9. Социальный ад

2 июня, воскресенье

129 фунтов; порций алкоголя – 6 (кажется, этим я обязана Констанс); сигарет – 5 (оч. хор.); калорий – 2455 (в основном продукты, покрытые апельсиновой глазурью); спасений от домашних животных – 1; атак на меня со стороны детей – 2.

Вчера – день рождения Констанс. Приезжаю с опозданием примерно на час и начинаю прокладывать путь по дому Магды, ориентируясь на визг, доносящийся из сада, где развернулась кровавая сцена: взрослые бегают за детьми, дети – за кроликами, а в углу, за небольшим заборчиком, наблюдают это всё два кролика, морская свинка, несчастного вида овца и пузатый поросёнок.

Перед стеклянными дверьми я помедлила, нервно огляделась: сердце у меня дрогнуло и заколотилось – вот он, держится в отдалении, в традиционном стиле Марка Дарси – с видом независимым и отстранённым. Посмотрел туда, где стояла я, и на секунду мы застыли, встретившись взглядами; потом Марк смущённо кивнул и отвернулся. Тут я заметила у него за спиной Ребекку – пресмыкается перед Констанс.

– Констанс, Констанс, Констанс! – ворковала она, размахивая перед девочкой японским веером. Та насупилась и сердито моргала.

– Посмотри, кто пришёл! – воскликнула Магда, наклонившись к дочке и показывая на меня.

Загадочно улыбнувшись, Констанс решительно, неуклюже направилась ко мне, оставив Ребекку махать веером, – вид у неё при этом был довольно идиотский. Малышка приблизилась, я к ней наклонилась, и она, обняв меня за шею и прижав маленькое горячее личико к моей щеке, шепнула:

– Ты принесла мне подарок?

Порадовавшись, что это очевидное проявление корыстной любви никто, кроме меня, не слышал, я шёпотом ответила:

– Может быть.

– А где он?

– У меня в сумке.

– Пойдём достанем.

– Как мило, правда? – раздался приторный голос Ребекки.

Они с Марком стояли и смотрели, как Констанс берёт меня за руку и ведёт в прохладный дом. – Сама я была довольна подарком, который купила для Констанс, – конфеты «Минстрелз» и розовая пачка с золотистой сетчатой верхней юбочкой (два магазина обыскала, прежде чем нашла). Констанс юбочка чрезвычайно понравилась, и она, естественно, как любая женщина, немедленно захотела её примерить.

– Констанс, – спросила я, когда мы повосхищались нарядом со всех сторон, – ты рада меня видеть из-за меня самой или из-за подарка?

Взгляд из-под сдвинутых бровок.

– Из-за подарка.

– Понятно, – кивнула я.

– Бриджит…

– Да?

– Вот там, у тебя дома…

– Да?

– Почему у тебя там совсем нет игрушек?

– Ну, потому что я с такими игрушками не играю.

– О-о… А почему у тебя нет комнаты, где играют?

– Потому что я не играю в такие игры.

– А почему у тебя нет мужчины?

Ну хочешь верь, хочешь нет: не успела приехать на праздник – сразу сталкиваюсь с Самодовольным Женатиком в лице трёхлеточки.

Мы уселись на лестнице, и между нами завязался длинный, довольно серьезный разговор – о том, что все люди разные и некоторые вот бывают Одиночками. Тут послышался шум; поднимаем головы – сверху на нас смотрит Марк Дарси.

– Я просто… туалет, я полагаю, наверху? – безучастно осведомился он. – Привет, Констанс. Как тебе «Пингу»?

– Он не настоящий. – Девочка нахмурилась.

– Да-да, – торопливо согласился Марк, – извини, глупо с моей стороны быть таким… – и взглянул прямо мне в глаза, – доверчивым. Ладно, с днём рождения! – И прошёл мимо нас, даже не поцеловав меня в знак приветствия, вообще ничего не сделав.

«Доверчивым»… Неужели до сих пор думает, что я изменила ему со Строителем Гари и с парнем из химчистки? Ну и ладно, мне всё равно, это неважно. Всё прекрасно, и он меня абсолютно не интересует.

– Ты грустная, – заметила Констанс.

Подумала немного, вытащила изо рта полурастаявшую конфету и запихнула мне за щёку. Мы решили вернуться в сад – продемонстрировать пачку; маньячка Ребекка тут же набросилась на Констанс:

– О-о-о, смотрите – фея! Ты фея? А какая ты фея? Где твоя волшебная палочка? – тараторила она.

– Прекрасный подарок, Бридж! – поблагодарила Магда. – Принесу тебе выпить. Ты знакома с Космо, правда?

– Да, – признала я с упавшим сердцем, наблюдая, как трясётся у этого жирного банкира двойной подбородок.

– Во! Бриджит, как я рад тебя видеть! – заревел Космо, плотоядно оглядывая меня с головы до ног. – Как работа?

– Прекрасно! – соврала я с облегчением, опасалась, что сразу пустится обсуждать мою личную жизнь. – Работаю теперь на телевидении.

– На телевидении? Здорово, чёрт возьми! Стоишь перед камерой?

– Ну, иногда, – ответствовала я так скромно, будто практически Чилла Блэк, но не хочу, чтобы все об этом знали.

– О! Знаменитость, да? А-а… – он наклонился вперёд с озабоченным видом, – как вообще идёт жизнь? К несчастью, как раз в этот момент мимо проходила Шерон. Уставившись на Космо как Клинт Иствуд, когда ему кажется, что кто-то собирается его надуть, она прорычала:

– Что за вопрос?!

– Что?.. – растерялся Космо, изумлённо обернувшись на неё.

– «…Как вообще идёт жизнь». Что именно ты имеешь в виду?

– Ну, то есть понимаешь… когда она собирается… ну, ты знаешь…

– Выходить замуж? Итак, исключительно потому, что её жизнь не похожа на твою, ты считаешь, что она не устроена, так? А как вообще идёт твоя жизнь, Космо? Как дела у вас с Уони?

– Ну, я… ну… – забормотал Космо, заливаясь краской.

– Ах, прости! Наверно, мы затронули больную тему. Пойдём, Бриджит, пока я снова не полезла не в своё дело!

– Шеззер! – укоризненно попеняла я ей, когда мы отошли на безопасное расстояние.

– Да хватит, – отмахнулась она, – уже достаточно! Нечего при всяком удобном случае задевать людей и охаивать их стиль жизни. Может, Космо мечтает, чтобы Уони похудела на четыре стоуна и не смеялась весь день так визгливо. Однако мы этого не делаем: едва встретили – сразу принимаемся растравлять его рану! – В глазах её сверкнул озорной огонёк. – А что если сделать? – Схватила меня за руку и изменила курс – снова направилась к Космо.

Но тут мы опять наткнулись на Марка, Ребекку и Констанс. О боже…

– Как ты думаешь, кто старше – я или Марк? – пытала девочку Ребекка.

– Марк, – сердито откликнулась Констанс, посматривая из стороны в сторону – явно строила план побега.

– А как ты думаешь, кто старше – я или мама? – игриво продолжала Ребекка.

– Мама, – вероломно ответила Констанс. Ребекка звонко хихикнула.

– А как ты думаешь, кто старше – я или Бриджит? – И подмигнула мне.

Констанс с сомнением воззрилась на меня, а Ребекка заглядывала ей в лицо, лучась улыбкой. Я незаметно кивнула на неё.

– Ты, – уточнила Констанс. Марк Дарси расхохотался.

– Давай поиграем в фей! – прочирикала Ребекка, сменив тактику, и взяла Констанс за руку. – Ты живёшь в волшебном замке? А Харри тоже волшебник? А где же твои волшебные друзья?

– Бриджит, – Констанс повернулась и прямо посмотрела на меня, – ты… ты скажи этой леди, что я вовсе не фея.

Когда я пересказывала всё это Шез, она вдруг мрачно проговорила:

– О боже, погляди, кто пришёл!

На другом конце сада стояла Джуд, в ярком бирюзовом наряде, и болтала с Магдой. Подлеца Ричарда с ней не было.

– Девочки тоже здесь! – весело воскликнула Магда.

– Вон они!

Мы с Шез старательно уткнулись в свои стаканы, будто никого не замечаем. Когда подняли глаза, Ребекка уже набросилась на Джуд и Магду – ну прямо образованная жена из высшего общества: только что заметила Мартина Эймиса, беседующего с Гором Видалом.

– О, Джуд, я так рада за тебя, это чудесно! – заливалась она.

– Не знаю, о чём говорит эта женщина, но хотела бы послушать, – проворчала Шерон.

– О, вы с Джереми должны прийти, нет, вы должны! Вы просто обязаны! – восклицала Ребекка. – Ну так возьмите их с собой! Возьмите детей! Второй уикэнд июля, дом моих родителей в Глостершире. Они будут в восторге от бассейна. Придут разные прекрасные люди! Я пригласила Луизу Бартон-Фостер, Уони и Космо…

«Мачеху Белоснежки, Фреда и Розмари Уэст и Калигулу» , – мысленно продолжила я.

– …Джуд и Ричарда, и Марк, конечно, будет там, а ещё Джайлс и Найджел, его товарищи по работе… Замечаю, что Джуд взглянула в нашу сторону.

– А Бриджит и Шерон? – спросила она.

– Что? – растерялась Ребекка.

– Ты пригласила Бриджит и Шерон?

– О… – Ребекка смутилась, – ну… конечно, не уверена, что хватит спален, но… можно использовать коттедж.

Все смотрели на неё.

– Да, пригласила! – Ребекка в отчаянии оглянулась. – А, вот вы где! Вы приедете двенадцатого, правда?

– Куда? – поинтересовалась Шерон.

– В Глостершир.

– Мы ничего об этом не знаем! – громко сообщила Шерон.

– Ну что ж, теперь знаете! Второй уик-энд июля, это недалеко от Вудстока. Ты там уже была, верно, Бриджит?

– Да. – Краснею, вспомнив тот кошмарный уикэнд.

– Вот так, здорово! И ты тоже приедешь, Магда, так что…

– Эмм… – начала я.

– Мы с удовольствием приедем! – твёрдо объявила Шерон и наступила мне на ногу.

– Что такое, что? – засуетилась я, когда Ребекка упорхнула.

– Чёрт подери, конечно же, мы едем! – подтвердила Шез. – Нельзя позволять ей так вот красть своих друзей! Она пытается силой загнать всех в какой-то идиотский круг… неожиданно-понадобившихся-вроде-как-друзей-Марка, которые в любую минуту готовы взвиться ради них обоих, как верные слуги.

– Бриджит? – послышался бархатный голос. Оборачиваюсь – парень-коротышка, в очках, с песочными волосами.

– Я Джайлс, Джайлс Бенвик. Работаю вместе с Марком. Помните, вы потрясающе мне помогли по телефону, в тот вечер, – моя жена тогда сказала, что уходит от меня.

– Ах да, Джайлс! Как дела? – узнала я его. – Всё наладилось?

– Ох, боюсь, не совсем, – погрустнел Джайлс.

Шерон исчезла, бросив мне напоследок выразительный взгляд, а Джайлс пустился в длинное, детальное, тщательное описание того, как разрушался его брак.

– Я так оценил ваш совет. – Он упорно заглядывал мне в глаза. – И купил «Все мужчины с Марса, все женщины с Венеры». Очень, очень хорошая книга, хотя, кажется, она не изменила позицию Вероники.

– Ну, она связана больше с любовными отношениями, нежели с разводами, – заметила я, защищая концепцию Марса и Венеры.

– Очень верно, очень! – согласился Джайлс. – А как «Вы в состоянии наладить свою жизнь» Луизы Хэй?

– Да! Я читала! – восторженно откликнулась я.

Джайлс Бенвик, кажется, действительно обширно изучил мир психологических книг, и я с радостью обсудила с ним различные труды, хотя он немного придирался. Наконец к нам подошли Магда с Констанс.

– Джайлс, ты должен познакомиться с моим другом Космо! – объявила она и, повернувшись ко мне, выразительно закатила глаза. – Бридж, ты не присмотришь минутку за Констанс?

Опустившись на колени, я заговорила с Констанс, очень обеспокоенной – посадила на пачку шоколадные пятна. Только мы с ней твёрдо убедили друг друга, что пятна шоколада на розовом фоне – привлекательный, необычный дизайнерский штрих, как снова появилась Магда.

– Бедный старый Джайлс, наверно, до смерти тебе надоел, – сказала она с кислой улыбкой и увела Констанс на горшок.

Прежде чем я успела снова подняться, кто-то стал шлёпать меня по заднему месту. Оборачиваюсь (признаться, понадеялась, – может быть, Марк Дарси) – Уильям, сынок Уони, с приятелем, оба злобно хихикают.

– Давай ещё! – приказал Уильям.

Его маленький друг снова принялся шлёпать. Стараюсь подняться, но Уильям – ему около шести, не по возрасту здоровый – бросается мне на спину и обхватывает меня руками за шею.

– Прекрати, Уильям! – взмолилась я, пытаясь воздействовать своим авторитетом.

В этот момент на другом конце сада возникла суматоха: пузатый поросёнок вырвался на свободу и с оглушительным визгом заметался по саду. Родители бросились к своим отпрыскам, и начался переполох. Уильям ещё крепче вцепился мне в спину, а другой мальчишка продолжал хлопать меня по тому же месту с воплями и хохотом не слабее чем в фильме «Изгоняющий дьявола». Напрасно я пыталась сбросить Уильяма – он оказался на удивление сильным и держался. У меня уже всерьёз разболелась спина.

И тут вдруг руки Уильяма отцепились от моей шеи. Я почувствовала, что его кто-то поднял вверх, и шлепки сразу прекратились. На несколько секунд я уронила голову, пытаясь отдышаться и восстановить самообладание. Повернувшись, увидела Марка Дарси: он уходил, зажав с двух сторон под мышками по извивающемуся шестилетнему мальчишке.

На какое-то время все присутствующие занялись поимкой поросёнка, а Джереми давал нагоняй смотрителю детского зоопарка. Потом я заметила, что Марк надел пиджак и прощается с Магдой, причём Ребекка бросилась к нему и тоже засобиралась уходить. Я быстро отвернулась – не буду думать об этом. И вдруг Марк подошёл ко мне.

– Я, э-э-э… сейчас ухожу, Бридж, – произнёс он. Могу поклясться, что заметила, как он бросил взгляд на мою грудь.

– Когда поедешь домой, не клади в сумку никакого мяса, ладно?

– Не буду, – пообещала я.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга.

– Да, спасибо, спасибо тебе за… – Я кивнула в сторону того места, где произошёл инцидент.

– Не за что, – мягко ответил Марк. – Понадобится когда-нибудь снять мальчика со спины – обращайся в любое время.

Тут, как назло, появился чёртов Джайлс Бенвик с двумя стаканами.

– Уходишь, старик? – обратился он к Марку. – А я как раз собирался вытянуть из Бриджит ещё один совет опытного человека.

Марк быстро перевёл взгляд с него на меня и обратно.

– Уверен, ты попал в хорошие руки. Увидимся в понедельник на работе.

Чёрт, чёрт, чёрт! Как так получается – никто никогда не ухаживает за мной, если Марка нет поблизости?

– Вернёмся к нам в камеры пыток? – Джайлс похлопал его по спине. – Всё катится, всё катится… И ты наконец соскакиваешь с рельсов.

Джайлс всё бубнил и ныл, – мол, хочет дать мне книгу «Осознай свой страх и всё равно победи», – у меня голова шла кругом. Он очень обрадовался, когда узнал, что мы с Шерон двенадцатого тоже будем в Глостершире. Но начало темнеть, послышались крики «Мама тебя отшлёпает!», и все засобирались уезжать.

– Бриджит, – подошла Джуд, – ты не хочешь сходить в «Сто девяносто два», чтобы…

– Нет, мы не пойдём! – отрезала Шерон. – Собираемся на обсуждение игры.

Неправда: Шерон намеревалась встретиться с Саймоном. У Джуд сделался ошеломлённый вид, – эта сволочь Ребекка, чёрт возьми, порушила всё! Но не стоит забывать: не обвиняй других, а сам неси ответственность за всё с тобой происходящее.

1 июля, вторник

127 фунтов (работает!); прогрессивных изменений с дырой в стене, совершённых Гари, – 0.

Лучше мне принять это сразу как факт: у Марка с Ребеккой роман, и ничего я с этим не поделаю. Ещё немного почитала «Неизведанный путь» и поняла, что нельзя иметь в жизни всё, что хочется. Кое-что – можно, но не всё. Важно не что происходит в твоей жизни, а как ты используешь выпавшие тебе карты. Не стану думать о прошлом и о серии неудач с мужчинами. О, телефон – ура! Вот видите!

Это Том, звонил поплакаться – мило, пока не объявил:

– Да, знаешь, сегодня видел Даниела Кливера.

– Правда? Где? – проблеяла я весёлым, но напряженным голосом.

Теперь я совсем другая, и прошлые любовные неудачи (первый попавшийся пример – обнаружение голой женщины у Даниела на крыше прошлым летом, когда предполагалось, что мы с ним встречаемся) никогда не случатся со мною – новой. Всё же мне бы не хотелось, чтобы призрак обиды на Даниела поднимал голову, как лохнесское чудовище или эрекция.

– В «Гручо-клаб», – ответил Том.

– Ты с ним разговаривал?

– Да.

– И что он сказал? – с угрозой в голосе поинтересовалась я.

В ситуации с бывшими партнёрами друзьям надо наказывать и игнорировать их и не пытаться установить связь с обеими сторонами, как Тони Шери – с Чарлзом и Дианой.

– Уф, точно не помню. Что-то вроде: «Ммм… почему я так ужасно поступил с Бриджит, ведь она такая славная?»

Том как-то так по-попугайски это произнёс – сразу же зародилось подозрение, что он не цитирует строго слово в слово.

– Хорошо, – отозвалась я, – очень хорошо. – И помедлила, намереваясь оставить всё как есть и сменить тему – ну какое мне дело, что сказал Даниел? – Так что он сказал?

– Он сказал, – и Том засмеялся, – он сказал…

– Что?

– Он сказал… – Теперь Том уже захлёбывался от хохота.

– Что? Что? Что-о-о?..

– «Как можно встречаться с той, которая даже не знает, где находится Германия?».

В ответ я издала визгливый, сдавленный смешок, как человек, которому сообщили, что умерла его бабушка, но он считает это шуткой. И тут реальность обрушилась на меня – голова закружилась, я схватилась за край стола.

– Бридж, – позвал Том, – с тобой всё нормально? Я смеялся просто потому, что это… забавно. То есть я хочу сказать, – конечно, ты знаешь, где находится Германия… Бридж, ведь правда?

– Да… – слабо прошептала я.

Длинная неуютная пауза, во время которой я пыталась осознать, что произошло: Даниел бросил меня, потому что считал дурой.

– Ну, тогда, – повеселел Том, – где она?

– В Европе.

– Да-а, но… как бы… где в Европе?

Честное слово, в наш век вовсе необязательно знать, где в точности расположены страны, – от тебя требуется только-то купить билет на самолёт. В турагентствах у тебя не спрашивают во всех подробностях, над какими странами ты пролетишь, перед тем как продать тебе билет.

– Просто определи относительное расположение.

– Э-э-э… – Я застыла с поникшей головой, шаря по комнате глазами в надежде, что где-то завалялся хоть какой-нибудь атлас.

– Какие страны, как ты думаешь, около Германии? – нажимал Том.

Пришлось обдумать этот вопрос.

– Франция.

– Франция, понятно. Итак, Германия «около Франции», правильно?

Что-то в его тоне подсказало мне – я спорола жуткую ерунду. Потом мне пришло в голову: Германия, конечно же, связана с Восточной Германией, а следовательно, гораздо более вероятно, что она расположена поблизости от Венгрии, России или Праги.

– Прага! – объявила я. Том расхохотался.

– Ладно, в наше время больше не существует такой вещи, как общие знания, – с достоинством заявила я.

– В разных источниках доказано: средства массовой информации создали океан знаний, и человек просто не в состоянии выбрать из него то же, что другие.

– Да не бери в голову, Бридж, – утешил меня Том, – не волнуйся. Хочешь пойдём завтра в кино?

23.00. Да, собираюсь пойти в кино и почитать книги. Что сказал или не сказал Даниел – это не вызывает во мне ничего, кроме крайнего равнодушия.

23.15. Да как он смеет говорить обо мне гадости на каждом углу! Почему он решил, будто я не знаю, где находится Германия? Мы с ним даже рядом никогда не были. Самое дальнее место, где мы побывали, – это Рутленд Уотер. Хф!

23.20. В любом случае я очень милый человек. Вот так.

23.30. Я ужасна. Я дура. Проштудирую «Экономист», а ещё пойду в вечернюю школу и прочитаю «Деньги» Мартина Эймиса.

23.35. Ха-ха, нашла атлас.

23.40. Ха! Так. Пожалуй, позвоню этому подонку.

223

23.45. Только что набрала номер Даниела.

– Бриджит? – произнёс он, прежде чем я открыла рот.

– Как ты узнал, что это я?

– Какое-то при-израчное шесто-ое чувство, – протянул Даниел, забавляясь. – Не вешай трубку. Я слышала, как он прикуривает сигарету.

– Ну, давай. – И глубоко затянулся.

– Что? – пробормотала я.

– Скажи мне, где находится Германия.

– Около Франции, – сообщила я. – Ещё там рядом Голландия, Бельгия, Польша, Чехословакия, Швейцария, Австрия и Дания. И море.

– Какое море?

– Северное море.

– И?

Бешено уставляюсь в атлас: другого моря там нет.

– О'кей, – великодушно простил Даниел, – одно море из двух – это прекрасно. Так ты приедешь?

– Нет! – вскричала я.

Честное слово, Даниел, это уж слишком! Не собираюсь снова ввязываться во всё это.

12 июля, суббота

292 фунта (по ощущениям, в сравнении с Ребеккой); кол-во болей в спине из-за отвратительного резинового матраса – 9; кол-во фантазий, включающих Ребекку и природные катастрофы, удары, током, наводнения и профессиональных киллеров, – большое, но пропорциональное.

Дом Ребекки, Глостершир. В ужасном коттедже для гостей. Зачем я сюда приехала? Зачем? Зачем? Мы с Шерон оставили всё на последний момент и поэтому прибыли за десять минут до обеда. Получилось нехорошо – Ребекка прощебетала: «О, а мы уже решили, что вы не приедете!» – прямо как мама или Юна Олконбери.

Нас разместили в коттедже для прислуги, и я посчитала, что это то, что надо (нет опасности столкнуться в коридоре с Марком), пока мы туда не зашли: стены выкрашены зелёной краской, односпальные кровати из вулканической резины, с жёсткими валиками вместо подушек, – резкий контраст с прошлым разом, когда я была здесь и меня расположили в прекрасной комнате, с отдельной ванной, как в отеле.

– Типично для Ребекки, – проворчала Шерон. – Одиночки – граждане второго сорта, усвойте.

Опоздав, мы на цыпочках вошли в столовую, чувствуя себя как пара ярко выраженных разведённых женщин – макияж пришлось делать в спешке. Комната, как и в прошлый раз, великолепна, дух захватывает, с огромным камином в дальнем конце. Вокруг старинного дубового стола, освещённого свечами в серебряных канделябрах и украшенного цветами, сидели человек двадцать.

Марк – во главе стола, между Ребеккой и Луизой Бартон-Фостер; весь поглощён беседой с ними. Ребекка сделала вид, что не заметила, как мы вошли. Так и стояли неуклюже, таращась на стол, пока Джайлс Бенвик не прокричал:

– Бриджит! Идите сюда!

Меня посадили между Джайлсом и Магдиным Джереми; тот, казалось, совершенно запамятовал, что я когда-то встречалась с Марком, и разражался фразами:

– О, похоже, Дарси увивается за твоей подругой Ребеккой. Забавно! Была такая штучка, Хизер или вроде того, подруга Барки Томпсона, – кажется, очень интересовалась этим старым развратником.

Джереми явно игнорировал то обстоятельство, что Марк и Ребекка сидят слишком далеко, чтобы его слышать, но только не я.

Пыталась сконцентрироваться на его болтовне и не слушать их разговора – он крутился вокруг отдыха на вилле в Тоскане, организуемого Ребеккой в августе (с Марком, как, видимо, предполагалось). Все просто должны туда поехать, кроме, естественно, меня и Шез.

– Что это, Ребекка? – проорал какой-то ужасный горлопан.

Смутно помню его после лыжного путешествия. Все оглянулись на камин – там выгравирован новый с виду фамильный крест с девизом «Per Determinam ad Victoriam». Наличие креста показалось мне довольно странным: семья Ребекки не принадлежит к аристократии, они крупные агенты по недвижимости – «Найт, Фрэнк и Рутли».

– «Per Determinam ad Victoriam»? – зарычал горлопан. – «Через жестокость к победе»? Это про нашу Ребекку.

Оглушительный всплеск хохота – мы с Шеззер украдкой весело переглянулись.

– Это значит – «Через решимость к успеху», – обиженно пояснила Ребекка.

Взглядываю на Марка – прикрывает рукой чуть заметную улыбку.

Каким-то чудом пережила обед: в продолжение его выслушивала Джайлса (медленно, с подробным анализом рассказывал о своей жене), пыталась не обращать внимания на тот конец стола, где сидел Марк, и делилась знаниями, почерпнутыми из психологических книг.

Отчаянно хотелось пойти спать и избежать всего этого кошмара; однако всем нам пришлось переместиться в большой танцевальный зал.

Чтобы отвлечься от лицезрения Ребекки, которая медленно кружила с Марком, обняв его за шею и удовлетворённо стреляя глазами во все стороны, принялась изучать коллекцию CD-дисков. Чувствовала себя ужасно, но не собиралась этого показывать.

– Ради бога, Бриджит, имей хоть чуть-чуть ума! – Шерон запустила руку в кучу дисков, выключила романтичную песню и вставила вместо неё какой-то кошмарный кислотный медляк.

Затем устремилась в центр зала, оторвала Марка от Ребекки и стала с ним танцевать. Вообще-то, Марк был довольно весел и смеялся над попытками Шеззер вести его в танце. Ребекка выглядела так, будто съела тирамису и только потом проверила содержание жира.

Внезапно Джайлс Бенвик схватил меня и затанцевал со мной дикий рок-н-ролл – и каким-то образом оказалось, что я летаю по всей комнате, на лице застыла сумасшедшая гримаса, трясу головой, как тряпичная кукла, которую насилуют. После этого я в буквальном смысле больше не могла вынести; шепнула Джайлсу:

– Я собираюсь уходить.

– Понимаю, – заговорщицки кивнул он. – Провожу тебя до коттеджа?

Мне удалось отвертеться; проковыляв по гравию в своих туфлях без задников от «Пье-а-Тер», с облегчением нырнула даже в эту до нелепости неудобную постель. Вот в этот самый момент Марк, наверно, ложится в постель с Ребеккой. Хочу быть где угодно, только не здесь: на летнем празднике в Кеттеринг Ро-тари, на утреннем собрании в «Британии у экрана», в спортзале. Но только я и виновата – сама решила приехать.

13 июля, воскресенье

318 фунтов; порций алкоголя – 0; сигарет – 12 (все тайком); людей, спасённых из воды, – 1; людей, которых не следовало спасать из вышеупомянутой воды, а следовало оставить там, чтобы они все сморщились, – 1.

Странный, заставляющий задуматься день.

После завтрака решила улизнуть и побродить по саду – очень славному: мелкие ручьи, заросшие травкой берега, каменные мостики, вокруг живая изгородь, а за ней – поля. Присев на каменный мостик, я смотрела на воду и размышляла о том, насколько всё не имеет значения, ведь природа остаётся всегда. И тут за живой изгородью послышались приближающиеся голоса:

– …Во всём мире нет водителя хуже.. Мама всё время… одёргивает его, но… никакого понятия… аккуратно вести машину. Права у него отняли сорок пять лет назад, и с тех пор новые он так и не получил, – говорил Марк. – На месте мамы отказался бы садиться с ним в машину, но они ни за что не расстанутся друг с другом – довольно трогательно.

– О, это мне так понятно! – отвечала Ребекка. – Будь я замужем за кем-то, кого действительно люблю, я хотела бы быть с ним рядом постоянно.

– Правда? – с чувством переспросил Марк и продолжал: – Мне кажется, чем старше становишься, тем больше… опасность, что прожив так долго один, настолько замкнёшься в кругу друзей – это особенно касается женщин, – что в жизни почти не остаётся места для мужчины, в том числе и в эмоциональной жизни. Во всём главное – друзья, их взгляды, их советы.

– О, я совершенно согласна. Что касается меня, – конечно, я люблю своих друзей, но им не принадлежит приоритет.

Это ещё мягко сказано, так я подумала. Наступила тишина, а потом Марк снова завёлся:

– Все эти книжки, с психологической чепухой, какие-то мифические правила поведения, которым ты должен следовать… И каждый твой шаг анализируется на совещании с подругами, согласно какому-нибудь потрясающе необоснованному кодексу, почерпнутому из этих книжек… ну, там «Буддизм сегодня», «Венера и Будда в постели» или тот же Коран. В результате чувствуешь себя лабораторной мышью с ухом на спине!

С бешено стучащим сердцем я вцепилась в свою книжку. Быть не может, – вот, значит, как он рассматривает происшедшее со мной!

А Ребекка опять затянула свою песню:

– О, я совершенно согласна. У меня нет времени на всю эту чепуху. Пойму, что люблю кого-то, – ничто меня не остановит: – ни друзья, ни теории. Я прислушиваюсь только к своим инстинктам, следую своему сердцу. – Голос жеманный – этакий цветок, дитя природы.

– За это я тебя уважаю, – тихо произнёс Марк. – Женщина должна знать, во что верит, иначе как поверить в неё самому?

– И главное – доверять своему мужчине, – добавила Ребекка.

Теперь голос уже другой – звучный, хорошо поставленный: профессиональная актриса в шекспировском спектакле.

Потом снова наступила мучительная тишина. В смертельном ужасе я будто примёрзла к месту – целуются?..

– Конечно, я так и сказала Джуд, – снова заговорила Ребекка. – Она сильно озабочена насчёт того, что Бриджит и Шерон советовали ей не выходить за Ричарда – он великолепный парень, – а я ей только: «Джуд, делай как подскажет тебе сердце».

Вот летит с жужжанием пчела – я перевела дыхание, пытаясь расслабиться. Не может же Марк так рабски себя держать, лишь бы соблюдать вежливость…

– Да-а-а… – с сомнением протянул он. – Ну, не уверен…

– Кажется, Джайлс положил глаз на Бриджит, – перебила Ребекка, явно почувствовав, что сбилась с курса.

Последовала пауза; затем раздался необычно высокий голос Марка:

– Да-а? А это… взаимно?

– Ох, ну ты знаешь Бриджит, – беззаботно ответила Ребекка. – Джуд говорит, куча парней вокруг неё вьется…

Добрая моя Джуд…

– Но она настолько привередлива, что не станет… ну, ты сам говоришь – не уживётся ни с одним.

– Правда?! – воскликнул Марк. – Так, значит, это было…

– О, понимаешь, она настолько увязла в своих правилах построения отношений – или как это там называется, – что никто не кажется ей достойным.

Что там происходит, – может, Ребекка пытается вылечить его от чувства вины по отношению ко мне?

– Правда? – повторил Марк. – Так она не…

– Ой, смотри, утёночек! Целый выводок! А вон там – мама и папа. Прелесть какая! Пойдём посмотрим?

И они ушли. А я осталась сидеть – не дыша, с ералашем в голове.

После ланча стояла невыносимая жара; вся компания расположилась в тени большого дерева на краю озера. Идиллическая, пасторальная сцена: старый каменный мостик над водой, зелёные берега с нависающими ивами.

Ребекка торжествовала:

– О, как здорово, правда, люди? Весело, а?

Толстый Найджел из офиса Марка дурачился, гоняя мяч с каким-то горлопаном. Его огромное брюхо тряслось, ярко освещённое солнцем; он ударил по мячу, промахнулся и плюхнулся в воду головой вперёд, вздыбив гигантскую волну.

– Да-а-а! – рассмеялся Марк. – Порази-ительно!

– Очень мило, – рассеянно заметила я Шез. – Кажется, вот-вот увидишь львов, лежащих рядом с ягнятами.

– Львов, Бриджит? – переспросил Марк с другой стороны группы – он смотрел на меня в просвет между сидящими.

– Я хочу сказать – как в каком-то там псалме, – объяснила я.

– Верно. – В его глазах появилась знакомая мне дразнящая искорка. – Может быть, ты имеешь в виду лонглитских львов?

Ребекка внезапно вскочила.

– Прыгну-ка я с моста! – И обвела всех взглядом, выжидающе улыбаясь.

В отличие от остальных – в шортах или коротких платьицах – она максимально обнажилась: крошечный коричневый нейлоновый купальник, от Келвина Клайна.

– Зачем? – поинтересовался Марк.

– Ну как же, ведь на пять минут выпала из центра внимания! – прошептала Шерон.

– Когда мы были маленькими, часто это делали! Это божественно!

– Но там очень мелко, – предупредил Марк. Это действительно так – со всех сторон над уровнем воды выступало полтора фута сухой земли.

– Ничего, это мне привычно, я не боюсь!

– Знаешь, Ребекка, и правда не стоит! – подключилась Джуд.

– Ну, уж если решила – сделаю! – лукаво подмигнула, скользнула ногами в изящные туфельки «мьюлы» (без задника) и устремилась к мосту.

По счастью, к её правой ягодице прилип кусок грязи и травы, что здорово ослабило эффект. Мы смотрели, как Ребекка скидывает туфельки и, держа их в руке, забирается на перила. Марк поднялся, тревожно переводя взгляд с воды на мост.

– Ребекка! – позвал он. – Погоди!

– Да нет, я себе никогда не изменяю! – бравируя, прокричала она и встряхнула волосами; закинула голову, подняла руки, выдержала драматическую паузу и прыгнула.

Все смотрели, как Ребекка плюхнулась в воду… Вот наступил момент, когда ей уже пора появиться, но её нет. Марк помчался к озеру – и тут она с брызгами вынырнула на поверхность и что-то заверещала. Марк бросился в воду и поплыл к ней; то же сделали ещё двое парней. Я потянулась к сумке за мобильным телефоном. Ребекку вытащили на мелкое место, и после продолжительного кривляния и крика она наконец, хромая, выбралась на берег, поддерживаемая с двух сторон – Марком и Найджелом. Ясно, что ничего особо ужасного не произошло.

Встав, я протянула Ребекке полотенце и предложила как бы в шутку:

– Позвонить в «Скорую»?

– Да… да…

Все собрались вокруг и рассматривали повреждённую ступню хозяйки. Ребекка шевелила пальчиками (ноготки профессионально покрыты лаком «Руж ну-ар») – ей просто повезло.

В конце концов я выяснила телефон её врача, узнала на автоответчике номер, по которому надо звонить, когда он свободен от операций, набрала и передала телефон Ребекке.

Она долго беседовала с доктором, двигала ногой в соответствии с его инструкциями и издавала огромный набор различных звуков. В результате все сошлись на том, что перелома нет, растяжения тоже, а просто лёгкий ушиб.

– А где Бенвик? – спросил Найджел, вытираясь и глотнув холодного белого вина.

– Да, где Джайлс? – подхватила Луиза Бартон-Фостер. – С утра его не видела.

– Пойду посмотрю, – вызвалась я, благодарная за возможность избежать адского зрелища – как Марк растирает тонкую щиколотку Ребекки.

Так приятно зайти в прохладный холл, с широкой лестницей. На мраморных постаментах – рядком статуи; на выстланном плитами полу восточные ковры, а над дверью – ещё один помпезный, гигантский крест. Помедлила немного, наслаждаясь тишиной, наконец позвала:

– Джайлс?..

Гулким эхом разнесся мой голос кругом.

– Джайлс?..

В ответ – молчание. Не имея ни малейшего понятия, где его комната, я стала подниматься по великолепной лестнице.

– Джайлс!

Заглянула в одну из комнат: гигантская кровать с пологом из резного дуба; комната вся красная, окна выходят на то самое озеро, где только что разыгралась сцена; над трюмо висит красное платье, в нём Ребекка была за обедом; на кровати… меня будто ударили под дых. На покрывале, аккуратно сложенные, – шорты с эмблемой «Ньюкасл юнайтед», те самые, что я подарила Марку на День святого Валентина.

Выскочила из комнаты и прижалась спиной к двери, тяжело дыша… И тут услышала стон.

– Джайлс?.. Ни звука в ответ.

– Джайлс! Это Бриджит!

Снова стон… Я пошла по коридору.

– Где ты?..

– Зде-есь…

Толкаю дверь: мертвенно-зелёная, жуткая комната, всюду чудовищные глыбы мебели чёрного дерева… Джайлс лежит на спине, повернув голову набок, тихонько постанывает. Рядом с ним – телефон, трубка свешивается на проводе.

Присаживаюсь на кровать; Джайлс приоткрывает глаза и тут же снова закрывает. Очки у него на носу сидят косо. Снимаю их.

– Бриджит…

В руке держит флакончик с таблетками. Беру его: темазепам.

– Сколько ты выпил? – Слегка сжала его пальцы.

– Шесть… или… четыре…

– Когда?

– Недавно… недавно…

– Тебе надо очистить желудок.

Вспомнила, что при передозировке всегда жмут на живот. Побрели вместе в ванную. Честно говоря, не так уж было всё приятно, когда я заставила Джайлса пить воду, много-много, а потом он дополз до кровати, упал на неё и принялся тихонько всхлипывать, уцепившись за мою руку. Пока я гладила его по голове, он с рыданиями выложил: позвонил своей жене, Веронике; потеряв всякий разум и самоуважение, умолял её вернуться – перечеркнул всю ту большую, достойную работу, что проделал за последние два месяца. Она решительно на это объявила, что хочет развода. Вот тогда он впал в отчаяние, (весьма мне понятное состояние). Заверила его – этого вполне достаточно, чтобы любого довести до темазепама.

В коридоре послышались шаги; раздался стук в дверь, и на пороге появился Марк.

– Ты не мог бы снова вызвать врача? – осторожно попросила я.

– Что он принял?

– Темазепам, примерно полдюжины. Его стошнило.

Марк вышел в коридор; голоса, шаги; вопль Ребекки: «О господи!»; Марк её успокаивает, потом всё стало постепенно утихать, удаляться, звуков уже не различить…

– Хочу только, чтобы ничего не было… ничего… не чувствовать… не ощущать… остановить… – подвывал Джайлс.

– Нет, нет! – говорила я ровно, спокойно. – Тебе нужна уверенность, что всё кончится хорошо. Тогда так и будет!

Вот в доме снова шум шагов, голоса; вошёл Марк, улыбнулся мне краешком губ.

– Прости за всё это. – И, снова став серьёзным, обратился к Джайлсу: – Всё у тебя будет в порядке, Джайлс; здесь ты в хороших руках. Через пятнадцать минут придёт доктор, он сказал, что причин для волнения нет.

– Ты как, в порядке? – Марк обернулся ко мне. Я кивнула.

– Ты молодец, – улыбнулся Марк. – Всё как у Джорджа Клуни, только куда привлекательнее. Посидишь с ним, пока не прибудет доктор?

Когда врач наконец разобрался с Джайлсом, не менее половины гостей уехали. Ребекка, вся в слезах, сидела в баронском зале, задрав ноги, и разговаривала с Марком, а Шез стояла у входной двери рядом с нашими упакованными вещами и курила.

– Это даже неприлично, – жаловалась Ребекка, – весь уик-энд испорчен! Мужчина должен быть сильным и решительным, а это всё… слабость и эгоизм. Ну не молчи, скажи, ведь права же я?

– По-моему, мы… мы поговорим об этом позже, – отозвался Марк.

Когда мы с Шез попрощались и засовывали сумки в машину, Марк подошёл к нам.

– Хорошая работа, – отрывисто произнёс он. – Простите… Боже, говорю как старший сержант – окружение на меня влияет. Вы вели себя молодцами там… в общем, с ними обоими.

– Марк! – проорала Ребекка. – Я уронила палку!

– Апорт! – буркнула Шерон.

На лице Марка мелькнуло выражение крайнего замешательства, но он взял себя в руки.

– Что ж, девочки, приятно было повидаться с вами. Ведите машину аккуратно.

Когда мы отъехали, Шез принялась потешаться: Марку весь остаток жизни придётся бегать вокруг Ребекки – выполнять её приказания и приносить ей палки, как щенку. А я всё возвращалась мысленно к невольно подслушанному под прикрытием кустов разговору.