Отношение к сорнякам как к членам сообщества растений, связанных сложными отношениями, позволяет заменить неизбывную борьбу с ними управлением и сильно облегчить жизнь огородника. У Фукуоки такое отношение к сорнякам задекларировано как третий принцип естественного земледелия: «Отказ от прополки путем вспашки и обработки гербицидами. Сорняки имеют свое место в сбалансированном биологическом сообществе и играют свою роль в создании почвенного плодородия».

Вообще, в самом понятии прополки есть некоторая обреченность. Возникает представление о неизбывной борьбе с сорняками и о той унизительной позиции, в которой днями напролет пребывают огородники в первой половине лета. На самом же деле к сорнякам нужен фитоценотический подход, при котором посевы сельскохозяйственных культур рассматриваются как нечто целое, как сообщество культурных и сорных растений, состоящих между собой в многообразных отношениях. И от нас зависит, сумеем ли мы поставить эти отношения себе на службу.

Так что уместнее говорить не о борьбе с сорняками, не о прополке – средстве тотальной борьбы, а о регулировании сорняков, об управлении, о контроле над ними, даже о сотрудничестве с ними.

Эту мысль можно пояснить такой моделью из социальной сферы.

Так называемые бюджетники не производят материальных благ, живут за счет налогов, то есть фактически за счет тех, кто производит блага и платит налоги. Однако еще никому не пришло в голову построить страну без бюджетников – врачей, учителей, военных… К примеру, у врача, что ест хлеб, намолоченный комбайнером, есть работа, с которой он справляется лучше комбайнера. Верно, впрочем, и обратное. Оба – и комбайнер, и врач – заняты своим важным делом, хотя один из них потребляет блага, создаваемые другим.

Сорняки тоже даром свой хлеб не едят. С рядом функций, жизненно важных для благоденствия биоценоза, они справляются лучше культурных растений. Они и землю пашут гораздо лучше (в первую очередь глубже) своих изнеженных культурных товарищей, и прикрывают ее от палящих солнечных лучей, пока те растут. Сорняки достают пищу и влагу из более глубоких почвенных горизонтов (у них обычно очень длинный, подчас до 10–20 м, корень). Они также весьма старательные добытчики питательных веществ, оставляющие все добытое на грядке в конце своей недолгой жизни.

Правда, случаи сознательного использования сорняков в качестве средства обогащения почвы крайне редки. В хозяйстве С. С. Антонца, к примеру, нет безусловной борьбы с сорняками. В частности, по ходу дела выжимается максимум пользы из осота (!), который тянет питательные вещества с глубины до 10 м. У В. И. Ляшенко во всех закоулках огорода растут оздоровляющие и обогащающие огород чистотел и одуванчик. Да и другим сорнякам Валентина Ивановна дает возможность подольше постоять на грядках, чтобы они вытянули из глубин побольше питательных веществ. Правда, эти травы заставляют соседей недоумевать. Некоторые – даже спрашивают у Валентины Ивановны, почему, дескать, она забросила огород, – и ей приходится оправдываться.

Впрочем, у всех революционеров земледелия схожая судьба. И непонимание соседей – не самый горький удел. В моем огороде березка (вьюнок), крапива, тысячелистник, пижма, зверобой обладают неприкосновенностью, которую можно сравнить разве лишь с депутатской. Они ведь, вдобавок ко всему, обманывают и отпугивают вредителей и лечат растения.

Правда, обычно сорнякам не дают нарастить существенную биомассу, а то, что успевает нарасти, подчас удаляется с огорода.

Не сразу, не вдруг пришло ко мне понимание необходимости фитоценотического подхода к сорнякам: что с ними не надо бороться – ими надо управлять. Зато теперь мои гости, видя, что в огороде нет следов прополки как таковой, удивляются: почему почти нет и сорняков?

Ну как, скажите на милость, станет мне досаждать березка (вьюнок), если Творец обделил ее семенами и снабдил любопытнейшим автохорным механизмом (средством размножения) – отрастанием волчков в местах среза, – а я перестал ее срезать? Все знают, насколько бессмысленна борьба с березкой, которую ожесточенно и тщетно ведут огородники. Стоит подрезать плеть березки, как на месте среза образуется пара-тройка побегов. Через неделю чешутся руки и их срезать – и появляются уже десятки плетей.

Еще более надежным средством размножения березки является… препарат «раундап». Да-да, тот самый популярнейший травоубийца. Место среза плети сапкой хотя бы доступно новому срезанию, а плети, обработанные «раундапом», отмирают на недоступной глубине, так что новые побеги, начинаясь в глубине, заканчиваются как бы самостоятельными, разбросанными по площади растениями. Мне пришлось наблюдать, как боролись с березкой с помощью «раундапа» на огороде, покрытом пятнами березки. Через год ковер был уже сплошным! Уж как я отговаривал хозяев от тотальной (и бессмысленной!) травли огорода. Увы, не отговорил. Сладкоголосая (и лживая в каждой буковке) рекламная тарабарщина на пакете оказалась убедительнее моих заклинаний.

Подумалось: а вдруг Создатель что-то имел в виду, делая вьюнок таким жизнестойким? Может, это не зря? Не один год крутились мысли вокруг этих, как говорят англичане, «кишок дьявола» (devil’sguts), пока я не пришел к отчетливому пониманию, что березка подарена нам не случайно, что в благоденствие огорода она вносит вклад, непосильный любому иному растению. В том числе – и прежде всего – так называемому культурному.

И вообще, называть березку сорняком можно лишь при очень живой игре воображения (или вслед за всеми). Каждый, кому доводилось вырывать березку, видел, что ее корень на достижимой глубине – гладкий, белый, без волосков (волоски на корнях березки начинают появляться примерно с полуметровой глубины). Стало быть, березка ни у кого не отнимает ни воду, ни питательные вещества – все тянет себе из глубины (а ее корни простираются на 10–20 м). Это означает также, что она может добывать и выносить на поверхность элементы и микроэлементы, запасы которых истощены в слоях, доступных корням культурных растений. Фактически березка не объедает, а, наоборот, подкармливает наши овощи. Под ковриком из березки дважды в сутки образуется роса, не улетающая с первыми лучами солнца и обеспечивающая подобие капельного полива. Каждый день – дважды! И это еще не все. Главная заслуга березки – образование «одеяла», выравнивающего температуру почвы и спасающего ее от губительных солнечных лучей и ненужного испарения.

Иногда березке вменяют в вину то, что она может обвивать стебли культурных растений. Да, может! Ну и что? Объятия березки не причиняют растениям никакого вреда – это ведь не заразиха, не повилика, не омела (растения, паразитирующие на других растениях). Так пусть себе обвивает – от этого обвитое растение как источник биомассы становится только привлекательнее.

Я сознаю, что в представлении многих огородников вьюнок (березка) – ужасный сорняк. А на самом деле это рыцарь без страха и упрека. Не видно ни одного изъяна у этого вполне культурного растения. Абсолютно нечего вменить ему в вину. Я просто осознал пользу, которую березка приносит огороду, перестал ее срезать (то есть размножать), и она (к сожалению!) почти исчезла, выродилась. Теперь перед нами новая задача – как бы вернуть это бесценное растение в огород. Именно бесценное, а не сорное!

Еще пример. Трудно спорить с тем, что щирица (амарант) может конкурировать за питание, скажем, с перцем-соседом. И перец даст на сколько-то граммов меньший урожай. Но если широко и непредвзято посмотреть на роль щирицы в биоценозе, то можно положить нечто весомое и на другую чашу весов.

Перец совместим со щирицей. Она помогает перцу притенить почву, оберегает его от солнца и нецелевого расхода дефицитной, как правило, влаги. У щирицы хорошо разветвленная корневая система, и она добросовестно рыхлит землю. Когда ее корни разложатся, в почве образуется развитая сеть каналов и канальцев для проникновения воздуха и влаги, для червей и прочей почвенной живности, да и для проникновения вглубь корней культурных растений.

По наблюдениям А. С. Удовицкого, на щирице, с нижней стороны листьев, поселяется мучнистый грибок. Он сдерживает ее буйный рост, но не причиняет особого вреда. Наоборот, защищает ее от поедания вредными насекомыми – их на амаранте практически не бывает, хотя это отличный белковый корм. Споры грибка со щирицы разносятся ветром, попадают на растения-сородичи, к примеру на картофель и помидоры. На них этот грибок не приживается, но и не дает житья фитофторе. В биоценозе всегда есть свой «фитоспорин».

Чаша весов, на которую складываются заслуги щирицы, явно перетягивает чашу с недочетами. Но, чтобы увидеть это, подчас надо продраться сквозь джунгли предрассудков и табу.

А чем не угодила огородникам мокрица (звездчатка)? Как никакое другое растение, она богата кремнием. Благодаря этому мокрица уместна не только в огороде, но и в салатах. В Дагестане из нее готовят начинку чуду для пирогов. И как никакое другое растение она умеет собирать и задерживать росу: почва под ней всегда влажная. Из-за этого ее и зовут мокрицей.

Возьмем еще, к примеру, лебеду. Хрестоматийный сорняк! Долой его!

Скажем, появилась молодая лебеда по соседству с капустой. И естественной реакцией является желание подрезать ее или даже уничтожить с корнем, словом, не дать лебеде обидеть капусту и за счет этого повысить вес вилка капусты на сотню-другую граммов.

А вот другая линия поведения: подрезать лебеду лишь перед бутонизацией, придержать ее. Во-первых, может случиться так, что муравьям захочется организовать «пасеку» именно в этом месте, и тогда лебеда может показаться им предпочтительнее капусты. Кроме того, у лебеды сформируется мощный корень, и вся эта биомасса останется в земле. В ближайшие год-два она разложится, каналы заполнятся разлагающейся органикой, по ним будет ходить воздух, принося дважды в сутки подземную росу и обеспечивая нитрификацию (усвоение корнями растений свободного азота прямо из воздуха). По каналам будут свободно разгуливать черви и иные почвообразующие создания, беспрепятственно проникать вглубь корни растений, впитываться осадки… Словом, образуется немного удобренной и пористой почвы – такой, какую не купишь ни за какие деньги, не сделаешь никакими силами. И такой она будет не один год!

Правда, капуста из-за соседства с лебедой, возможно, недодаст упомянутую сотню граммов (хотя это не факт!). Но этот гипотетический недобор с лихвой окупится в последующие годы. Пойти же на такое кредитование почвы может лишь тот, кто живет не одним днем.

Осот, выросший рядом со смородиной, перетягивает на себя тлю.

Нет, я не уговариваю разводить лебеду, осот и иные сорняки. Я восстаю лишь против огульной борьбы с сорняками, против догматического неприятия их. Надо взвешивать разные факторы прежде, чем браться за подходящий случаю инструмент.

Иногда я даже сознательно размножаю сорняки. Разношу, к примеру, по закоулкам огорода корневища крапивы и пижмы, соблазнительные для многих хищных насекомых. Привлекательны для них и тысячелистник со зверобоем, и я при случае разбрасываю их созревшие семена по огороду. Приживаются эти растения трудно, но, прижившись, с лихвой оправдывают микрохлопоты вокруг них.

В августе, когда картофель в округе усыхает, жукам зарываться на зимовку рано, и они летят в поисках харча. Ориентируются они по запаху соланина, но над моими баклажанами слышат запах тысячелистника, пижмы, зверобоя – и пролетают мимо. Неоднозначная это штука – сорняки! Негоже с ходу идти на них с сапкой. Каждый сорняк заслуживает того, чтобы приглядеться к нему.