Глава двадцать пятая
С ветерком-с!
Пока проморгались от слез умиления да осмотрелись, музыка стихла до самого минимума. Сигара наша шла не ходко, километров десять в час. Яркое освещение возгоралось автоматически в ста метрах перед нами, и гасло сзади в пятидесяти.
Вначале Кабан покряхтывал от удовольствия и причмокивал от восторга. Потом не выдержал:
– Про такое и в наших легендах не рассказывается. И теперь понятно, почему измененные так возжелали иметь в своих руках именно этот старый, никому не нужный разрушенный замок. И реставрировали его на загляденье, и город наверняка планировали вокруг пристроить, благо желающих граф всегда найдет чем привлечь… Но тут пришел Бармалей Дубровский, и все порушил.
– Ага, я такой! Должен соответствовать своему имени…
Но меня уже волновал иной вопрос. Двести километров разделить на десять, получается двадцать? Выходит, мы так скрипеть будем чуть ли не сутки? Не пойдет! Та же опасность возникает: умереть от голода. А у меня организм молодой, требующий груду калорий ежечасно. Но как ускориться-то?
Ничего лучше не придумал, чем приказать в пространство перед собой:
– Быстрей! – Лепота! Наша сигара ускорилась вдвое! Развернулся к своему спутнику: – А вот интересно: как меня ваше устройство понимает? Говорю-то я на поморском.
– С чего ты взял, что оно «наше»? – Магистру нельзя было отказать в учености и склонности логически мыслить. – Не сомневаюсь: оно понимает разумных существ из любого мира.
– Скорей всего так и есть, – согласился я, вновь уставился вперед и скомандовал: – Еще быстрее!
После пятого ускорения, прибавляющего примерно по десять километров на невидимом мне спидометре, я решился испытать предел местного аттракциона:
– Максимальная скорость!
После чего мы перешагнули, по-моему, стокилометровый рубеж скорости. Ветер посвистывал в ушах, сзади улюлюкал, как ребенок, дедушка Назар, а уж когда я к нему вновь обернулся и разрешающе кивнул, он без колебаний дернул за знакомое колечко. Красотища! Мыльные (или из чего они там особенного?) пузыри в вихревом радужном потоке заполнили все пространство тоннеля позади нас. И не лопались сразу! А кружились, кружились и кружились… метров на сто пятьдесят позади нас.
И мы сообразили: свет! Теперь он увядал позади не на полусотне метров, а на полутораста. Затем он вновь догнал нас, как только пузырей в воздухе не осталось. Нетрудно было догадаться: такой шлейф катальщики устраивали всегда при моментах разъезда со встречной сигарой. А что было бы, знай мы о применении других устройств и о назначении иных емкостей?
– М-да! Весело у вас живут измененные! – выкрикнул я. – Представляю, какой у них постоянный праздник непосредственно в Ущельях.
За друга тоже порадовался. Догадываясь, что он не в цепях и не в наручниках. После чего даже засомневался: вдруг ему здесь нравится? Тут же настоящее царство чудес. Спутники у него, правда, не фонтан, но тут уж он сам разберется. Как бы ни умели сладко петь ему маркиз с графом, мой приятель поймет, где белое, а где черное. Другой вопрос: что дальше собираются делать Вайно и Ярцек? Не поверю, что, упрятавшись среди измененных, они станут тихо доживать свой век, отказавшись от мести. Наверняка им есть чем ответить людям, разрушившим замок и почти уничтожившим их личные армии. Не удивлюсь, если их друзья Кулибины отправят к месту недавнего боя более совершенных боевых големов. А то и танки! Если вообще эта вся техника уже не движется в сторону замка. Наверняка тут имеется связь, и силы возмездия уже двинулись в путь. Или готовятся и двинутся сразу после прибытия военачальников. Также теперь понятно, почему местный король испугался шантажа и выполнил все требования измененных. Жить хочется всем, даже монархам.
Ну и нам следовало подумать о собственной безопасности. Если на такой скорости ворвемся на конечную станцию, нас там никто с цветами и оркестром не встретит. Скорей всего у этих Кулибиных и огнестрельное оружие имеется. Простым людям они его не показывают, а вот на своей территории или для своей защиты могут использовать без всякого морализаторства. А я в любом случае от летящей пули, тем более нескольких, пущенных из автомата, увернуться не смогу.
И хорошо будет, если в дальнейшем не придется от чего-то более опасного бежать. Те же лазеры, к примеру, вполне по силам затейникам, создавшим подобный аттракцион. Как остановиться, понятно, а вот как остановиться, всего лишь чуточку не доехав до конечной станции?
Может, здесь некое табло имеется, показывающее точки тележек на всем маршруте? Или обратный счетчик, показывающий, сколько нам еще ехать. Но, сколько ни присматривался, сколько ни ощупывал аккуратно сделанные прибамбасы, ничего не высвечивалось и никто ничего не подсказывал. Ибо на вопрос: «Сколько нам еще ехать осталось?» – и ему подобные данная техника не реагировала.
Зато одна функция прибавилась, управляемая голосом. Проверив замедление сигары, а потом ее вновь ускорив, скомандовал:
– Уменьшить освещение! – получилось. В любую сторону работало, доводя освещение со свода практически до полных сумерек. Уже хорошо! Но что решать с точкой, на которой пора резко тормозить?
Все оказалось довольно просто: мы двигались по идеальной прямой. И мне не составило труда, убрав возле нас освещение до минимума, присмотреться на огромном расстоянии. Наверное, километров десять в глубину нашего маршрута я просматривал. Дальше не получалось: отверстие тоннеля сливалось со стенами в одно серое пятно. Скорость тоже мешала. Но уж на таком расстоянии я легко рассмотрю станцию, пусть даже полностью затемненную.
Встречный вопрос, правда, тревожил: а меня рассмотрят? И на каком расстоянии, и нет ли на станции общей системы безопасности, тщательно следящей за люльками на дистанции? Чего стоят, к примеру, мои опыты с замедлением: снизил бы до десяти километров в час, а сзади меня протаранил бы лихач на сотне. Не комильфо! Такого быть не должно по умолчанию на любой трассе или монорельсе, а значит, автоматика следит. Раз уж голосовые команды выполняет, возможно, что и одиночного человечка на пути заметит, пешехода, и тревогу поднимет.
Значит, диспетчерский пункт имеется, и некий дядька строгий там должен дежурить. А вот дежурит ли – уже третий вопрос. В данный момент я ратовал за разгильдяйство среди измененных, лень и безответственность. Или резкое разделение их общества на классы и кланы, при котором подобной транспортной привилегией могут пользоваться только представители высшей касты.
Но рассуждай не рассуждай, а нарываться и спешить не стоит. Моего боевого друга Найденова вроде не пытают – главное, чтобы в жертву какому-нибудь святому роботу не принесли. И если мы чуть задержимся, проявляя благоразумность, ничего страшного не случится.
Наш конечный пункт прибытия, яркую светящуюся точку в конце тоннеля, я заметил с пятнадцати километров. С пяти уже сумел отлично и саму станцию рассмотреть с разворотным кругом. Люлек – излишне много, до сорока. Но ни в них, ни рядом – никакого шевеления. А вот за кругом, в полумраке, просматривалась громадная каверна, даже бо льшая, чем та, где мы покалечили и вывели из строя местных векрасов. И в ней виднелся еще больший паноптикум Железных Дровосеков. Пока не шевелящихся.
На расстоянии примерно в два километра поехали на самом малом ходу, это те самые десять километров в час. А на расстоянии в один километр – вообще остановились и вышли. Но только мы это сделали, как свет потух над нами окончательно, а само транспортное средство на скорости три километра в час двинулось к станции.
Ага! Значит некая автоматизированная система безопасности есть! И теперь бесхозную люльку притягивает к месту разворота. С того момента я мысленно только молился, чтобы в диспетчерской никого не оказалось. Иначе проникновение лазутчиков с данного направления уже замечено и соответствующие меры приняты.
На такой случай мы вновь сменили свое фантомные обманки на образы зроаков. И я даже придумал фразу для своего спутника, которую тот должен будет выкрикнуть, если нам понадобится выиграть несколько секунд для атаки первыми.
Шли по другой стороне, чуть от люльки приотстав и ожидая реакции со стороны ярко освещенной станции. И на отметке в пятьсот метров обнаружили в выемке первую стальную дверь. Подобными запасными ходами в метро пользуются технические службы.
Уже отлично! Дверь оказалась заперта, но кто нам запретит к ней вернуться и вскрыть, если что? Далее еще три двери, через каждую сотню метров, а средняя так вообще открыта, заходи, бери что хочешь. Брать, правда, было нечего, за этой дверью – лишь короткий коридорчик, а за ним настоящий перекресток: коридор поперек и винтовая лестниц вниз и вверх. Темно-то – ладно, а вот пыльно, грязно и паутины столько, словно тут тысячи лет никого не было. Вот и мы туда не полезли.
И потопали догонять медленно ползущую люльку. А та вызвала резкие изменения на станции: ткнулась в хвост последней товарки, замерла, и тут же свет сменился с яркого на минимальный. Точнее говоря – на аварийный.
«Вот это и вся автоматика? – обрадовался я. – И диспетчер нас не бежит встречать с шампанским? Хм, интересно они тут живут…»
С обеих сторон станции и на разворотном круге просматривалась низенькая платформа. По сторонам же виднелись и солидные ворота раздвижного типа, сейчас закрытые. Интересно, они заперты на замки или нет? Астральный след пронзал металлическую твердь слева от нас. Но прежде чем пройти и попробовать, я послал вперед все ту же иллюзию людоеда. Тот походил, походил да и вернулся, не вызвав никакой реакции своим появлением.
Тогда и я отправился проверять гостеприимство хозяев. Увы, оказались они несколько недоверчивы к случайным прохожим. Что одни ворота, что вторые изнутри накрепко заклинены запорами и стопорами. С этой стороны без громкого и страшного «бум» не выломаешь. И сколько мы уже с Кабаном ни прилагали наши общие усилия, равнодушная преграда даже не поморщилась.
– Что делаем? – спросил запыхавшийся магистр и мотнул головой в сторону каверны: – Пробираемся мимо этих векрасов? Или…
– Именно что «или»! – скривился я. – Потому что если и есть в конце каверны нормальный выход, то он наверняка будет закупорен наглухо. А уж по техническим переходам мы куда угодно проберемся. Надеюсь…
Собирать на себя пыль веков страшно не хотелось, ведь потом и почиститься нечем. Собираемые крошки энергии тратить на магическую «пошку» мне казалось слишком расточительным в здешних условиях. Благо, хоть обманка останется чистой и цельной.
Так и пошли под видом парочки зроаков, прущих напролом в полной темноте. И двинулись мы вначале направо. Ведь по логике где-то там находилось нам нужное пространство за раздвижными воротами. Увы! Коридор сразу сдал влево, потом нырнул вниз и окончился возле страшно глубокого колодца. Внизу виднелась вода, но что нам с этого сборника всех подземных стоков?
Вернулись обратно к перекрестку и стали подниматься по лестнице вверх. Там нам повезло больше. Пошла целая сеть запутанных технических коридоров, лестниц вниз и вверх, заброшенных навеки каморок и подсобных помещений. Везде груды не слишком ржавого железа, труб, уголков цепей и кабелей. Если разобраться – целое богатство для любого города здешнего мира. Что не раз подтверждало бормотание артефакторщика.
Но мы мечтали разобраться в знаках и символике. Везде были нужные для передвижения обозначения со стрелками и диковинными значками. При наших знаниях мы понимали смысл только стрелок, а вот понять, куда они ведут, не могли – наши алфавиты с этим не справлялись. Так что не знаю даже, каким чудом нам удалось выдержать общее направление: подниматься вверх и как можно правее. И минут через сорок, когда уже показалось, что мы заблудились напрочь и здесь умрем, присыпанные пылью, нам удалось вырваться на оперативный простор. Для этого я догадался осторожно открыть одну особо крепкую дверь, задраенную изнутри на кремальеры.
Зачем же закрывать наглухо? Да чтобы посторонние ротозеи не проникли в лабиринт и не затерялись! Ищи их потом… А когда мы высунули головы наружу да осмотрелись, то минут пять переговаривались только шепотом, словно потрясенные величием увиденного:
– Еловая жизнь! Да тут целый город!
– И люди, на людей посмотри!
– Ага, больше половины вполне нормальные и ничего уродливого под своими плащами или накидками не прячут.
– А что это за самобеглые повозки? – поражался магистр.
– В иных мирах машинами называются… Но меня больше дома поражают. Такое впечатление, что они из пластика.
– Что такое пластик?
– Долго рассказывать. Но, как правило, – производное нефти. Той самой, из которой керосин делают.
– Но нефть и керосин жидкие. А здесь дома в три, в четыре этажа.
– Пластик армируют внутри металлом, наверное. Я в этом сильно не разбираюсь.
– И почему здесь все растения больше красного цвета?
– Солнечных лучей нет, вот и вывели новые виды для очистки воздуха.
Чем-то мне этот город отдаленно напоминал подземные города в мире Набатной Любви. Наверное, именно своей чуждостью, отдаленностью от раздольных просторов иных, привычных мне людских поселений. Хотя отдаленность здесь была несколько условной. Потому что высоко вверху, за переплетениями труб, мостиков, акведуков и крытых тоннелей, просматривались маленькие клочки предзакатного неба. Иначе говоря, мы находились на дне гигантского, чуть ли не километровой глубины ущелья, плотно застроенного жилыми домами и переплетениями дорог.
Мы смотрели на город с небольшого балкончика с перилами, от которого не вело наружу и вниз ни одной лестницы. Уровень пятого, шестого этажа. Дверь этого балкона находилась на одной из вертикальных плоскостей идущей ступенями стены. Ну и сколько я ни пытался осмотреть все видимое мне пространство, нужного мне астрального следа не наблюдалось. Нам следовало спускаться вниз и спрашивать у прохожих, как пройти к станции… чего? Метро? Аттракциона? Склада с железными големами?
Но в любом случае не стоять, раскрыв рты!
Кабан указал мне на подобную дверь в сотне метров левее по стене, на уровне второго этажа:
– Там лестница вниз. И люди…
– Ага, наверное, работники, – озвучил я очевидное. – Слишком яркие у них жилеты; слесаря, что ли? Но пока мы эти сто метров по лабиринтам пройдем, годы пролетят! А мы даже не обедали. Так что надо здесь спускаться.
– Прыгать будем? – прозвучало от видимой мне иллюзии людоеда, нагнувшейся над перилами. И я еле сдержался, чтобы не помочь ему свалиться вниз. Инстинкт, чтоб его!
Поэтому, когда мы подались в ближайшую каморку за цепями, я не только наши обманки сменил, а придал нам вид тех самых работников-слесарей. Только мой спутник выглядел крепеньким дедушкой «а-ля дед Назар» семидесяти лет, а я его тридцатилетним напарником. Будем опускаться по цепям, и плевать, что таким несуразным способом. Раз мы слесаря, значит, никто из горожан на нас особо внимания не обратит.
Цепи нашлись, тонкие и прочные. Мы их протянули через скобу над дверью да и довольно простенько спустились на крышу какого-то сарая. Затем стянули вниз цепи, чтобы они не бросались в глаза и не провоцировали малолетних горожан. Потому что успели рассмотреть вполне достаточно детей самого разного возраста. Это от таких сорванцов в первую очередь и запирались двери в иные подземные лабиринты.
Оставили цепи на крыше, сами спустились вниз и деловито поспешили к ближайшему довольно людному перекрестку. Следовало подумать, присмотреться, возможно, и пообщаться с кем-то. А уже потом решать, куда двигаться дальше.
