Глава 27

Царствующая королева Курил, ее величество российская императрица и по совместительству бессменный президент Израиля, она же моя племянница Маша, в молодости любила путешествовать и предавалась этому занятию всякий раз, как только у нее образовывались хоть какие-то превышающие прожиточный минимум деньги. За время жизни в двадцать первом веке племянница успела побывать в Израиле (ясное дело, не в том, где она сейчас президент), в Доминикане, Гоа, Вьетнаме, Египте, Таиланде и, само собой, в Турции. Еще ей очень хотелось на Канарские, Гавайские и Сейшельские острова, но дело упиралось в недостаток финансов. Поэтому после ее знакомства с цесаревичем Георгием и перемещения в самое начало двадцатого века я первое время беспокоился, как бы ее куда-нибудь не потянуло. Финансовые-то возможности расширились очень сильно! Но, похоже, путешествия привлекали Машу в основном потому, что это было, во-первых, круто. А во-вторых, требовало преодоления определенных трудностей в виде дошираковой диеты, потому как иначе деньги как-то не копились. Как только любое путешествие стало ей по карману без питания растворимой лапшой, она тут же потеряла к ним всякий интерес. Поначалу девочке еще пришлось слетать на Дальний Восток, немного там повоевать с японцами, а потом короноваться в качестве курильской королевы, но в дальнейшем она стала настоящей домоседкой и даже в Ялту выезжала не каждое лето, говоря, что отдыхать прекрасно можно и в Петергофе.

Впрочем, как справедливо заметил какой-то философ – кажется, Гегель, – развитие идет по спирали. И вот, значит, в результате путешествия на остров Пасхи десятого века королевой-императрицей вновь овладела, как сказал поэт, «охота к перемене мест».

Сначала ее двойное величество захотело на Сейшелы, ибо фотографии Канар и Гавайев я ей неоднократно показывал, и эти острова теперь ее не прельщали.

Так как на Сейшелах в описываемое время базировались боевые пловцы адмирала Беклемишева, то я просто позвонил Михаилу Николаевичу, и через два дня в Гатчину с попутным бортом прилетела банка с пауками, наловленными тамошними моряками за один вечер. Пауков было много, и выглядели они достаточно омерзительно, так что я тем же вечером бестрепетно водрузил оный презент на стол во время нашего очередного совместного ужина в Зимнем. И пояснил, что вреда фауне Сейшельских островов не нанесено, пауков там осталось еще более чем достаточно. Настолько, что местные змеи, хоть их и немало, просто не справляются с пожиранием этих тварей.

В результате показа достижений прикладной энтомологии вопрос с данными островами как-то сам собой увял, но Маше все равно не перестало хотеться куда-нибудь в незнакомые места. И Гоша, будучи любящим мужем, предложил ей съездить в здешний Израиль. А то ведь получается даже как-то странно, заметил император. Мол, ее величество Мария Романова-Курильская досиживает в тамошних президентах уже третий срок и собирается баллотироваться на четвертый, причем никаких сомнений по поводу результата выборов ни у кого нет, а сама ни разу не была в стране, народ которой много лет подряд оказывает ей столь высокое доверие! И даже, кажется, дорогая не очень ясно представляет себе, где эта самая страна находится. Не пора ли поближе познакомиться с электоратом?

– Если бы дело было только в этом, – хмыкнула Маша, – то лететь никуда не потребовалось бы. Того электората и в Питере ошивается более чем достаточно, особенно в сфере банковского бизнеса, который мне приходится курировать. Но сама по себе идея неплохая, тем более что мне действительно не помешало бы на месте уточнить кое-что относительно последней гавайской инициативы Арона Самуиловича.

– Последней – это в каком смысле? – поинтересовался Гоша, как-то искоса глянув на меня.

– Не в таком, про какой ваше величество изволило подумать, – успокоил я императора. – Ни у меня, ни у Маши особых претензий к Немнихеру нет, так что пусть пока поживет, от него временами даже польза бывает. Он, конечно, иногда ошибается, но почти всегда успевает вовремя и с процентами исправить свои ошибки.

– Вот именно, – подтвердила племянница, плотоядно усмехнувшись.

А я мысленно посочувствовал израильскому министру иностранных дел – похоже, гавайская корона обойдется ему несколько дороже, чем он надеялся.

Должен покаяться – поначалу у меня даже мелькнула мысль лично сопроводить племянницу к ее избирателям, дабы на месте убедиться, что ей там ничто не угрожает. Но не успела она, эта самая мысль, толком угнездиться в сознании, как была безжалостно придушена. В самом деле, если созданная мной служба охраны не сможет обеспечить должную безопасность объекта, тем более в лице царственной особы, то мне надо не разъезжать по Израилям, а идти топиться в пруду за ТЭЦ. Кроме того, имелась и еще одна причина отказаться от сопровождения Маши. На днях в Гатчину должен был приехать Фишман, и я собирался отправиться с ним в десятый век, где посмотреть, как он будет проводить свои трансцендентные исследования. В общем, пусть королева-императрица летит к евреям хоть и не одна, ведь ее кроме охраны наверняка будет сопровождать немало клерков из финансового ее императорского величества департамента, но без канцлера.

Итак, я принял решение, но почему-то на самом краю сознания осталось неуверенное сомнение. Все ли я учел?

Вот только было это сомнение совсем небольшим, слабым и каким-то недоношенным, в силу чего к изменению планов оно не привело.

Боря, как и было условлено, приехал в Гатчину с аппаратурой, при помощи которой он собирался проводить свои исследования. Правда, я считал, что это будет максимум чемодан, так как ограничений с элементной базой из двадцать первого века у Фишмана не было, но он привез целый вагончик. Этакую средних размеров бытовку на колесах. Поэтому переходить на остров нам пришлось не из дворцового подвала, а со спецполигона, расположенного на другой стороне озера.

При въезде на полигон Боря с интересом воззрился на красочный плакат, гласящий:

Нарушитель, имей в виду! Пуля от предупредительного выстрела может абсолютно случайно попасть в голову!

Под надписью художник в меру своего таланта попытался изобразить, что происходит с той самой головой после попадания двенадцатимиллиметровой пули.

– И много тут у тебя уже нарушителей настреляли? – поинтересовался друг.

– Пока ни одного, так для того и плакаты висят. Лучше заранее напугать всех сразу, чем потом тратиться на похороны каждого в отдельности, хоть и по упрощенной процедуре. И кстати, ты вроде что-то хотел рассказать до того, как отвлекся на этот образец наглядной агитации?

– Да, тут у меня сейчас проходит практику дочь твоей Татьяны Лена. Вот, значит, перед самым моим отъездом она пришла с заявлением, что с ней хотел познакомиться иностранец. Правда, не совсем настоящий, из Бухары, какой-то побочный сын бывшего тамошнего эмира, но у нас все же режимный объект и о таких вещах необходимо докладывать. Леночка как раз занималась системами видеонаблюдения, так что она не стала ничего пересказывать, а просто продемонстрировала запись. Выглядело это примерно так…

Далее Боря, обладающий неплохими актерскими способностями, в лицах воспроизвел мне состоявшуюся беседу.

– Несравненная Елена, – начал он елейным мужским баритоном, – позвольте мне положить к вашим прекрасным ногам свои руку и сердце!

– Я польщена столь щедрым предложением… – это уже мелодичным девичьим голоском, – вот только почему прямо сюда? Хотя пол вроде недавно помыли, но все равно как-то странно класть сюда такие вещи. Ну, сердце ладно, это довольно востребованный орган. Руку тоже? Зачем? Лучше скажите, с почками у вас как – здоровы? А потом, если вам это не покажется трудным, вкратце опишите состояние печени. И позвольте сделать ответный комплимент? Таких красивых глаз, как у вас, мне ни у кого еще не доводилось видеть.

– Вот примерно так, – закончил Боря и поинтересовался: – Твоя небось тоже отшивает женихов подобными методами?

– Да что ты, Настя очень добрая и деликатная девочка, которой мать старательно прививала хорошие манеры. Я, правда, по мере сил и не менее старательно прививал несколько иные, так что теперь у нее есть выбор, какими пользоваться в каждом конкретном случае, но это уже другой вопрос. Так вот, когда Патрик, ее давний воздыхатель, в очередной раз признался ей в любви, она попросила его о небольшой услуге. Мол, ей времени ужасно не хватает, а к вечеру надо обязательно узнать, во время какого именно своего кругосветного путешествия – первого, второго или третьего – скончался капитан Кук.

– И что ответил этот весьма эрудированный юноша?

– Что настолько глубоко он, к сожалению, историю мореплавания не изучал, но немедленно идет в библиотеку, где выяснит точно. В чем тут подвох, он понял только после того, как Настя со скорбью в голосе предположила – скорее всего, посещение библиотеки тут уже не поможет.

Сразу за воротами мы остановились, чтобы подождать автомобиль его величества, подъехавший через пару минут после нас. Настя уже ждала на полигоне – этот заход планировался всем составом открывателей, чтобы можно было не волноваться насчет времени, проведенного на острове. Все равно и в империи, и в Федерации оно будет стоять.

– Извини за небольшое опоздание, твоя дочь небось уже заждалась, – сказал император, здороваясь.

– Опоздал только Владимир, а мы, будучи для госпожи старшего ликтора начальством, всего-навсего задержались, – успокоил я Гошу. – Ничего с ней за пять минут не случится. Ладно, пошли, открываете сегодня вы с Вовой.

В десятом веке каждый занялся своим делом. Гоша с Володей стали усиленно готовиться к совещанию на тему реформы наших вооруженных сил, которое должно было начаться через две недели. Боря сутками пропадал в своем вагончике, изредка вылезая оттуда лишь затем, чтобы поесть, совершить действия обратного порядка и доложить, что им получены совершенно сногсшибательные результаты. Какие именно – он пока сказать не может, ибо сам ничего не понимает, но как только поймет – мы будем потрясены. Ну а ваш покорный слуга и Настя занимались поддержанием жизнедеятельности всей этой оравы. То есть Настя охотилась и собирала «персики», а я ловил рыбу и заготавливал дрова. Причем моя часть обязанностей в общем-то не отнимала ни сил, ни времени, а вот дочь днями напролет носилась по всему острову. Впрочем, ей это явно нравилось. Помнится, у меня в ее возрасте тоже было шило в заднице.

Так вот однажды дочь сообщила мне, что на востоке острова, за южным склоном горы Поике, она нашла что-то очень интересное. Но что именно, объяснить не смогла.

– Ты не от Бори заразилась? – поинтересовался я. – Тот тоже который день подряд интригует, а все без толку.

– Нет. Я действительно не могу объяснить, чем то место странное, но, в отличие от дяди Бори, готова его показать. Это километров семь на восток вдоль берега, а сразу за горой полтора километра точно на юг. Если выйдем после завтрака, то к обеду успеем вернуться. Если даже опоздаем, то не очень сильно.

– И ты готова ради этого показа потом есть то, что приготовят его величество и его высочество? Нас-то не будет, а Боря, хоть и умеет неплохо готовить, до такой прозы жизни явно не снизойдет.

– Да.

– Ясно – значит, дело действительно важное. Хорошо, завтра с утра выходим.

До места мы добрались часа за три.

– Вот! – гордо заявила Настя, приосанившись и вытянув руку наподобие Ленина на броневике.

Я зевнул и принялся разглядывать это «странное место». Хм, просто холм со срезанной вершиной. Причем срезанной неровно, кое-где даже откровенно криво. Маленький, высота от десяти до пятнадцати метров над окружающим ландшафтом. Площадь плеши наверху – соток десять-двенадцать. Единственная странность – там нет ни деревьев, ни кустов. Только трава, и довольно высокая.

– Почему там нет деревьев? – вопросила Настя.

– Навскидку могу назвать аж три причины. Первая – случайно залетевшие семена сдувает ветром. Вторая – те, что как-то все же укоренились, душит трава, вон она там какая вымахала. И третья – нелетающим птицам туда неудобно забираться, они и не забираются. И значит, никаких семян не выкакивают.

– А у меня гипотеза попроще, всего из двух пунктов, – задумчиво сказала дочь. – Либо там есть что-то этакое, либо, наоборот, там чего-то нет. И для проверки нам надо туда забраться. Полезли?

Никаких трудностей восхождение не составило даже для меня, а уж Настя на это мини-плато просто вспорхнула.

– Ничего не чувствуешь? – поинтересовалась она.

– Ага… ты права, местечко довольно интересное. Давай-ка попробуем открыть мини-портал в Гатчину.

Ничего у нас не получилось. Ни в Гатчину, ни в наш двадцать первый век, ни даже в мир Жана. Причем, что интересно, я точно чувствовал, что куда-то отсюда открыть переход можно! Вот только для открытия необходимо более или менее представлять себе, куда именно ты ломишься, а как раз с этим были проблемы.

На всякий случай мы слезли с холма, отбежали метров сто и в темпе на пару секунд открыли маленькую дырочку в гатчинский подвал. То есть убедились, что наши способности никуда не делись, это просто место такое. Из которого можно попасть только по одному адресу.

– То, куда можно открыть портал с плато, может выглядеть как угодно, – начал вслух рассуждать я. – И все эти вероятности нам ничего не дают, кроме одной. Той, при которой по ту сторону портала будет точно такое же плато. Ну или по крайней мере очень похожее.

– А ведь верно, – загорелась Настя, – тут же наверняка ничего не менялось тысячи, а то и десятки тысяч лет, пока не пришли эти гадские аборигены. Давай попробуем, может, ты и прав?

Я демонстративно вздохнул и укоризненно посмотрел на дочь.

– Настенька, чему тебя только в спецшколе учили – у нас что, где-то горит? А если нет, то куда ты собралась чуть не голой, всего с одним запасным магазином к пистолету, с какой-то складной ковырялкой вместо ножа, без запасов воды, провизии и, самое главное, без четкого плана действий?

– Так я же предлагаю только посмотреть…

– Вы с Кобзевым даже смотреть ничего такого не собирались, однако это не помешало вам попасть по полной, – напомнил я. – В общем, возвращаемся и садимся составлять список всего необходимого и возможные варианты наших действий. Потом обсуждаем их с Георгием Александровичем и Вовой… да и Боря, хоть он и не открыватель, тут тоже лишним не будет. Скорее всего, что-то придется притащить из двадцатого века, хотя не факт, у нас тут по идее есть запасы на все случаи жизни. И только после этого начинаем что-то предпринимать. Согласна?

– А куда же я денусь… вот только кем мы будем выглядеть, если никакого открывания у нас не получится?

– Разумными и предусмотрительными людьми, хорошо понимающими, что отрицательный результат часто бывает не менее ценен, нежели положительный. Все ясно? Тогда двигаем в лагерь. Если поспешим, то можем успеть сами приготовить обед, не затрудняя этим низменным занятием их высочество и величество.