19

Остаток дня Калачев провел в подвале особняка.

Ужинать он отказался, и «монашка», пожав плечами, унесла еду обратно. Видя ее, Степан почувствовал, как в нем закипает злоба. Но злился он не столько на женщину и Ваську Носова, сколько на самого себя, потому что так глупо угодил в ловушку. Его злость временами перебивала возвращающаяся адская боль в голове, которая, казалось, вот-вот разорвет череп на куски. Однако боль отступала, возвращались все те же беспокойные мысли.

«А где же Горовой? – думал, закрывая глаза, Степан. – Ему же известно, что Бурматов и Теплов захвачены бандитами и заперты в этом монастыре, законспирированном под коммуну. Неужели все силы ОГПУ брошены на разгром банды Проньки в городе и нет возможности выделить маленький отряд для спасения своих же товарищей? Что-то попахивает все это тухлятиной. Да и Васька Носов знает о разгроме банды в городе, но… почему-то не спешит уносить ноги! Неужели надеется, что беда обойдет стороной? А может, Носов рассчитывает еще на что-то, о чем не знаю я?»

В подвал спустился тот здоровенный мужик, который в одиночку захватил их с Яшкой прошлой ночью.

– А ну выходи, – приказал он, открыв дверь. – Токо не серди меня. Ежели дернешься, башку прострелю.

Они вышли на улицу.

– Давай, шагай шибче, – буркнул мужик и ткнул Калачева в бок стволом обреза. – Товарищам твоим гораздо больше досталося, а тебе… Считай, что тебя ешо не побили, а тока приголубили.

Степан шагал, как во сне. Будь он сейчас здоров как прежде, можно было бы наброситься на конвойного, схватить его за шею и задушить.

Мужик подвел его к сараю, отодвинул засов и толкнул Степана в темноту. Калачев несколько минут постоял в нерешительности, пытаясь понять, куда его определили на этот раз. Пошарив вокруг, он обнаружил подвешенные к стене хомуты и сбруи – значит, его заперли в конюшне.

Ничего не видя, Степан затоптался на месте. В это время в глубине, казалось бы, пустой конюшни, неожиданно фыркнула лошадь. Окончательно придя в себя, Калачев присел, пошарил рукой по земляному полу, нащупал нечто похожее на черенок от лопаты и взял его в руку. «Если здесь есть животные, я не одинок, – подумал он, медленно продвигаясь в середину конюшни. – Ну? Где ты есть, коняга ушастая?»

Лошадь, на которую наткнулся Степан, стояла в стойле и оказалась послушной и спокойной, легко подпустив к себе. Он провел ладонью по ее гладкой шее, по крупу, подумав «не старая еще!», почесал ей шею и морду. Лошадь, в благодарность, замотала головой.

И тут лязгнул засов. Дверь в конюшню со скрипом отворилась. Степан замер, держа наготове черенок от лопаты. Он был полон решимости дать отпор любому.

– Эй ты? – послышался окрик, и он узнал голос «монашки».

– Стой где стоишь! – громко крикнул Степан.

– Ты чего надумал?

– Живым я вам в руки не дамся! Если подойдете ближе – я…

В темноте зависла гнетущая пауза. Быстро стряхнув с себя оцепенение, Степан, не обращая внимания на усиливающуюся боль в голове, решил действовать.

Он вывел лошадь из стойла и вскочил ей на спину. Животное вздрогнуло и отпрыгнуло в сторону, но Степан легко удержался на нем, хотя седла и уздечки не было. Не мешкая, чекист выдернул сыромятный поясной ремень, подался вперед и, даже не видя морды животного, умудрился набросить ремень точно на зубы. Не ожидавшая ничего подобного лошадь взвилась на дыбы и испуганно заржала. Этого как раз и не хватало Степану: он потянул ремень на себя, и лошадь закусила «удила».

Калачев крепко сжал ногами бока спасительницы и направил ее вперед. Словно поняв, что от неё требуется, та рванулась с места и проскочила дверной проем точно, будто нитка, направленная умелой рукой в узкое игольное ушко. «Теперь меня уже никто не догонит, – с радостью подумал Степан, – конь у них был один-разъединственный, и тот сейчас подо мной. Вот только как миновать ворота?» К своему удивлению, он не увидел во дворе собак, а ворота… О, чудо! Ворота усадьбы были распахнуты настежь!

Но радоваться оказалось рано. За воротами свора собак с лаем бросилась следом. Тогда Степан поддал каблуками в бока лошади. Она тут же перешла в галоп, но отделаться от злобных тварей оказалось не так-то просто. Огромные сторожевые псы бросались прямо под копыта, а двое прыгали рядом, пытаясь уцепить страшными клыками ноги седока.

Миновав овраг, лошадь вынесла его в степь и прибавила ходу. Калачев обернулся. Увидев, что собаки одна за другой сходят с дистанции, он радостно рассмеялся и, придержав конягу, попытался определить направление, в котором собирался ехать в город за подмогой…

Васька Носов придирчиво осмотрел собранные Альбиной узлы:

– Да все это барахло в одной телеге не увезешь. Не менее трех подвод понадобится.

– Ничего, я управлюсь.

– Обоз будет слишком привлекать внимание.

– Конечно, но не настолько, чтобы трястись от страха.

– Что ты увязала в узлы, Альбина?

– Только самое ценное и необходимое, от чего отказаться просто не могла, – женщина смущенно рассмеялась. – Это малая часть того, что еще осталось в подвале от Пронькиного общака.

– Жадность фраера сгубила, – ухмыляясь, озвучил лагерную присказку Васька. – Ума не приложу, как ты все это чалить собираешься через голодную и нищую страну?

– Не твоя забота, – уклончиво ответила женщина.

– Когда уходить будем? – спросил Носов с издевкой. – Или ты еще какую-то хрень задумала? Может, в твоих планах я уже в расчет не берусь?

Улыбка медленно сползла с красивого лица Альбины, и оно заметно помрачнело. Женщина с упреком взглянула на своего «благодетеля» и укоризненно покачала головой.

– Ты перестал верить мне, Вася? – спросила она, хмуря брови.

Носов посмотрел на нее и, чтобы не отступить сразу, нагловато проговорил:

– Ты непонятный мне человек, Альбина! Пришла из ниоткуда и выделываешь такое, что мужикам не по плечу. Все это я говорю тебе на тот случай, если ты вдруг не знаешь, что я о тебе думаю! – закончил Васька без тени сожаления на лице.

– Ты говоришь мне все это, чтобы досадить? – спросила наконец Альбина.

– Нет. Просто мне хочется быть уверенным, что мы уедем отсюдова вместе и ты не оставишь меня на растерзание гэпэушникам!

Взгляд женщины оживился. Она вновь улыбнулась и вкрадчивым голоском проговорила:

– Я все это время старалась не только для себя, но и для тебя тоже.

– Что ты собираешься сделать с Калачевым? – неожиданно поинтересовался Васька.

– Хочу, чтобы он сбежал от нас так же легко, как из предвариловки ОГПУ.

– А для чего? Мне бы хотелось, чтобы он умер.

– Нет, пусть еще немного поживет. У меня есть отличный план, и без участия этого остолопа никак не обойтись.

– Снова какие-то козни?

– Все только ради нашего спасения, Вася!

Носов внимательно смотрел на красивое лицо коварной женщины, но оно стало непроницаемым и недоступным.

– Скажи, а какие у тебя мысли относительно нашего будущего? Я уверен, что ты уже все продумала и рассчитала заранее.

Альбина устремила загадочный взгляд куда-то прямо перед собой. Было заметно, что она не ожидала этого вопроса.

– Мы едем в Тамбов, – сдавленным голосом произнесла она. – Пора выкапывать из земли золото скопцов.

У Васьки отпала нижняя челюсть.

– Ты знаешь, где его искать?!

С укрепившейся надеждой в сердце и возродившейся верой в себя, Носов поспешил за выходящей к конюшне Альбиной…

Калачеву хотелось быстрее приехать в город и доложить Горовому обо всем, что с ним случилось, а главное – реабилитироваться в глазах начальства и своих товарищей. Недоверие и арест не переставали мучить его. Теперь все должно быть иначе. Степану есть что сказать о бандитском гнезде скопцов…

Подняв голову, он увидел, как навстречу скачет отряд. Сердце учащенно забилось: возможно, это отряд ОГПУ, мчащийся в усадьбу. Калачев придержал коня, дожидаясь, когда чекисты приблизятся.

Отряд тоже остановился, видимо, верховой в степи не остался незамеченным при свете утренней зари. О чем-то посовещавшись, всадники пришпорили лошадей и направились к ожидавшему. Прогремел выстрел. Над головой Калачева просвистела пуля. «Черт возьми, они, наверное, меня с кем-то перепутали!» – ужаснулся Степан.

Почувствовав волнение седока, заволновалась и лошадь. Она стала крутить головой, фыркать, всхрапывать и учащенно перебирать ногами. Снова грохнул выстрел и просвистела пуля. «Нет, это не мои товарищи, это какие-то бандиты!» – подумал Степан и пришпорил лошадь. Вороная рванулась с места.

Сомнения Степана переросли в уверенность – всадники мчались следом за ним с гиканьем и криками, как поступают только разбойники. «Черт подери, да откуда они взялись?! – лихорадочно думал Калачев. – С конными бандами казаков вроде как давно уже покончено? А может, за мной гонятся все-таки наши?»

Один из преследователей выбился вперед. Он как будто несся в атаку с саблей наголо. «Видать, не уйти мне», – с горечью подумал Степан, все еще пришпоривая бока уставшего животного. От бешеной скачки по степи воздух свистел в ушах, а глаза заволокло слезами.

– Ну уж хренушки! – закричал он ожесточенно. – Да вам до меня…

И в тот же миг сильный удар в спину сбросил его на землю прямо под копыта лошади преследователя.

Когда Калачев очнулся, он увидел себя в телеге связанным, а рядом… гарцевал начальник следственного отдела ОГПУ Дмитрий Андреевич Горовой.

– Чего, набегался, мать твою? – спросил тот, крепко выругавшись. – Думал уйти от нас, а вот не получилось!

Степан облизнул пересохшие губы.

– А-а-а, это ты, гражданин начальник, – усмехнулся он. – А я твой отряд с бандитским перепутал. Кричат, гоняются, стреляют…

– Ты поговори еще у меня, трепач! – грозно сдвинул брови Горовой. – Кто из нас бандит, следствие покажет! Кстати, ты сбежал из-под ареста! А это уже о многом говорит!

– А чего связали меня? – спросил Степан. – Боитесь, что убегу?

– Лежи и не вякай, – отмахнулся Дмитрий Андреевич, делая вид, что теряет к пленному всяческий интерес. – Убежать на этот раз ты конечно же не сможешь, но и хлопот с тобой нам тоже не надо, уяснил?

Горовой отъехал от телеги, и Степан потерял его из виду. Он закрыл глаза и подумал: «Лучше бы я заперся в конюшне и там дожидался своих “освободителей”. Теперь не поверят ни единому моему слову… Скорее поверят тем, кто будет смешивать с дерьмом. А сучья морда Горовой именно это и захочет от “коммунаров” услышать!»