Глава 10

Утро началось со стука в дверь, но в этот раз Лиарена даже не подумала спешить. Успела с вечера хорошенько осмыслить все рассказанное Устиной и сложить эти новости с собственными наблюдениями. Вот теперь ей стали почти понятны странные слова Дили про ее вину, но донна желала убедиться во всем лично, чтобы не попасть впросак еще раз.

Девушка аккуратно расправила воротничок домашнего платья, подколола выбившуюся из прически прядь и спокойно прошла к двери. Постояла секунду, усмиряя вдруг взволновавшееся сердце, и отперла засов:

– Проходите.

– Вы никогда не спрашиваете, кто пришел? – входя в комнату, ехидно буркнул Ниверт, но донна только снисходительно усмехнулась в ответ.

Чуть дальше по коридору, напротив ее двери, находится вход в покои Тайдира, и там всегда дежурит кто-то из его самых преданных воинов, а в начале коридора сидит еще один охранник. И потому никто чужой просто не сможет прийти сюда в одиночку. Вот и лекарь, вошедший вслед за советником, тоже, видимо, не сумел, раз вначале нашел вечно занятого Ниверта.

– Доброе утро, – лучезарно улыбнулся Камерт.

Донна кивнула в ответ и направилась к креслу, ноги почему-то еще казались ватными. А потом, движимая каким-то неизвестным чувством, оглянулась на шедшего следом лекаря и, едко усмехаясь про себя, с деланой кротостью сообщила:

– Возможно, я ошибаюсь… но мне почему-то кажется, что вы маг.

Ниверт поперхнулся невысказанным словом, а Камерт на миг забыл о необходимости улыбаться. Но очень быстро спохватился:

– Я – лекарь. А все лекари имеют особые способности, хотя и стараются без нужды их не показывать. Но действуем мы только на благо людям, – заявил он мягко и снова расцвел улыбкой, но обмануть Лиарену она больше не могла.

– Значит, вас сюда срочно привел Барент или прислал Витерн? – Донну просто несло на волне накрывших ее за ночь озарений. – И какие же они вам выдали насчет меня указания? Ну, рассказывайте честно, мне ведь нужно знать, какие вещи в узелок связать. Или мне даже узелка не положено?

– Донна Лиарена, – ошеломленно уставился на девушку Ниверт, – откуда вы такое взяли?

– Сложила некоторые очевидные вещи, – горько усмехнулась девушка. – Совсем уж дурочкой-то я никогда не была.

– А про вас так никто и не думает, – неожиданно посерьезнел Камерт. – Но иногда люди от незнания совершают очень большие ошибки, просто фатальные. Потому-то я вас и охраняю, мне выделили комнаты рядом с вашими.

– Значит, это вы рассказали дорину, – яростно продолжала распутывать клубок своих догадок Лиарена, – о моих способностях? А я-то всю ночь голову ломаю, с чего бы это он решил осчастливить меня своим вниманием!

Выкрикнув эти слова, девушка наконец-то обратила внимание на уныло-виноватые взгляды ранних гостей и резко обернулась к двери. Там, играя тугими желваками, стоял дорин и, нехорошо усмехаясь, смотрел на нее.

– Зря беспокоилась. – В голосе Тайдира колючим льдом шуршала зимняя вьюга. – Я уже передумал. С девушками из вашего дома нужно быть очень осмотрительным… и не верить ни их словам, ни глазам.

Какие это слова она ему говорила? И о каких взглядах речь, если он был всего один… тот прощальный, тягуче-горький взор, каким Тайдир смотрел на нее, поднимаясь вместе с печальной Дильяной к ритуальному огню?.. Лиарена недоумевающе нахмурилась, но сказать ничего не успела.

Дорин развернулся и выскочил прочь, снова так хлопнув дверью, что испуганно звякнула посуда в буфете.

– Я пойду, – хмуро сообщил Ниверт и исчез вслед за хозяином.

– А я должен вам кое-что объяснить… – начал было Камерт, но ему пришлось замолчать.

В комнату со стороны гардеробной ворвался Берт, сжимая в руке тяжелую кованую кочергу, выпрошенную им пару дней назад у кузнеца.

– Ну и кто тут снова буйствует? – подозрительно рассматривая лекаря, неприязненно спросил камердинер, потом, спохватившись, вежливо склонил голову перед Лиареной: – Доброе утро, донна!

– Светлого дня, Берт, – вежливо ответила донна, стараясь не смотреть преданному слуге в лицо.

Каким-то образом он наловчился угадывать ее настроение с первого взгляда.

– Никто не буянит, – почему-то решил заступиться за дорина лекарь. – Просто наш хозяин получил вчера вечером неприятные известия. Наблюдатели убили трех первых монстров, весна в этом году ранняя и теплеет слишком быстро. Поэтому он с раннего утра проверяет оружие и повозки, скорее всего обоз в заречье двинется через день-два. А теперь ступай займись своим делом, мне нужно поговорить с донной… об ее здоровье.

– Вот как, – посмурнел Берт.

Он опустил кочергу, огорченно покосился на нахмурившуюся хозяйку, занятую какими-то своими мыслями, и тихо исчез.

– Вы еще не завтракали? – осведомился Камерт и, подойдя к двери, подал кому-то знак.

Уже через минуту молоденькая горничная в хрустящем от крахмала переднике расставляла на столе блюда и приборы. Причем сначала собиралась поставить четыре чашки, но лекарь нахмурился, молча мотнул головой, и лишняя посуда мгновенно исчезла.

– Раньше я не видела тут этой девушки, – отстраненно пробормотала Лиарена, думая о своем.

Неожиданное сообщение Камерта о монстрах прояснило причину вчерашней торопливости дорина, и теперь донна с каждой минутой все яснее видела произошедшее вечером в новом свете. Так уж повелось в последние годы, что старинный закон праздновать свадьбы осенью стал обязательным только для селян да жителей западных, засушливых дорантов, куда никогда не доползали монстры. А все знатные доны и воины старались жениться до выхода чудищ из болота, чтобы успеть хоть немного погреться у семейного огня в преддверии долгого лета, наполненного кровавыми битвами со свирепыми тварями, уцелеть в которых суждено было не каждому.

Вот и Тайдир в прошлом году женился ранней весной… и, как оказалось, зря спешил, если Дильяна почти сразу поняла свою ошибку и отказала ему в ласке. Напрасно, выходит, все более осознавала Лиарена, она мерзла в заброшенной башне, вовсе не на нее охотился в те дни хитрый Витерн. Чтобы угадать все подробности их отношений, донне пока не хватало точных сведений, зато основное она видела так же отчетливо, словно сама участвовала в обмане домочадцев Тайдира. И так же ясно понимала, на какую встречу он надеялся вчера и отчего так оскорбился.

Право первого поцелуя или даже всей ночи девушки сами дарили своим доринам, если законный жених был очень неказист, стар или калечен. Или если у бедной сиротки не было достойного приданого, которое за такой дар принято отсыпать золотом не скупясь. Ну и, разумеется… порой немного хитрили сами девушки, а иногда и их хозяева, но обычно все происходило по доброй воле. Тайдир же свято чтил заветы отца, который был ярым противником старинного правила, а кроме того, никогда не испытывал недостатка в женском внимании.

Совсем по-иному обстояло дело с обнаруженными чародейками. С ними не принято было особо миндальничать, да и что церемониться с пропащими? Все равно просидят всю молодость в обители, не узнав радостей замужества и материнства. И потому каждый уверенный в своей силе мужчина считал чародейку своей законной добычей, если, конечно, у девушки не оказывалось мощного защитника или дара, способного покарать наглеца.

– Это моя ученица и помощница, – нарушил тишину голос Камерта, внимательно наблюдавшего из-за чашки за хмурым личиком донны. – Я всегда беру ее с собой, когда в помощи нуждаются молодые девушки. Если вы позволите, она будет вам помогать, хотя бы временно.

– Не позволю, – твердо отказалась донна. – Я обойдусь и без помощи, а шпионки мне не нужны.

– Вы зря упрямитесь, – снова лучисто улыбнулся лекарь, и Лиарена вдруг обозлилась:

– А вы зря улыбаетесь слащаво, как ярмарочный затейник. Меня уже тошнит от вашей улыбки… Неужели вы не можете разговаривать как нормальный человек?

– А вот это сильное заявление, – мгновенно посерьезнел Камерт и уставился на донну изучающим взглядом. – В таком случае я могу с уверенностью предположить только одно. Ваша инициация произошла не вчера и не несколько дней назад, а много ранее… Стало быть, вы уже научились немного управлять своим даром. В таком случае вам просто необходимо пройти проверку в обители звездных плащей, и немедленно.

– Узелок собирать? – помолчав, сухо осведомилась Лиарена, и лекарь отрицательно помотал головой:

– Он не понадобится.

– И попрощаться нельзя?

– Ну, прощайтесь… – нехотя разрешил маг. – Только быстро и ничего никому не объясняйте.

– Спасибо, – едко бросила донна, вставая из-за стола.

Выпрямив спину и гордо подняв темноволосую головку, решительно прошла мимо лекаря и лишь на краткий миг задумалась, куда идти вначале. А затем, подавив всяческие сомнения, уверенно свернула к выходу в коридор.

Неизвестно, сколько времени ей отпущено, и потому прежде всего нужно попросить прощения у дорина. И пусть Лиарена не так уж и виновна во вчерашнем недоразумении и исход того разговора все равно никогда не был бы иным, но причину такого поведения Тайдира она теперь понимает. И готова его извинить. Вернее, оправдать его надежды и поступки, но и только.

Сколь бы мало ни оставалось у него времени на устройство семейной жизни, дорин был просто обязан найти пару часов на объяснение и ритуал.

Возле покоев Тайдира сидел тот же страж со шрамом, внимательно следивший за Лиареной. Едва донна свернула в его сторону, воин сделал красноречивый знак, сообщающий, что хозяина в покоях нет. Да еще и руками развел, не менее понятно говоря о своем неведении относительно места пребывания хозяина.

Донне пришлось ему поверить, и она даже сделала несколько шагов в сторону лестницы, но тут где-то позади хлопнула дверь, и по коридору разнесся торопливый перестук каблучков. А через несколько секунд донну обогнала рыжеволосая служанка, не посчитавшая нужным приветствовать Лиарену хотя бы молчаливым поклоном. Она вихрем пролетела мимо, сердито бурча что-то себе под нос и размахивая сжатыми в кулачки руками, а донна, сделав в задумчивости еще пару шагов, остановилась, сраженная внезапной догадкой. Никогда еще ей не приходилось видеть, чтобы служанки вылетали в такой ярости из пустых комнат.

Ее явно что-то разозлило… или кто-то?!

Выходит, преданный воин прикрывал своего хозяина. Лиарена удрученно хмыкнула и решительно повернула назад.

– Донна… – заступил ей дорогу страж со шрамом, но зря он надеялся на благоразумие скромной родственницы дорина, ходившей по замку в темных, закрытых под шейку платьях.

Ею уже управляли все чаще накатывающие неудержимой волной, незнакомые прежде свобода и смелость, и донна даже не подумала остановиться. Привычно создала воздушную руку, какой из любопытства научилась не только швырять чурбаки, но и поднимать с дорожки опавшие листья, и, бережно подхватив воина, перенесла его в дальний конец коридора.

А затем смело распахнула дверь в покои дорина и огляделась, ища хозяина.

– Неужели я плохо объяснил… – Тайдир, по-видимому, расслышав легкий скрип двери, возник в ведущем в кабинет проеме.

– Я пришла попросить прощения, вчера я обвинила тебя несправедливо, – не давая себе ни секунды на размышление или отступление, как с моста в холодную воду, ринулась в объяснение донна, – и хотела бы взять эти слова назад.

– Можешь не стараться, я уже об этом забыл, – холодно процедил дорин, рассматривая нежданную гостью со странным выражением лица. Возможно, это было недоумение или даже раздражение, разобраться у донны не хватило ни сил, ни времени.

До этого момента Лиарена хотела сказать Тайдиру еще многое, но вот этот отчужденно-брезгливый взгляд, словно дорин обнаружил перед собой усевшуюся посреди роскошной клумбы жабу, снова всколыхнул волну недавнего протеста. Девушка невольно попятилась, намереваясь немедленно уйти, но дорин внезапно презрительно прищурил глаза и жестко добавил:

– И больше никогда не врывайся в мои комнаты… если не хочешь, чтобы я посчитал это попыткой стребовать с меня право дорина.

В тот же миг самовольно возникшая воздушная лапа сгребла его, яростно потрясла, несмотря на тревожно замигавший фамильный амулет власти, и сунула в кабинет. А потом захлопнула туда дверь и накрепко придавила ее тяжелым креслом.

Из кабинета донеслись громкий стук, треск ломаемой двери и взбешенные выкрики, сходные с рыком разъяренного зверя, но донна их не слушала. Она уже мчалась по коридору сломя голову и сопела так же яростно, как незадолго до этого рыжеволосая незнакомка.

А та, как оказалось, далеко не ушла, затаилась на лестнице. И едва Лиарена, не соображая от обиды и злости, куда бежит, поравнялась с ней, служанка шагнула навстречу из-за колонны.

– Ну что, донна, – змеей прошипела она, победно улыбаясь во весь рот, – не повезло? Не захотел хозяин холодной рыбки?

Не успевшие улечься обида и ярость вскипели с новой силой, и в следующее мгновение рыжая нахалка, оглушительно визжа, взвилась над перилами площадки, какой завершалась лестница.

– Повтори еще раз, – процедила сквозь зубы донна, покачивая девицу перед собой над пропастью в четыре человечьих роста, – кто я такая?!

Однако служанка от ужаса не могла не только говорить, но и думать. Лишь пронзительно вопила непрекращающееся «а-а-а!!!» и пыталась ухватиться руками за державшую ее невидимую лапу.

– Донна! – взывал где-то позади, в коридоре, фальшивый лекарь. – Осторожно опускайте ее, донна!

Вскоре к его просьбам прибавились возмущенные крики Берта, рык дорина и сбивчивые объяснения калечного воина, однако Лиарена не вслушивалась в эти голоса. На нее накатывались усталость и безразличие, хотелось только двух вещей. Чтобы наконец прекратился проклятый визг да сбежать куда-нибудь подальше от мчащихся к ней по коридору мужчин.

Донна из последних сил забросила служанку на балкончик для музыкантов, шагнула было к ступенькам, но покачнулась от слабости и была вынуждена создать воздушный поводок. А пока прицепляла его к перилам, отчетливо осознала, как мало осталось у нее сил. И если она немедленно не передохнет, то непременно покатится вниз детским тряпичным мячиком.

Значит, волей-неволей придется отдавать себя во власть неумолимой судьбе, походя разбившей ее скромные планы, да и всю жизнь. И даже попрощаться с ребенком теперь уже вряд ли удастся, топот нескольких пар ног раздавался все ближе.

Девушка горько всхлипнула, обессиленно опустилась на ступеньки и неимоверным последним усилием накрыла себя придуманной еще осенью защитной оболочкой. Это было ее самое тайное средство защиты, и до сих пор донна никому его не показывала. Даже попав во время прогулки под проливной ливень, предпочитала переносить сырость и холод наравне с остальными домочадцами, но не открыть своего секрета.

А в следующий миг силы оставили ее окончательно, однако полностью сознание Лиарена не потеряла. Как сквозь полупрозрачное покрывало видела склонившуюся над ней фигуру дорина, слышала его тихое злое шипение, когда не удалось подхватить ее на руки. Оболочка из уплотнившегося воздуха окутывала девушку слоем в пять пальцев.

Потом то же самое попытался проделать Берт и вынужден был отступить, но не замолчать. Уставшая Лиарена не принимала близко к сердцу высказываний преданного камердинера, но выражался он очень красочно.

Там было что-то про несчастную замученную девушку, дома привыкшую получать заботу и внимание, а в этом проклятом замке вынужденную не только делать лично грязную работу, но и выпрашивать на кухне каждый кусок хлеба. И кроме того, терпеть унижения ото всех, кому только не лень! И наглые приставания мужчин, и шпильки окончательно распустившихся служанок. Однако в этом замке почему-то никто не собирался вступаться за бедную донну так, как принято защищать родичей дорина в других домах.

За это время Камерт сумел, сердито цедя Тайдиру сквозь зубы какие-то непонятные объяснения, распутать привязывающий донну поводок и прицепить его к себе.

Еще несколько секунд они с дорином яростно препирались, потом лекарь все же победил, щелкнул какой-то магической штучкой, и вокруг Лиарены на несколько секунд вспухла темная пелена смутно знакомого тумана.