Глава 6
На рассвете Романа разбудил Жорж:
– Пойдем, убийство.
Рыбаков быстро оделся и спустился на первый этаж. Коттедж уже опустел, только егеря дрыхли, завернувшись в спальники. И пара бойцов кашеварила, звеня посудой у растопленной печи. От запаха жареной картошки у Романа свело желудок. «Чёрт, даже кофе попить не успел».
Во дворе морозный воздух сразу защипал ноздри. Солнце еще едва выглядывало из-за леса, пытаясь багровыми лучами рассеять тьму. Топать пришлось почти через все селение. Роман, на ходу застегивая камуфляжную куртку, осматривал деревню. Дома попадались разные: и полные развалины, в которых наверняка уже никто не живет, и вполне приличные кирпичные коттеджи.
Вокруг крайней от леса хаты толпились жители. Спецназовцы оцепили дом, никого не пуская внутрь. Роман прошел в просторные сени, обратил внимания на вырванную с «мясом» входную дверь. Вторая, ведущая в хату, висела на одной петле.
Льющийся из окон свет восходящего солнца и несколько свечей позволили рассмотреть заляпанный кровью пол и стены. Нехитрая деревенская утварь разбросана по комнате. В углу под потолком стояла икона в белом рушнике. Мила изучала отпечатки обуви на неокрашенном полу. Прямо на укрытом старенькой клеенкой столе лежало изувеченное тело. Роман даже не сразу определил в погибшем мужчину.
– Тварь жрала его всю ночь, а под утро унесла жену бедолаги, – Жорж кивнул в неопределённом направлении. – Кровавые следы до самого леса тянутся.
– Что за животное могло это сделать? – Роман постарался представить хищника, который орудовал в доме. – Медведь?
– Тут не все однозначно, – Мила передала Рыбакову полиэтиленовый пакет. – Мужчина погиб от перелома шейных позвонков – ему свернули шею. Я нашла несколько отпечатков пальцев принадлежащих крупному мужчине. Думаю, когда Дима прогонит по базам, может что-нибудь выяснится.
– Человек? – Роман еще раз осмотрелся. – Это сделал человек?
– То, что человек здесь был – сомнений нет. Мужчина, ростом около двух метров. Вес, думаю, за сто килограмм. Обувь сорок шестого размера, протектор почти стерт. Но он не смог бы съесть почти двадцати килограммов мягких тканей с тела жертвы. По характерным следам – поработал крупный хищник. Я обнаружила шерсть на косяке двери, а на теле рваные раны от когтей и клыков. Возможно, преступник вошел, убил хозяев и оставил дверь открытой, а потом в комнату проникло дикое животное, которое и устроило весь этот ад. Но не медведь или волк – прикус совсем иного плана. Скорее уж примат.
– Обезьяна? – Роман потер виски.
– Жители в панике, третья ночь и снова трупы, – Жорж бросил быстрый взгляд в окно, на людей за оцеплением. – Тварь нужно убить. Иначе всю деревню выжрет.
– Нужно. Но если мы не найдем боевиков, они могут убить гораздо больше, чем дикое животное, – Роман не любил альтернативу, когда на кону стояли жизни, но в жизни часто приходится выбирать меньшее зло. – В первую очередь нужно искать бандитов. Кроме того у нас еще четыре деревни, о которых мы совершенно ничего не знаем. Несколько дачных поселков. Там хоть зимой люди почти и не бывают, но кто-то мог и заехать. А еще частные базы отдыха. Наверняка там охрана осталась, а может и клиенты. И отправлять разведчиков, пока нет ясности с численностью и местонахождением боевиков, это распыление сил.
– Ну, значит я с бойцами в лес, а ты с егерями и МЧС-никами засаду этой твари организовывай. Местные помогут, – Жорж взглянул на наручные часы. – Если возникнут осложнения – зажигайте маяк. Короткие проблески – я с отрядом вернусь. Длинные проблески – прислать гонца. Я прикинул: маяк со всей округи видно. Иван его на холме удачно поставил. Зачем он ему только нужен, не пойму.
– Согласен. Я со своей дыхалкой тебе в лесу скорее помеха, чем помощь, – Роман прикинул, что в деревне пользы от него будет гораздо больше. – Попробуем убить двух зайцев.
– Добро. Я выдвигаюсь налегке, заночую в лесу, если раньше чего не найду. Надеюсь, что боевики в деревню не сунутся. Тут человек семьдесят крепких мужиков. Хотя конечно против арбалетов особо топором не помашешь, – Измайлов прошел к выходу.
– Ты мне только ствол этот оставь, – Роман кивнул на торчащий у Жоржа за ремнем пистоль.
Измайлов погладил отполированную рукоять раритетного огнестрела и с сожалением передал оружие Рыбакову.
Роман вышел следом за Жоржем из дома. Бойцы попрыгали на месте, и цепочкой вслед за Измайловым отправились в сторону леса.
– Удачи, парни, – пробурчал себе под нос и отправился в коттедж, на ходу обдумывая план по поимке людоеда.
Многое выглядело странным в этом деле. Убийца напал на крайнюю хату в деревне, а до этого на ферму, что стояла отдельно от поселения. И еще на хутор метрах в двухстах от основной массы домов. Создавалось впечатление, что убийца приходил из леса и не стремился войти глубже в деревню – там собаки, патрули. К тому же вырванные двери, следы когтей, клыков и унесенные в лес люди – теория с животным людоедом прекрасно бы все объяснила. Но человеческие отпечатки сбивали с толку. Кто этот неизвестный, побывавший на месте убийства или совершивший его. Из памяти всплыл рассказ Егора о лешем и строчки из отчета Милы о психозе местных жителей, видевших снежного человека.
У вольера с овчаркой председателя Рыбаков застал Филиппа. Ученый самозабвенно чирикал в блокноте одному ему понятные записи. Потом Филипп бросил собаке кость и довольно улыбнулся, когда та с жадностью набросилась на нее.
– Убеди меня, что занимаешься серьезным делом, или я найду тебе более полезное занятие.
– Вы как обычно не в тренде, Роман Владимирович. Моё исследование необычайно актуально, – Филипп сунул блокнот за пазуху – У данной особи необычайно высокий метаболизм и я готов поклясться, что она мутирует.
– Ну, допустим, – Рыбаков продолжал прокручивать в голове мысли об убийствах. – И что нам из этого?
– У нее окрас шерсти изменился за ночь и, по-моему рост в холке. Я обошел деревню. Почти в каждом доме есть животное, которое употребляет необычайно много пищи и претерпело физические изменения за эти дни. То есть идет процесс мутации, причем невероятно быстрый. Поэтому животные поглощают много пищи – им нужна энергия.
– Послушай, а человек мог бы так же примерно мутировать?
– Не просто мог бы. А должен. Люди должны изменяться. Я вот внимательно за вашим другом Егором наблюдаю. Уверен – он первым в кровожадного вампирюгу превратится.
– Еще что полезного сделал? – Роман поморщился.
– Я полночи делал зарисовки звездного неба. Сегодня планирую еще несколько набросков сотворить.
– И что тебе сказали луна и звезды, астроном?
– Пока не могу сообщить. Прибуду в город смогу подтвердить свои догадки.
– Ладно, делай что хочешь, но на ковер к начальству вместе пойдем, – вступать в долгие дискуссии с ученым не имело смысла. Времени уйдет много, а толку выйдет мало.
Рыбаков прошел в коттедж и застал там лишь одного егеря. Звали его Васей. Тот заваривал чай, неторопливо наливая кипяток в кружку.
– Егора не видел?
Вася насыпал в кружку не меньше пяти ложек хозяйского сахара и только потом ответил:
– А это кто?
– Мужик, которого в Хомино повязали в камуфляже боевиков.
– А, этот, – егерь задумался и добавил еще несколько ложек.
О вопросе Романа он уже, видимо, забыл:
– Ну так где он?
– Кто?
– Хрен в пальто! – Роману едва сдержался, чтобы не отвесить этому балбесу подзатыльника.
– А, этот. Так по деревне шарится.
– А МЧС-ники где?
– Да хрен их знает, – егерь сосредоточенно осмотрелся, видимо, в поисках съестного.
Роман твердо решил депортировать Васю на «большую землю» при первом же удобном случае и вышел из дома. Нужно отыскать Алексеича. План по поимке людоеда созрел, оставалось его грамотно реализовать. Куда еще Егор делся, как бы чего опять не вытворил.
* * *
Мила закончила описание ран, отложила блокнот и еще раз осмотрелась, проверяя не упустила ли что-нибудь важное. Взгляд невольно остановился на изувеченном теле хозяина дома. Мысль о том, что тварь, совершившая все это, вернется сегодня ночью за чьими-то жизнями, вызвала озноб. Тошнотворный запах крови и вывернутых внутренностей давил все сильнее и девушка поспешила на свежий воздух.
Во дворе её ожидали родственники погибшего: мужчина поддерживал под руку худощавую старушку. Еще две девушки с заплаканными глазами, стояли рядом. Мила смущенно кивнула им, виновато потупила взгляд и поспешила в медпункт.
Заметенные снегом крыши домов, петушиные крики, березы с белыми искристыми кронами вместо листвы. Деревня выглядела сейчас потрясающе красиво, и ничто не намекало на то, что с наступлением темноты она станет мрачной готической деревушкой, по которой бродит людоед, а жители боятся за свои жизни и молятся богу о сохранении души. Мила попыталась стряхнуть с себя наваждение, но неожиданно перед глазами всплыли неясные образы. Скорее даже воспоминания, только вот они принадлежали кому то еще, а не Миле Вознесенской: повсюду грязь, людские лица с гримасой кровожадной радости. Её куда-то тащат, бьют. Кто-то плюет прямо в лицо. Это так унизительно. Люди вокруг ослеплены какой-то бессмысленной злобой. Её привязывают к столбу, вокруг хворост…
Мила с трудом освободилась от видения. Кровь стучала в висках, тяжелое дыхание, словно она пробежала кросс. Что это было сейчас, что за наваждение? Неужели у неё тоже начались галлюцинации. Вознесенская ускорила шаг, нужно внимательно отслеживать собственное состояние и если приступы начнут повторяться, придется обратиться к психотерапевту.
Тамара ждала её в медпункте. На глаза Миле попался предмет, никак не вписывающийся в интерьер помещения – у дверей стоял топор.
– С тобой все в порядке, милочка? – от внимательного взгляда фельдшера, похоже, не ускользнуло состояние Милы.
– Да, – Вознесенская решила пока держать при себе то, что с ней произошло. – Только с осмотра места преступления.
– Боже, это ужасно, – на лице Тамары отразилась смесь эмоций печали и негодования. – Эта тварь бродит ночью среди наших домов. И никто не знает за кем она придет сегодня. Люди боятся.
– Вы поэтому его здесь держите? – Вознесенская кивнула на топор.
– Спокойней так как-то.
– Я сегодня с вами здесь останусь.
– Оставайся, место есть, – Тамара кивнула с неким облегчением.
Мила заглянула в палату к Павлу. Он спал, на свежих бинтах уже почти не проявлялась кровь.
– Бредил всю ночь. Звал деда. Температурил. К утру полегче ему стало, даже подняться пытался, – Тамара улыбнулась.
– Давайте я сама пройду по пациентам, а вы отдохните пока. Вы же наверняка не спали всю ночь.
– Хорошо, я пока бульончика лучше сварю.
Мила отправилась в обход по деревне, захватив с собой санитарную сумку. Предстояло побывать у восьми пациентов.
Первой оказалась девушка лет двадцати. Мила измерила ей температуру – всего лишь 34 градуса. Пульс и сердцебиение в норме. А потом заметила необычное изменение цвета радужной оболочки глаз. Они отливались легкой кошачьей желтизной. Больная заявила, что чувствует себя отлично.
– Расскажите мне о галлюцинациях.
Девушка смутилась:
– Мне матери помогать нужно. Особо болтать то некогда, итак два дня в постели провалялась.
– Это важно, расскажите.
– Просто видения. Как плохие сны. Вижу каких-то чудовищ. Мне становится страшно. Но все быстро проходит.
Больше ничего путного от девушки добиться не удалось.
Выйдя на улицу, Мила достала из санитарной сумки зеркальце и внимательно рассмотрела цвет радужной оболочки собственных глаз. Показалось, или тот же желтоватый оттенок? Нет, вроде бы ничего такого. Нужно проверить всех членов группы.
Осмотр следующих пациентов дал почти такой же результат. У всех Мила отметила пониженную температуру тела и изменение цвета зрачков. О своих галлюцинациях люди говорили неохотно. Но Мила уже поняла, что они сильно походили на ее собственное наваждение, случившееся всего несколько часов назад. Люди описывали случаи из чужой жизни и совершенно другого времени. Чувствовали они себя хорошо, но Мила решила через пару дней посетить их снова.
Нужно сообщить все Роману и посоветоваться с ним. Мила отправилась к коттеджу председателя. Проходя мимо дома отца Ивана, заметила мальчика лет четырех играющего во дворе и замерла. Яркий зеленый комбинезон, красные от мороза щеки. И очень знакомое лицо.
– Привет, – подошла она к ребенку, – во что ты играешь?
– И вовсе это никакая не игра, – мальчик начертил на снегу прутиком замысловатую каракулю и внимательно посмотрел на Милу голубыми глазёнками.
– Что же ты тогда делаешь? – мальчик понравился ей. Эх, уже пора бы и себе такого родить.
– От людоеда дом заговариваю.
– И как же ты это делаешь?
– Хочешь, научу? Это просто, – малыш важно поднял прутик. – Запоминай:
Господь, который скал: «Стучите и вам откроют» – я стучу в твои двери.
Господь, чьи слова: «Просите, и дано вам будет» – я прошу тебя.
Господь, отец мой, помоги.
– Первый раз такую молитву слышу. Я запомнила – спасибо. Может ты и другие дома сможешь заговорить?
Мальчик задумался на минуту:
– Нет, силенок у меня маловато. Вот отец Иван смог бы.
– А где же он?
– Просил не говорить, когда вы спрашивать будете, – мальчик подозрительно посмотрел на Милу.
– А разве он знал, что я приду к тебе в гости?
– Конечно, знал. Сказал: ночью солдаты придут с оружием, а днем тётя с большими глазами. Сама добрая, но служит плохим дядям. Говорить ничего нельзя тебе.
Мила опешила. Мальчик вполне мог знать, где находится отец Иван, а мог и просто фантазировать.
– У тебя очень хорошая память.
– Я знаю, – щеки малыша покраснели еще больше.
– Интересно, а ты запомнил, что еще говорил отец Иван? – маленький любитель лести вполне мог дать зацепку, Мила решила попытаться разболтать его.
– Сказал, что бурю сотворил Бог и что плохие люди про это знают и придут сюда и захотят здесь сделать все как во всем остальном мире, – малыша слегка распирало от собственной важности.
– Какой ты умный, – Мила постаралась изобразить на лице восхищение. – Неужели еще что-то запомнил?
– Да. Очень важное кое-что.
– И что же?
– Отец Иван сказал: «Бойся дешевых похвал, прикрытых лисьей шкурой», – мальчик одарил Милу долгим взглядом. Зрачки ребенка вдруг расширились. Стали просто огромными. Заполнили тьмой глаза. Вокруг Милы сомкнулся мрак.
Иллюзия длилась всего мгновение. Мила судорожно вздохнула, чувствуя как земля уходит из под ног. Взглянула на мальчика. Пред ней вновь стоял голубоглазый ребенок и улыбался ей во весь рот. Мальчик рассмеялся, бросил прутик и быстро побежал к дому, на ходу показав Вознесенской язык.
Мила постаралась сосредоточиться. Что это было. Снова галлюцинации или с ребенком происходят какие-то дьявольские метаморфозы. Секунду назад она едва не умерла от страха. Безумие какое-то.
Отдышавшись, Мила едва не поддалась первому порыву зайти в дом и поговорить с мальчиком еще. Нет. Ребенок наверняка замкнется и не станет ничего рассказывать. Нужно попытаться завоевать его доверие. Вознесенская решила завтра снова зайти к малышу. Его лицо не просто показалось ей знакомым. Она узнала мальчика. Нужно быстрее найти Романа.
За калиткой девушка столкнулась с Егором.
– Мила, извините, я грубо схватил вас во время той заварушки, когда мы входили в деревню.
– Да уж, джентльмен из вас так себе.
– Я просто побоялся, что вы можете оказаться в гуще драки, – Воронов подстроился под быстрый шаг Милы.
– Хорошо, вы прощены. А теперь не мешайте мне работать.
– Мила, может быть мы могли бы…
– Воронов, я, кажется, попросила вас не мешать мне работать. Вы вообще-то должны находиться под домашним арестом.
– Да я воздухом только подышать выш…
Егор внезапно остановился, переключив внимание на кого-то в стороне. Такая оскорбительная потеря интереса, возмущала еще больше, чем хватание за шиворот. Мила проследила за взглядом Воронова и заметила егеря Игната, который внимательно рассматривал двор, в котором только что играл мальчик. Чем он так заинтересовал Егора непонятно. Ну, осматривает человек двор с маяком, что тут такого?
Вознесенская воспользовалась моментом замешательства Воронова, и ускорив шаг, направилась к коттеджу председателя.
Романа Мила отыскала на первом этаже. Тот сидел за столом с большой кружкой кофе. Аромат арабики смешался с терпким запахом табачного дыма. Прямо перед Рыбаковым лежал кремневый пистолет и куча расковырянных охотничьих патронов. Роман отсыпал меру пороха в свернутую трубочкой бумажный цилиндр и аккуратно склеил слюной получившуюся бумажную гильзу.
– Никогда бы не подумал, что это так сложно, – Рыбаков принялся подправлять напильником круглую свинцовую пулю.
– Роман Владимирович, мальчик который живет в доме отца Ивана.
– Племянник Алексеевича.
– Это Миша Якимов. Один из пропавших пассажиров автобуса. А женщина, которая с ним живет, насколько я понимаю, Анастасия Якимова – его мать. Они вдвоем ехали тем рейсом. А потом пропали. Предположительно их похитил Твердов.
Роман отложил в сторону оружие и задумался, барабаня пальцами по лакированной поверхности стола:
– Пока не будем подавать виду, что мы об этом знаем. Нужно понаблюдать за ними.
– Я бы еще хотела получить личное дело мальчика из садика – отчет психолога, отзывы воспитателей.
– С ним что-то не так?
– Не уверена, мне могло показаться. Что- то в нем есть необычное. Не могу даже объяснить толком.
– Думаешь, Иван как-то мальчика обработал?
– Если честно, я не знаю как это возможно.
– Хорошо. Попаду в город – вся информация у тебя будет. Как там Паша?
– Все хорошо. Ему нужен покой и уход. Тамара хороший врач, она его поставит на ноги.
– Может, переправим его в город? Погрузим на сани и мигом домчим. Там госпиталь, куча врачей, лекарства.
– Я думаю окрепнет через несколько дней и можно будет переправить на лечение.
– Хорошая новость. Что у тебя еще.
– У восьми жителей наблюдаются изменение цвета радужной оболочки глаз и температуры тела.
– Мутация? – Рыбаков нахмурился.
– Возможно. Я пока не могу ничего сказать. Но думаю этих людей нужно отправлять в город в карантинное отделение. Потому что мы не знаем, что будет дальше и заразно ли это.
– Черт, проблем столько, что не знаешь с какой стороны браться.
