Сэр, которого Нед увидел перед собой, выглядел настоящим валлийцем: высокий, темноволосый, с ястребиным носом и светло — серыми глазами. Он не стал требовать клятвы, он просто снял с шеи Неда веревку, разрезал путы на его руках и предложил идти за ним. К оседланным лошадям, причем их было всего лишь две — самого сэра и запасная. А к седлу запасной приторочен мешок.

Из этого мешка сэр вынул сапоги, штаны, рубаху и кожаный дублет, кинул Неду: одевайся, моряк. На удивление, все подошло, хоть росту Нед был с полмачты, его на «Морже» так и звали, Полумачта. Ну, пока не потерял глаз и не стал Циклопом.

А сэр молча влез на свою лошадь и ждал, когда Нед последует его примеру. Потом они так же молча добрались до хорошей таверны в центре Кардиффа, там сэр заказал обед, накормил Неда… Нед все ждал, когда же сэр начнет петь о благородстве, долге, чести и втором шансе, а то и христианском смирении и вере? Не дождался. Сэр сидел напротив него изумительно спокойный и равнодушный, даже не делая попыток заговорить.

Словно каждый день снимал пиратов с виселицы. Под конец обеда не выдержал Нед, любопытство сгрызло его до самых пяток.

— И за каким дьяволом я вам понадобился?

Сэр глянул на него, едва заметно улыбнувшись.

— Не мне, моряк. Моим детям. Хочу подарить им настоящего пирата. Впрочем, если ты не любишь детей, можешь взять это, — он пустил по столу небольшой потертый кошель, — свою лошадь и катиться на все четыре стороны.

Нед опешил. Что значит катиться? И какие — такие дети? Он что, сумасшедший, этот сэр?

А в кошельке было золото. Настоящее, без дураков. Два десятка монет. Вполне хватит, чтобы добраться до Кале, забрать сундучок и купить таверну…

Нед почти было решился сунуть кошель за пояс и смыться, но проклятое любопытство не пустило. А сэр тихо рассмеялся:

— Не стесняйся, спрашивай, пират. Судьба не любит необдуманных решений.

— Так получается, сэр, ваше решение было обдуманным?.. — Нед опустил взгляд на сапоги, отлично севшие по ноге. Сапоги великанского размера, уж он-то знал, как трудно найти такие, только шить на заказ. Такие сапоги случайно с собой не возят. — Вы знали. Про масло, про люк. Откуда?

— Друг сказал. Он всегда знает такие вещи, моряк. Иногда вы зовете его Дейви, моего друга. А он сам предпочитает обходиться без имени. Ну, что еще тебя интересует, спрашивай.

Нед набычился. Этот сэр его дурит, нагло и беспардонно! Друг Дейви, скажет тоже, сухопутная крыса! За милю видать, что сухопутная! Но… было страшно любопытно. Да, Нед знал, что любопытство делает с кошками.

Но удержаться не мог.

— Вы сказали про детей, сэр.

— Сказал, — кивнул сэр все с той же странной улыбкой. — Их двое, мальчик и девочка. Двойняшки, они родятся через неделю, на Самайн. Им нужен кто-то, кто будет их оберегать и учить. И любить. Мой друг сказал, что тебе нужен кто-то, кого можно любить.

Нед потряс головой и заглянул в пустую кружку из — под эля. Хорошего эля. Но кружка-то была всего одна, и сэр пил одну, значит не был пьян в стеньгу… а если сэр не пьян, с чего он несет бред? Ему, абордажнику Флинта, отрезавшему на своем веку столько голов, что пальцев не хватит сосчитать, нужно кого-то любить?! Каких-то там деток сумасшедшего папаши? Да пошел он!

Сэр смотрел на него с тем же спокойным интересом, как на редкую летучую рыбу. Скотина благородная. И молчал.

Нед тоже помолчал немножко, еще раз ощупал кошель, сунул его за пояс и встал.

— Благодарствую за обед, сэр. — Насмешливо поклонился. — Человек я простой, изячным манерам не наученный, так и не место мне около дворянских деток. А другу Дейви от меня поклон передавайте, значит.

— Передам, — кивнул сэр Джеффри.

Выходя из таверны, Нед все ждал, когда ж на него набросятся вышибалы, а то и городская стража?

Странное дело, вышибалы на выходе даже не покосились в его сторону. И когда он потребовал у мальчишки в конюшне свою лошадь, мальчишка ее привел. Лошадь. Ту самую, с полупустым мешком у седла.

Ну и хорошо, ну и отличненько! Сэр Простофиля сделал божеское дело, на том свете зачтется! А Нед сейчас рванет в порт, наймется к какому-нибудь пройдохе до Франции, и только его тут и видели!

Странное дело, сэр Простофиля не появился, и когда Нед взбирался на лошадь, и когда отъезжал от таверны. Даже в спину никто не окликнул.

И в порту стражники не обратили на него внимания.

И на кривобокую посудину до Кале его взяли без лишних вопросов, даже лошадь согласились довезти за один золотой. Хорошая лошадь-то, ее продавать надо с толком, с расстановкой, а до отхода всего час…

Когда Нед вел свою скотину к сходням, из грязной воды вокруг посудины показались усатые толстые морды. Заплескали ластами, закричали — тонко, как дети. Лошадь оступилась, замотала головой и уперлась.

— К удаче, — расплылся в улыбке капитан посудины. — Слышь, одноглазый?

Нед отпихнул лошадь от берега, и хмуро кивнул: ага, к удаче. Кто ж не знает, что песня котиков означает благоволение морских духов. Милость друга Дейви.

Или немилость?

Словно в ответ его мыслям с полдюжины котиков стали выпрыгивать из воды, с громким плюхом падая обратно и снова вылетая вверх. Докеры, матросы и весь портовый люд побросали дела и уставились на чудеса: видано ли дело, чтоб морские твари сами приходили так близко к людям? Они ж порта избегают, как чумы.

А Неду, как назло, вспомнилось прикосновение петли к шее и плюх, с которым палач шлепнулся на эшафоте, так эту петлю и не надев. И слитный выдох толпы, когда рядом с ним заскрипел открывающийся под ногами соседа люк, громко хрустнула шея… Из пяти приговоренных четверо умерли на виселице, как постановил суд ее величества. А он, Нед, так и остался стоять на закрытом люке.

Милость друга Дейви?

Может быть, друг Дейви в самом деле прав, а? Господи, ответь мне, если ты есть!

Вместо господа ответила лошадь. Всхрапнула и потянула его прочь, от этого страшного моря и этих страшных зверей с ластами.

Подъезжая к таверне, Нед уговаривал себя, что если сэра Простофили там нет, он вернется в порт и пойдет в Кале, купит там таверну и станет мирным, законопослушным человеком. Даже налоги платить станет. Иногда.

Вот прямо сейчас и вернется, потому что не станет же сэр Простофиля его дожидаться целый час.

Он был прав. Сэр Простофиля его не дождался. Зато конюшенный мальчишка, стоило Неду показаться у дверей, бросился к нему с воплем: мистер, мистер, вам письмо!

Нед недоуменно взял бумажку, запечатанную хитрой печатью. Даже разворачивать не стал, толку-то.

Неужто сэр Простофиля думает, что моряку нужны какие-то там буковки? Чушь! Настоящий моряк читает ветер и звезды, а не закорючки на бумажках!

— Прошу прощения, мистер, у вас затруднения? — раздался мягкий рокочущий голос где-то совсем рядом.

Нед обернулся.

У дверей таверны стоял тонкий, юный джентльмен с мокрыми светлыми волосами и совершенно нечеловеческими глазами — густо — синими, почти без белков. Одет он был во что-то обыкновенное, как носят дворяне в дороге, но на одежду Нед и смотреть не мог, только ему в глаза. Казалось, в них плещется море, и зовет, зовет…

— Вам в Торвайн. Если поспешите, то нагоните сэра Джеффри у северных ворот Кардиффа, — тем же рокочущим голосом сказал… сам Дейви Джонс?!

Нед с трудом оторвался от его глаз, опустил взгляд на бумажку в своих руках, а когда снова глянул на двери таверны, там никого не было.

Нед нашел сэра у северных ворот, чему уже ни капельки не удивился. Впрочем, сэр тоже воспринял его появление как нечто само собой разумеющееся. Сказал только:

— Можешь называть меня сэром Джеффри. Нам надо поспешить.

Путь до замка Торвайн занял трое суток, и большую часть дороги Нед рассказывал. Как-то само получилось, что он выложил своему новому господину всю свою историю, не сказать, чтобы особенно интересную или чем-то отличающуюся от историй прочих пиратов. В ней тоже присутствовали большая семья, неурожайный год, грабительские налоги, долги и голод. И еще ненависть к богатеньким господам и несчастная любовь к девушке из соседней деревни, выбравшей между сыном рыбака и сыном лавочника угадайте кого.

Сэр Джеффри отвечал тем же. Его история началась с обедневшего рыцарского рода и верной службы королю, продолжилась взлетом до настоящего герцога и дружбой с морским фейри, и грозила закончиться печально.

— Ты его видел, Нед. Моего побратима.

О как, уже побратима. С кем же я связался?

Этот вопрос Нед задавал себе потом не раз. И когда сэра Джеффри приветствовала стража герцогского замка как своего господина, и когда Неду пришлось отгонять от новорожденных детей замкового капеллана, вопящего о метках нечистой силы и святом огне. Этот же вопрос он задал себе, когда в первый раз заглянул в глаза новорожденной девочке. Синие, почти без белков, глаза, в которых плескалось море и звало, звало…

Морвенна Лавиния была дочерью моря, и лишь слепой бы в этом усомнился. Те же глаза, те же светлые волосы, те же тонкие черты, что Нед видел совсем недавно.

Он не понимал, как это возможно, и не спрашивал. Ему достаточно оказалось правоты друга Дейви: он наконец нашел, кого можно любить. Марина и Генри, два чужих ребенка, стали смыслом его жизни. Именно им он принес клятву верности в древнем дольмене, куда сэр Джеффри носил детей знакомиться с хозяевами холмов и моря. И именно тогда он узнал, что даже хозяева холмов и волн не всемогущи. Маленький Генри родился очень слабым — немудрено, двойняшки часто рождаются слабыми. А у малыша обнаружилась чахотка. Отец Клод всем, кто соглашался слушать, рассказывал, что виной тому колдовство фейри, и всю жизнь мальчика — человека забрала девочка, отродье нечисти, и что если девочку очистить в святом пламени, мальчик выздоровеет.

Кое — кто ему даже верил. Правда, после того как это при Неде повторил один из конюхов и полетел вниз головой в замковый ров, рты позакрывались.

— Чушь! — веско заявил Нед на кухне, при всех слугах. — Фейри хранят обоих детей, уж поверьте, я знаю точно.

Ему поверили больше, чем отцу Клоду. Наверное, потому что он в самом деле знал точно. А знал точно, потому что слышал своими ушами, как морской фейри обещал сэру Джеффри хранить и защищать детей, и подарить мальчику длинную и счастливую жизнь.

И Нед знал точно, что своего обещания фейри не нарушил.

Правда, совсем не так, как ожидал Нед и как хотел бы сэр Джеффри.

— Я помню, — задумчиво сказала Марина. — Правда, мне казалось, что это был сон…

Им было по семь, когда братик стал часто болеть. Исхудал до прозрачности, на щеках все время горел румянец, и Генри кашлял. Часто, натужно. Мать стала каждый день молиться, отец Клод все время каркал: колдовство, колдовство! Отец приводил лекарей и целителей, те поили Генри вонючими травами, растирали барсучьим жиром… Но Генри кашлял и бледнел все больше.

А после того как на его платке отец увидел кровь, он выгнал лекарей, отослал капеллана с поручением в дальний монастырь и рассказал детям про веселых счастливых селки, духов моря. Марина и Генри тут же загорелись на них посмотреть, стали упрашивать отца: покажи!

Они вышли в море смотреть селки в ужасно неподходящую погоду. Набежали тучи, поднялся ветер. Лодка раскачивалась на волнах. Но Марине совсем не было страшно — это же море, оно никогда ее не обидит! И отец сказал, что именно в такую погоду надо знакомиться с селки, а отец всегда говорил правду.

Их было много — лоснящихся коричневых и черных тел в волнах. Они высовывались из воды, пихали лодку, совали усатые морды под руки детям и ласково фыркали, звали поиграть. Марине ужасно захотелось поиграть с селки, ведь это было так весело! И Генри захотелось. Он даже перестал кашлять, и глаза у него разгорелись.

А отец разрешил. Прямо там, в море. Сказал: прыгай, малыш, не бойся. Ты же хочешь быть таким же красивым, сильным и веселым? Прыгай! Тебя ждут твои братья и сестры.

— Генри стал селки? — переспросила Марина. — Значит, это Генри пришел ко мне тогда?..

Она передернула плечами, вспомнив предсмертные крики Фитиля.

— Генри и море, — кивнул Нед. — Ты позвала их, они пришли.

Марина замолчала, глядя на танцующее пламя свечи.

Она позвала — брат пришел. Море пришло. Послушалось.

Все это так похоже на сказку. Страшную сказку.

Совсем не такого хотел для них отец. Или… не отец? Она — дочь фейри, в самом деле дочь фейри?.. Она сама — морской дух?..

У нее в руках словно сам собой оказался бокал сладкого вина.

— Выпей, Марина. И не делай трагические глаза барышни из баллады.

Она выпила. Отдала бокал Неду. Встряхнула головой.

— К кракенам трагических барышень. С отливом выходим к Усатому острову. Мне нужно увидеться с братом.

— Так точно, мой капитан! — Нед шутливо отдал честь. — Есть идти к Усатому острову!