Владимир Сергеевич Киселёв прошёл в библиотеку военного губернатора. Здесьонбывалиранее, однакоскорееподелам служебным, нежели личным. Убийства в городе случались крайне редко, да и то по употреблении спиртного. Кражи место имели, но опять же раскрывались в короткие сроки. Были в городе бывшие каторжные. Вот они доставляли самую большую головную боль полицмейстеру. Именно из-за их «художеств» чаще всего Владимиру Сергеевичу приходилось посещать апартаменты губернатора. Дело житейское.

Сегодня же случай особый. Пока губернатор отсутствовал, Киселёв, окинул взором знакомый кабинет: камин, портрет государя, на стенах акварели хозяина, письменный стол карельской берёзы, доставленный из самой столицы, персидский ковёр на полу, и полки с книгами — сотни томов. Корешки плотно стоящих книг отливали золотом. Военный губернатор отличался изысканным вкусом, разбирался в изящных искусствах. Собирал не только то, что ценилось в высших петербургских кругах, а по большей части то, что любил читать сам и предлагал другим.

Владимир Сергеевич провёл рукой по корешкам. Лично у губернского полицмейстера на чтение времени катастрофически не хватало. Местную прессу, в виде газеты «Амурские ведомости», он и то просматривал по служебной необходимости, потому как в редакции работали чересчур грамотные политические ссыльные. Могли всякого такого в статейки понавставлять — после расхлёбывай…

Глава Амурской губернии, Алексей Дмитриевич Баленский, появился пред Киселёвым в простом костюме, с пятнышками краски на лацканах и рукавах. «Опять с мольбертом баловался», — догадался Владимир Сергеевич. Алексей Дмитриевич предложил гостю кресло, сам сел напротив, поставив на столик пузатую бутылку французского коньяка и два бокала. Губернатор имел вид солидный и внушительный. Пятидесяти двух лет от роду, высокий, крепкого телосложения, с пышными, роскошными усами, весёлого нрава, обладающий превосходным чувством юмора, он пользовался шумным успехом у слабого пола, чем, впрочем, отнюдь не пользовался со своей стороны.

— С чем пожаловали? — хозяин раскрыл коробку с сигарами и предложил гостю.

Владимир Сергеевич отказываться не стал.

— Из столицы к нам с инспекцией направили человека.

— Любопытно, — протянул генерал. — И что он собирается проверять?

— Пока сие мне не ведомо. Он прибудет в управу к семи часам.

Баленский разлил коньяк по бокалам. Один поставил перед гостем, а второй принялся греть в руке.

— Вас что-то беспокоит?

Киселёв пожал плечами:

— Нет. Отчего ж… Однако странно, не находите? Я занимаю пост губернского полицмейстера вот уже как двенадцать лет. За это время у нас было три проверки, и о каждой предупреждали заранее. А здесь… Прямо, как в крамольной пьеске господина Гоголя. Простите за сравнение. То лишь различие, что сей молодой человек сам представился старшему надзирателю на пристани.

— Любопытно. — Баленский вскинул брови. — Что, прямо так подошёл и представился?

— Да в том то и дело, что нет. Самойлову показалось подозрительным его поведение, — Киселёв сделал паузу. У него из головы никак не выходила беседа с надзирателем.

Самойлов рьяно утверждал, будто петербургский гость не та фигура, за кого себя выдаёт. А у Самойлова глаз намётанный. Недаром десять лет отслужил в сыскной полиции Омска. Но кто его знает… А если проверка началась прямо у пристани?

— И чем оно ему показалось подозрительным? — голос Алексея Дмитриевича привёл Киселёва в чувство.

— Да так, мелочи, — Владимир Сергеевич решил не открываться. — Документы у него в порядке. Это Самойлов отметил. Я на всякий случай послал депешу в столицу по поводу данной особы. Жду ответа.

— Правильно поступили, — сигарный дым лёгким ароматом поднялся над курильщиками. — С вашим молодым человеком следует пообщаться. И желательно, в неофициальной обстановке. — губернатор сделал глубокий глоток из бокала, поднёс к губам сигару. — Конечно, любая инспекция неприятна. Даже если за душой нет и малейшего грешка. То же и в нашем случае. Но перестраховаться следует. Как думаете встречать гостя?

— Признаться, о встрече я не думал. Если ответ придёт положительный, естественно, придётся оказать гостю всяческую помощь. Пусть почувствует наше гостеприимство. А пока думаю приставить к нему наблюдение. Так, на всякий случай. Заодно мой человек выполнит и функцию охраны. Конечно, городок у нас спокойный, но и в тихом омуте черти водятся. Не дай боже, что с инспекцией случится, вот тогда у нас начнутся большие неприятности.

— А если он заметит слежку?

— Не думаю. Молодой человек из канцелярии, с сыскной деятельностью не знаком. Больше по бумажной части. Мои люди смогут обвести такого вокруг пальца — он и не заметит.

— Может быть. Может быть, — как бы соглашаясь, проговорил губернатор. — Главное только, чтобы инспектор всяких глупостей не натворил. И никуда не лез сам. Нам только сплетен не хватало. Тем паче в столице.

— От глупостей никто не застрахован.

— А вы постарайтесь застраховаться. Возьмите инициативу в свои руки. Ведь вы ко мне прибыли только за тем, чтобы получить одобрение на данные действия? Считайте, что получили. Просчитайте шаги столичного гостя. А лучше всего, направьте их. Подведите к нему опытного человека. В качестве помощника. Не мне вас учить, как делается в подобных случаях. И держите меня в курсе. Детально. И ещё… Приведите кое-кого к уму-разуму, хотя бы на некоторое время. То, что у нас крадут, так сказать, по мелочам, для меня не новость. Все воруют. И везде. Наш город — не исключение. А вот чтобы инспекция прошла без сучка и задоринки, и чтобы никакая, вы слышите меня, господин полковник, абсолютно никакая информация не попала в столицу, это в ваших, и моих интересах. А теперь поговорим о делах текущих…

Олег Владимирович осмотрелся. Комната, которую ему предложили в Мичуринской гостинице, оказалась вполне приличной. Чистая, опрятная. Кровать с панцирной сеткой. Недалеко от кровати — небольшой комод для личных вещей. На окнах тюль, тяжёлые гардины. Посреди комнаты круглый стол, накрытый скатертью. На столе — ваза с мелкими, местными яблоками. Рядом с ней, на круглом металлическом подносе, — графин, запотевший от холодной воды в нем, и два хрустальных стакана Вкруг стола четыре стула. От общего коридора комнату отделяла небольшая прихожая, в которой с левой стороны находились вешалка и полка для обуви, а с правой, за дверью, туалет и ванная комната.

— Неплохо, — промычал господин Белый себе под нос.

Однако гостиничная прислуга в лице расторопного малого явно расслышала произнесённое, потому что разрисованная веснушками физиономия расплылась в довольной улыбке. Белому не понравилось поведение мальчишки, и он твёрдым голосом тут же добавил:

— Тараканы или клопы имеются?

Улыбка вмиг слетела с лица пацана.

— Как можно-с, — голос его слегка дрожал. — У нас приличное заведение. Не какая-то там ночлежка. Мы — гостиница с именем. Нам нельзя…

Белый сунул руку в карман и бросил слуге гривенник. Мальчишка тут же успокоился. Олег Владимирович с тяжёлым стуком опустил саквояж на стол и повернулся к мальчику:

— Свободен. Только распорядись, чтобы мне приготовили обед.

Служка снова расцвёл. Так с ним здесь никто не разговаривал. Серьёзно и уважительно. «Распорядись»!… Эка! Не просто «пошёл вон», а «распорядись».

— Где изволите кушать?

— Здесь.

— А что?

Олег Владимирович тем временем принялся копаться в своём саквояже, потому ответил небрежно:

— Что-нибудь из местной экзотики.

У прислуги челюсти судорогой свело. У них на кухне, конечно, разное приходилось готовить. Повара подчас и сами удивлялись, как им удавалось ублажить посетителей. Но подобного…

— Простите, ваше благородие, а вы бы не могли написать для повара название, — робко произнёс малец. — А ещё лучше, напишите, из чего это готовится.

Белый с недоумением посмотрел на прислугу и расхохотался:

— Иди и скажи, — сквозь слёзы и смех произнёс он, — пусть приготовят что хотят, лишь бы было съедобно.

Мальчишка пулей вылетел в дверь. Олег Владимирович упал на стул и ещё минуты две не мог прийти в себя от смеха.

Вскоре новый постоялец гостиницы был вынужден признать, что повар у господина Мичурина готовит отменно. Тройная уха ублажила гурмана. Фаршированная щука потрясала упоительным вкусом. А говяжий язык в винном соусе просто таял во рту.

Как только Олег Владимирович закончил поздний обед, в дверь постучали, и пред очами нового постояльца вновь возникла знакомая физиономия прислуги.

— Ну как?

— Отменно. — Олег Владимирович прищёлкнул языком. — А ты что, подслушивал, шельма?

— Никак нет. Нам не можно-с. Опыт-с.

— То есть?

— Вы заказали один обед. Про водочку не напомнили. Когда я её не принёс, промолчали. Выходит, торопитесь. А на такой обед, да в спешке, минут двадцать требуется. Вот я и дождался.

Олег Владимирович вынул из кармана целковый и кинул его в руку мальчишки:

— За сообразительность.

— Может, ещё чего изволите?

— Пожалуй. Вот что, братец. Принеси мне дверь.

Второй шок оказался значительно сильнее первого. Мальчишка внимательно посмотрел на гостя: нет, вроде не больной. И глаза серьёзные.

— Зачем же вам дверь, когда у вас и так две имеются? — робко по-интересовался служка.

— Ты меня не понял. Мне нужно дверное полотно. Простое, прямое дверное полотно, — мальчишка всё ещё смотрел на гостя, как на блаженного, пришлось объяснять. — Дело в том, что у меня болит спина. И доктора порекомендовали спать на твёрдой поверхности. На сей раз понятно изъясняюсь?

Ответом была тишина.

— Ясно. — Олег Владимирович дожевал сочное мясо, поднялся из-за стола, перед тем сняв с груди салфетку, и громко, приказным тоном, произнёс: — Словом, так, принеси мне к вечеру дверное полотно. То есть одну дверь! И слишком много не думай. Иногда лишние мысли лишают сна и покоя. Свободен.

Вот теперь всё стало ясно и понятно. Мальчишка мигом собрал посуду и, пятясь, удалился из апартаментов господина Белого.

После его ухода Олег Владимирович закрыл дверь на ключ, и ещё раз, но теперь более внимательно, осмотрел комнату. Тихонько, костяшками пальцев, простучал стены, пол, и когда в дальнем углу услышал глухой звук, означающий пустоту под паркетом, поднялся с колен и удовлетворённо оправил одежду. Спустя несколько минут, с помощью ножа, он вскрыл паркетный рисунок и внимательно осмотрел небольшую выемку в полу. Она вполне годилась для того, чтобы в ней спрятать несколько небольших предметов. Которые вскоре и были извлечены из саквояжа. Револьвер с коробкой патронов. Бумажник, с крупной суммой денег. Дневник в кожаном переплёте. И небольшой рулон бумаги, завёрнутый в газету. Всё это Олег Владимирович аккуратно упаковал в выемке, после чего, осторожно надавливая на дерево, прикрыл её паркетинами так ловко, что даже вооружённый линзой глаз не смог бы сразу определить, вскрывали пол или нет. Сверху только что вставленного на место паркета Белый положил нитку, которую одним концом зацепил за плинтус. Если кто-то в будущем обнаружит тайник, то обязательно сорвёт её. Чем, естественно, откроет себя.

После господин Белый почистил костюм, привёл себя в порядок перед зеркалом и покинул комнату.

Спустившись со второго этажа, Олег Владимирович прошёл в вестибюль и предупредил консьержа о том, что решил прогуляться по городу, и в случае, если кто-либо к нему приедет, то сможет с ним встретиться только после девяти вечера. Консьерж кивнул в ответ, и когда новый постоялец направился к выходу, ухмыльнулся. Только прибыл в город, ещё никого не знает, ни с кем не знаком, а пожалуйте: если кто-то решит с ним встретиться… Да кто ж ним будет встречаться? Напустят пыли людям в глаза, лишь бы выглядеть посолидней… Шельма!

Гостиница «Мичуринская» расположилась на перекрёстке двух широких улиц. Олег Владимирович поднял голову, изучая таблички. С одной стороны медная пластина гласила: улица Амурская. Что ж, правильно. Какая же ещё может быть улица в городе на берегу Амура? Зато вторая потрясла воображение молодого человека: Театральная. Олег Владимирович вышел на ее середину и посмотрел в обе стороны. Ни справа, ни слева о театре ничего не напоминало. Даже афишной тумбы — и той не наблюдалось.

Олег Владимирович покачал головой, вынул из карманчика жилета луковицу часов и, определив, что до встречи с полицмейстером у него имеется три часа, произнёс:

— Провинция…

Повернув вправо, Белый неспешно преодолел два квартала, прошел мимо жилых добротных домов и оказался на Большой — центральной улице города. Сей прошпект оправдывал своё название. Во-первых, он был большой, широкий — нет просто широченный. Пошире Невского! Воздух стоял особенный, чистый, прохладный. Пыль куда-то делась! Сей факт происходил от того, что Большая улица находилась в непосредственной близости от Амура. Жизнь на Большой кипела. Пролётки проносились то в одну, то в другую сторону. По тротуарам в разных направлениях спешили ремесленники, студенты и прочий провинциальный люд, не имеющий солидного достатка. Среди этого разношёрстного потока Олег Владимирович успел заметить и несколько восточных лиц.

Белый, едва не сбитый с ног, остановился, внимательно осмотрелся по сторонам и принял, как он посчитал, наиболее верное решение: продолжить движение вправо, где, судя по всему, находится центр Благовещенска. Спустя каких-то десять минут Олег Владимирович понял, что не ошибся.

Пройдя мимо мужской гимназии, массивного, четырёхэтажного здания, окрашенного в коричневый цвет, затем минуя ряд магазинов некоего господина Кувшинова, гость из столицы вышел к искомому объекту. То есть к пристани, на которой сейчас суетились прибывшие с противоположного берега китайцы. Они о чём-то шумно говорили промеж собой, при этом торопливо выкладывая товар на пристань, по которой лениво расхаживал полицейский чин в неопределённом возрасте и изредка покрикивал на прибывших торговцев. Однако Олега Владимировича заинтересовала не баржа, не пристань и не китайцы. Его внимание привлекла сама река.

Белый долго смотрел на неё. Амур не вдохновлял. Где могучая, мощная река, о которой он столько слышал там, в столице? Перед его взором был мелководный широкий ручей цвета песка и глины. Купаться в такой реке Олег Владимирович ни за что бы не решился. На той стороне Амура виден был только лес. Однако, пристально приглядевшись, гость Благовещенска сумел разглядеть и некоторые строения, спрятанные между деревьями. «Если это и дома, — подумал он, — то живут в них очень состоятельные люди. Хижину бедняка вряд ли увидишь с такого, версты в две, расстояния».

Гул, что шёл с пристани, отвлёк Белого от мыслей, которые роились в его голове от увиденного. Олег Владимирович оглянулся. На площади, перед пристанью, бурлил людской водоворот. Из находящегося невдалеке винокуренного завода товарищества «А.Н. Макаров и К⁰», как гласила надпись над воротами, вереницей выехали пять подвод, гружённых тяжёлыми ящиками со спиртным. Сопровождали столь любимый народом груз несколько молодцев с оружием. На самой пристани вовсю трудились таможенные чиновники, проверяя прибывших с китайской стороны. Возле здания таможни топталось несколько человек, видимо, дожидаясь решения по арестованному грузу. Неподалеку от таможни расположился целый ряд магазинов, принадлежащих господам Мичурину и некоему Кунсту. Двери универсального магазина «Кунст и Альберс» то и дело били по колокольчику, докладывая о входящих и выходящих.

Олег Владимирович собирался было снова вернуться к осмотру противоположного берега, как его взгляд привлекла пролётка. Чёрного цвета, лакированная, с резиновым покрытием на колёсах, судя по всему привезённая из Европы, она настолько выделялась на фоне простых транспортных средств, что казалась неким фантастическим объектом, случайно попавшим в этот небольшой губернский городок.

Пролётка остановилась перед входом в магазин, и с пассажирского сиденья ее спустилась по небольшой лесенке на землю юная особа лет восемнадцати. Белокурые волосы прекрасной незнакомки были уложены мастерской рукой, отчего Олег Владимирович тут же сделал вывод, что девушка из очень состоятельной семьи. Тонкая, стройная фигурка притягивала мужской взгляд. Олегу Владимировичу захотелось поближе рассмотреть прелестную блондинку, и потому, снова сверившись со временем, он решительно направился к магазину, в дверях которого скрылась девушка.

Колокольчик оповестил приказчика о прибытии нового покупателя. Едва Белый успел войти в помещение, как пред ним материализовалась крепкая фигура служителя торговли.

— Чем интересуемся?

Олег Владимирович несколько растерялся. Признаться, когда он шёл к дверям лавки, ему и в голову не пришло, что будет необходимо сделать покупки. Он только хотел увидеть девушку, и не более. Теперь та стояла возле прилавка, рассматривая какую-то безделушку и общаясь со вторым приказчиком, а Белый словно соляной столб торчал пред светлыми очами торговца и понятия не имел, что ему дальше делать. Пауза затянулась. Мысли галопом понеслись в голове молодого человека. Что у них вообще может быть такого, что ему необходимо? Взгляд мгновенно прошёлся по товарам. В магазине некоего господина Кунста имелось практически всё. Ткани и уже сшитые костюмы, модные дамские туфельки и яловые сапоги, шляпки и котелки, кухонная утварь и продукты питания, с коими той утвари приходилось вступать в тесный контакт. Однако это изобилие совсем не интересовало молодого человека. На данный момент у него имелось всё, что необходимо для жизни. А нагружать себя ненужными вещами не входило в привычку петербуржца.

На лице приказчика начало проявляться разочарование. Видимо, он почувствовал, что напрасно распинаться перед незнакомым, явно приезжим господином.

И в этот миг девушка оглянулась. У Олега Владимировича захватило дух. Слегка раскосые, миндалевидные глаза искрились весельем и задором. Свежесть юных ланит притягивала и манила. Слегка курносый носик говорил о задорном и строптивом характере хозяйки. Девушка оказалась не просто красива. Она была прекрасна.

— Насколько я понимаю, господин ничего не собирается покупать? — голос приказчика сбросил молодого человека с небес.

— Что? — Олегу Владимировичу понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Незнакомка это заметила, и улыбка тронула её губы. Господин Белый тут же отвернулся и наконец нашёл в себе силы собраться с мыслями:

— У вас табак имеется?

— А как же? — на лице лавочника снова проявилась благожелательность. — Вам какой? Курительный или, пардон, для дыхательных процедур?

— Курительный.

«Чёрт побери! — пронеслось в голове Олега Владимировича. — Почему он спрашивает? Какой идиот признается при столь прелестной особе, что он нюхает табак, словно старикан из Екатерининских времён?»

— Вы предпочитаете папироски? Или сигары?

— Мне трубочный, — Олег Владимирович произнёс эту фразу торопливо и негромко. А вдруг незнакомка терпеть не может курящих мужчин?

«Дьявол, — тут же выругался Белый про себя. — Веду себя словно мальчишка. Срамота, да и только!». Однако, в глубине души Олег Владимирович был вынужден признать, что ему приятно так себя вести. Будто он вернулся в далёкую юность, когда пытался ухаживать за конопатой девчонкой из соседнего имения. Она была старше его на восемь месяцев. Что и решило любовный вопрос. Сейчас он уже почти старик. Как-никак, без малого, двадцать пять.

— Трубочный у нас имеется нескольких сортов, — приказчик продолжал тем временем свой монолог. — Вы какой предпочитаете? Восточный или южноамериканский?

— У вас и такой имеется? — теперь в голосе Олега Владимировича прозвучало неподдельное удивление.

— Обижаете… — служитель торговли с гордостью проводил покупателя к прилавку. — Смотрите. Бразилия. Чудо, а не табак, — перед Олегом Владимировичем легли на столешницу пакеты с вышеразрекла-мированным товаром. — Но советую табачок, так сказать, нашенский. От соседей! Бразильский слегка горчит. А сей и ароматом богат, и по цене сходен.

Теперь до незнакомки расстояние составляло всего два локтя. Олег Владимирович почувствовал, как его тело охватила давно забытая дрожь. На лбу проступили капельки пота. А девушка о чём-то разговаривала с приказчиком, совершенно не обращая внимания на Белого. Блеющий голос продавца вновь вернул его к действительности.

— Простите, — перебил торговца Олег Владимирович, изредка бросая взгляд в сторону незнакомки. — А восточный у вас какой?

— Турецкий. Великолепный аромат! Но я бы вам, как в первый раз приехавшему к нам человеку, посоветовал всё-таки китайский, особенный. Шаньдуньский!

Олега Владимировича, будто холодной водой окатили. Вот тебе на. У него что, на лице написано, что он приезжий?

Колокольчик двери весело зазвенел. Молодой человек бросил быстрый взгляд в сторону, а после на дверь. Пока он общался с приказчиком, незнакомка ушла. Стремительно и неожиданно. Бежать вслед? Это может показаться подозрительным столь наблюдательному торгашу.

— А скажите, любезный, с чего вы взяли, будто я приезжий?

— Очень даже просто, ваше благородие, — улыбка не сходила с лоснящегося лица приказчика. — Во-первых, вы у нас никогда ранее не бывали. А трубочным табаком торгуем только мы и Мичурин. Во-вторых, простите, конечно, то не моё дело, но вы так смотрели на дочь губернатора, будто видели её в первый раз. Сие и дало мне право судить о том, что вы человек приезжий.

Ай да сукин сын! Как всё просто. «Да, Олежка, — подумал про себя молодой человек. — Вот так и погореть можно ни за грош». Олег Владимирович с восхищением посмотрел на продавца и достал из кармана деньги:

— Давайте мне ваш китайский. Попробуем, а вдруг понравится?

Рука на стол положила десять рублей. Приказчик кинулся было отсчитывать сдачу, но гость его тут же остановил:

— Оставьте себе. За наблюдательность.

Покинув магазин, Олег Владимирович убедился в том, что прекрасная особа исчезла в неизвестном направлении, что, впрочем, его не огорчило. Теперь Белый знал, кто она, и также знал, что вскоре её увидит вновь, так как по долгу службы был обязан представиться не только полицмейстеру, но и первому лицу города.

…Владимир Сергеевич Киселёв принял инспектора из столичной управы в своём кабинете при полном параде, как и полагалось принимать столь высоких гостей.

Олег Владимирович огляделся. Апартаменты губернского полицмейстера являли собой типичный образец казённого кабинета. В такой обстановке Олегу Владимировичу приходилось находиться и Петербурге, и в Москве, да и в других городах империи, где он бывал. Большая комната, обязательно светлая, потому как требуется много работать с бумагами. Основательный стол, внушающий уважение и почтение к хозяину кабинета. На столе пресс-папье, подставка для перьев, массивная чернильница, пятый том уложения Законов Российской империи, и, естественно, бумаги. Над креслом, стоящим напротив стола, портрет государя императора. В традиционной дубовой, покрытой золотом, раме. В правом углу комнаты хозяин установил стол для совещаний, с шестью стульями. В левом — кресла для встреч гостей высокого ранга. Одно из них было предложено Олегу Владимировичу.

Владимир Сергеевич дважды внимательно перечитал документ, предоставленный прибывшим гостем.

— Позвольте поинтересоваться, под чьим началом изволите служить? — вопрос Киселёва имел характер провокационный: Белому следовало открыться первым, и тем самым отдать бразды течения беседы в руки Владимира Сергеевича.

Под руководством Петра Александровича Санаева.

— Вот как? — Киселёв слегка приподнял брови. — Пётр Александрович дослужился до директора департамента?

Белый промолчал. Несмотря на удалённость от столицы, как из личного опыта знал Олег Владимирович, на задворках Российской империи чиновники всех уровней тщательно отслеживали все чинодви-жения, происходящие в Петербурге. Киселёв исключением не являлся. Иначе никак невозможно. От чина, находящегося выше, зависит судьба чина нижестоящего. А если так, то беседа началась со стандартной в таких случаях проверки. Фигурально выражаясь, «пристрелки».

Владимир Сергеевич положил письмо, привезённое Белым, на стол.

— На словах Пётр Александрович мне ничего не передавал?

— Никак нет.

Киселёв поморщился. Из последней фразы, произнесённой молодым франтом с улыбкой, выходило, что Санаев до сих пор помнит нанесённые им, Киселёвым, обиды. А это плохо. Очень плохо. Несмотря на то, что Белого прислал Оскольский, Пётр Александрович мог дать своему подчинённому дополнительные инструкции. К примеру, кое-какой материал, чтобы окончательно утопить Киселёва, и, после ведомственных разбирательств, отправить его ещё куда-нибудь подалее. К примеру, на Сахалин. Или же на Камчатку. А покидать с позором последнее насиженное место полицмейстер никак не собирался.

— Ну что ж, не будем терять время. Итак, Олег Владимирович, какова цель вашего приезда?

— Задание мне было дано одно: проверить протекание казённых финансов в полицейских и армейских структурах и установить правильность их использования.

— Любопытно.

Владимир Сергеевич сел напротив собеседника. Олег Владимирович тут же отметил, что Киселёв всё сделал естественно и непринуждённо, как опытный полицейский, точнее, следователь. Кресло, в котором расположился Белый, Владимир Сергеевич перед встречей установил так, чтобы свет от начинающего засыпать солнца, падавший со стороны окна, полностью ослеплял гостя, в то время как лица хозяина кабинета собеседник практически видеть не мог.

Между тем Владимир Сергеевич продолжал:

— Насколько мне известно, подобные инспекции в воинских частях проводит казначейство, по просьбе Генерального штаба. Каким боком к проверке финансов военных встал наш Департамент? Вам не кажется сей факт странным?

— Нет. — Олег Владимирович поморщился. Тяжело беседовать с человеком, реакцию которого ты практически не можешь наблюдать. Нужно срочно придумать, как поменять дислокацию. — Не вся информация, тем более связанная с нашим Департаментом или же с Главным штабом может быть открыта для представителей казначейства. Как вы сами понимаете, мы не можем допустить, чтобы нас обсуждали цивильные чиновники.

— Вы намекаете на то, что у вас имеются факты хищения казённых денег в нашем городе, точнее, в моём ведомстве?

— И снова нет.

Олег Владимирович легко, играя всеми мышцами тела, что незамедлительно отметил Киселёв, поднялся, и, заложив руки за спину, принялся мерить комнату широкими шагами, показывая всем своим видом, будто таким образом ему легче мыслить. Теперь в невыгодном положении оказался губернский полицмейстер. Продолжая сидеть в кресле, тот вынужден был наблюдать, как гость по-хозяйски осваивает кабинет, отчего внутри зарождалось ощущение нервозности и неуверенности, что Владимиру Сергеевичу крайне не нравилось.

— Таковых фактов у меня не имеется. И в наше ведомство с подобной информацией никто не обращался. Но его сиятельство генерал Оскольский решили провести инспекционные проверки по тем губерниям, в которых подобные комиссии не проводились довольно длительное время. Если я не ошибаюсь, в последний раз у вас инспекция из столицы прошла восемь лет назад?

— Совершенно верно.

— И она, по тем данным, что я прочитал, была успешной?

— И тут вы тоже правы.

Олег Владимирович прекратил ходить:

— Я так думаю, и эта проверка пройдёт с таким же положительным результатом.

«Это на что ты, шельма, намекаешь?» — по внешнему виду Владимира Сергеевича невозможно было понять, о чём он думает. А мысли в голове полицмейстера бродили неоднозначные и противоречивые.

Предыдущую инспекцию принимал он, лично. Тогда Владимир Сергеевич пробыл на посту руководителя губернской полиции четыре года и сумел распознать и раскрыть не одно финансовое преступление, связанное с казёнными деньгами. Но вот до суда дошли далеко не все дела. Владимиру Сергеевичу были крайне необходимы свои люди, как в городской управе, так и в среде губернатора. А потому кое-что губернским полицмейстером прикрывалось, припрятывалось, но никогда и ни при каких обстоятельствах не забывалось. И вот, дабы сохранить своих людей на свободе, в тот год ему пришлось скрупулезно поработать с инспекционной проверкой. Но тогда он был заранее предупреждён о её прибытии.

Теперь ситуация складывалась совсем иная. Интересно, размышлял Владимир Сергеевич, что этому денди известно о предыдущей инспекции? И не является ли его фраза намёком на то, чтобы с ним обошлись таким же образом, как и с теми проверяющими? Тогда столичные чины Киселёву обошлись в серьёзную копейку. Но и инспекционный корпус состоял из зубров. А кто сейчас перед ним? Мальчишка, только оперившийся, едва вкусивший жизни, не обстрелянный, но уже по-столичному наглый. Любопытно, кто стоит за ним? Кто привёл его в Департамент? Нужно будет полюбопытствовать. Слава Богу, связи в Петербурге сохранились, помогут.

— Будем надеяться, — Киселёв откашлялся, чтобы продлить паузу, и продолжил: — Чем лично я могу быть вам полезен?

Молодой человек сунул руку во внутренний карман сюртука и вынул на свет Божий небольшую книженцию, к которой был привязан карандаш. «Записничок», — догадался Киселёв. Господин Белый раскрыл книжку и принялся сверяться с написанным в ней:

— Во-первых, мне необходима пролётка. Город я не знаю, а проверка, как Вы сами понимаете, будет проходить не только в казначействе, а и по месту.

— Это не проблема. Завтра утром транспорт будет у вас.

«Он не спросил, где я остановился, — тут же отметил Белый, — Значит, вокзальный пристав сообщил ему о нашей встрече во всех деталях. А посему делаем вывод, весь город у губернского полицмейстера находится под полным контролем. Что ж, может в будущем эта информация и пригодится».

— Благодарю. Второе. Мне необходим документ, подписанный вами, который бы обеспечивал доступ во все места в вашем городе. Вплоть, до воинских частей.

Владимир Сергеевич поднялся со своего кресла, прошёл к столу, и спустя несколько минут выдал востребованный документ.

— Это всё? — полицмейстер с любопытством смотрел на молодого человека: «Что ещё он, интересно, пожелает?».

Олег Владимирович внимательно пролистал записную книжку и произнёс:

— Третье. Можно мне организовать рабочее место? И желательно, не в полицейском управлении. К примеру, в здании казначейства. И на этом, пожалуй, всё. Если мне что-либо понадобится дополнительно, могу ли я к вам обратиться?

— Естественно, — Владимир Сергеевич развёл руками. Мол, а что я могу сделать? Не отказывать же столь высокому чиновнику из Петербурга!

— Мне показалось, вам неприятен мой визит, или это на самом деле так? — Олег Владимирович теперь стоял перед полицмейстером навытяжку, словно ожидая от того пусть неприятного, но правдивого ответа.

Естественно, Владимир Сергеевич, такового ответа не дал.

— Простите, Олег Владимирович, но то вам только показалось. Признаться, вы прибыли в очень неспокойное время. Не знаю, как там, в столице, относятся к нашему нынешнему положению, хоть мы и постоянно докладываем о том, что происходит, однако, исходя из вашего приезда, могу судить— в Петербурге не слишком озабочены восточными границами империи.

— Смелое заявление, — тут же отреагировал Олег Владимирович.

— Что поделать? Такова действительность.

— Может, вы мне её проясните?

— Отчего ж не прояснить, — теперь в тоне Киселёва появились несколько снисходительные, учительские нотки. Инициатива в беседе вновь вернулась к нему. — Мы вот уже как с полмесяца находимся почти на военном положении. Разве что не ввели комендантский час. А с 12-го числа сего месяца в городе объявлена мобилизация казачества. Так-то вот.

— И в связи с чем? — спросил Олег Владимирович.

— Два года назад, может, краем уха там, в столице, вам и пришлось слышать, в китайской провинции Шаньдун начался бунт. Некие ихэ-туани решили поиграть мускулами.

— И что сие означает? Простите, не пойму, каким боком российский, провинциальный Благовещенск имеет отношение к данному бунту?

— Очень даже прямое. Сия бунтарская волна докатилась до Сахалина, это поселение на той стороне Амура. Да вы его могли видеть с набережной. У нас и до этого имели место разного рода недомолвки с азиатами. А теперь они и вовсе распоясались. Эти, как они себя именуют, «отряды справедливости и мира», занимаются подстрекательством к бунту: чтобы русское население под их давлением покинуло российскую территорию. Но это так, подоплёка. На самом деле, мы подозреваем, что сталкиваемся с обыкновенным бандитизмом. По слухам, у этих, так называемых, «боксеров» всё сопровождается грабежами и насилием.

— Чуть подробнее можно? — переспросил Белый.

— Естественно. У нас на данный момент проживает более полутысячи выходцев с той стороны Амура. Однако в казачьих станицах ни с того ни с сего стал пропадать скот, продовольствие, люди. В основном дети и женщины. Самый ходовой товар для бандитов. Месяц назад, когда на Амуре сошёл лёд, нам случайно удалось узнать, что в Сахалине скопилось около двух тысяч бунтовщиков. Но то было месяц назад. Сколько их теперь, одному Богу известно. И часть из них постоянно бывает на нашей стороне. Вот в таких условиях приходится жить.

— Вы мне жалуетесь?

— Ни в коем случае. Я проясняю обстановку, в которой и вам вскоре предстоит работать.

— Это никак не оправдывает тех, кто неправильно подходит к трате казённых денег.

— А я и не оправдываю. Если, конечно, вы их найдёте. И докажете, что деньги были потрачены не по назначению. Впрочем, вам поручена сия миссия, вам и карты в руки. Кстати, Олег Владимирович, вы, случаем, в шахматы не играете?

— Изредка.

— Тогда должны знать, чем отличается игра на большой, стоклеточной доске, от игры на доске простой.

— Признаюсь, на большой доске мне играть не приходилось, — Белый понял, что полностью потерял инициативу в беседе с полицмейстером. Найти бы пристойный повод для выхода из неприятного положения.

— А я вот, представьте, делал такие попытки, — продолжил свою мысль Владимир Сергеевич. — Из меня вышел плохой гроссмейстер. Однако один ценный вывод я для себя сделал. Игра на большой доске отличается от малой только степенью профессионализма. Всё остальное идентично!

— Что-то я не разберу, к чему весь этот разговор?

— А к тому, Олег Владимирович, что там, в Петербурге, все играют на большой доске. Но сие совсем не означает, будто в маленьких городах, таких, к примеру, как наш, жизнь имеет сонное состояние. Мы тоже играем. Только на доске обычной, простой.

— Я понял. — «Ну, вот, кажется можно и удалиться». — Не те масштабы.

— Совершенно верно. А чувства ничем не отличаются от столичных.

— Благодарю за столь познавательную беседу. Рад был познакомиться. Признаться, не ожидал встретить в далёкой провинции столь эрудированную личность, как вы. За сим разрешите откланяться, — Олег Владимирович спрятал блокнот, кивком головы попрощался с полицмейстером и удалился.

После его ухода Владимир Сергеевич долго сидел в глубоких размышлениях, крутя в руке пресс-папье и пытаясь проанализировать поведение молодого человека со всех сторон. Не давала покоя беседа с Самойловым: «шаловливые ручки»… А если бумага, которую предоставил этот хлыщ, хорошо изготовленная «липа»? Киселёв взял документ и ещё раз внимательно осмотрел его. Впрочем, если это и подделка, то на официальной гербовой бумаге, с присутствием необходимых водяных знаков. Да и подпись генерала Оскольского, судя по всему, настоящая. К тому же сам собой напрашивался вопрос: зачем? Смысл так открыто заявлять о себе? Предположим, господин Белый не тот, за кого себя выдаёт, и получил доступ до казначейства. Но это всё равно, что самого себя посадить за решётку. Слишком открытая комбинация. В столице она бы ещё прошла, но не в столь маленьком городке, где всё и вся на виду. «Дьявол! — Киселёв с силой хлопнул ладонью по столу. — Когда же наконец придёт ответ на запрос?»

Олег Владимирович возвращался в гостиницу ближе к полуночи.

После того как он покинул городское полицейское управление, извозчика брать не стал. Решил прогуляться. Вечер опустился на город и окутал дома мягким сумраком. Новый житель Благовещенска шёл неспешной походкой, вдыхая тёплый и какой-то непривычно мягкий воздух. Лёгкие работали без устали, пытаясь насытиться ароматом, который отдавала черёмуха, произраставшая, казалось, по всему городу. Фонарей, кроме Большой улицы, нигде более не наблюдалось: роскошь освещать по ночам всю городскую территорию могли себе позволить только крупные поселения. А потому, слежку Белый заметил не сразу, а только пройдя три квартала и сделав поворот в сторону гостиницы. Преследователя подвело то, что весь город, от и до, имел чётко спланированные прямые улицы. Любого прохожего можно было увидеть издалека, даже таким поздним вечером, в лунном свете. Тем более, если прохожий этот по непонятной причине начинает прятаться в тени деревьев. Что и насторожило Белого.

Свернув за угол, Олег Владимирович тут же прижался к тёплой каменной стене дома в ожидании, когда таинственная фигура появится пред ним. Долго ждать не пришлось. Преследователь, судя по всему, боялся упустить цель, а потому выскочил резко, с разбега, даже не предполагая, что его за углом дома могут ждать неприятности.

Первый удар пришёлся в солнечное сплетение. Фигура незнакомца сломалась пополам и упала на колени. Второй удар обрушился на шейный позвонок. Филёр, а в том, что тот является сотрудником полиции, Белый не сомневался, без сознания свалился в дорожную пыль. Олег Владимирович перевернул его на спину, в свете луны пытаясь разглядеть усатое, тщательно выбритое лицо, всё изрытое оспинами. Веки преследователя нервно подёргивались. Следовало торопиться: тот вот-вот мог прийти в себя.

Белый быстро осмотрел карманы пострадавшего. В одном из них он обнаружил бумажник с небольшой суммой денег и свёрнутой в несколько раз бумагой. Именно она и заинтересовала Олега Владимировича. Развернув её, Белый попытался прочитать написанное, но при таком освещении сие было сделать крайне затруднительно. Впрочем, гербовая печать говорила сама за себя. Гость провинциального городка снова вложил лист назад в бумажник, а тот вернул на место. Олег Владимирович не стал дожидаться, когда незнакомец окончательно придёт в себя, и быстрым шагом направился к гостинице.

Придя в номер, первое, что он заметил, была дверь, прислонённая к стене. Белый улыбнулся, представив, как мальчишка слуга просит у хозяина дверное полотно и как меняется выражение лица у последнего, услышавшего о странном пожелании нового постояльца. Не каждый день жильцы требуют дополнительные двери.

Олег Владимирович прошёл в угол комнаты и наклонился над тайником. Нить лежала на месте, в том положении, как он её оставил. Олег

Владимирович разделся, аккуратно повесил его в шкаф и устроился в мягкой, уютной постели. Сегодня дверь под матрац он решил не подкладывать. В конце концов хотя бы одну ночь проведет по-людски. «Конечно, можно было бы и поужинать», — пронеслась новая мысль в голове Олега Владимировича, но она тут же погасла, уступая место сну.