Глава 19
Утром, быстро позавтракав, под оценивающими взглядами оборотней, встречавшихся в коридоре, я не шла, а летела в приемную. Из закрытого кабинета доносились приглушенные голоса: шеф там точно не один. И пока секретарь ему не понадобился, можно еще разок полюбоваться новым платьем.
Глубокий, насыщенный синий цвет подчеркивает молочную кожу лица, делая мои карие глаза еще ярче. Мягкая плотная трикотажная ткань облегает грудь, талию и верхнюю часть бедер, мягкими складками спускаясь до колен. В вырезе виднеется ложбинка груди. Кроме черного кружева на подоле и рукавах нет никаких изысков. Но платье необыкновенно идет мне и сидит как влитое, позволяя выглядеть стильно, мило и по-деловому одновременно. Вряд ли глава останется недовольным. Мне лично за приемную компании не стыдно.
От разглядывания своего отражения в стеклянной двери шкафа меня отвлек красный сигнал вызова. Нервно поправив волосы, я судорожно вдохнула и направилась к начальнику, прихватив блокнот для записей.
— Доброе утро… — радостно выдохнула я, открыв дверь, но, увидев безрадостную картину, улыбаться перестала.
В креслах, обложившись многочисленными пухлыми папками, сидели чем-то слишком озабоченные Хмурый и Громов. Оба в мятых рубашках, утомленные, видимо, ночь не спали, а может и не ели с вечера.
— Чаю сделай, — устало пробормотал глава, отрывая глаза от бумаг.
Увидев меня, на мгновение замер, медленно окинул взглядом с ног до головы. Я вспыхнула от смущения, но твердо смотрела ему в глаза, ощутив его одобрительный отклик. Мужчинам мой внешний вид понравился. Глеб приподнял светлые брови в приятном удивлении и мурлыкнул:
— Прекрасное утро.
Хмурый откинулся на спинку кресла, положил большие сильные руки на подлокотники и продолжил меня рассматривать, а я совсем смутилась. Кивнув, волчком развернулась, отчего край подола вокруг ног закрутился, и рванула из кабинета.
Закрыв дверь, я уже собралась в соседнем помещении чай заварить, как приказали, но, пожалев наверняка голодное, заработавшееся руководство компании, поспешила на кухню. Минут через десять мы с Варей принесли подносы с трехэтажными мясными бутербродами, чайник и кофейник. Увидев нас, начальство вновь отвлеклось от документов, заинтересованно наблюдая, как мы, аккуратно освободив от бумаг место, накрыли стол.
Глеб встал и помог своей ненаглядной — вот не могла я не подслушать, ой, не услышать, их эмоции, — затем, исподтишка, пристально наблюдая за ней, поблагодарил:
— Спасибо, девоньки, спасли от голодной смерти, — помолчал, заглядывая в удивленные глаза лисички, взял ее ладошку и, слегка пожимая, сделал комплемент: — Варенька, у тебя золотые ручки, они созданы для того, чтобы заботится о ком-то.
— С-спасибо, Глеб Алексеевич, — пробормотала девушка, заливаясь жарким румянцем, но глаз от него не отвела.
Глеб скосил на меня глаза, безмолвно спрашивая, не отвращает ли его голос Варю. Я улыбнулась и мотнула головой. Оборотистый кавалер расслабился и погладил девичью руку. Тут уж наша повариха, не выдержав эмоционального напряжения, кивнула, вытянула свою руку из мужской и чуть не бегом выскочила за дверь.
Егор, хоть и чувствовалось странное напряжение в нем, флегматично поинтересовался:
— Глеб, я смотрю, вы нашли с Ксенией общий язык?
— Нашли, но ты не о том подумал, — Громов слишком хорошо знал друга и тоже не мог не почувствовать.
Чтобы мужчины спокойно поговорили о своем без меня, вмешалась:
— Будут указания… Егор?
Действительно кот: встал легко и грациозно, при таких-то внушительных габаритах! Сладко потянулся, подняв руки над головой, отчего белая рубашка облепила потрясающее воображение мужское тело, позволяя полюбоваться его мощью и силой, и затем осведомился:
— Раз ты у нас аудитор, с бухгалтерией накоротке?
— Да, — кивнула я.
— Забери эти папки, — кивнул на стопку на столе, — свежим взглядом просмотри. Нет ли чего интересного, странного, выходящего за рамки…
— Хорошо, — снова кивнула я, поднимая увесистую стопку.
И уже открывая дверь бедром, услышала хриплый вкрадчивый голос:
— Я обожаю клубнику со сливками… и теперь ненавижу тот розовый костюм, который скрывал такую славную фигурку…
Думаю, он услышал, как я хмыкнула. Повезло мне, что не видел, как бухнув папки на свой стол, приложила ладони к горящим щекам.
Впрочем, рефлексировать долго было некогда: работы навалили под завязку, и не одну. Скоро я настолько увлеклась привычной деятельностью, что не заметила, как день пролетел, даже пообедать забыла. Конечно, кое с чем пришлось разбираться по ходу дела, но, к счастью, по обе стороны Стены действует принцип двойной записи. А с нюансами можно ознакомиться в процессе.
— Ну что? Интересное что-нибудь нашла? — раздалось у меня над ухом.
Вздрогнув, посмотрела вверх; рядом, коснувшись моего плеча, встал Егор. Он давно привел себя в порядок и, несмотря на бессонную ночь и целый рабочий день, выглядел на зависть.
Я взяла одну из папок и достала нужный отчет:
— В принципе, все нормально. На вас работают отличные специалисты.
— Других не держим, — проскрежетал Хмурый, склонившись надо мной. — Но тебя заинтересовал именно этот отчет, я прав?
Я потерла переносицу, заложила за ухо мешавшуюся прядь волос, а потом решилась:
— Здесь сводные отчеты по недвижимости. Доходы, расходы…
— Ну и… — поторопил он меня.
Ткнула пальцем в бумагу:
— Вот тут я обнаружила ошибку. Вместо четверки семерка стоит. Ошибку допустили в прошлом месяце… а в этом — снова повторили, причем, она повлияла на итоговый результат доходности по недвижимости клана. Пока незначительно, но дальше прореха в сальдо будет расти. Вероятно — имела место глупейшая ошибка: ну, перепутали четверку с семеркой… Из отчетов я выяснила, что клан попросту не дополучит часть прибыли, а вот кто ее получит, не ясно. Поэтому, скорее всего, по недосмотру, нечаянно и…
— …и я знаю, кто это сделал и зачем! — бесстрастным голосом перебил меня Егор. — Проверял одно из наших направлений. У нас разные специалисты отвечают за свои сферы деятельности. Иногда они пересекаются с другими, вот тогда можно поймать… Не многие об этом знают.
Последнее было сказано та-аким холодным тоном, что я зябко передернула плечами. Будучи в курсе, насколько смертельно опасно обманывать эту троицу оборотней, подозреваю: кто-то вырыл себе глубокую могилу.
Егор продолжал перебирать документы, нагнувшись над столом, просматривая те, которые я показала. А я рассматривала его. Сначала искоса, потом увлеклась и почти любовалась мужественным профилем. Мне кажется, белесые следы шрамов украшали его, придавая опасному мужчине особенный шарм. Хороших девочек, как известно, странным образом притягивают плохие мальчики.
К тому же, его запах будил мою зверюшку, заставлял ее ворочаться внутри, грустно вздыхать от невозможности потереться о сильного самца, открыть ему всю силу своих чувств. Я глубоко вдохнула терпкий, такой притягательный аромат оборотня-ягуара, еще и еще раз. И неосознанно потянулась к его шее, где под смуглой кожей бился пульс, усиливая запах.
Потянулась к мужчине и носом коснулась вожделенного местечка над воротником, но не успела насладиться его запахом. Он резко дернулся в сторону, а приемную огласил глухой, угрожающий звериный рык. Застыв, не смея дышать, я испуганно уставилась на трансформированную морду перевертыша: плоский нос; раскосые, горящие лютым желтым огнем глазюки разозленного зверя, длинные усищи, угрожающе топорщащиеся в стороны, ощеренный рот с торчащими клыками.
— П-п-простите, — пискнула севшим от страха голосом, потрясенная не только внешним видом Егора, но и его эмоциями. — Я просто понюхала…
Он тряхнул головой — а в следующий миг на том же месте стоял собранный, деловой шеф, невозмутимо разглядывая меня, словно сканируя.
— Прости, напугал. Это рефлекторно происходит… теперь, — спокойно пояснил он. — Не выношу, когда кто-либо близко к моему горлу…
Мои губы сами по себе сложились в букву «О». Опомнившись, я судорожно закивала:
— Да-да, я понимаю. У самой так же… с горлом.
— Сильно тебя тогда порвали? — нахмурился он, пристально, даже как-то бесцеремонно, рассматривая мою шею.
Потом и вовсе, протянув руку и положив ладонь мне на плечо, погладил большим пальцем обнаженную шею в вырезе платья. Не сказать, чтобы мне было приятно — слишком быстрый, неожиданный переход от рычания к ласке, — но смогла усидеть на стуле и ответить:
— Я не могла видеть, понимаешь, чувствовала… каждой частичкой тела… — во рту пересохло, воспоминания давались с трудом и душевной болью. — Горло точно в лохмотья разодрали. Запястья тоже. Меня тогда жрал сразу не один кровосос…
— А шрамов нет, — задумчиво произнес Егор, продолжая поглаживать мою шею всей ладонью, положив ее на затылок.
Теперь я невольно чуть наклонила голову вниз, наслаждаясь осторожной лаской и теплом именно этого мужчины. И продолжала говорить, отвечая на его вопросы:
— Стражи и вампиры, когда столкнулись, драли друг друга так, что кровь и плоть летели кругом. Потом двое из них на меня со всего маху рухнули. Знаешь, я слышала, как хрустят и ломаются мои кости, и больно было… Святые Светлые заступники, мне никогда в жизни не было больно, как тогда. В общем, я кровавое месиво собой представляла, даже удивительно, что выжила.
— И как же ты выжила? — длинные сильные пальцы разминали занемевшие за несколько часов почти неподвижного сидения шейные мышцы.
— Чудом. Не иначе. Я точно умерла в том грязном переулке. Не поверишь, чувствовала, как сердце остановилось, а потом в странном месте оказалась, стоя босиком на снегу. Вокруг следы разных звериных лап. Страшно. Одиноко. Я выбрала следочки, от которых тепло шло, родное какое-то… Оказалось — рыси.
Я замолчала, наслаждаясь массажем, воспоминания отодвинулись на задний план. Плечи расслабились, шею приятно покалывало, кожа разогрелась, голова отяжелела и склонилась. Внутри завибрировало что-то загадочное, а до моих ушей донеслось тихое рычание. Размякнув от приятных ощущений, я попыталась понять, кто же рычит, потом, вычленив тональность и тембр, поняла, что звуки больше похожи на урчание довольной жизнью кошки. Так наш Яшка урчал, довольный жизнью…
А в следующий момент до меня, наконец, дошло, кто урчит. Я!
Более того, даже осознав этот факт, я не сразу сообразила, как прекратить, даже пришлось закрыть себе рот ладонями, испуганно сконфуженно глядя в лицо Егору. Увидев насмешливо заблестевшие желтые глаза ягуара сквозь пальцы, я пискнула:
— Я нечаянно! Оно само…
Оборотень не выдержал, хмыкнул, затем, видно не выдержал — расхохотался, заставляя гореть от смущения мои щеки еще сильнее. И буквально огорошил меня вопросом через минуту, заданным спокойным тоном:
— Потом ты очнулась в морге. Что случилась там?
Я потерла горло, обняла себя руками, пожала плечами и с досадой выпалила:
— Как же с тобой тяжело…
— Почему? — он приподнял смоляную бровь.
— Я редко ощущаю отголоски твоих эмоций. Эмпатам тяжело общаться таким образом. И ты… ты всегда слишком быстро берешь любые эмоции под контроль.
— Привык все контролировать: себя, других, обстоятельства. Все! — бесстрастно произнес он.
— Это и не эмпату очевидно.
— Так что было, после того как ты очнулась? — напомнил Егор. — Куда девались раны, шрамы?
— Мы уже говорили на эту тему с Алексом, — буркнула я ворчливо. — Откуда мне знать? Очнулась, трансформировалась — получите, распишитесь, будьте счастливы. Спустя месяц, когда наконец-то увидела себя в зеркале, уже ничего не заметила.
— Кажется, Алекс прав, первая инициация — как рождение. Поэтому и раны зажили быстро и шрамов не осталось. Кроме того, к тебе самцы не приставали, раз ты не меченная никем. Твоя рысь была котенком, ее не тянуло к самцам, а те не воспринимали тебя на физиологическом уровне…
— А может мне просто никто не был нужен? — тихо оборвала его.
— Многие особи моего вида, если захотят чего-то, — попробуй отвлечь, обмануть, сбежать! Ты красивая… пахнешь вкусно, такую бы не пропустили. Однозначно.
— Я в лесу месяц жила…
— Животное начало, бывает, верх берет, и многие перевертыши идут на охоту. Пар выпустить. В лесу ты наверняка встречала кого-то. Признавайся.
— Да, — шепотом ответила.
— Но на тебя внимания не обращали? — Я кивнула. — Говорю же, котенок не вызывает у самцов похоти, а интересует только родителей.
— И сейчас так?
Мы встретились взглядами, я невольно проследила, как он сложил руки в замок в области паха. Словно не хотел, чтобы я заметила его реакцию на меня. Или наоборот, хотел…
— Твоя рысь, попав в дом, где живут одни мужчины… оборотни, слишком быстро взрослеет, Ксения. Так что сейчас ты привлекаешь всех мужчин. И котенком тебя можно назвать условно… ласково.
— Но ты обещал защищать? — забеспокоилась я. — Меня не тронут?
— Другие — нет! Я не позволю, — ровно ответил он, затем встал и пошел в кабинет. Открывая дверь, не оборачиваясь, распорядился: — Убери бумаги и иди отдыхать.
А у меня в ушах продолжали звучать его слова «другие — нет». Это значит, он — да? В результате я рассеянно собиралась, ужинала и долго не могла уснуть. Егор разбередил страшные воспоминания, и ночью мне опять снились кошмары.
