8. Oh baby!
1 мая, четверг
128 фунтов; порций алкоголя – 5 (но я праздную победу новых лейбористов); вклад в победу новых лейбористов, не считая порций алкоголя, – 0.
18.30. Ура! Атмосфера сегодня просто фантастическая: день выборов – один из немногих дней, когда понимаешь, что именно мы, то есть народ, несем всю ответственность, а правительство – это всего лишь временные надутые и высокомерные пешки и теперь пришло время нам собраться вместе и почувствовать свою силу.
19.30. Только что вернулась из магазина. Там, на улице, – поразительно. Все вываливаются из пабов совершенно пьяные. И впрямь чувствую себя частью чего-то большого. Дело не просто в том, что хочешь измениться, нет. Это великое выступление нас, нации, против всяческой жадности, отсутствия принципов и уважения к обычным людям, с их проблемами, и… О, прекрасно – телефон.
19.45. Хмф, это Том.
– Ты уже проголосовала?
– Как раз собираюсь! – гордо ответила я.
– Вот оно что. А на какой избирательный пункт?
– На тот, что за углом.
Ненавижу, когда Том такой. Если он член красного клина и марширует, распевая отвратительным голосом «Спой, если ты счастлив быть геем», это ещё не даёт ему повода вести себя так, будто он представитель испанской инквизиции.
– А за кого собираешься голосовать?
– Э-э-э… – я лихорадочно высунулась из окна, рассматривая красные надписи на светящихся стендах, – за Бака!
– Ну давай-давай! – хмыкнул Том. – Помни миссис Пэнкхерст.
Честное слово, кем он себя считает – главой партии или ещё кем? Естественно, я собираюсь голосовать.
Правда, лучше переодеться – в этом костюме я выгляжу недостаточно левой.
20.45. Только что вернулась с избирательного пункта.
– У вас есть карточка избирателя? – с важным видом спросил какой-то молокосос.
Что ещё за карточка избирателя – вот это мне хотелось бы знать. Выяснилось, что я не зарегистрирована ни в одном из списков, хотя многие годы, чёрт возьми, платила избирательный налог. Придётся идти на другой избирательный пункт. Вернулась домой за справочником.
21.30. Хмм, проклятье, там я тоже не зарегистрирована. Теперь надо в какую-нибудь библиотеку или ещё куда-то за мили отсюда. Кстати, на улицах сегодня вечером великолепно. Мы, народ, объединяемся, чтобы изменить свою жизнь. Йес-с-с! Только не надевать бы мне туфли на платформе. И ещё – каждый раз, как выхожу из дома, не доносился бы с лестницы этот ужасный запах.
22.30. Прямо не верится в то, что случилось! Предала Тони Блэра и свою страну, и тут нет никакой моей вины. Оказалось: квартира моя есть в списке, но я не зарегистрирована в избирательных бюллетенях, хоть у меня и с собой налоговая книжка. Честное слово, столько шума поднимают вокруг потери избирательного права, если не платишь налог, а тут и платишь – всё равно голосовать не можешь.
– Вы заполняли форму в прошлом октябре? – спросила меня переполненная чувством собственной значимости тумба, в блузке с рюшками и брошью, – наслаждается минутами славы всего лишь потому, что ей посчастливилось заведовать столиком на избирательном пункте.
– Да, – соврала я.
Ясно же, что квартиросъёмщики не обязаны распечатывать каждый скучный коричневый конверт с соответствующей надписью, который выскакивает из Щели в двери. Что если Бак потеряет один голос, а потом проиграет все выборы из-за одного бюллетеня? И это моя вина, моя вина. Иду с избирательного пункта к Шеззер и испытываю какое-то стыдное чувство вины. Кроме того, не могу больше носить платформу – ноги совсем разбиты, так что придётся выглядеть коротышкой.
2.30. Бже, вечер был влколепн. Чртов Мейджор. Долой! Долой! Долой! Упс…
* * *
2 мая, пятница
129 фунтов (ура, новый, лейбористский фунт, первый в новой эре!).
8.00. Ура! Моей радости по поводу внушительной победы лейбористов нет предела. Прекрасный повод пристыдить маму и экс-бойфренда – членов партии тори. Ха-ха, не дождусь случая позлорадствовать. Шери Блэр фантастична. Ведь наверняка не влезет в крошечное бикини в общей примерочной; у неё тоже нет кругленькой, аккуратной попочки. И всё же она как-то умудряется подбирать одежду, которая хорошо сидит сзади, и при этом ещё выглядеть как модель. Может, Шери теперь повлияет на премьер-министра и он предпишет магазинам продавать такую одежду, чтоб делала привлекательными все попки.
Правда, беспокоюсь, что ситуация с новыми лейбористами окажется похожа на ту, когда влюбляешься в кого-то, начинаешь наконец с ним встречаться, а потом первая ссора – и всё, катастрофа. Но Тони Блэр всё же первый премьер-министр, с которым я легко могу представить себе взаимно добровольный секс. Вообще, вчера вечером у Шез появилась теория, что причина, по которой они с Шери постоянно дотрагивались друг до друга, состояла в том, что Шери всё больше возбуждалась по мере роста отрыва голосов. Ох, телефон. – О, привет, дорогая, знаешь что? – раздался бодрый мамин голос.
– Что? – гордо отозвалась я, приготовившись злорадствовать.
– Мы победили, дорогая. Правда, это замечательно?! Такой отрыв – вообрази!
Меня вдруг пробила холодная дрожь. Когда мы пошли спать, Питер Сноу расхаживал элегантно, но неопределённо и казалось, цифры на табло в пользу лейбористов, но… Ох-ох, может, мы чего-то недопоняли? Были немного подшофе, и ничто не имело для нас особого значения, кроме того факта, что голубые здания тори взрываются по всей карте Британии. Или, может, за ночь что-то произошло и тори вернулись?
– И знаешь ещё что? – продолжала мама.
Это я виновата. Лейбористы проиграли, и виновата в этом я. Да и такие люди, как я, – мы, как и предупреждал Тони Блэр, остались равнодушны. Я недостойна называться гражданкой Великобритании, британской женщиной. Конец, коне-е-е-ец!
– Бриджит, ты меня слушаешь?
– Да, – прошептала я, скованная ужасом.
– Мы устраиваем в честь Тони и Гордона вечер для леди в Ротари! Все называют друг друга по имени, надевают простую одежду, а не официальные наряды. Мёрл Робертшоу нас отговаривает – говорит, никто не хочет ходить в слаксах, кроме викария, – а мы с Юной считаем, что всё из-за ненависти Пёрсиваля к оружию. Веллингтон готовит речь. Человек чёрной расы выступает с речью в Ротари – вообрази! Понимаешь, дорогая, – вполне в лейбористском духе. Цвета и этичность – как у Нельсона Манделы. Джеффри повозил Веллингтона по пабам в Кеттеринге. Вчера они застряли за грузовиком, загруженным досками, а мы-то все решили – попали в аварию!
Стараясь не думать о возможной мотивации «поездок» дяди Джеффри с Веллингтоном, я поинтересовалась:
– Кажется, вы уже устраивали предвыборную вечеринку с Веллингтоном?
– О, нет-нет, дорогая! Веллингтон не захотел. Сказал – не желает осквернять нашу культуру и заставлять нас с Юной прыгать на вечеринках через костры, вместо того чтобы подавать воздушные пирожные. Я рассмеялась.
– Так вот, теперь он выступает с речью – зарабатывает на водный мотоцикл.
– На что?
– На водный мотоцикл, дорогая, ты же знаешь. Откроет на пляже небольшой бизнес – не всё же ему продавать ракушки. Считает, клуб Ротари как раз ему поможет – они ведь поддерживают бизнес. Ох, мне пора бежать! Мы с Юной везём его подбирать цвета!
Я – уверенная в себе, способная, ответственная женщина, с чувством собственного достоинства; я не несу ответственности за поведение других, – только за своё собственное, да-да.
* * *
3 мая, суббота
128 фунтов; порций алкоголя – 2 (стандартное здоровое количество для профилактики сердечного приступа); сигарет – 5 (оч. хор.); калорий – 1800 (оч. хор.); позитивных мыслей – 4 (отлично).
20.00. Вот мой совершенно новый позитивный настрой. Убеждена, что при новом режиме Блэра все станут вежливыми и внимательными к другим. Ясно, что новая метла очистит нас от пороков правительства тори. Даже стала по-другому относиться к Марку и Ребекке: ведь то, что она устраивает обед, вовсе не означает, что они встречаются, – просто пытается манипулировать. В самом деле чудесно почувствовать – ты достигла вершины, всё вокруг кажется тебе прекрасным. Считала, что многие вещи в определённом возрасте теряют свою привлекательность, а это вовсе не так. Посмотреть хотя бы на Хелен Миррен и Франческу Аннис.
20.30. Хотя – хмм… Мысль, что этот обед устраивается сегодня, не особо приятна. Почитаю немного «Буддизм. Драма монаха, раздобывшего денег». Хорошо бы успокоиться. Нечего ожидать, чтобы жизнь всегда поворачивалась к тебе светлой стороной. Человек должен подпитывать свою душу.
20.45. Да, вся моя проблема – жила в мире фантазий и постоянно обращалась либо в прошлое, либо в будущее, а надо наслаждаться настоящим моментом. Вот сейчас – сидеть и наслаждаться.
21.00. Настоящий момент совсем не радует. В стене у меня дыра, на лестнице вонючий мусор, в банке увеличивается перерасход, а Марк пошёл на обед к Ребекке. Открыть бутылку вина и посмотреть «Скорую помощь»?
22.00. Интересно – Магда вернулась? Обещала позвонить, как только вернётся, и представить мне полный отчёт. Наверняка скажет: Марк не встречается с Ребеккой и спрашивал обо мне.
23.30. Только что разговаривала с няней Магды: ещё не вернулись. Оставила Магде сообщение, чтоб не забыла позвонить.
23.35. Пока не звонила. Возможно, обед у Ребекки имел фантастический успех: все ещё там, и в кульминации буйного веселья Марк Дарси залезает на стол и объявляет о своей помолвке с Ребеккой… Ох, телефон…
– Привет, Бридж, это Магда.
– Ну как всё прошло? – слишком уж поспешно спросила я.
– О, по правде говоря, довольно мило. Я вздрогнула – совершенно не те слова, совершенно. – Она приготовила кроттин-гриль на зелёном салате; потом, пенне карбонара, только не из панцетты, а из спаржи, очень вкусно; потом, персики, запеченные в марсале, с сыром маскарпон.
Вот кошмар!
– Скорее всего, из книги рецептов Делли Смит, но она отрицала.
– Правда? – оживилась я.
Хоть это хорошо – Марк не любит, когда что-то из себя строят.
– А как Марк?
– О, прекрасно! И впрямь классный парень! Ужасно привлекателен.
Магда просто ничего не понимает. Ничего не понимает, ничего. Нельзя петь дифирамбы экс-бойфрендам, которые кого-то бросили.
– Да, и ещё она сделала цедру в шоколаде.
– Так, – терпеливо кивнула я.
Нет, правда, будь на её месте Джуд или Шеззер, преподнесли бы мне каждый нюанс, готовый и разжёванный.
– Как ты думаешь, он встречается с Ребеккой?
– Хмм, не знаю. Держалась с ним очень кокетливо. Стараюсь не забывать об установлениях буддизма и о том, что у меня по крайней мере есть сила духа.
– Когда вы приехали, он уже был там? – спрашиваю медленно и отчётливо, будто разговариваю с очень стеснительным двухлетним ребёнком.
– Да.
– А когда все уезжали, он тоже уехал?
– Джере-еми! – неожиданно завопила Магда изо всех сил. – Когда мы уезжали, Марк Дарси ещё был там.
О боже!
– Что – Марк Дарси?.. – слышу я рёв Джереми и потом ещё какие-то звуки.
– Он сделал это в постели?! – крикнула Магда. – По-большому или по-маленькому? По-большому или по-маленькому?! Прости, Бридж, мне надо идти.
– Ещё один вопрос! – взмолилась я. – Он говорил обо мне?
– Доставай это из постели – руками! Ты ведь можешь их потом помыть, правильно? Ох, ради бога, будь же взрослым мальчиком! Прости, Бридж, что ты спросила?
– Он говорил обо мне?
– Ам, ам! Да иди ты к чёрту, Джереми!
– Ну?
– Честно говоря, Бридж, по-моему, нет.
* * *
4 мая, воскресенье
128 фунтов; порций алкоголя – 5; сигарет – 9 (прекратить деградировать); ядовито-ненавистнических планов убить Ребекку – 14; буддийский стыд за мысли об убийстве – необъятен; католическая вина (хоть я и не католичка) – растёт.
Моя квартира. Очень плохой день. Днём ездила к Джуд в зомбированном состоянии. Они с Шез всё повторяли, что мне надо снова сесть на какого-то там коня и начать (честно говоря, унизительно) полистывать рубрику «Одинокие сердца» в «Тайм аут».
– Не хочу читать «Одинокие сердца», – с достоинством возразила я. – Не так всё запущено.
– Э, Бриджит, – холодно заметила Шерон, – не ты ли хотела, чтобы Тони Блэр организовал брачные агентства для Одиночек? Мне казалось, мы договорились, что политическая интеграция имеет большое значение.
– Боже мой, это возмутительно! – Джуд громко цитировала, засовывая в рот большие куски пасхального печенья. – «Очень высокий, привлекательный мужчина, пятидесяти семи лет, БВП, БК, СПЧ, познакомится с цивилизованной замужней, чувственной леди двадцати-двадцати пяти лет для благоразумных, нескованных отношений вне брака». Кем они себя считают, эти уроды?
– Что такое БВП, БК и СПЧ? – озадачилась я.
– Башка с великолепной плешью, безмозглый козёл, старая пипетка вместо члена, – предположила Шерон.
– Безобразен в постели, болен корью, секс после чтения, – развила я мысль.
– Это значит: без вредных привычек, без комплексов, серьёзный, положительный человек. Джуд явно пожалела, что не объяснила раньше.
– Надо и правда быть серьёзным и положительным, чтобы иметь наглость высказаться настолько открыто, – хмыкнула Шерон.
«Говорящие сердца» оказались оч. хорошим развлечением: звонишь и слушаешь, как люди рекламируют себя, словно участники шоу «Встреча с незнакомкой».
– Так. Меня зовут Баррет; станешь моей клубничкой с перцем – мой жеребец унесёт твоё сердце.
Не очень-то здорово начинать сообщение со слова «так» – создаётся впечатление, что тебя ожидает огромная, навороченная, кошмарная речь. Да она и вправду кошмарная:
– На работе я занимаюсь умственным, высокопроизводительным и хорошо оплачиваемым трудом; интересуюсь всякими обычными вещами – магией, оккультизмом, язычеством.
– Я красив, очень страстен. Писатель; ищу особенную, самостоятельную леди. Станет получать удовольствие от обладания моим мировецким телом; я по крайней мере на десять лет старше, и ей это понравится.
– Пха! – воскликнула Шерон. – Вот позвоню кому-нибудь из этих сволочей сексистов…
Шеззер, на седьмом небе, дозванивалась до них и сексапильно мурлыкала в трубку:
– Алло, это «Первое знакомство» на линии? Быстрее слезайте, поезд подходит!
Шутка, наверно, довольно детская, но нам казалось весело, учитывая, сколько шардонне мы уже в себя влили.
– Привет, это Неистовый Парень. Я высокий испанец, с длинными чёрными волосами, длинными чёрными ресницами и стройным, неистовым телом… – зачитала я идиотским голосом.
– О! – радостно вскричала Джуд. – Это на слух вполне подходит!
– Так почему бы тебе не позвонить ему?
– Нет! – испугалась Джуд.
– Ну а почему тогда ты пытаешься заставить меня кому-то звонить?
Тут Джуд притихла. Выяснилось, что вся эта история со Стейси и Депрессией Одиночки на уик-энд вынудила её ответить на один из звонков Подлеца Ричарда.
– О боже! – хором вздохнули мы с Шеззер.
– Не собираюсь снова с ним встречаться или вообще что-нибудь. Просто это… приятно, – смущенно заключила Джуд, избегая наших укоризненных взглядов.
Возвращаюсь – включается автоответчик.
– Привет, Бриджит! – Глубокий, сексуальный, молодой голос, с иностранным акцентом. – Это Неистовый Парень…
Проклятые девчонки, должно быть, дали ему мой номер. Ужаснувшись – совершенно незнакомый человек знает мой номер телефона, – не стала поднимать трубку, а просто прослушала до конца, как Неистовый Парень объясняет, что будет завтра вечером в «192», с красной розой в руке.
Немедленно перезвонила Шеззер и сказала ей всё, что о ней думаю.
– Да ладно тебе, – успокоила она меня, – пойдём все вместе – повеселимся.
Итак, по плану завтра вечером идём туда втроём. Хо-хум! А что мне делать с дырой в стене и вонью на лестнице? Чёртов Гари! Вытянул из меня 3500 фунтов. Так; придётся, чёрт возьми, позвонить ему.
* * *
5 мая, понедельник
127 фунтов (ура!); прогрессивных изменений с дырой в стене, совершённых Гари, – никаких; прогрессивных изменений в попытках забыть Марка Дарси благодаря фантазиям о Неистовом Парне – средне (затрудняют ресницы).
Приехала домой и обнаружила сообщение от Гари: зашился с другой работой, а если у меня какие мысли, так он считает – спешки нет. Всё устроит, приедет завтра вечером.
Вот, и напрасно я волновалась. Ммм, Неистовый Парень… Может, Джуд и Шеззер правы: мне просто надо действовать, а не воображать постоянно Марка с Ребеккой в разных любовных сценах. Однако беспокоюсь насчёт ресниц, – точнее, насколько они длинны. Фантазии о стройном, неистовом, демоническом теле Неистового Парня слегка испорчены образом Неистового Парня, моргающего тяжёлыми, длинными ресницами, как диснеевский Бэмби.
21.00. Приехала в «192» к 20.05. Джуд и Шез висят на хвосте, чтобы занять соседний столик и приглядывать за мной. Никаких признаков Неистового Парня. Единственный одинокий мужчина в кафе – ужасный, старый урод, в холщовой рубашке, с хвостиком на голове и в тёмных очках; пристально смотрит на меня. Где же Неистовый Парень?
Одариваю его презрительным взглядом. Он так нагло уставляется на меня, что немного погодя решила – ухожу. Поднимаюсь из-за столика – и чуть не подпрыгиваю до потолка: урод держит в руке красную розу… Ошеломлённо смотрю, как он, ухмыляясь, снимает свои идиотские очки, демонстрируя фальшивые ресницы в стиле Барбары Карт ленд. Этот урод и есть Неистовый Парень! В ужасе выскакиваю на улицу, а Джуд и Шеззер спешат за мной, скрючившись от хохота.
* * *
6 мая, вторник
128 фунтов (воображаемый ребёнок весом 1 фунт? ); мыслей о Марке – лучше; прогрессивных изменений с дыркой в стене, совершённых Гари, – статично, т.е. никаких.
19.00. Оч. плохое настроение. Только что оставила Тому сообщение: не свихнулся ли он тоже. Понимаю – надо учиться любить себя и жить настоящим моментом, не переживать, а думать о других и быть цельной личностью, но чувствую себя ужасно. Я так скучаю по Марку! Поверить не могу – неужели он встречается с Ребеккой?! Что я такого сделала? Очевидно, со мной что-то не так. Просто всё больше старею, и теперь ясно – ничего хорошего у меня уже не произойдёт; нужно, видимо, смириться с перспективой, что я навсегда останусь одна и у меня никогда не будет детей. Нет, слушай, надо собраться. Скоро придёт Гари.
19.30. Гари опаздывает.
19.45. Ни намёка на этого чёртового Гари.
20.00. Гари так и нет.
20.15. Проклятье, Гари так и не пришёл! Ох, телефон, – наверно, он.
20.30. Звонил Том, сообщил, что тоже свихнулся и то же самое сделала его кошка – писает на ковер. Потом он сказал нечто уж совсем удивительное:
– Бридж, ты не хотела бы родить от меня ребёнка?
– Что?
– Ребёнка.
– Зачем? – растерялась я, неожиданно создав в воображении тревожную картину секса с Томом.
– Ну… – он на минуту задумался, – мне бы очень хотелось иметь ребёнка и продолжить свой род; но, во-первых, я слишком эгоистичен, чтобы ухаживать за ним, а во-вторых, я голубой. А у тебя хорошо получилось бы, – если, конечно, не забудешь его в магазине.
Обожаю Тома – он будто как-то почувствовал то, что я ощущаю сама. Ладно, попросил подумать. А ведь это идея!
20.45. А почему бы и нет? Можно держать его дома, в маленькой корзиночке. Да! Стоит только представить – просыпаешься утром, а рядом маленькое существо, можно его обнимать и любить. И делать всё вместе, – например, ходить на аттракционы или в магазины игрушек, искать всяких Барби. А дом превратится в славный, мирный, пахнущий детской пудрой рай. Если же Гари все-таки придёт, ребёнок пусть спит в свободной спальне. Возможно также, если у Джуд и Шеззер тоже будут дети, жить вместе, коммуной и… Чёрт, подожгла окурком мусорную корзину!
* * *
10 мая, суббота
129 фунтов (воображаемый ребёнок уже гигантский, учитывая его возраст); сигарет – 7 (необязательно же бросать из-за воображаемой беременности, правда? ); калорий – 3255 (ем за себя плюс за крошечного призрака); позитивных мыслей – 4; прогрессивных изменений с дырой в стене, совершённых Гари, – никаких.
11.00. Ходила за сигаретами. Оказалось, на улице – неожиданно, необъяснимо – действительно жарко. Это фантастика! Некоторые мужчины уже ходят по городу в спортивных трусах!
11.15. Наступило лето, но это вовсе не означает, что жизнь должна превратиться в хаос, с беспорядком в квартире, вырвавшимся из-под контроля почтовым ящиком и повсеместной вонью. (Уф, на лестнице теперь и впрямь очень скверно.) Собираюсь всё это исправить – целый день навожу чистоту в квартире и разбираюсь в почтовом ящике. Везде устраиваю порядок, чтобы впустить в свою жизнь новый мир.
11.30. Так, для начала соберу все кучки газет в одну центральную кучу.
11.40. Уф, хотя…
12.15. Может, сначала разберусь с почтой?
12.20. Просто невозможно этим заниматься, если не одеться правильно.
12.25. Мне не нравится, как я выгляжу в шортах, – как-то слишком спортивно. Нужно короткое, узкое платьице.
12.35. И где оно?
12.40. Платье надо постирать и просушить.
12.55. Ура! Иду плавать на Хэмпстедские пруды с Джуд и Шеззер! Не сделала эпиляцию, но Джуд говорит, бассейн только для дам и там полно лесбиянок, а они считают, что быть волосатой как снежный человек – предмет гомосексуальной гордости. Ура!
Полночь. На пруду было фантастично, как на картине мастера шестнадцатого века с нимфами, только гораздо больше нимф, чем я ожидала, в купальниках от Дороти Перкинс. Всё оч. старомодно, с деревянными мостками и поручнями. Купание в естественной среде, грязь (на дне, не на собственной попе) – всё это вызывает совершенно новые ощущения. Рассказала подругам об идее Тома насчёт ребёнка.
– О боже! – изумилась Шез. – Что ж, по-моему, идея хорошая. Правда, в довершение к «Почему ты не замужем?» тебя будут донимать ещё и вопросами «Кто отец?».
– Можно говорить – искусственное оплодотворение, – предложила я.
– Мне кажется, этот мир крайне эгоистичен, – холодно произнесла Джуд.
Последовала удивленная пауза: мы уставились на Джуд – что она имеет в виду?
– Почему? – поинтересовалась наконец Шез.
– Потому что ребёнку нужны оба родителя. Ты хочешь родить для себя самой, ты слишком эгоистична, чтобы вступать в серьёзные отношения.
Вот это да! Прямо представила: Шез достаёт автомат и расстреливает Джуд. Шез немедленно пустилась – самозабвенно и без всяких тормозов – в эклектичную культурную справку.
– Посмотри на Карибские острова! – задыхаясь, выпалила она.
Мы тревожно оглянулись по сторонам, а я подумала: «Ммм, Карибские острова… Чудный отель-люкс, белый песок…»
– На Карибских островах местные женщины воспитывают детей на специальной огороженной территории! – объявила Шез. – Мужчины лишь иногда заглядывают и спят с ними. А теперь женщины получили экономическую независимость и появились памфлеты, которые называются «Мужчина – группа риска». Теряют они свою роль, как и во всем этом проклятом мире.
Иногда я задумываюсь: а действительно ли Шерон такой авторитет ну просто во всём, вроде доктора наук, каким хочет казаться?
– Ребенку нужны оба родителя! – упрямо повторила Джуд.
– Ох, ради бога, это просто узкий, авторитарный, нереалистичный, ограниченный взгляд Самодовольных Женатиков – Родителей из Среднего Класса! – разозлилась Шез. – Всем известно, что каждый третий брак кончается разводом.
– Точно! – подтвердила я. – Жить с матерью, которая тебя любит, наверняка лучше, чем оказаться жертвой болезненного развода. Детям нужны отношения, жизнь, люди вокруг, но вовсе необязательно, чтобы был муж. – Неожиданно вспомнила слова, с которыми (забавно!) постоянно выступает моя мама, и добавила: – Любовью ребёнка не испортишь!
– Нечего на меня набрасываться из-за этого! – обиженно заявила Джуд. – Я только высказываю своё мнение. Ладно, мне нужно кое-что вам сообщить.
– Да ну? Что же? – съязвила Шез. – Ты поддерживаешь работорговлю?
– Мы с Ричардом собираемся пожениться. Шеззер и я раскрыли рты, а Джуд потупилась, торжественно покраснев.
– Понимаю, это всё удивительно. Мне кажется, когда я бросила его в последний раз, он осознал: человек не ценит того, что имеет, пока не потеряет; – в результате это подтолкнуло его и он обрёл способность к действию!
– В результате он обрёл способность осознать, что придётся, чёрт возьми, искать работу, если ты не станешь его содержать, – вот это куда больше похоже на правду, – буркнула Шез.
– Э-э-э, Джуд, – уточнила я, – ты только что сказала, что собираешься выйти замуж за Подлеца Ричарда?
– Да, – кивнула Джуд. – И хотела спросить – вы будете подружками невесты?
* * *
11 мая, воскресенье
128 фунтов (ребёнок-призрак в ужасе перед надвигающейся свадьбой); порций алкоголя – 3; сигарет – 15 (опять же могу теперь свободно курить и пить); фантазий о Марке – всего 2 (отлично).
Только что звонила Шез; сошлись на том, что вся эта история – полный конец. Джуд не должна выходить замуж за Подлеца Ричарда:
а) он псих;
б) он подлец – и по имени, и по натуре;
в) невыносимо наряжаться как розовые шарики и идти к алтарю, все будут на нас глазеть. Сейчас позвоню Магде и спрошу у неё.
– Хмм… по-моему, не очень перспективная идея. Но, понимаешь, отношения между людьми – это полная тайна, – загадочно ответила она. – Со стороны никто никогда по-настоящему не понимает, что ими движет.
Дальше разговор перешел на идею материнства и Магда неожиданно взбодрилась.
– Знаешь что, Бридж? Я считаю, тебе стоит сначала попробовать.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, например, почему бы тебе не присмотреть днём за Констанс и Харри и не проверить, что это такое? Мне всегда казалось, что сидеть с детьми по очереди – решение проблемы современных матерей.
Здорово! Пообещала взять к себе Харри, Констанс и малышку в следующую субботу – Магда идёт в салон красоты. А ещё они с Джереми устраивают через шесть недель праздник в саду в честь дня рождения Констанс, и Магда спросила, хочу ли я, чтобы она пригласила Марка. Сказала – да. Ведь мы с ним не виделись с февраля – пусть посмотрит, как я изменилась, спокойна и преисполнена чувства собственного достоинства и внутренней силы.
* * *
12 мая, понедельник
Прихожу на работу – Ричард Финч, в отвратительном, гиперактивном настроении, скачет по всей комнате, жуёт и орёт на всех. (Секс-бог Матт – выглядел сегодня утром в точности как модель – шепнул Ужасному Харолду, что Ричард Финч под кокаином.)
Как бы то ни было, выяснилось, что директор канала завернул идею Ричарда заменить «Новости за завтраком» детальным освещением утреннего собрания команды «Британии у экрана». Учитывая, что вчерашнее «собрание» состояло из споров, кому из наших ведущих заниматься главной темой (а главная тема – читать новости Би-Би-Си и Ай-Ти-Ви), мне не кажется, что это была бы очень интересная программа. Но Ричард на ней просто помешался.
– Знаете в чём состоит проблема новостей? – взывал он, вытащив изо рта жвачку и отбросив её в сторону мусорной корзины. – Они скучные. Скучные, скучные, чертовски скучные!
– Скучные? – удивилась я. – Но сейчас там показывают начало работы первого лейбористского правительства за… за последние несколько лет!
– О боже! – воскликнул Ричард, сорвав с носа очки в стиле Криса Эванса. – У нас что, новое лейбористское правительство? Это точно? Ну-ка, все, все! Идите сюда! У Бриджит сенсация!
– А как насчёт боснийских сербов?
– Проснись и понюхай кофе! – простонала Пачули. – Так они собираются продолжать стрелять друг в друга из кустов, да? Но это, кажется, вроде уже вчерашний день.
– Н-да-да-да! – подтвердил Ричард, все больше возбуждаясь. – Народ не хочет слушать про мёртвых албанцев в платках на голове, он хочет слушать про людей. Я думаю – «Вся нация». Я думаю – Фрэнк Бо, я думаю – парни на скейтбордах.
И теперь нам всем приходится обмозговывать народные интересы, например как пьют улитки или как старики прыгают на «тарзанке». Интересно, каким образом мы организуем «тарзанку» для престарелых, если… Ага, телефон, – наверняка Ассоциация моллюсков и мелких амфибий.
– О, привет, дорогая! Знаешь что?
– Мам, – угрожающе начала я, – я же просила тебя…
– Знаю-знаю, дорогая. Звоню, чтобы сообщить тебе кое-что очень печальное.
– Что?
– Веллингтон уезжает домой. Он произнёс в Ротари фантастическую речь. Абсолютно фантастическую! Знаешь, когда он говорил об условиях, в которых живут дети его племени, Мёрл Робертшоу просто рыдала. Рыдала!
– А я думала, Веллингтон собирал деньги на водный мотоцикл.
– Правильно, дорогая. Но он придумал замечательный приём – как раз подходит для Ротари. Сказал – пожертвуйте деньги, и я не только гарантирую кеттерингскому отделению десять процентов прибыли, но добавлю пять процентов, – если половину этой суммы отдадут на школу в его деревне. Благотворительность и небольшой бизнес – правда мудро? В общем, собрано четыреста фунтов и он возвращается в Кению! Строить новую школу! Вообрази! И всё благодаря нам! Устроил чудный показ слайдов Ната Кинга Коула, с подписью Дитя Природы. А на прощание сказал «хакуна матата!» – мы решили сделать эти слова нашим девизом!
– Здорово! – одобрила я и тут заметила, что Ричард Финч зло косится в мою сторону.
– Ладно, дорогая, мы думали, ты…
– Мам, – перебила я, – ты знаешь каких-нибудь пожилых людей, которые занимаются чем-нибудь интересным?
– Честное слово, вот глупый вопрос! Все пожилые люди занимаются чем-то интересным. Арчи – ты, конечно, знаешь Арчи Гарсайда, он заместитель депутата правительства, – прыгает с парашютом. Завтра, кажется, прыгает для спонсоров в пользу клуба Ротари, а ему девяносто два года. Девяностодвухлетний парашютист! Вообрази!
Через полчаса я направилась к столу Ричарда Финча с торжествующей улыбкой на устах.
18.00. Ура, всё чудесно! Совершенно реабилитированная в глазах Ричарда Финча, еду в Кеттеринг снимать парашютный прыжок. И это ещё не все: сама веду репортаж – главная тема.
* * *
13 мая, вторник
Не хочу больше быть глупышкой, пытающейся сделать карьеру на поприще телевизионной журналистики. Жестокая профессия. Забыла, какой это кошмар – работать в телевизионной группе и непосредственно общаться с доверчивыми, почти невинными представителями народа. Мне не позволили вести репортаж – слишком сложно: оттеснили на задний план. А вот спесивого, помешанного на карьере Грега послали в кадр. Дело в том, что Арчи не хочет прыгать – не находит хорошего места для приземления. Грег стоял на своём и всё повторял:
– Давай, папаша, мы теряем освещение!
Наконец заставил Арчи прыгнуть на вспаханное поле, на вид мягкое. Однако, на беду, это оказалось не вспаханное поле, а канализационные резервуары.
* * *
17 мая, суббота
129 фунтов; порций алкоголя – 1; сигарет – 0; внезапных фантазий о ребёнке – 1; внезапных фантазий о Марке Дарси, всё о том, что он снова увидит меня, поймёт, как я изменилась, насколько я самодостаточна, т.е. стройная, хорошо одетая и т.д., и снова влюбится в меня, – 4 72.
Совершенно измотана после рабочей недели; слишком обессилена, чтобы вылезти из постели. Кто бы за меня встал, спустился вниз, принёс газету, а ещё шоколадный круассан и капучино. Наверно, всё же останусь лежать – почитаю «Мари Клер» и сделаю маникюр, а потом, может, узнаю, не хотят ли Джуд и Шеззер сходить в «Джигсо». Так хочется купить что-нибудь новенькое – тогда Марк, как увидит меня на следующей неделе, сразу поразится, как я изменилась… Га-а-а, звонок… Разве нормальный человек звонит кому-нибудь в дверь в десять утра в субботу? Что они все, с ума посходили?
Позже. Доплелась до домофона – это Магда: весело прокричала:
– Поздоровайтесь с тётей Бриджит!
Пошатнувшись от ужаса, смутно припоминая, что предложила Магде прогулять в субботу её отпрысков по аттракционам, пока она целый день будет заниматься собой в салоне красоты и обедать с Джуд и Шеззер, как свободная женщина.
В панике нажала кнопку, накинула единственный халат, какой нашла (неподходящий – очень короткий и прозрачный), и забегала по квартире, убирая пепельницы, разбитый стакан, вытирая разлитую водку и т.д.
– Ауфф, вот и мы! Боюсь, у Харри небольшой насморк, правда, милый? – пропела, ковыляя вверх по лестнице, Магда, вся обвешанная сумками, как бездомный бродяга. – Уф, что это за запах?
Констанс, моя крестница, – ей на следующей неделе исполнится три года – сообщила, что принесла мне подарок. Явно была очень довольна своим выбором и Уверена, что мне понравится. Нетерпеливо разворачиваю свёрток: каталог каминов.
– Наверно, решила, что это журнал, – шепнула Магда.
Пришлось изобразить безумный восторг. Констанс просияла от гордости и поцеловала меня (мне понравилось), а потом мы радостно расселись перед видео смотреть мультик «Пингу».
– Простите, должна бежать, куча дел – опаздываю в салон, – заспешила Магда. – Всё, что нужно, в сумке под коляской. Смотри, чтобы не вывалились в дырку в стене.
Как будто порядок: малышка спит, а Харри, ему около года, сидит в коляске рядом с ней, держит в ручонках очень потрёпанного кролика, – кажется, тоже сейчас заснёт. Но в ту же секунду, как внизу хлопает дверь, Харри с малышкой принимаются визжать как резаные. Пытаюсь взять их на руки – корчатся и лягаются, будто их депортируют.
Проделала всё, что могла, чтобы их успокоить (хотя, конечно, не затыкала им рты видеокассетами): танцевала, махала руками, изображала, что дую в трубу.
Констанс с важным видом оторвалась от видео, вытащила изо рта бутылочку и подсказала:
– Наверно, пить хотят. Это видно – как всё, что у тебя под халатиком.
Оскорблённая тем, что существо меньше трёх лет от роду откровенно намекает на моё материнское невежество, нашла в сумке бутылочки и протянула детям. Оба тут же прекратили орать и стали сосать, озабоченно рассматривая меня из-под нахмуренных бровей, словно перед ними некто мерзкий из министерства внутренних дел.
Предприняла попытку выскользнуть за дверь – надо же надеть что-нибудь приличное, – но они моментально вытащили изо рта соски и снова завопили. В результате одевалась в гостиной, дети не отрываясь следили за мной, как за экзотической стриптизёршей.
Завершив сорокапятиминутную операцию – спускание вниз по лестнице детей с колясками и сумками, – походившую на войну в Заливе, мы оказались на улице. Добираемся до аттракционов, всё идёт очень мило. Харри, по словам Магды, ещё не освоил человеческий язык; зато Констанс приняла со мной очень дружеский, доверительный тон – в духе «тут все взрослые»; её братик что-то лепечет, а она переводит:
– На качелях хочет покататься. Покупаю пакетик конфет – торжественно заявляет:
– Мы никому об этом не расскажем!
К несчастью, когда подходили к дому, Харри непонятно почему начал чихать – целая батарея реактивных зелёных соплей взлетела в воздух и приземлилась ему на личико, прямо как в фильме «Доктор Кто». Констанс от страха подавилась, и её вырвало прямо мне на голову; малышка завизжала, остальные последовали её примеру. Отчаянно пытаюсь исправить всю ситуацию: наклоняюсь, вытираю сопли у Хари, пристраиваю ему обратно в рот соску, одновременно исполняя утешительную песенку «Всегда буду тебя любить».
Как по волшебству через секунду наступает тишина. Обрадовавшись своим материнским талантам, затягиваю второй куплет, лучисто улыбаясь Харри; в ответ он мгновенно вытаскивает изо рта соску и засовывает её мне в рот.
– Привет! – послышался мужской голос. Харри снова заголосил.
Оборачиваюсь, с соской во рту и блевотиной в волосах, – Марк Дарси, вид у него крайне озадаченный.
– Это Магдины, – не сразу нашлась я.
– А-а… я и подумал – как-то быстро слишком. Или очень удачно скрывала.
– Кто это? – Констанс вложила ладошку мне в руку, недоверчиво уставившись на Марка снизу вверх.
– Меня зовут Марк, – представился он. – Я друг Бриджит.
– О-о… – отозвалась Констанс, всё ещё с подозрением.
– Так или иначе, у вас одинаковое выражение лица, – заметил Марк, как-то непонятно глядя на меня.
– Помогу вам подняться.
В результате я несла малышку и вела за руку Констанс, а Марк тащил коляски и вёл за ручку Харри. Не считая необходимых слов о детях, мы почему-то ничего не произносили. И тут слышу голоса на лестнице; заглянув за угол, обнаруживаю двух полицейских: вытаскивают содержимое шкафа в холле. Оказывается, соседи пожаловались им на запах.
– Отведи детей наверх, а я здесь разберусь, – тихо сказал Марк.
Чувствуя себя Марией из «Звуков музыки» (когда пели на концерте, а потом ей пришлось сажать детей в машину, пока капитан фон Трапп боролся с гестапо), разговаривая бодрым, деланно уверенным шёпотом, снова поставила «Пингу», налила всем детям в бутылочки соку без сахара и уселась между ними на полу, – кажется, это их удовлетворило.
Появился полицейский, с сумкой в руках – я её узнала. Надев перчатку, полицейский открыл молнию на кармане сумки, вытащил оттуда улику – полиэтиленовый пакет с вонючей, перепачканной кровью плотью – и осведомился:
– Это ваше, мисс? Лежало в шкафу в холле. Мы можем задать вам несколько вопросов?
Поднимаюсь, оставив детей, целиком поглощенных видео. В дверях показывается Марк.
– Я уже говорил, что я адвокат, – вежливо обращается он к молодому полицейскому с легчайшим, но твёрдым намёком в голосе – «так что лучше следите за тем, что делаете».
Зазвонил телефон.
– Могу я взять трубку, мисс? – с подозрением спрашивает один из полицейских.
Возможно, решил – а что если это мой поставщик кусков расчленённых тел. Пытаюсь сообразить, каким образом кусок кровавого мяса попал в мою сумку. Полицейский подносит трубку к уху, несколько секунд стоит с совершенно перепуганным видом, а затем передаёт мне телефон.
– О, привет, дорогая, кто это? У тебя в доме мужчина?
И вдруг меня осенило: в последний раз я брала эту сумку, когда ездила к родителям на ланч.
– Мама, – быстро спрашиваю, – когда я приезжала к вам на ланч, ты клала что-нибудь мне в сумку?
– Да, по правде говоря… если вспомнить – клала: два куска филе стейка. А ты и не поблагодарила. В карман на молнии. Знаешь, я и Юне говорила, это не так-то дешево – филе стейка.
– Почему ты мне не сказала?!
В конце концов мне удалось заставить ничуть не раскаявшуюся маму признаться во всём полицейским. Но они заявили, что заберут филе стейка на анализ, а меня, возможно, задержат и допросят. Тут Констанс разревелась, я взяла её на руки, и она обняла меня, вцепившись в мой джемпер, как будто меня собираются оторвать от неё и бросить в клетку с медведями.
Марк рассмеялся и положил руку на плечо полицейскому.
– Ладно, ребята. Это пара кусков филе стейка от мамы. Уверен, у вас есть дела поважнее.
Полицейские переглянулись, закрыли блокноты и взяли шлемы. Главный проговорил:
– О'кей, мисс Джонс. В следующий раз следите за тем, что ваша мама кладёт вам в сумку. Спасибо за помощь, сэр, желаю приятного вечера. Приятного вечера, мисс.
Некоторое время Марк молча таращился на дырку в стене, явно не зная, что делать, а потом бросив: – Приятного просмотра, – ринулся вниз по лестнице вслед за полицейскими.
* * *
21 мая, среда
127 фунтов; порций алкоголя – 3 (оч. хор.); сигаpeт – 12 (отлично); калорий – 3425 (всё, что было); позитивных изменений с дырой в стене, совершённых Гари, – 0; позитивных мыслей по поводу мебельной ткани в качестве одежды для особого случая – 0.
Джуд окончательно свихнулась. Только что заезжала к ней: вся квартира завалена журналами для невест, образцами кружева, позолоченными искусственными цветочками, брошюрами с супницами и ножами для грейпфрутов, глиняными горшочками с семенами и пучками соломы.
– Хочу устроить гурд, – тараторила Джуд. – Или юрд? Вместо шатра. Это вроде такого кочевого тента в Афганистане, с коврами на полу. И ещё хочу чернёные лампы для ароматических масел – на длинных ножках.
– Что ты наденешь? – поинтересовалась я, пролистывая фотографии разукрашенных тощих моделей, с уборами из цветов на головах, и подумывая, не вызвать ли «скорую».
– Уже шьют. Эйб Гамилтон! Кружево и много слоев.
– Что за слои? – кровожадно проворчала Шез. – Назвали бы этот журнал «При деньгах».
– Прости? – холодно переспросила Джуд.
– «Что за слои», – объяснила я. – Как «что за машины»?
– Не «что за машины», а «какие машины», – поправила Шез.
– Девочки! – воскликнула Джуд преувеличенно бодро, как тренерша в спортзале, призывающая выстроиться в коридоре в спортивных трусиках. – Мы можем продолжить?
Интересно – как вкралось слово «мы»? Вдруг оказалось, что это не свадьба Джуд, а наша свадьба и нам приходится выполнять все эти задания для психов – обвязывать соломой 150 чернёных ламп для ароматических масел и ехать в Центр здоровья, чтобы организовать специальный душ для Джуд.
– Можно мне кое-что сказать? – осведомилась Шез.
– Да, – позволила Джуд.
– Не выходи, чёрт возьми, замуж за Подлеца Ричарда! Он ненадёжный, эгоистичный, ленивый, лживый Запудриватель Мозгов из ада. Если ты выйдешь за него, он украдёт половину твоих денег и сбежит с любовницей. Существуют брачные договоры, но…
Джуд молчала. Чувствую вдруг – Шеззи пинает меня ногой, – стало быть, надо поддержать.
– Вот послушай, – с надеждой зачитала я кусок из «Свадебного руководства для невесты»: – «Лучший мужчина: жених в идеале должен выбрать уравновешенную, ответственную женщину…» – И огляделась с довольным видом, будто подтверждая точку зрения Шез.
Реакция последовала прохладная.
– И ещё, – продолжала Шез, – тебе не кажется, что свадьба слишком затрудняет отношения? Не то чтобы я имею в виду – трудно её добиться…
Джуд глубоко вдохнула через ноздри, – мы с нетерпением ждали, что она скажет.
– Так! – воскликнула она наконец, взглянув на нас с бравой улыбкой. – Обязанности подружек невесты! Шез прикурила сигарету.
– Что мы наденем?
– Ага! – обрадовалась Джуд. – Надо заказать платья. Вот смотрите!
В статье под названием «50 способов сэкономить деньги в важный день» утверждалось: «Удивляйтесь – для наряда подружки невесты прекрасно подходит мебельная ткань».
Мебельная ткань?..
– Понимаете, – продолжала Джуд, – насчёт списка гостей там сказано: необязательно приглашать новых друзей своих гостей. Но только я упоминаю о свадьбе – она говорит: «О, мы с радостью придём!»
– Кто? – не поняла я.
– Ребекка.
Онемев, я уставилась на Джуд. Нет, не может быть!
Не ожидает же она, что я пойду к алтарю, одетая как диван, а Марк Дарси в это время сидит с Ребеккой…
– И потом, они пригласили меня поехать с ними отдохнуть. Нет, конечно, не поеду. Но, кажется, Ребекка немного обиделась, что я не сказала ей раньше.
– Что?! – взвилась Шеззер. – У тебя есть какое-нибудь понятие, что значит слово «подруга»? Бриджит – твоя лучшая подруга, и я тоже. Ребекка бессовестно стащила Марка, и нет чтобы вести себя тактично, так ещё пытается затянуть всех в свою отвратительную паутину! А он уж так запутался, что никогда не выберется. Ты же, чёрт возьми, не оказываешь ей никакого сопротивления! Вот в чём жуть современного мира – всё прощается… Ладно, мне от этого тошно, Джуд. Если ты такой вот друг – пусть Ребекка и идёт за тобой к алтарю, завёрнутая в занавески, а нем мы! И посмотрим, как тебе это понравится! И можешь заткнуть свой юрд, гурд, дурд или что там ещё своей… мадам Сижу!
Итак, теперь мы с Шерон не разговариваем с Джуд. О боже, о боже!..
