9

Прокофий Исаев был родом из казачьей семьи. Во время Первой мировой семья его переехала с Дона в город Бузулук Оренбургской губернии. Вскоре мать умерла, а отец тут же женился на горожанке. В годы Гражданской войны отец Прокофия был мобилизован в Красную армию – и больше его в Бузулуке никто не видел. Во время голода в двадцатых годах двое младших братишек Прокофия умерли. Только он сам и его сестренка Александра остались живы.

В 1925 году Прокофий, которого все называли Пронькой, познакомился с 22-летним Мишкой Московым, подбив его с голодухи на разбой.

– Слушай, жрать хочешь? – предложил Пронька Мишке, когда они случайно встретились на базаре.

– Конечно, кто же от жрачки откажется, – оживился Московой.

– Тогда поработать предстоит, чтобы жратву добыть, – подмигнул Пронька своему новому приятелю.

– Поработать? – у Мишки на лице отобразилась гримаса отвращения. – От работы кони дохнут, – сказал он, собираясь уходить. – А жрачку найти я и без работы сумею!

– А ты мне нравишься, – хмыкнул Пронька. – Я дело предлагаю тебе пустячное. Ломанем ночью лавку одного буржуя недорезанного, а потом долго отдыхать будем, пока жратва и пойло не закончатся!

Все прошло удачно. Начинающие бандиты взломали продуктовую лавку и с размахом отпраздновали первый успех на криминальном поприще.

– Во фарт привалил, – пьяно икнув, пробубнил Мишка. – Делов-то всего ничего! Раз-два и в дамках!

– А ты не канителься, корешок, – развалившись на стуле, хохотнул Пронька. – Скоро мы таких дел наворочаем, что никому и не снилось!

– П-понимаю, – кивнул Мишка. – Магазинов и лавок в Бузулуке много! Ночь не поспал и…

– Какие магазины, дятел! – прикрикнул на него Пронька. – Мелко плаваешь, лягушонок. По Бузулуку куролесить начнем – быстро на киче окажемся. Тебе охота всю молодость в лагерях на баланде чалить?

– Базара нет, на воле лучше, – согласился Мишка.

– Тогда меня слушай, мазурик безмозглый, – сказал с нотками превосходства Пронька, закуривая папиросу. – Не воруй где живешь! Здесь мы должны тихо себя вести. Пусть нас везде ищут, но в Бузулук не заглядывают!

Подобрав еще несколько себе подобных, молодые бандиты рьяно взялись за дело. Начиная со второй половины 20-х годов Пронька с Мишкой, который взял себе кличку «Хохол», успешно «гастролировали» по городам Урала, Поволжья и Средней Азии. Совершая кражи и дерзкие грабежи в одном месте, они сразу же переезжали в другое, где с неменьшим успехом проделывали то же самое.

Вскоре Хохол женился на Пронькиной сестре Александре. Весной 1931 года сначала Мишка с женой, а следом за ним и Пронька с мачехой, переехали из Бузулука в Оренбург. Здесь «семейный бизнес» Исаева и Москового начал разрастаться.

Нагулявшись вдоволь по городу, Пронька и Хохол наткнулись в центре на кабак.

Заведение находилось в старинном здании. У входа, свисая с тонкой ржавой трубы, ослепительно горела электрическая лампочка без колпака. Внутри низкий серый потолок из широких досок; вдоль стен столы с табуретками. Все окрашено в желто-коричневый цвет, придававший помещению унылый вид и нагонявший тоску. Грязный, засаленный пол казался земляным и отталкивающим.

– Водяра и жратва в этой берлоге есть? – крикнул Хохол, скользя взглядом по столам и желая облюбовать подходящий для времяпровождения.

– Есть все, что пожелаете, товарищи, – буркнул хозяин.

Бандиты осмотрелись. В кабаке чревоугодничало пятеро посетителей.

У окна расположился пожилой, неряшливого вида мужик. Он подпирал кулаками подбородок и смотрел остекленевшими глазами куда-то в потолок. Перед ним сиротливо стояла недопитая чекушка, а рядом с ней лежала скомканная фуражка. Мужик что-то лениво пережевывал и мычал себе под нос.

Слева от него, за соседним столом, сидели трое молодых казахов и тихонько переговаривались.

Мужик вдруг отошел от спячки, вскочил, матерно выругался и, повернувшись, плюнул в степняков:

– Чтоб вас разорвало, утюги узкоглазые!

Казахи замолчали, переглянулись, но не стали затевать ссору.

Хохол ткнул Проньку в плечо.

– Видал, какой? – хихикнул он. – Не был бы старой развалиной, можно было к себе позвать.

– Да брось ты, – отмахнулся Пронька. – Это он, может, по пьянке понтуется, а по трезвяку небось валенок и тихоня.

Мужик тем временем взял со стола хлебную корку и швырнул ее в своих «врагов».

Официант, опасливо бегая глазками по сторонам, подошел и выставил перед Пронькой и Хохлом бутылку водки, пару рюмок и закуску.

– Может, свалить отсюда, – заметил Пронька встревоженно, – покуда кипеж не поднялся?

А задира все не успокаивался. Он подвалил к столику казахов, встал в позу кулачного бойца и, готовясь к драке, втянул голову в плечи. Мужик был коренаст, крепок, но едва держался на ногах. Желая окончательно разозлить степняков, он снова плюнул в их сторону и на этот раз попал в цветастый халат одного из них.

Казах медленно повернул голову в сторону своего обидчика и сжал кулаки. Задира радостно гыгыкнул в ожидании потасовки.

– Гляди, Пронька, один из чертей руку в карман засунул, – подавшись вперед, процедил сквозь зубы Хохол. – Чтоб я сдох, но у него там тесак [8] или волына [9] . Ежели что, я впрягусь за мужичка. Завалю казаха, чтоб неповадно было на православных копытом дергать!

– Да брось трындеть и накручиваться, – сказал спокойно Пронька, закуривая папиросу. – Понты все это, слово даю…

– Не-е-е, – зашептал Хохол, – чую, драчки не избежать. Мы не впряжемся за мужичка – в натуре покалечут его! Я того, кто клешню в кармане держит, первым завалю, а потом и второго. Кулаки чешутся, душа потехи просит!

Ситуация накалялась на глазах. Хохол быстро опрокинул в себя рюмку водки и едва уловимым движением вытянул из-за голенища сапога финку. Он был возбужден и уверен, что без ножа в предстоящей драке не обойтись. Задира был наготове и ждал нападения казахов. Мишка тоже сжался за столом, как пружина, готовясь ринуться вперед, как только противники сцепятся друг с другом. А вот казахи все медлили, воздерживаясь от решительных действий.

– Чего мешкаете, скотоводы вонючие! – не выдержав, закричал Хохол, желая подлить масла в огонь и ускорить драку. – Если бы на меня вот так вот плюнули, да я бы душу из такого козла вытряс!

Казахи покосились в его сторону. Выкрик Мишки оскорбил их, но они предпочли не реагировать на провокацию.

– Ну чего канителитесь, паскуды?! – завопил задира, уязвленный тем, что степняки предпочитают не связываться, невзирая на численный перевес. – Вы что, постоять за себя не горазды, бесы вонючие?

Почувствовав, что запахло жареным, казахи вскочили из-за стола и… поспешили к выходу из кабака.

– Эй, а платить кто будет? – ринулся к ним наперерез официант, но те оттолкнули его в сторону и выбежали на улицу.

– Чтоб вы передохли, паскуды! – орал им вслед хозяин, потрясая над головой кулаками. – Пусть себе в убыток, но больше ни одного степняка в кабак не впущу!

– Не хнычь, дядя, – рассмеялся Пронька. – Я заплачу тебе за гребаных скотоводов.

– Да?! – хозяин кабака едва не онемел от щедрости незнакомых посетителей, но быстро справился с волнением и засуетился: – Сейчас еще пивка принесу, раков свеженьких…

Пиво он притащил хорошее. И задире тоже. У того словно язык отнялся: дрожа от предвкушения, он вцепился в кружку и на одном дыхании опустошил ее до дна. Скоро его отяжелевшая голова уткнулась лбом в поднос с раками.

– Слава богу, все обошлось, – вздыхал суетившийся рядом хозяин кабака. – Думал: все, разнесут мое заведение, и ремонту после не оберешься!

Пронька и Хохол щедро расплатились с хозяином за всех и не спеша направились к выходу. У двери Пронька остановился и, почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулся.

За столиком в углу сидел человек. У Проньки даже похолодело внутри от плохого предчувствия. Закрыв за собой дверь, он остановился и прислушался. В темноте прозвучал только удаляющийся стук каблучков женских туфелек.

– Чего набычился? – удивился, глядя на него, Хохол. – Шухера нет, вокруг все чисто.

Приятели шли по ночному городу. Тишина. На улицах ни души. Не успели Пронька с Хохлом завернуть за угол, как вдруг…

– А ну стоять! – услышали они окрик из темноты и в недоумении остановились. – Поднимите руки вверх, товарищи, и не дергайтесь, иначе буду стрелять на поражение!

У воров должно быть крепкое сердце, быстрые ноги, сообразительная голова и достаточно хладнокровия. Зачастую выдают паника и несдержанность… Эту нехитрую философию Васька Носов постиг еще подростком, когда выживал в компании беспризорников, промышляющей мелкими кражами и грабежами.

Продолжил обучение он уже в лагерях, на лесоповалах. И никогда Васька не переставал лелеять свою мечту – стать богатым и жить в свое удовольствие. Даже в бараке, лежа на нарах, он старался заснуть позже всех, боясь проговориться во сне о том несметном кладе скопцов, который ждет его на воле.

Когда пахан лагеря Калмык предложил ему принять участие в побеге, Васька сразу же согласился. Конечно же он был наслышан о «консервах», когда матерые уголовники, готовясь к побегу, берут с собой кого-нибудь для пропитания, не брезгуя есть человечину, лишь бы пройти до конца полный опасностей и лишений путь. Но тяга Носова к свободе и сокровищам одержала верх.

Они ушли втроем, воспользовавшись ослабленной бдительностью охраны. На третьи сутки выбились из сил и сделали вынужденый привал.

Пахан Калмык и его шестерка Крендель крепко спали у костра, когда Васька принял правильное решение. Первым он завалил пахана, обрушив на его голову огромный камень. А вот с Кренделем пришлось повозиться: шестерка Калмыка оказался крепким парнем. Он мог бы прихлопнуть Ваську, как муху, если бы тот не успел связать руки спящего Кренделя веревкой и утихомирить его, засунув голову в костер.

А потом – долгий путь по тайге в одиночестве. Болотца, маленькие речушки, непроходимые дебри… – все преодолел Васька Носов. Питался он «консервами» из Калмыка и Кренделя, недооценивших его ум и изворотливость. Когда Носов вышел к большой реке и увидел баржу, он упал на землю и лишился сознания…

Васька сидел в кабаке, вспоминая прошлое и попивая водочку. Сегодня у Носова было отвратительное настроение. Заканчивались деньги, становилось нечем кормить адептов, и он впервые за последние месяцы пребывал в затруднении. Идти на дело Васька не хотел. Он не мог позволить себе «удовольствие» снова очутиться в лагере, но уже на очень большой срок: тогда и о золоте скопцов придется забыть, и о красивой богатой жизни в тишине и покое тоже. Но денег не было, а созданная им «коммуна» пока еще не могла себя прокормить.

Ваське ничего не оставалось, как наполнить рюмку водкой, выпить и вернуться к прерванным воспоминаниям…

Ему тогда повезло. Баржа стояла недалеко от берега. Придя в себя, он дождался наступления ночи, незаметно подплыл к ней и поднялся на борт. Людей на барже оказалось не больше десятка.

Прячась за ящиками, Васька подслушал разговор и сделал вывод: посудина торговая, плавает по реке и скупает у промысловиков-охотников пушнину. В тот момент, когда Васька оказался на ее борту, закупка меха уже была сделана и баржа возвращалась в порт. «Значит, на посудине есть чем поживиться!» – подумал он. Решив себя не обнаруживать, Носов незаметно пробрался в трюм, отыскал укромное местечко и затаился, погрузившись в глубокий тяжелый сон.

Проснулся Васька от криков на палубе и приготовился встретить самое худшее, что уготовила ему судьба. Если баржа прибыла к месту назначения, значит, скоро начнется выгрузка пушнины. Тогда его обнаружат довольно быстро, и придется вернуться в те места, которые он всего лишь месяц назад успешно покинул…

Васька снова отвлекся от воспоминаний, когда в кабак вошли еще два посетителя. Не привлекая к себе внимания, Носов с интересом наблюдал, как пьянчуга за соседним столом цепляется к казахам, а эти, только что пришедшие дружки, внешне лихие и фартовые, следят за происходящим, явно симпатизируя задире.

Когда фартовые расплатились за всех и вышли на улицу, Васька выскользнул следом за ними.

«Во дела, – думал Носов, наблюдая из-за угла, – Не ребятки, а демоны-жеребятки! Видать, не из местных урок, залетные! Приручить бы их…»

Он шел за ними на расстоянии и размышлял, как привлечь внимание. Если подойти и завести разговор, приятели могут не так понять его намерения или просто пришибить, приняв за опера из ОГПУ. «Опер, опер, опер, – лихорадочно соображал Васька. – Что-то не видать поблизости ни одного легавого в форме…».

Желая убедиться, обнаружили ли парни за собой слежку, Носов быстро перебежал улицу, остановился и осмотрелся. Фартовые как шли вразвалочку впереди, так ни разу и не обернулись. У перекрестка они обменялись парой слов.

Неожиданно кто-то коснулся его плеча. Васька вздрогнул, резко обернулся и остолбенел, увидев перед собой постового.

– Предъявите документы, гражданин! – строго потребовал страж порядка.

– Чего? – не понял Васька.

– Документы, – еще строже потребовал милиционер, отступая на шаг и расстегивая кобуру.

– А-а-а, документы! – усмехнулся Носов, доставая из кармана и протягивая постовому требуемое. – Я честный и законопослушный гражданин, – сказал он, льстиво улыбаясь. – А вон те, что у угла топчутся, очень подозрительные личности.

– Так ты поэтому за ними крадешься? – насторожился милиционер.

– Воры они, – быстро нашелся с ответом Носов. – Я видел, как они из квартиры соседей выходили. А соседи на работе в ночную и в квартире никого нет!

– Ничего, разберемся, – сказал милиционер, возвращая Ваське документы, и окликнул разговаривающих на углу приятелей: – А ну, стоять! Руки вверх, товарищи, и не дергайтесь, иначе буду стрелять на поражение!

Носов остался на месте, а постовой поспешил к незнакомцам. Из темноты вынырнул еще один милиционер и, расстегивая кобуру, побежал на подмогу к напарнику.

– Покажите документы! – потребовал первый. – Только не вздумайте разбегаться, стрелять будем!

– Хорошо, – сказал один из фартовых. – Только вы и сами представьтесь, пожалуйста!

– Я милиционер Кочетков, – назвался постовой и кивнул на напарника: – А он милиционер Тучков. Ну что, достаточно для знакомства или продолжим разговаривать в участке?

– Зачем же ходить так далеко, когда можно все уладить на месте, – усмехнулся фартовый, – вот мои документы, пожалуйста…

Он засунул руку во внутренний карман пиджака, резко выхватил наган и в упор выстрелил в Кочеткова. Пуля попала в горло, и милиционер повалился на мостовую. Не мешкая ни минуты, бандит выстрелил во второго, но пуля застряла в кобуре, что спасло тому жизнь.

Воспользовавшись моментом, бандиты бросились бежать. А Васька упрямо последовал за ними, не желая терять из виду тех, на кого теперь твердо сделал ставку в планируемой им игре.