Часть первая
«Пускай судьба забросит нас далеко, пускай!..»
Глава первая
Солнце уже неторопливо сползало в закат, тогда как жара, казалось, только усиливалась. Словно не сентябрь-месяц перелистывает страницы календаря, а стоит самая что ни на есть середина июля. Раскаленная за день земля дышала зноем не хуже хорошо протопленной печки – хоть портянки суши, хоть гороховый концентрат запаривай.
Корнеев расстегнул вторую пуговицу на мундире и еще раз с недоумением огляделся.
Капитан Малышев, старшина Телегин, лейтенант Гусев, майор Петров и оба летчика, капитан Гусман и штурман лейтенант Колокольчиков, – одним словом, все, кто вошел вместе с подполковником в тот загадочный «лифт», обнаруженный в подземном переходе польского замка, сейчас лежали в скудной тени, отбрасываемой отвесным утесом, и мало-помалу приходили в себя.
Николай и сам еще ощущал себя… как бы не полностью. Голова на месте и даже мысли какие-то ворочаются, а вот желания вскочить на ноги или хотя бы попытаться сесть – не возникает. Зато во всем теле появилась вязкая, тягучая лень, как у заснувшего на солнцепеке и перегревшегося курортника. Слабость такая, что берите меня за ноги и тащите, куда пожелаете, – словом не обмолвлюсь… Нехорошее, прямо скажем, состояние. Даже на отдыхе… И уж тем более на войне.
Корнеев сделал усилие и перекатился поближе к скале, в тень. Потом сел, опираясь спиной на прохладный камень… Утес придавал уверенности и ощущения реальности.
Подполковник посидел несколько секунд с закрытыми глазами, чувствуя, как силы возвращаются в изнуренное тело.
– Эй, что за ерунда?.. – подал голос Андрей Малышев. Попытался встать и со стоном опустился обратно. – Не хило нас приложило… Ноги как ватные…
– Не дергайся. Скоро пройдет…
– Понял, командир. А чего случилось-то? Ощущение как после контузии. Котелок бурлит, но не варит.
– Пока сам не очень понимаю…
Придерживаясь руками за скалу, Корнеев с трудом встал. Прямо, метрах в тридцати, по другую сторону неширокого асфальтированного шоссе, начинался подъем на гору. Не слишком высокую, зато неприветливую, каменистую, только густо прикрытую зеленью кустарников и зарослями причудливо изогнутых ветрами, разлапистых кедровых сосен.
Правее от утеса, шагах в десяти, сползал к воде усыпанный крупной галькой и небольшими валунами обрыв, весьма крутой и непривлекательный. Хотя, если сильно припрет – так сказать, по большой нужде, можно попытаться спуститься. Внизу – изумрудные волны с тихим шелестом накатывают на берег, чайки носятся над едва обозначенной зыбью – идиллия. Подполковник невольно снова подумал о курорте.
С трудом оторвав взгляд от моря, посмотрел налево. Эта картина тоже оказалась приятна глазу коренного одессита. Узкая полоска мыса длинным языком уходила в море, удерживая на самом кончике маяк, похожий на точеную фигурку шахматной королевы. Белой…
– И все же это не Рио-де-Жанейро… – пробормотал Николай.
– Что говоришь, командир? – Малышев уже тоже сумел подняться. – Мы, случаем, не в Одессе? Это же море, да?
– Море, – кивнул Корнеев. – Я даже больше скажу, Андрюха. Это Черное море. Его запах ни с какими иными не спутать. Вот только чужое оно здесь… Не наш это берег.
– Уверен?
Вместо ответа Николай показал на солнце. Но Малышев не понял. Пришлось объяснить:
– Море на восток от суши. А должно быть на юге. Теперь соображаешь?
– Я понял, – кивнул тот. – Стало быть, мы либо в Румынии, либо в Болгарии?.. – потом подумал и прибавил: – Или все-таки на восточном побережье Крыма.
Тем временем стали приходить в себя остальные. Как водится в таких случаях, удивленно переговариваясь и осматривая друг друга.
– Все целы?
– Так точно, – доложил Малышев как заместитель командира группы. И прибавил, вспомнив, с чего все началось: – А не хило мы на лифте прокатились. Из польских болот на солнечный берег, да?
Корнеев задумчиво покивал. Не нравились ему ни высота солнца, ни обилие зелени. Совершенно не осенний пейзаж. Даже для южных широт…
– Группа, внимание. Всем осмотреться и привести себя в порядок. До выяснения обстановки продолжаем считать, что находимся на вражеской территории. Старшина Телегин, займите наблюдательный пост на склоне горы. Майор Петров, проводите старшину и проверьте склон насчет мин. На всякий случай. Старший лейтенант Гусев, вы говорили, что владеете навыками альпинизма?
– Так точно.
– Подняться сможете? – Николай указал на утес за спиной.
– Надо посмотреть…
– Посмотрите. И лучше со стороны, противоположной маяку. Он хоть и далеко, но если в оптику…
Корнеев не стал продолжать. В группе почти одни офицеры, и все воюют не первый год.
– Лейтенант Колокольчиков, капитан Гусман, подстрахуйте…
– Есть.
Корнеев посмотрел на часы. Девятнадцать сорок. Что ж, можно и об ужине подумать. А перед этим произвести досмотр вещей личного состава на предмет имеющихся запасов. Он уже собрался отдать соответствующее распоряжение Малышеву, когда услышал негромкий стон.
– Тихо… – подполковник поднял руку. Прислушался, но стон не повторился. – Кто-то еще слышал?
Летчики и Андрей только молча переглянулись. Во взглядах – вопросы… Николай требовательно прижал палец к губам, потом поднес к уху, повел вокруг и поднял вверх: «Молчать и слушать!»
Секунды сбегали одна за другой, но кроме шелеста прибоя, криков чаек и шуршания камешков, сбрасываемых лезущим наверх Гусевым, ничто не тревожило тишину.
Подполковник досчитал до сорока, и когда совсем уж убедил себя, что стон ему почудился, тот раздался снова. Совсем слабый, но вполне отчетливый. И в этот раз его услышал не только Корнеев. Гусман и Малышев одновременно дернулись в ту же сторону.
– Стоять… – шепотом приказал полковник. – Андрей, ты вон оттуда зайди. Только аккуратно. Перед маяком не отсвечивай… Товарищи летчики, у вас свое задание. Выполнять.
Дождался ответных кивков и только после этого, пригибаясь так низко, как только мог, чтобы не опуститься на четвереньки, выглянул из-за утеса.
Сперва Корнеев не заметил ничего интересного. Каменная глыба, в тени которой очнулась разведгруппа, стояла особняком, свалившись с горы в незапамятные времена, но до моря так и не докатившись. А за ней как раз начинался мыс. Ровный, словно отшлифованный. И от утеса до белокаменной башни маяка на нем не было ни рытвинки, ни горбочка… Усыпанная мелкой галькой взлетная полоса, а не мыс. На такой не то что человеку – черепахе негде затаиться. Только дренажная канава у обочины и обратная сторона скалы. Куда отправился Малышев…
– Андрей, что у тебя?
– Никого… – Малышев отозвался буквально в паре шагов. Вот-вот из-за угла покажется.
– Что за чертовщина? – Корнеев почесал затылок. – Эй! Кто здесь? – позвал негромко. В общем-то не особенно рассчитывая на ответ.
Еще несколько секунд стояла тишина, а потом голос отозвался. Далеко… Метрах в двадцати от утеса. И скорее всего из канавы.
– Я здесь… – невидимый человек говорил тихо, но по-русски. – Вы кто такие?
– Подожди, браток. Сейчас поможем…
– Нет! Не приближайтесь… На маяке снайпер!
– Разберемся…
Корнеев, сделав крюк так, чтоб его все время заслоняла скала, подошел к канаве, лег на дно и пополз по-пластунски. Дренажная канава была не очень глубокой, но все же если наблюдатель не знает, куда смотреть, то вряд ли заметит.
Неизвестный лежал ничком. А по маскхалату на спине расползлось большое темно-бурое пятно.
– Крепко тебя зацепило, браток. Ну, ничего… Помощи дождался, значит, будешь жить.
– Это вряд ли… – незнакомец даже не попытался поднять голову. Видимо, берег последние силы. – Кто вы? Откуда здесь?
– Да, похоже, мы с тобой одной крови, браток. Фронтовая разведка. Майор Корнеев… – в последнюю секунду Николай понизил себя в звании. Решив, что полковники за линией фронта встречаются реже, чем генералы в Кремле. – Погоди, сейчас я тебя к нашим подтащу. А там перевяжемся и поговорим.
– Постой, майор. Сперва дело. Я – мичман Черноморского флота Иван Стаднюк. Наша группа должна была встретить здесь проводника и обеспечить работу маяка. Но не получилось… Мы напоролись на засаду. Не знаю, предательство или случайность… винить некого. Проводника нашего, он же смотритель… румыны расстреляли. И потушили маяк! А этой ночью запланирована высадка десанта… Понимаешь, майор? Ночью флотилия пойдет… на мели и скалы… Еще чуток ветра… и от батальона даже сводного взвода не составишь. Место ведь нарочно такое выбирали… где никто не ждет… Братишка, я не знаю, какое у вас задание, но прошу тебя… зажгите маяк. Хоть на несколько минут… Корабли выйдут на траверз ровно в первом часу после полуночи.
– Хорошо. Я понял тебя, мичман Стаднюк. А теперь, Иван, помолчи и держись… Я тебя вытащу.
– На маяке примерно отделение румын… Снайпер на дереве… На чердаке дома – пулемет… Подходы со стороны моря заминированы… – едва слышно пробормотал мичман. По его телу пробежала короткая конвульсия, и разведчик затих.
– Не смей! – Корнеев ухватился за капюшон маскхалата и изо всех сил пополз обратно. Считая каждый метр как биение сердца. – Держись, братишка! Еще немного, еще чуть-чуть…
* * *
Увы… С таким ранением не выживают. Снайпер не промахнулся. Удивительно, как мичман вообще столько времени продержался. Судя по состоянию раны, подстрелили его еще утром, часов десять тому.
– Такие вот дела, товарищи… – закончил объяснять ситуацию группе Корнеев. – Мы по-прежнему не располагаем данными о месте, где очутились, и не имеем возможности связаться со штабом. Поэтому будем действовать по обстановке. А поскольку это не наше задание, приказывать не буду, пойдут только добровольцы.
– Командир, да хватит тебе, – не слишком вежливо оборвал Николая Малышев. – Кажется, все давно предельно ясно. Нет здесь тех, кто сомневается. Давай по существу. Но если тебе так больше нравится, то в конце приказа можешь добавить: «пожалуйста»…
Последнее слово капитан выделил такой насмешливой интонацией, что от улыбки не удержался никто. В том числе и Корнеев.
– Добро, братцы… Замнем для ясности и обсудим, как обеспечить работу маяка. У кого какие мысли?
– Подобраться к нему засветло не получится, а в темноте вполне возможно напороться на мины, – первым отозвался Гусев. Не считая летчиков, в «Призраке» он был самый младший по совокупности звания и боевого опыта. – Если заминировали пляж, то почему не поставить пару штук и со стороны суши? Десятка растяжек вполне хватит, чтобы запереть мыс.
– Согласен, – поддержал Гусева сапер. – Темноты ждать нельзя. Предлагаю подойти по воде и попытаться сделать проход. Если на маяке румыны, можно рассчитывать, что караульная служба у них так себе. Да и чего им опасаться – днем все вокруг как на ладони. А вот когда стемнеет…
– Рискованно, – не согласился Малышев. – Сколько отсюда до объекта? Километра полтора, не больше. Ползком за час подберемся. Кузьмич первый, сапер следом… Будем осторожничать – еще час кладу сверху. Темнеет так, чтобы наблюдателя не опасаться, после десяти. Получаем резерв времени ровно час. Неужто за шестьдесят минут не снимем охрану и не включим маяк?
– Поддерживаю Андрея, – кивнул старшина Телегин. – С моря подойти, кажется, проще. Но и фронт в той стороне. Нет-нет да и глянут с опаской. Зато с материка они к себе точно никого не ждут. Правда, я бы на их месте ночью прожектор на сушу направил. С моря не видно, зато самим – как у Христа за пазухой.
– А вы что скажете? – Корнеев посмотрел на летчиков.
Петруха молча пожал плечами, предоставив отвечать Гусману. На то он и первый пилот, чтобы принимать решения за весь экипаж. Яков и ответил:
– Черт его знает. Наше дело – отбомбился и домой… – развел руками капитан. – Разведка по другому ведомству проходит. Но я так смекаю, товарищ подполковник, румыны здесь надолго засели, верно? В смысле объект под охраной. А дыма над печной трубой не вижу…
– И что из этого следует?
– Ну, кушать-то им надо? Особенно когда солдат много, а делать им, в общем-то, нечего. И если сами не готовят…
– Так-так… – Корнеев заинтересованно поглядел на Гусмана. – Продолжай, Яков.
– Я о полевой кухне подумал… Шанс, что она сюда вечером припрется, не очень большой, и все-таки сбрасывать со счетов не стоит. Маяк – явно не самый важный объект в этом районе. И если тут не противодиверсионная группа засела, а всего лишь одно из отделений батальона охраны тыла… штаб которого еще неизвестно за сколько километров отсюда… то, пока повара по всем точках пищу развезут…
– Совсем не глупая мысль, – хмыкнул Николай. – Но это уж как повезет. Примем вроде запасного варианта. Рабочий – ждем темноты и попытаемся пройти напрямую. Кстати, а что у нас с запасами провизии? Самим-то перекусить найдется чем?
Подполковник хотел придать словам шутливый оттенок, и раздавшееся урчание как нельзя лучше поспособствовало этому.
– О, вовремя… Не понял, чей живот отреагировал первым, но бурчит, как трактор.
– Это и есть трактор, командир.
Корнеев уже и сам понял допущенную оплошность. Действительно, звук, который он принял за урчание живота, доносился издали и приближался.
Дорога, идущая мимо маяка по берегу моря, у подножия выгибалась подковой, один конец которой прятался за горой. И именно оттуда доносилось неторопливое тарахтение слабосильного дизельного мотора.
Николай вскочил, как подброшенный.
– Группа, слушай приказ! Захватить транспорт раньше, чем он появится на прямой видимости с маяком. Действовать быстро и без стрельбы! В общем, как всегда… Кузьмич, Андрей! Давайте по склону, остальные – за мной!
Малышев и старшина Телегин быстро перебежали через шоссе и скрылись в сосновых зарослях. Даже ветки не дрогнули… А Гусев, Петров и летчики кинулись догонять Корнеева, который старался добежать до поворота раньше, чем из-за него покажется трактор. К счастью, утес очень удачно перекрывал обзор засевшим на маяке румынам именно на этом участке.
Пробежав по шоссе метров сто, Корнеев остановился. Тарахтение мотора раздавалось совсем близко, вот-вот трактор покажется.
– Петров! Гусев! Изображаете пленных. Ремни и пилотки снять. Руки за спину… Колокольчиков – впереди колонны. Гусман – замыкающий. Вперед, шагом марш…
Сам Корнеев занял место сбоку. Таким образом он шел почти по середине шоссе, а «конвоиры с пленными» – по обочине.
Вовремя. Только-только успели построиться, даже роль как следует не прочувствовали, а из-за поворота, сопя и попыхивая, выполз серенький, невзрачный «Фарман», тянущий полевую кухню. За рулем старенького трактора, выпущенного не позже конца двадцатых годов, восседал упитанный капрал в грязно-коричневом обмундировании.
Увидев на дороге неожиданное препятствие, он тем не менее даже не подумал скинуть газ или принять правее. Наоборот, румын приподнялся, высунул голову в окно и проорал, перекрикивая тарахтение двигателя:
– Hei, germanii! Nu se pierd? Aici, Rom nia, nu Germania!
Он очень старался, чтобы его услышали. Поэтому сам ничего не замечал вокруг и не успел ничего понять. Да и почувствовать, наверное, тоже. Удар ножом под основание затылочной кости убивает мгновенно. Так добивают оглушенного быка на скотобойне. Очень удобно… А главное, не оставляет дыр и пятен крови на обмундировании.
Удар нанес старшина, запрыгнув на фаркоп, а Малышев, не теряя ни одной секунды, подскочил сбоку и потянул труп из кабины наружу.
– Трактор не останавливать! – распоряжался дальше Корнеев. – Китель убитого и пилотку мне. Старшина, оставайтесь на месте. Гусев, подай ему винтовку. Кузьмич – твоя задача пулемет. Андрей… – Капитан подавал китель, так что можно было не кричать. – Ты с лейтенантом держись позади кухни. Для двоих там хватит укрытия. Как только старшина выстрелит, отработайте по снайперу. Остальным не высовываться, пока не позовем. На вас охрана части секретной установки, которую мы унесли из лаборатории «Аненербе»… Ну, и о золотишке тоже не забывайте. Хватит на истребитель – назовите его «Призраком». В общем, действуйте по обстановке… если что. Старший – майор Петров. По местам!
Корнеев натянул китель повара поверх своего, даже не расстегивая. Как балахон. Все-таки что ни говори, а возле кухни служба если и не тетка, то уж наверняка не мачеха. Впрочем, если принять во внимание, что подполковник живой, а повар нет – утверждение спорное.
Николай нахлобучил на лоб пилотку, так что она едва к носу не сползла, пожалел, что это не фуражка, и залез в кабину.
Там первым делом опустил противосолнечные щитки. Подумал и пару раз плюнул на лобовое стекло, кое-как растер ладонью слюну. Получились весьма неопрятные и мутные разводы. Теперь снайпер, если посмотрит в прицел, вряд ли сможет разглядеть черты лица «тракториста», с которым он вполне мог быть знаком. А особых примет, типа усов или шрама через все лицо, у покойного не имелось.
Оглянувшись, Корнеев увидел только прикорнувшего на фаркопе старшину. Ни Малышева, ни Гусева позади кухни заметно не было. Даже тени их укладывались в общую… Впрочем, это уже не существенно. Вряд ли румынский снайпер столь наблюдателен. Старшина Телегин – да, тот мог бы заметить и подобную мелочь, но ведь не все выросли в тайге. Да и вид приближающейся полевой кухни сам по себе расслабляет, настраивая совсем на иные думы. Не хуже полуобнаженной девушки, выходящей из реки в лучах прожекторов…
Тут Корнеев вспомнил о Лейле, а следом и о Степаныче. Как они там? Живы ли?..
«Отставить! Не о том думаешь, Коля! – мотнул головою подполковник, понимая, что следующая мысль будет о Дашеньке. А это уж совсем ни к чему. – Соберись! Да и газку немножко подбавь… Меньше времени тебя разглядывать будут».
«Фарман» пыхнул дымком, неторопливо миновал утес, повернул левее и покатился прямиком к маяку.
* * *
Несколько наиболее проголодавшихся или изнывающих от скуки и безделья румын, что-то оживленно галдя, двинулись навстречу трактору. Это было совершенно некстати и не входило в планы Корнеева. Разве только как свидетельство, что дорога не заминирована. Так что подполковник включил самую высокую передачу и до упора вдавил в пол педаль газа. От такого обращения старенький трактор, который, наверное, со дня выпуска так не понукали, возмущенно выстрелил клубком черного дыма и аж подпрыгнул на месте, удерживаемый прицепной кухней.
К счастью, солдаты не посчитали это странным, а наоборот, весело расхохотались, расценив перегазовку как намек на то, что полевая кухня изо всех сил поспешает доставить бойцам ужин. Вот только силенок маловато.
– Mutare, Милош! – проорал кто-то, называя повара по имени. – Mutare!..
Это не смертельно, но теперь точно подъехать впритык к маяку не получится. Вблизи подмену раскроют сразу. И тем не менее еще пару метров можно выиграть.
Корнеев открыл дверцу и, не высовываясь, проорал одну из нескольких румынских фраз, которые обязан знать каждый уважающий себя бессарабский босяк. Весьма специфического толка… Грузин, к примеру, за такое оскорбление убил бы на месте. А эти – грязно-коричневые – только скорчились от смеха, похлопывая друг друга по спине.
«Ну, повеселитесь чуток… Перед смертью оно полезно. В гробу красивее смотреться будете. Пора!»
Корнеев резко вывернул руль и принял вправо так, чтобы трактор встал боком к окошку на фасаде домика смотрителя. При этом хотел сбить кого-то из солдат, для создания дополнительной суеты, но не получилось. Румын увернулся. Впрочем, суета при этом все же возникла. Даже больше ожидаемой. Разъяренные солдаты побросали винтовки и, матеря на чем свет стоит пьяного повара, полезли вытаскивать Корнеева из кабины. Всячески мешая друг другу…
Из-за их воплей подполковник даже выстрела не услышал. Увидел только, как дернулся кто-то в чердачном окошке. А в следующую минуту застрочили автоматы Гусева и Малышева.
Достали… Снайпер так и кувыркнулся вниз, словно переспелый плод. Зря он на грушу полез. Единственное дерево на всю округу, а он «гнездо» устроить решил.
И только теперь румынские солдаты опомнились, заметались по двору – кто пытаясь схватить оружие, а большинство – в поисках укрытия.
«Поздно, Федя, пить «Боржоми»!»
Корнеев спрыгнул с трактора и длинной очередью снял сразу троих – из тех, что больше других проучить повара хотели и далеко отбежать не успели.
Гусев бросился к дому смотрителя, заходя слева. Малышев метнулся под грушу. Старшина остался на прежней позиции, приняв упор на крышу кабины и выискивая цель.
Если тут отделение, то как минимум пятерых еще не хватало.
Четверых! Именно в этот момент Телегин выстрелил. А таежный охотник пули зря не тратит. Если нажал на спуск, значит, одним врагом меньше стало. На чердаке дома что-то загрохотало, как от падения пустой железной бочки, и ствол пулемета пропал из оконного проема.
Больше не думая о пулемете, Корнеев нагнулся к убитому румынскому солдату, взял у него из подсумка гранату и побежал к дверям дома. Присел сбоку, толкнул створку, выдернул чеку, выждал пару секунд и забросил гранату внутрь. Отпрянул под защиту стены…
Взрыв в закрытом помещении если и не убил вражеских солдат, то оглушил наверняка. Пока те не опомнились, Корнеев заскочил в дом и на всякий случай полоснул очередью. Потом отпрыгнул в сторону и, держа автомат наизготовку, огляделся.
В клубах оседающей пыли и крошева осыпавшейся с потолка штукатурки были видны тела всех остальных румын. Троих посекло осколками насмерть, четвертый еще дышал. Но по кровавым пузырям изо рта понятно, что не жилец. И для допроса тоже не годится. Николай поднял автомат, перевел его на одиночную стрельбу и пулей в грудь добил врага.
Потом вышел во двор.
– Кажется, все… Гусев, Кузьмич, осмотритесь вокруг. Андрей! Зови Петрова. Пусть поглядит вход в маяк. С румын станется заминировать…
– Есть.
Малышеву и бежать никуда не пришлось. Только рукою махнул. Сапер и оба летчика, как только началась стрельба, вышли из укрытия и смотрели в сторону маяка. Никому из них даже мысль не пришла, что операция по его захвату может сорваться.
Заметив знак, Петров тут же припустил со всех ног, понимая, что теперь его очередь. Летчики – задержались. А чего суетиться? Все идет по плану. Да и сундучок с сокровищами тяжеловат… С ним не побегаешь.
– Яша, а чего мы с ним тягаемся? – неожиданно спросил Колокольчиков. – Давай здесь оставим. Под скалой. Вон, гляди, какая симпатичная ямка. Присыпать немного, и все дела. Вряд ли нам на маяке дадут засидеться… А будем уходить – тогда и прихватим.
– Годится, – Яков Гусман питал особенное, унаследованное от предков почтение к изделиям из драгоценных металлов, но таскаться с этой тяжестью капитану тоже надоело. – Зарывай… А я схожу, о пище побеспокоюсь. Наши друзья разведчики воевать горазды, но под горячую руку вполне могут даже кухню взорвать…
Вход в маяк оказался не заминирован. Либо румыны были слишком уверены в своих силах, либо пожалели добротное сооружение. Свое же, не чужое. Это на советской территории они бы не задумываясь разнесли маяк до основания… только чтобы лишний пост не выставлять.
– Я наверх, – кинул Петров и вошел. Майору предстояло подняться на высоту семиэтажного дома, а это не минутное дело.
Корнеев прислонил автомат к стене дома и присел на корточки. Первую часть задания, принятого от геройски погибшего мичмана Стаднюка, группа выполнила.
– Вот это, я понимаю, фарт! И маяк взяли, и кушать подано… – Андрей хлопнул по плечу Телегина.
– Потому что наше дело правое, – проворчал Кузьмич, – и враг будет разбит.
– Это верно. А ну-ка, старшина, поглядим, чем румыны питаются…
– Известное дело, чем, – отозвался от кухни капитан Гусман, приподнимая крышку котла. – Солдатская каша во всем мире одинакова. Дробь шестнадцать… – и тут же сам себе возразил: – Не, братцы, не перловка. Кажись, мамалыга. Точно, чтоб мне с этого места не сойти. С жареным луком и шкварками. О! А вот за это отдельное спасибо! Гляньте!
Яков развернулся к товарищам, распахнув руки, как для объятий. На каждой висело по нескольку колец колбасы.
– Не знаю, из какого она мяса, может, и из конины… но чеснока точно не жалели.
– Хорошо, что нам не в поиск идти, – хмыкнул Телегин. – А то я даже отсюда запах чую.
– Как метко заметил Михаил Кузьмич, – хохотнул Малышев, – мы и так уже во вражеском тылу, стало быть, бояться нечего. Так что насыпай, Яша. Пожирнее да погуще… Можно с горкой.
– И то верно, – поддержал друга Корнеев. – Пора подкрепиться. Иван, возьми себе полкольца колбасы, отломи хлеба и дуй к пулемету.
– Командир, никого ж вокруг, – замялся Гусев. – Дай горячего пожевать. Которые сутки уже всухомятку.
– Угу, – кивнул старшина Телегин. – Румыны тоже думали, что они тут одни загорают.
– Не боись, Гусь! – поддел его Колокольчиков, встав рядом с кухней и похлопывая по столитровому котлу. – Мы все не слопаем. Оставим и тебе чуток…
– Отставить шутки.
Подполковник Корнеев знал эти моменты безудержного и как бы беспричинного веселья, овладевающего всеми выжившими после боя. Как и то, что прекращать его надо вовремя.
– Лейтенант Колокольчиков!
– Я.
– Наполнить котелки и вторым номером к пулемету.
– Есть…
В это время в дверях маяка показался взопревший Петров. Виктор тяжело дышал, все же бег по лестницам не самое легкое упражнение, и вытирал пот.
– Маяк технически исправен, командир. Топливо имеется. Можно зажигать в любую минуту.
– Вот и ладушки… Поздравляю, товарищи. Первую часть поставленной задачи мы выполнили. – Корнеев взглянул на часы. Стрелки показывали без четверти девять. – Капитан Малышев, организуйте питание личного состава. Всем оправиться. Почистить оружие. Можно курить.
