Глава 14
Наследство Скильда
Как только мы припарковались в стройном ряду других машин прессы, к нам подскочил веселый студент и, узнав, что мы – представители газеты «Вести Брюсселя», явившиеся на пресс-конференцию профессора Мунка, махнул рукой в сторону дверей корпуса исторического факультета. Мы прошли в указанном направлении, следуя инструкции, поднялись на второй этаж и попали в просторную аудиторию, уже наполовину заполненную народом.
Леха, поприветствовав знакомых, пихнул меня в бок:
– Гляди-ка, да здесь пресса со всей Бельгии! Подсуетился Мунк! Интересно, какой такой секрет он нам собирается открыть?
Как только он произнес эту реплику, в зал вошел и резко остановился перед небольшим письменным столом среднего роста светловолосый мужчина в круглых очках, слегка за пятьдесят, в джинсах и затертом пиджачке, с приятным лицом и немного грустной улыбкой. Окинув взглядом всех собравшихся и приветственно кивнув, он заговорил высоким и звучным голосом:
– Добрый день, уважаемые журналисты. Для начала представлюсь: профессор университета Брюсселя Питер Мунк, историк, исследователь и неисправимый романтик по жизни.
В ответ на отдельные смешки и скомканные аплодисменты прессы профессор добродушно усмехнулся.
– Понимаю, что в первую очередь всех вас интересует, отчего я пригласил вас и что могу сообщить относительно жестокого убийства Себастьяна Пилцига. Но для того, чтобы все объяснить, я должен начать издалека.
Тут Питер Мунк немного театрально вздохнул и уселся в кресло, удобно облокотившись о стол. Предчувствуя любопытнейший рассказ, я поспешил включить диктофон на своем телефоне.
– Сразу хочу сообщить вам, что покойный Пилциг был великим магистром ордена «Наследие Скильда». Магистр Себастьян – так называли его члены ордена и, в частности, я – рыцарь оного ордена…
Сами понимаете, как только прозвучала фраза об ордене, пресса немедленно заволновалась – кто-то хохотнул, кто-то выкрикнул: «Что еще за орден?» Общий гомон и гул заставили профессора мимолетно нахмуриться и поднять руку.
– Прошу вас выслушать меня до конца! Полагаю, мне не стоит объяснять, что такое орден?
– Орден тамплиеров, масонская ложа – все из одной серии. Вчерашний день, одним словом! – выкрикнул бородач-очкарик справа от нас.
Профессор весело рассмеялся.
– Позвольте с вами не согласиться. – Он наклонил голову к плечу. – Не знаю, как насчет других орденов и лож, но наш имел благородную цель: подготовить к изданию богатое наследие монаха Скильда. Этот монах жил в XIX веке в монастыре Матте на Мальорке – том самом, где за пять веков до него обитали уцелевшие от истребления тамплиеры. Последний из них, Беранжель де Коль, умер в 1350 году. Монах Скильд предполагал, что именно ему принадлежала целая библиотека свитков с описанием походов и битв рыцарей-храмовников. Эти свитки он день и ночь переписывал, переводя на современный ему язык и прибавляя к средневековым текстам свои собственные комментарии, рассуждения и рассказы…
Признаюсь: в личности Мунка, в самом его голосе была некая доля гипноза. Стоило ему стереть с лица любезную улыбку и заговорить всерьез, как моментально стихли все реплики и смешки в зале – звенел лишь голос рассказчика, а журналисты, что называется, слушали разинув рты.
– Монах Скильд умер 17 марта 1899 года, оставив после себя богатейшее наследство: свыше ста адаптированных им рукописей-свитков тамплиеров плюс к тому – свои собственные сочинения. И вот здесь я хочу перейти к личности убитого позавчера человека – к магистру Себастьяну.
Профессор закинул ногу на ногу, сцепив на колене пальцы рук, и многозначительно окинул взглядом аудиторию.
– Возможно, вы знаете, что всю свою жизнь Себастьян Пилциг был ювелиром – создавал истинные шедевры из золота и серебра. У него был настоящий талант… Но два года назад Себастьян, отдыхая на Мальорке, открыл для себя личность монаха Скильда и его труды. Итогом этого стало то, что он продал ювелирный дом «Тилли», решив всецело посвятить себя своей великой страсти – истории, в том числе истории тамплиеров. И вот два года назад он купил практически все свитки Скильда и привез их в Бельгию, чтобы основательно изучить. Прошу не спрашивать, каким образом ему удалось провезти столь ценный груз через границу…
Отдельные смешки в зале и вновь – тишина: все присутствовавшие жадно слушали рассказ профессора.
– Итак, рукописи оказались в Брюсселе, в доме Себастьяна. Себастьян начал работу над ними. Это, по его собственным словам, придало довольно скучной монотонной жизни волшебный смысл. И одновременно он понял, что эти сто тридцать три свитка – колоссальный объем работы и одному ему с ней не справиться. Вот тогда и появился на свет наш орден «Наследие Скильда» во главе с великим магистром Себастьяном. А я стал первым его рыцарем: Себастьян предложил мне войти в орден, ознакомившись с моими историческими работами; тамплиеры – моя специализация.
Признаюсь, ознакомившись со свитками Скильда, я был попросту очарован этим богатейшим материалом. Разумеется, я тут же согласился стать рыцарем, хотя, признаться, все это казалось мне детской игрой. Но зато меня вполне устроил устав ордена, с которым Себастьян дал мне ознакомиться. Этот устав гласил: «Цель ордена – изучение и обработка наследия монаха Скильда с последующим изданием его под названием “Размышления монаха Скильда о рыцарях-храмовниках”».
Профессор с легкой улыбкой обвел взглядом оживившуюся аудиторию, прервав отдельные вопросы вновь поднятой рукой.
– Минутку, мои дорогие! Еще немного – и я буду готов ответить на все ваши вопросы. Позвольте мне лишь завершить мой рассказ.
В ответ на моментально наступившую тишину он благодарно кивнул.
– Итак, поначалу в ордене нас было двое: великий магистр и я, рядовой рыцарь. Но орден быстро рос: Себастьян знал немало людей в Брюсселе, которые, как и он, любили и изучали историю рыцарей-храмовников. Именно эти люди и пополняли наш орден. Я также вносил свою скромную лепту – ведь я работал (и работаю!) в университете, где среди студентов немало горячих сердец, готовых корпеть над древними рукописями, не получая ничего за свои труды, кроме радости от самого труда. Между тем Себастьян продолжал свои поездки на Мальорку; в итоге число свитков росло. А в нынешнем году, буквально неделю назад, Себастьян привез нечто уникальное: золотую колоду старших арканов Таро.
Ответом на последнюю реплику Мунка был общий восторженный выдох. Леха чуть наклонился ко мне, подмигнув: «Полагаю, скоро ты, мой друг, будешь главным героем дня! И не надо ничего рассекречивать». Я только судорожно сглотнул. Эх, если бы да кабы…
Между тем взволновавший всех рассказ продолжался. Профессор обвел аудиторию внимательным взглядом серых глаз.
– Полагаю, вы имеете представление, что такое колода Таро: это колода, состоящая из двадцати двух старших арканов и пятидесяти шести младших. В настоящее время наиболее известны авторские колоды Жакмьена Григонье – позолоченные арканы, украшенные каменьями… Но старшие арканы, которые привез Себастьян, оказались поистине уникальными. Повторюсь, двадцать два аркана – из золота: золотые пластинки толщиной два миллиметра с рисунком чернью ниелло. Себастьян, демонстрируя мне эту уникальную колоду, радовался, как ребенок. О самом ее существовании мы узнали почти год назад, после обработки трех свитков, где Скильд упоминал о колоде. А в одном из свитков монах подробно рассказывает о том, как заказал изготовление старших арканов Таро местному мастеру-золотарю, а рисунки сделал сам, каждому аркану дав собственную характеристику.
Профессор задумчиво поправил очки.
– Колода Скильда, кроме всего прочего, отличается от общеизвестных тем, что Джокер в ней – первая карта, а не нулевая, и на рисунке Джокер не идет к обрыву, но свободно парит в воздухе. Скильд объясняет это следующим образом: «Чудесное сумасшествие жизни заключается в том, что мы никогда не знаем, где благополучно пролетим над самыми страшными бедами, а где прольемся на землю успокаивающим дождем. Мы можем только неистово верить – истинная вера спасает всех».
Журналисты, чересчур взволнованные и одновременно утомленные собственным долгим молчанием, вновь начали выкрикивать вопросы. «Золотые арканы здесь? Вы нам их продемонстрируете?» – то была главная тема вопросов.
Профессор в очередной раз поднял руку, и народ, неплохо им выдрессированный, немедленно умолк.
– Себастьян решил для начала скопировать рисунки каждого аркана. Был найден художник для перенесения рисунков на бумагу. Он должен был работать в мансарде дома номер пять по улице Золотарей в черте Старого города. Явившись в первый раз, художник обнаружил мертвого магистра. Сами понимаете, аркана при нем не было.
Очередной гомон, волнение, перебивающие друг друга реплики прессы. И вновь стоило Мунку поднять руку, как все стихло.
– Потерпите, осталось совсем немного для того, чтобы завершить мой рассказ и перейти к ответам на ваши вопросы, – проговорил он устало. – Сегодня утром позвонил нотариус Себастьяна мсье Стефан Лерус и пригласил меня в свою контору. Там я узнал, что великий магистр оставил мне в наследство свой дом и все свое немалое состояние…
И опять рассказчику пришлось, слегка нахмурившись, поднять руку, останавливая шквал выкриков и вопросов.
– Поверьте, для меня это стало настоящим шоком – никогда не предполагал стать наследником магистра, нас связывала только любовь к истории рыцарей-тамплиеров. Но тем не менее на сегодня это факт: я – владелец дома Себастьяна Пилцига, в котором главная ценность лично для меня – свитки монаха Скильда. Разумеется, не все; большая их часть – в работе у рыцарей, имена которых знал только сам Себастьян. Повторюсь: сама идея ордена была игрой, а Себастьян так и остался романтиком, влюбленным во времена рыцарей. Но не в том дело… Главная моя тревога: пропали золотые арканы. Разумеется, сейчас дом опечатан полицией, и я не могу в него попасть, но уверен: если бы полиция обнаружила уникальные золотые арканы, она сообщила бы прессе эту сенсационную новость и искала бы убийцу более целенаправленно…
Профессор вновь поднял руку, прося тишины.
– Полагаю, именно из-за арканов был убит магистр. И могу сказать, что за два дня до смерти магистр сказал мне, что сразу после его возвращения с золотой колодой с Мальорки ему позвонил один брюссельский миллионер-коллекционер и предложил купить у него колоду за астрономическую сумму. Естественно, Себастьян отказал. В ответ богач пригрозил. «Ты пожалеешь!» – так сказал он Себастьяну.
Мунк обвел журналистов многозначительным взглядом.
– Я хочу еще раз подчеркнуть, что орден был создан Себастьяном и во многом напоминал детскую игру. В частности, он все держал в тайне, и рыцари ордена практически не знали друг друга. Причина – Себастьян считал, что мы должны работать над тем, чтобы подарить людям наследие Скильда, не зацикливаясь на собственной роли в том, не афишируя свое участие в работах над свитками. Он предполагал профинансировать роскошное иллюстрированное издание свитков. Он также планировал «рассекретить» наш орден сразу после издания, устроив для всех рыцарей знакомство-презентацию в лучшем ресторане Брюсселя. Но жизнь внесла свои жесткие коррективы…
Тут Питер Мунк встал, одернув свой пиджачок.
– Магистр убит, золотые арканы пропали, а потому я беру на себя ответственность за то, что раньше времени рассказываю о нашем ордене и его целях. Полагаю, что вся эта информация, опубликованная в прессе Бельгии, поможет найти убийцу магистра Себастьяна, а также соберет всех, ныне работающих над свитками Скильда, – я жду вас, рыцари ордена!
Проговорив это высоким, срывающимся от волнения голосом, профессор в буквальном смысле слова рухнул на свое кресло, провел рукой по лицу, после чего выдохнул внезапно осипшим голосом:
– А теперь можете задавать свои вопросы.
