Глава 11
Лицей
Чтобы добраться до лицея, у меня ушло более трех часов. Находился он в пригороде столицы и занимал огромную территорию, обнесенную высоким забором и отлично охраняемую. Службу по охране с момента основания здесь нес вольный отряд «Пасынки жизни». Несмотря на статус вольного отряда, подчинялись они непосредственно директору и, как весь лицей, курировались императорским родом.
Дорога к комплексу была забита машинами представительского класса. Лицей являлся интернатом, и все учащиеся жили на его территории. Сейчас они спешили заселиться. Из багажников слуги доставали десятки чемоданов. И, выстроившись в колонну, несли их в корпуса общежития. Все это настолько напоминало муравейник, что я невольно начал оглядываться, не протащит ли мимо меня мертвую гусеницу очередная колонна слуг-муравьев.
Я со своим пошарпанным чемоданом, в тактической одежде вместо идеально сидящей школьной формы, как у остальных, стоившей даже на мой неискушенный взгляд просто нереальных денег, смотрелся совершенно невзрачно. Настолько, что охрана не захотела впускать меня на территорию.
Пришлось дожидаться, пока не вызовут завуча, отвечающего за новых учеников. Меня вся эта ситуация не напрягала. И только когда после проверки документов охрана полезла в мои вещи для досмотра, я взбеленился. Пытавшийся открыть мой чемодан боец замер, почувствовав у шеи острую сталь.
– Медленно поставь чемодан на землю. – Боец подчинился, в это время остальные уже держали меня на прицеле. – Молодец. Теперь разворачиваемся и идем к воротам.
Злоба переполняла меня. Если я позволю кому бы то ни было так с собой обращаться, потеряю самоуважение. Плевать на детей аристократов, смотрящих на меня как на кусок грязи. Рамок приличия они не переступали. И мы еще посмотрим, кто кем станет в итоге. Но эти уроды из вольных отрядов. Разжиревшие твари, самоутверждающиеся за счет студентов, которые не могут дать им отпор. Мое решение было, конечно, чересчур импульсивным, но я не хотел позволять унижать себя. Находиться на территории лицея в данный момент мне было нельзя. Законом то, что я сделал, трактовалось однозначно как вооруженное нападение на сотрудника правопорядка при исполнении. Поэтому, прикрываясь телом одного из бойцов, я медленно отступал к воротам, надеясь раствориться между машинами.
– Что здесь происходит? – высокая красивая женщина лет тридцати пяти прервала беседу с мощным рыжебородым гномом и вместе с ним поспешила к воротам. – Я еще раз спрашиваю, что здесь происходит?
– Захват заложника. – Дорогу ей заступил один из охранников, по всей видимости, старший смены. – Предотвращено проникновение преступника на территорию. – Пускать ее ближе он не собирался.
– И давно у нас преступники ходят на промысел с вещами и гитарой? – Женщина была настроена воинственно. – Пропустите меня, сударь, и прикажите своим людям убрать оружие. – Оттолкнув охранника плечом, она прошла к воротам.
– С чем бы он ни ходил, имеется факт нападения и взятия заложника. – Сдаваться старший не собирался и устремился следом.
– И почему я не удивлена, что произошло это в ваше дежурство? В прошлом году уже были инциденты, и лишь по личному ходатайству вашего капитана и под его личное поручительство вы были опять допущены к работе. Но сегодняшний случай перешел все границы дозволенного. Вы опозорили наш лицей перед всеми учащимися и их семьями. Меня зовут Сикорская Антонина Петровна. Я заведующая учебной частью по работе с первыми курсами. Молодой человек, уберите оружие и потрудитесь объяснить, что тут происходит. – Она остановилась в метре от меня.
Я убрал тао в ножны, достал и протянул ей бумаги.
– Александр Сергеевич Соколов, шестнадцать лет. Прибыл для обучения в Первом лицее имени его императорского величества Михаила Вышинина. Был остановлен охраной для проверки документов. После предъявления имела место попытка устроить личный досмотр вещей. Счел для себя невозможным терпеть подобное обращение и попытался покинуть территорию лицея.
– Зачем вы взяли заложника, Александр Сергеевич? – Сикорская, не отрываясь, изучала мои документы. Создавалось впечатление, что выслушивать объяснения провинившихся ей не в новинку.
– Количество охранников и их расположение не давало возможности безопасно отойти к воротам. Поэтому я принял решение прикрыться одним из охранников.
– Складно излагаешь, – прогудел гном, по-прежнему остающийся с завучем. – Кадет?
– Егерь отряда «Пепельные вороны» в статусе вольного.
– О как. Целый егерь. А воинская книжка у тебя есть, егерь?
Я вынул книжку и передал ее гному. На первой же странице брови его приподнялись, я же не озвучивал, что я еще и диверсант. Дойдя до трофеев, гном довольно крякнул и, подхватив Сикорскую под локоть, буквально оттащил от ворот, начав что-то объяснять и указывая то на меня, то на охрану.
Через пару минут они вернулись. Завуч протянула мне документы.
– Прошу прощения за этот инцидент. Виновные будут строго наказаны. Следуйте в корпус номер семь, это мужское общежитие. Расселение через коменданта. Мастер Гамиль, – обратилась она к гному, – я вас прошу, проследите, чтобы молодой человек получил все необходимые вещи. А также школьную форму. Завтра в девять утра торжественная церемония, посвященная открытию учебного года. Все остальное узнаете на информационном стенде в общежитии. Хранение личного холодного, равно как и огнестрельного оружия, в лицее разрешено. В каждой комнате есть оружейный сейф, а на территории имеются тир и стрельбище. Однако ношение разрешено только в разряженном состоянии и в специальной сумке, которая пломбируется либо в тире, либо комендантом общежития.
Гном вернул мне воинскую книжку и протянул широкую, как лопата, ладонь.
– Гамиль Зирак. Местный завхоз. В прошлом лейб-гвардии штабс-капитан Одиннадцатого гвардейского артиллерийского полка. Следуй за мной.
И гном пошел в сторону видневшихся строений.
– Давно пора было этим мерзавцам по щекам надавать. – Мастер Гамиль оказался простым в общении гномом. – Вольный отряд они, как же. Стоять на воротах и запугивать простолюдинов, больше ни фига не могут. Появись тут нежить, так драпать будут, придерживая штаны. А сейчас вой поднимут до небес. Ну да пес с ними. Подожмут хвосты, как милые.
– Часто такое у вас?
– Раньше вообще не было. А как пару лет назад капитан сменился, так все и началось. – Гном с досады сплюнул. – Новый командир и дня на границе не провел. Зато дворянин, аристократ, чтоб его. Вот бойцы и распоясались. Знатным-то они готовы задницу лизать. А остальных начали унижать. Сначала словами, а теперь вон до чего дошло. Директор этого так просто не оставит. И не переживай, к тебе претензий не будет. Налицо грубые нарушения устава караульной службы.
– Это обнадеживает. А как тут вообще дела обстоят?
– Ты это о девках, что ли? – Гном громоподобно засмеялся. – Нормально обстоят, какие хочешь, на выбор. Только почти все если не аристократки, то простые дворянки. Поймают на такой, сразу оженят. Ну или женилку оторвут, если не подойдешь по евгенике.
– Почему сразу девушки? Я про учебу, курсы там разные. – Я даже не смутился. В основном потому, что действительно не это имел в виду. Разве только чуть-чуть.
– Ну да, ну да. Нормально обстоят. Есть полигоны для отработки магических техник, есть стадион и другие спортивные сооружения. Про тир и стрельбище ты уже слышал. Ты конкретизируй сферу интересов. – Мастер Гамиль хитро прищурился, глядя на меня в упор.
Следовало решить проблему с тренировками по магии льда. В документах я этого указывать не стал. Не хотел повышенного внимания. Сейчас получить полигон для тренировки будет проблематично. Оставалось решить, доверять гному или нет.
С одной стороны, гномы не предают. От слова «совсем». Если ты доверил свою тайну гному, то он умрет, но не выдаст. Есть только одно «но». Ты должен быть другом этого гнома. Иначе он даже слушать тебя не станет.
И вот сейчас с ходу мне предстояло определить, поможет он мне, или я заимею проблемы с администрацией лицея. А потом и с СИБ, которая еще с Проклятыми Камнями мне обязательно кровь попьет.
– Да говори, не тушуйся. Я же вижу, что ты из наших, хоть и молодой. Лича взять в одиночку может не каждый. А тут получил я новый номер альманаха «Пушки и мортиры». И очень интересная там статья о применении мин направленного действия для организации засад на нежить. Хорошие мины получились, а, Фальк? – И гном довольно засмеялся.
Бывших офицеров не бывает, и, уйдя в запас, лейб-гвардии штабс-капитан артиллерии оставался фанатом всего стреляющего и взрывающегося. Чем крупней калибр, тем лучше. А как создатель нового вида нежно любимых им мин я заочно оказался на хорошем счету. Единственное, что не устраивало мастера Гамиля, это малый размер заряда взрывчатки. Как и у всех гномов, достаточным считалось, когда на расстоянии в пятьдесят метров не остается ничего, а воронка достигает полуметра в глубину. Я уже с ужасом представлял модификации своих мин, которые низкорослыми мастерами будут признаны достойными. Успокаивало только одно: какими бы монструозными они ни оказались, действовать все равно будут идеально.
Дело в том, что в Аркании гномы не умели создавать что-то поистине новое. Не получалось у них изобрести даже элементарных вещей. Был ли это хитрый выверт сознания или общая зашоренность и приверженность к догмам, но факт оставался фактом.
Однако если ты принесешь гному концепт, пусть кривой и работающий через пень-колоду, он доведет его до совершенства. Причем зачастую разобраться с итоговым изделием сам создатель концепта уже не может.
Так что, дав гномам новую игрушку и место для применения своих способностей, я мог рассчитывать на помощь и сохранение моих тайн.
– Понимаете, уважаемый, в моих документах содержится неполная информация о моих магических силах, – начал я осторожно, – поскольку техники владения оными оставляют желать лучшего.
– Короче, ты поглотил стихийный Камень Души, и тебе нужен полигон для отработки техник. А палиться ты не хочешь, – подытожил гном. – Хм, это не проблема. Единственное: время, когда на полигоне на сто процентов никого не будет, появится только ближе к полуночи. Если для тебя несложно вставать после тренировок на учебу, то считай, вопрос закрыт. Вот только не вышла бы тебе подобная скрытность боком.
– Я не собираюсь всю жизнь прятаться. Но и позволить делать из себя марионетку не могу. Если я заявлю сейчас о том, что являюсь наследником Рика Снежного и его техник, спокойствия мне не видать. А я хочу получить образование и найти свое место в мире.
– А какое место ты ищешь? – Гному понравился мой ответ. – Кем хочешь стать? Если аристократом, то иди в любой клан холода. За наследие Рика Отморозка будет тебе и стол, и дом, и теплая баба под бок, а то и не одна. Я помню, какие слухи ходили о нем в Диких землях, хоть и прошло почти двести лет с того времени.
– Я хочу основать свой род. Не больше, не меньше. Встать вровень с аристо. Заставить их себя уважать. И для этого мне нужно подготовиться. Стать сильнее. Накопить финансы. Собрать дружину, в конце концов.
– А сможешь? – Гном остановился и пристально посмотрел мне в глаза. От прежнего балагура не осталось и следа. Теперь это действительно был боевой офицер. И он ждал моего ответа.
– Лучше попытаться взлететь соколом и сдохнуть, чем жить мышью и корить себя в том, что даже не попытался взлететь, – ответил я не менее прямым взглядом.
Гном хмыкнул в бороду и, рассмеявшись, обеими руками хлопнул меня по плечам. Вы когда-нибудь попадали под падающий шкаф? Я как-то в детстве, детстве Артема, попал. Ощущения оказались потрясающе схожими.
– Что ж, тогда помочь будущему основателю рода, умеющему и убивать нежить, и создавать оружие, – моя прямая обязанность. Утрем аристо их высокомерные носы.
– Вот, кстати, про создание я тоже хотел поговорить. Оружие не обещаю, но есть пара-тройка задумок. И для реализации нужна мастерская с толковыми и не болтливыми живыми. Если идея выгорит, можно будет не продавать патент, а развернуть свое производство.
– Вот это дело. – Гном излучал довольство. – С места в карьер. Будут мастера. Из наших. А сейчас давай получай вещи и иди к коменданту. Чтобы подняться вровень с аристо, нужно хотя бы к началу занятий не опоздать.
Заселение прошло достаточно весело. Мне выдали ключ и прочитали длинную лекцию по технике безопасности, пункты ее доходили до того, что пальцы в розетку совать нельзя и горячей водой в душе можно ошпариться. Особенно порадовали перлы: «портянки на подоконнике не сушить» и «если заболел, нужно обратиться в лазарет, а не подышать над картошкой, сваренной в электрочайнике». Когда комендант дошел до правил пользования унитазом, я не выдержал и спросил, а что, разве он не для того, чтобы ноги мыть? А то, говорю, придешь, бывало, с поля, баню-то топить некогда, а тут как удобно: дернул веревку, вода побежала. Лепота.
От такого заявления комендант аж покраснел и перестал дышать. От смерти в результате удушья его спасли очередные ученики, пришедшие заселяться. Отойдя в сторонку, я сделал вид, что ищу что-то в карманах, надеясь послушать, это мне настолько повезло или просто характер такой у человека. Оказалось, что любого первокурсника, независимо от его расы и происхождения, комендант искренне считал помесью гиббона с имбецилом. То бишь гиперактивной личностью с тягой к массовым разрушениям и полным отсутствием мозга.
Размышляя о том, что же пришлось пережить коменданту, я поднялся на третий этаж, где располагалась моя комната. Все жилые помещения были однотипными. Если ты заселялся в комнату, то она становилась твоей на весь срок обучения. Когда освобождалась, ее заселял следующий первокурсник. Никаких номеров люкс никому не полагалось. Если учесть, что здесь обучались даже дети императорского рода, это было круто.
Мое новое жилье представляло собой студию размером около тридцати квадратов, разделенную на рабочую зону, зону отдыха и небольшую кухню, скорее даже просто буфет с электрочайником. Глаз просто резало отсутствие микроволновки, и это я собирался в ближайшее время исправить. Вот только познакомлюсь с обещанными мне мастерами. Также имелся приличный санузел с ванной, душевой кабиной и набором белоснежной сантехники, начиная от раковины и заканчивая биде. Тут же стояла корзина для грязного белья. Стирка осуществлялась централизованно. Каждый вечер корзины собирались, и утром ты получал уже выстиранные и выглаженные вещи.
Приняв душ и переодевшись в один из комплектов выданной формы, я решил не отсиживаться в комнате, а спуститься на первый этаж. Там находилось помещение приличных размеров, именуемое клубом. Этакая помесь красного уголка с кают-компанией. Вечерами студенты стекались туда, чтобы поболтать, посмеяться, посмотреть фильм, на одной из стен белело полотнище экрана. Алкоголь и азартные игры строго запрещались. За это можно было даже вылететь из лицея, невзирая на знатность рода. Девушек же приглашать разрешалось, но только в клуб. «Совместное нахождение лица или лиц противоположного пола в жилом помещении общежития возможно лишь при наличии действующей помолвки между хозяином жилого помещения и лицом или лицами противоположного пола». Такую фразу без запинки выдал комендант при заселении. Причем тут все знали, кто с кем помолвлен, а кто нет. И могли даже остановить любого, если этот любой собрался «увлечь в альков», так сказать, чужую невесту. Или свободную девушку. Потому как кто знает, может, твои родичи уже договариваются с ее родичами. А ты все проморгал.
Атмосфера в клубе царила на удивление демократичная. Молодежь всех рас, невзирая на курс обучения и социальный статус, общалась, знакомилась, рассказывала, как прошло лето, хвасталась достижениями, покупками и подарками. То тут, то там стихийно возникали группки с очередным рассказчиком в центре. Время от времени в сопровождении братьев и женихов появлялись девушки. С ними церемонно раскланивались, но запала хорошего тона хватало ненадолго, и вскоре все, включая самих девушек, уже дружно смеялись. Или сами что-то рассказывали, размахивая руками и помогая себе мимикой. Кто-то уходил, кто-то приходил, короче, жизнь бурлила.
Я вписался в этот студенческий водоворот на удивление легко. Ко мне подскочил парень с прической вида «взрыв на макаронной фабрике» и улыбкой, похоже, приклеенной к лицу, потому как улыбаться он не прекращал. Улыбаться и разговаривать. Своим видом он так напоминал, не к ночи будь помянуто, Наруто, только славянин-стайл, что я с трудом сдержался, чтобы не ударить всеми имеющимися у меня силами. Пока парень тащил меня в центр клуба, я узнал, что зовут его Егор Веселов, он тоже первокурсник, учиться будет на лекарском факультете и «здорово ты у ворот охране наподдал, а то совсем распустились».
Вытащенный буйством стихии в центр зала, в ближайшие сорок минут я только и делал, что отвечал на вопросы. С учетом в основном мужской аудитории вопросы были соответственные. Особенно всех интересовало, как в шестнадцать лет я стал полноправным бойцом вольного отряда и членом братства. Вкратце поведав об охоте на Лича, я пообещал желающим, что все расскажу подробнее позже. И нарисую. И дам ТТХ винтовки. И мин. И пистолеты покажу, но в тире.
Вторым по значимости оказался вопрос о том, как я вообще умудрился поступить в лицей практически из тундры. Многие дворяне и аристо из столицы не смогли этого сделать. А уж стипендию вместе с бесплатным обучением имели не больше десяти человек на курсе. Внятно ответить на вопрос я не смог и рассказал, что знал сам. Какая была подковерная возня, кого привлек капитан, кто кому сколько занес, и занес ли вообще, мне было неизвестно.
С моей стороны это выглядело так. Сдав экзамены в средней школе города Пангоды, ближайшего к нашей крепости, я спокойно дожидался результатов. В себе я был уверен и рассчитывал если не на высший балл, то уж в районе девяноста пяти – девяноста восьми точно. Надо сказать, что система оценок тут напоминает японскую стобалльную. И примерно дня через три утром меня подняли криками «умывайся, собирайся, поешь по дороге», запихнули в машину, и мы с капитаном помчались (ну как помчались, на военной технике особо не разгонишься) в сторону все той же Пангоды. Поскольку старались мы очень-очень, поговорить в дороге не удалось, это было чревато потерей языка. Прибыв к той же школе, вывалившись из машины и убедив себя, что земля не может качаться, я узнал, что, оказывается, прибыла императорская комиссия – проверять итоговые работы выпускников. И наткнулись на мою. Написал я действительно хорошо, девяносто девять баллов, но в личном деле было отмечено, что обучение проходил домашнее. Будь я аристократом или хотя бы дворянином, это не имело бы никакого значения. Но то, что я простолюдин, сыграло свою роль, да еще затаившие зло на капитана чиновники Службы надзора за детьми напели представителям комиссии, в каких жутких условиях я живу, и просто не реально, чтобы такой ученик получил самый высокий балл в районе.
Мою работу аннулировали. На апелляцию дали неделю, однако через сутки комиссия собиралась ехать дальше, а пересдать местным чинушам для меня нереально. Если итоговый экзамен проводился централизованно, с постоянным контролем на каждом этапе, испортить мне оценку и при этом не спалиться местные не могли, то пересдача была уже целиком в их руках. Пусть ты Эйнштейн и Ломоносов в одном флаконе, сдать экзамен искренне ненавидящей тебя бабе, не побоюсь этого слова, невозможно. Следовало это сделать до отъезда императорских проверяющих.
Буквально вломившись в помещение, где работала комиссия, капитан с ходу наехал на проверяющего, практически обвинил его в ангажированности и классовом шовинизме. Причем сказано это было таким высоким штилем, что смысл дошел до меня с некоторым опозданием, даже пришлось немного ускорить мышление, чтобы успевать следить за мыслями оппонентов. Через двадцать минут высококультурной ругани высокие договаривающиеся стороны сошлись на том, что я вот прямо здесь и сейчас продемонстрирую им свои знания и без подготовки отвечу на любой вопрос любого варианта итогового задания.
С моей скоростью работы мозга это было несложно. К тому же по точным наукам глубина моих знаний даже превосходила школьный курс. А уж по математике я показал мастер-класс, загрузив экзаменатора теоремой Ферма. Да, я понимаю, это подло. Но что делать, если тут она не сформулирована. Пообещав себе при случае вспомнить и записать доказательство, я получил свои законные сто баллов. Накинули балл в качестве извинения за доставленные неудобства. Оставив комиссию трясти Службу надзора, мы отправились домой. И я уже выкинул из головы произошедшее и начал присматривать себе высшую школу в Новом Уренгое, когда капитан снова меня огорошил. С ним на связь вышел этот самый экзаменатор, оказавшийся ни много ни мало деканом физмата в столичном университете. В работе комиссии он принимал участие по личной просьбе брата императора, главы СИБ.
Вернувшись в столицу, экзаменатор закрылся в кабинете и за две недели решил теорему для n=4. И этот матерый человечище вспомнил о том, кто ему рассказал о теореме. Затем связался с моим капитаном, и они сошлись во мнении, что мне надо ехать в столицу. И не просто в столицу, а в Первый лицей, а оттуда уже в университет. И, скооперировавшись, все устроили. Как и какими путями, мне неизвестно.
Вот это я и рассказал окружающим. Единственное, про теорему упоминать не стал, отделался общими фразами, что, мол, поразил знаниями, и все тут. Народ покивал головами, поздравил и, похоже, наметил крайнего в решении проблем с этой самой математикой.
Затем кто-то отвлек внимание от меня, эпицентр разговора сместился, и я поспешил смешаться с толпой. С кем-то просто говорил, у кого-то спрашивал о порядках в лицее, с третьими пообщался на предмет ТТХ рунных пуль для гладкоствольного оружия. Я настаивал на контейнере, возражали, что, мол, баллистические характеристики – это хорошо, но круглая форма традиционно лучше держит магию при прямой передаче. Короче, когда в двадцать три ноль-ноль комендант пришел разгонять нас спать, я не то чтобы запанибрата общался с обществом, но уж своим считался точно. Из плохого, что случилось в этот вечер, было то, что «ползучий ужас Конохи» оказался моим соседом.