Глава тридцать первая
Для традиционного выезда из Лондона в Виндзорский замок, что в тридцати милях от столицы, королева Елизавета в тот год стала собираться весьма поздно.
У королевы такой выезд на лето из прогорклого и грязного по весне города назывался «выездом в деревню». У придворных никакого названия, кроме ругательного слова, этот выезд не имел.
Так же традиционно, в канун отъезда из Лондона, королева устраивала малый прием, исключительно для решения спешных дел и для прощания с иноземными послами, которые оставались скучать в столице.
В тот день Елизавета появилась в тронном зале ровно в восемь часов утра, хотя обычно задерживалась. Прибывшие на прием знатные персоны недоуменно искали причину такой монаршей поспешности. И нашли.
Фаворит, граф Эссекс, тоже прибыл на прием в числе гостей! Но стоял слишком далеко от трона королевы, среди пяти или шести молодых людей знатного происхождения. Стоял со скучающим лицом и не хохотал над шутками друзей. А ведь он последние пять лет всегда появлялся из тех же дверей, откуда в зал выходила Елизавета!
Это означало только одно – сегодняшнюю ночь граф провел вне стен королевской спальни. Правда, имелось и более худое объяснение нервическому и весьма озабоченному состоянию графа Эссекса – его не берут в деревню! Королева решила одна хорошенько отдохнуть на свежем воздухе, на чистом молоке и на крестьянском хлебе.
Известие о том, что граф Эссекс находится в зале малых приемов, никак не возбудило к шептанию и к особым сплетням русского Осипа Непею. На прием он прибыл с полным штатом своих сотрудников, то есть позади него стояли с кошлями и свитками посольский священник и дьяк-писарь.
Престарелый лорд Мальборо, обычно отчитывающийся на таких приемах о том, как прошла зима, много ли пало людей и скота в зимнюю стужу, сделал два шага вперед и прокашлялся. Ему, подслеповатому, показалось, что королева махнула ему рукой.
– Сэр, – тихим, злым голосом сказала королева, – можете подождать с отчетом. Я пригласила подойти ко мне русского посла!
Под низкими сводами приемной залы прошелестели голоса, и стало необычно тихо.
Осип Непея приблизился к трону и совершил византийский поклон: встал на оба колена и упер лоб в ковер под ногами королевы. Его два спутника позади него повторили поклон посла. После чего Непея встал, выпрямился и уже не совершал никаких поклонов, хотя английский этикет требовал кланяться чуть ли не после каждого слова.
– Посол царя Московии Ивана получает ответную грамоту! – торжественно объявил лорд-канцлер.
Послы объединенной коалиции заволновались. Австрийский посол, граф Ванденштейн, нынешней зимой проигравший в Лондоне за один вечер все годовое посольское содержание и наделавший уйму безответных долгов, радостно хлопнул по спине польского посла, подстольничего Яромира Швыдского.
Лорд-канцлер протянул свиток грамоты королеве. Она коснулась свитка кончиками пальцев, после чего Осип Непея получил из рук лорд– канцлера ответную грамоту в свое пользование.
Собравшиеся задвигались, зашептались.
Лорд-канцлер стукнул своей массивной тростью о каменный пол приемной залы, громко проговорил:
– Ее Величество, королева Англии шлет московскому царю отказ в брачном союзе.
В зале стало весело, многие захлопали в ладоши.
Непея с пустым лицом передал отказную королевскую грамоту своему писчему дьяку, от него же получил два новых, больших свитка. Оба свитка он передал лорд-канцлеру.
Австрийский посол так крепко сжал плечо польского посланника, что тот повернул к австрияку красное лицо и, обдав герцога крепким винным перегаром, обматерил его по-русски.
Королева Елизавета сидела на троне неподвижно, так, будто ее совершенно не касалось содержание двух новых грамот, внезапно предъявленных русским послом.
Так оно и вышло.
Лорд-канцлер принял оба свитка, снова стукнул тростью об пол. Торжественно объявил:
– Царь Московский Иван шлет в…
В тишину зала внезапно бухнул голос Осипа Непея:
– Полный титул!
Лорд-канцлер полуобернулся к трону. Королева не сделала никакого движения, не издала ни звука. Значит, надобно озвучивать полный титул московского царя!
Лорд-канцлер заговорил, иногда спотыкаясь на названиях:
– Царь Московский, князь Казанский, князь Астраханский, царь Сибирский, володетель всех русских земель, отчич и дедич Иван Васильевич от рода Рюриков…
В зале вдруг раздались быстрые, четкие шаги военных сапог. Подзвякивали шпоры. Это граф Эссекс в бешенстве покидал залу приемов.
– …шлет в канцелярию королевства Англия грамоту о сватовстве племянницы королевы Англии… и следом шлет свое портретное изображение!
Две дамы визгливо вскрикнули и упали на руки стоявших поблизости мужчин.
Польский посол снова длинно и совершенно безбожно выругался русским матом. Австрийский посол посветлел лицом и грубо толкаясь локтями, стал пробираться к выходу из залы. Новое сватовство московского царя давало ему большой шанс получить из Вены дополнительные деньги на интриги против Московии и вообще – против всех. И деньги немалые.
Осип Непея, когда имел с королевой Елизаветой приватную беседу об изделиях из арабского золота, да о коварной политике католиков на чужих землях, совершенно правильно понял намек королевы на особенности делопроизводства в ее королевстве. Сватовство московским царем королевской племянницы, имеющей только малую толику королевской крови в своих жилах, заставит канцелярию королевства, да и весь высший свет, разделиться на два лагеря. Ибо данное сватовство давало Англии шанс на подчинение Московии, поскольку московский царь заведомо унизил бы свой статус, женившись на полукровке.
С другой стороны, царь Иван, сволочь византийская, все равно получал доступ к английскому трону. Внезапно умрет племянница Елизаветы, и сразу пыхнет династийная война. И тот, на чьей стороне окажется овдовевший московский царь, – будет в силе!
С трона раздался на удивление веселый голос королевы Елизаветы:
– Сэр, боярин Непея! Канцелярия наша рассмотрит грамоту царя Ивана о сватовстве не позднее первого сентября сего года! Ждите решения!
Непея прижал голову к подбородку, вроде в поклоне. И так, с прижатым подбородком, шел весь путь до дверей из залы.
«От, напьюся! От, напьюся!» – весело билось у него в затылке.
Так или иначе, но войска католической коалиции до осени стрелять не начнут. А по осени, в октябре, в русской земле наступает такая великая грязь, что стреляй не стреляй, а будет война грязи с грязью!
* * *
Граф Эссекс из королевского дворца направился не домой, а прямо в известный дом господина Эйнана.
Денежный магнат встретил графа в своем кабинете. Эйнан в другое время поразил бы английского вельможу странным нарядом – он сидел на широкой и, видать, мягкой кровати, у которой имелась только одна резная, высокая спинка. И шла спинка повдоль кровати.
– Это называется – диван, – сообщил господин Эйнан обозленному графу.
– Королева отказалась от свадьбы с царем Иваном! – крикнул граф.
– Это хорошо.
– Но приняла новое предложение подлого московита. Тот просит руки королевской племянницы!
Господин Эйнан назвал имя племянницы. Граф на миг остановился в метании по комнате, кивнул и стал вышагивать дальше.
– Это сватовство надобно поддержать, – вдавливая слова в уши графа, медленно проговорил господин Эйнан.
– К дьяволу – поддержать! Как раз в октябре вернется экспедиция капитана Ричардсона! Мы и без помощи королевской племянницы возьмем себе богатые сибирские земли! Земля Московия нам теперь ни к чему!
Господин Эйнан умел останавливать истерики людей, получивших власть по крови, а ума по крови – не получивших.
Он встал с дивана, коротконогий, пухлый, одетый в яркий восточный халат, и, мягко ступая восточными же туфлями с загнутыми носами, подошел к дубовому бюро. Открыл дверцу, достал из глубины узкого пространства тяжелый кожаный сверток. Потом еще четыре таких же свертка.
По тяжести кожаных кошлей граф догадался, что ему вручают золото. И, слава Богу, одинаковой монетой!
Господин Эйнан крикнул слугу – велел помочь графу донести груз до его верховой лошади.
Провожая графа Эссекса, господин Эйнан вдруг сказал:
– Эта денежная сумма, конечно, будет мне возвращена при короле Якове. Но тратить ее я предлагаю исключительно на ваши нужды, граф. Только дайте мне слово, что племянница Елизаветы выйдет замуж за московского царя. И вы приложите к этому все усилия!
Граф Эссекс, все утро желавший крепко выпить, ибо королева снова отказала ему в ночном свидании, неожиданно брякнул:
– Сделаю все возможное и невозможное, господин!
* * *
Господин Эйнан смотрел в окно, как граф отъезжает с полными дорожными сумками позади седла. В сумках лежало испанское золото в дублонах. Может, не все монеты имели полный золотой вес, но название имели. А что имеет название, то существует как названное.
А племянница королевы Елизаветы имела иудейскую кровь в жилах. От деда ее, мытаря Лондона и предместий. Об этом имелись все нужные для суда бумаги, но они пока лежали в тяжелом дубовом бюро господина Эйнана. А суд будет нужен, если московский царь женится на королевской племяннице.
Ибо в отличие от московитов, иудеи вели родство по женской линии. Так что племянница королевы может сразу захватить московский престол. Этот прием захвата земель и власти описан еще в Библии, когда пророк Абрам, придя в Египет к фараону, велел своей жене Саре называться его сестрой, а не женой. Сара попала в гарем фараона, но родить ему не успела. У фараона был большой гарем, и, видать, там имелась очередь. А жаль… Египет мог бы стать иудейской страной по праву наследования власти по женской линии. Абрам же имел бы власть над своей женой, по праву обычая. Стал бы некоронованным королем Египта. Вот какой может быть цена маленького, легкого обмана: «не жена, а сестра»…
* * *
В тот июньский день, начинающий летний месяц, Осип Непея, приехав в трактир Джона Гарвея, первым делом велел своему дьяку раздеться догола. Посадил его на скамью, надел на голову подходящих размеров горшок и овечьими ножницами отстриг лишние, весьма длинные волосья. Снявши горшок, состриг еще волосы на затылке. Дьяк тихо сопел носом и старался не заплакать. Затем настала очередь бороды и усов. Укоротив их, Непея обошел дьяка со всех сторон и велел одевать польский жупан. Снял свои дорогие сапоги из мягкой, козьей шкуры и тоже велел надеть. Потом в дело пошел пояс, сабля и разные мелочи. Через час перед Непеей стоял польский шляхтич.
– Не реви! – который раз замахивался на дьяка Непея. – Еще отрастишь свое самсоново богатство!
Пока дьяк, шмыгая носом, запрягал лошадь и укладывал дорожную поклажу на заводного коня, Непея написал староцерковной числовой криптой краткий доклад царю Ивану о том, что проделано для отсрочки боевых действий. Доклад поместился на четвертушке листа. Свернув исписанную бумагу в трубочку, Непея засунул ее в прорезь жупанского подклада. Выдал дьяку загодя приготовленные деньги и спросил по-польски:
– Куда едешь, пресветлый пан?
– Записаться в войско против клятых московитов! – тоже на польском ширкающем языке отозвался дьяк.
Непея прижал его к себе, трижды приобнял и велел трогать.
К началу июля месяца царь Иван Васильевич будет знать, что можно и дальше жить в спокое. Хоть немного и недолго, но в спокое.
