Глава 16. РОКОССОВСКИЙ, 9 июля 1924 года
НЕГРОМКИЙ стук в двери прервал усталые размышления. В вечернем сумраке на пороге выросла крепкая и подтянутая фигура начальника штаба Арсентьева.
- Разрешите, товарищ военком?
- Проходи, проходи. Что у тебя?
- Разведоперсводка за сегодняшние сутки. Дополнили в отношении Гордеева. Зачитать?
- Давай только дополнение.
- «.По показанию пленного бандита банды Гордеева, сам Гордеев с тремя человеками 4 июля переправились через реку Шилка в районе Бянкино, имея при себе запас золота и серебра, цель - уход за границу. Вылавливание бандитов-одиночек чоновцами продолжается. По показанию того же бандита во время перестрелки нашими частями с группой бандитов во главе с Гордеевым районе Ново-Оловское убит брат Гордеева.»
- Не очень складно, но ладно! - улыбнулся Рокоссовский. - Давай, подпишу и - к Клиндеру. Как Юзеф Иванович подпишет, сразу отправляйте в Читу. Хотя. Погоди-ка. Давай мы сразу и приказ накидаем. Пиши: банда Гордеева ликвидирована. Бежавший с тремя бандитами Гордеев преследуется ЧОН. На протяжении всего участка банд нет. Оставшиеся одиночные бандиты вылавливаются местным населением и ЧОН. Комроты ЧОН распустить мобилизованных чоновцев в районе селений Адом, Чикичей, удовлетворив таковых причитающимися деньгами в зависимости от срока пребывания под ружьем каждого. Вменять в обязанности всем вообще чоновцам поддерживать связь между ячейками и уничтожать появляющихся одиночек бандитов. Мои заместители прежние: комполка-два ГПУ товарищ Гуськов, командир дивизиона двенадцатого полка ГПУ товарищ Кащеев. Подпись: начальник Боеучастка, он же Военный комиссар Рокоссовский. Сретенск, девятого июля одна тысяча девятьсот двадцать четвертого года. Все! Пусть отпечатают и без затяжки - на подпись и на рассылку.
- Слушаюсь, товарищ военком.
Начальник штаба вышел. Рокоссовский потянулся, заскрипев рассохшимся старым креслом, снова устало прикрыл глаза.
Завтра с утра надо начинать вывод войск. Закончилась растянувшаяся на месяц с лишним операция. А поначалу местные товарищи очень легковерно подошли: быстро справимся, не впервой.
Доводы двадцативосьмилетнего командира 27-го кавалерийского полка о том, что многие из белоказаков - местные жители и знают в тайге все тропки, а поэтому выловить их будет непросто, всерьез воспринимали немногие. Те, кто знал, что за плечами красивого и статного поляка уже десяток огненных лет.
В августе четырнадцатого, накинув себе два года, Константин Рокоссовский вступил добровольцем в 5-й Каргопольский кавалерийский полк. Был зачислен «охотником рядового звания» в шестой эскадрон. И начал свою службу. с подвига!
Вызвался сходить в разведку, переоделся в гражданскую одежду, проник в занятое противником местечко, походил по улочкам, повыспрашивал у обывателей всякие пустячки и выяснил точную численность немцев. А потом был бой, в котором ценные сведения свою роль сыграли. Война только начиналась, победу под Ново- Мястом наверх представили в самом лучшем виде, а смельчак, уже крещеный и огнем, получил первую боевую награду - Георгиевский крест 4-й степени!
И закрутилась свинцовая круговерть. Редкостной отвагой и дерзостью отличался в бою молодой драгун: грудь украсили Георгиевские медали 3-й и 4-й степени, где-то гуляли в штабах представления к Георгию 3-й степени и Георгиевской медали 2-й степени. В марте семнадцатого возмужавшего воина произвели в младшие унтер-офицеры.
Но одновременно в сознании Константина неуклонно происходили те же трансформации, что и у сотен тысяч его товарищей по окопной жизни, те же перемены, что и в стране: в конце семнадцатого года выбор был сделан в пользу большевиков, Рокоссовский стал красногвардейцем.
В апреле 1918 года полк расформировывают. Созданный из красных каргопольцев отряд поступает в распоряжение Вологодского Совдепа, бойцы избирают Рокоссовского помощником командира отряда. Первая командная должность! Вскоре отряд оказывается под
Брянском, снова на фронте против возобновивших наступление германцев и австро-венгров. Потом его направляют на Урал, к Транссибу, где вспыхнул печально знаменитый мятеж белочехов. Отряд преобразуется в 1-й Уральский кавполк, а Рокоссовский назначается командиром 1-го эскадрона. Бои с белочехами сменились боями с колчаковцами.
Под началом отважного командира было уже пятьсот сабель - 2-й Уральский отдельный кавдивизион. Но остался прежним лихим рубакой: с тридцатью бойцами в критический момент боя захватил артбатарею противника. И получил за это орден Красного Знамени - высшую награду молодой республики Советов!
В январе 1920 года Рокоссовский - командир кавалерийского полка, которому, вскоре после разгрома Колчака, выпала охрана семидесятиверстного участка русско-монгольской границы вдоль Джиды, левого притока Селенги.
В августе Рокоссовского перевели к новому месту службы в Иркутск - комполка 35-й дивизии 5-й армии. И снова судьба привела на Джиду: против белых отрядов барона Унгерна. Второй орден Красного Знамени украсил грудь командира - большая редкость для того времени!
Новое назначение - комбригом-три 5-й Кубанской кавалерийской дивизии - приводит его в Забайкалье. Когда дивизию переформировали по штатам мирного времени, Рокоссовский вновь назначается командиром полка, который уже в 1923 году был признан лучшим в округе. Шла боевая учеба, хватало хозяйственных дел.
А потом наступил июнь двадцать четвертого.
Из приказа командира 36-й дивизии 5-ой Армии
от 4 июня 1924 года, г. Чита:
«1. Зарубежные белобанды Дуганова и Гордеева, каждая численностью около 60-ти человек, перешли границу 26 мая и оперируют в районе Богдат - Газимурский Завод, банды вооружены винтовками, ощущают недостаток патронов.
2. Органами ГПУ Сретенского уезда изъята подпольная организация, подготавливающая восстание среди местного населения.
3. На основании директивы командарма-5 от 2 июня с.г. борьба с бандитизмом во всей Забайкальской губернии с 24 часов 3 июня переходит в мое ведение с подчинением мне выделенного в Сретенский уезд из 5 кавбригады летучего отряда т. Рокоссовского.
4. В целях скорейшей ликвидации белобанд Дуганова и Гордеева Сретенский и Нерчинский уезды включаются в боевой участок с полным оперативным подчинением начальнику боевого участка т.Рокоссовскому всех находящихся там вооруженных сил.
Начальнику боевого участка т.Рокоссовскому предоставляется полная самостоятельность, решения принимает единолично и в своей работе подотчетен мне. Т.Рокоссовскому избежать бесполезного дробления и бесцельной гоньбы за отдельными мелкими бандами, ведущей лишь к изматыванию людей и лошадей, ликвидировать обе банды в 2-х недельный срок со дня получения данной директивы.
Комдив-36 Брянских, военкомдив Сулимов Нач.штаба Чугунов.»
«Комдиву 36
Вышедшая 28 мая нашу территорию банда Гордеева численностью 75 конных проследовала Култуму, далее Галанинским трактом направлении Старо-Лончаково. 1 июня имела бой 20 верст юго-вост. Ст. Лончаково преследующим ее отрядом ЧОН 50 всадников. Отряд бандой рассеян местонахождение коего неизвестно. Непроверенным данным банда 3 июня перешла левый берег Шилки пос.Лужанки 7 верст сев.вост.Усть-Кары. Во всем боевом участке обнаружено нахождение лишь одной банды Гордеева, вооруженной винтовками, одним пулеметом «Шоша». Отношение населения к банде враждебное, случаев присоединения к таковой местных жителей не наблюдалось.
16 часов 4 июня 1924 г.
Начбоеучастка Рокоссовский
Нач.отдела в Заб.губ.отделе ОГПУДавыдов.»
ГОРДЕЕВ понимал, что выступил преждевременно. Отряд слаб и недостаточно вооружен. Но 6 мая об этом не думалось.
В этот день, с огромным запозданием, нашла страшная весть: жена и сын еще в 1923 году осуждены в Чите за участие в подпольной белоповстанческой организации. Десять лет лишения свободы каждому.
Всю ночь скрипел зубами, матерился и молча плакал, запершись в комнате с бутылкой водки. Хмель не брал. Уже наслышан был об истинном смысле большевистских приговоров. Десять лет «без права переписки», а на самом деле - тайный расстрел в подвале, тайная могила на Новых местах - окраине Читы.
Утром вышел на крыльцо, затянутый в ремни, и бросил младшему брату: «Выступаем!»
В ночь на 8 мая полсотни всадников покинули Хайлар, на Хаули присоединился Дуганов. Границу перешли 27 мая в четыре часа утра у поселка Ключи. Председателя поселкового совета Гордеев приказал расстрелять. Больше он ни либеральничал и казачков своих от грабежа не осаживал. Кузнецовские бумаги оставил в Хайларе, махнув рукой на все золотые планы.
«Чита. Нач.Заб ГО ОГПУ из Сретенска
31 мая банда обошла Хомяково 50 верст севернее Нер-Завода падью Ишага по направлению Богдат. В Богдатской, убив преВИКа Хохлова, забрав 21 винтовку, двинулась в Култуму. Банда ГОРДЕЕВА 80 чел. Движется на Газимур-Завод. Дано задание стянуть все силы ЧОН для самозащиты.
31 мая 1924 г. Давыдов.»
Прямой провод Сретенск - Чита:
- Представитель Забгуботдела ОГПУ НЕЙМАРК. Кто у провода?
- Начальник Сретенского отдела в Забгуботделе ОГПУ ДАВЫДОВ. Докладываю об осложнении дела. В 17 час. 5.06.24 г. в Сретенск доставлен раненый бандит Михайлов Трофим Павлович, который показал, что вышел с отрядом Деревцова - Мыльникова, 60 чел. Этот отряд вблизи Сретенска. Одновременно с этим отрядом перешло еще 5 отрядов по 60 чел. пехоты и конницы. Севернее Усть-Кары нащупан отряд 100 бандитов конных под командованием Гордеева. Наш отряд их преследует. Сам Мыльников находится в отряде у Сретенска. Командование всеми отрядами принадлежит Мыльникову. По всем данным, банды рассчитывают в Сретенском и Нерчинском уездах на большое присоединение к ним казачества. Необходимо район участка объявить на военном положении.
НЕЙМАРК. Рекомендую внимательно проверять сведения. До выяснения действительного положения никаких исключительных мер не предпринимать. Задача - вести разведку. В самом Сретенске внимательно фиксировать настроения.
ДАВЫДОВ. Докладываю, что банды движутся весьма осторожно, заходя в село в исключительных случаях, двигаются ночью тайными горными тропами, лошадей с собой не берут. Банда имеет задачи не налет на население, а крупное восстание. В Сретенске - абсолютное спокойствие, присутствия банд поблизости города и района вообще население не чувствует. Банда Гордеева, проследовавшая станицу Ушмун, преследуется кавалерийским отрядом Добрынина. В районе Сретенска подмечается появление малых партий бандитов в 4-8 чел., кои подходят ночью в селения за продуктами.
- На проводе РОКОССОВСКИЙ. Банда Мыльникова-Деревцова скрывается в горах в районе Сретенска, никаких активных действий не проявляет и не обнаруживает своего местонахождения, что в значительной степени затрудняет ход операции и ликвидации таковой, тем более, что эта банда состоит исключительно из пеших - жителей окрестных сел, бежавших ранее за границу. Ведется разведка во всех направлениях. Имеющихся сил вполне достаточно.
- У провода начальник Забгуботдела ОГПУ КЛИНДЕР. Не нужны ли подкрепления войск, нужен ли броневик, курсирующий от Куэнги на северо-восток?
РОКОССОВСКИЙ. Войск достаточно. Сосредоточение в районе большого количества войск существенной пользы не окажет. Банда боев не принимает, скрывается в горах, в труднопроходимой местности. Вылавливание бандитов возможно производить путем устройства засад и набегов на места их сосредоточения, на что сил у нас хватит. Высылка бронепоезда существенной пользы не даст.
КЛИНДЕР. Завтра прибуду в штаб операции»
РОКОССОВСКИЙ и Клиндер познакомились в декабре 1923 года в ходе одной из боевых операций на границе. Между ними довольно быстро наладились служебные и просто дружеские отношения. Теперь им предстояло уже более крупная операция по ликвидации белобандитского вторжения.
Из-за кордона по оперативным каналам информация поступала самая противоречивая. Один источник докладывал, что генерал Мыльников, полковники Деревцов и Размахнин, располагая силами до трех тысяч человек, в числе которых шесть сотен конных и четыре пулемета, выступают самостоятельно: к ним Гордеев примкнуть не пожелал. Из другого источника поступила информация, что Гордеев и Дуганов все-таки согласились выступить единым фронтом с Мыльниковым. Третий источник сообщал, что бывший комендант города Никольск-Уссурийский полковник Ктиторов уволился в Харбине со службы по охране железной дороги и присоединился с отрядом бывших каппелевцев к Мыльникову.
Рокоссовский был прав, когда говорил, как осложнит борьбу с белобандитами наличие местных в их рядах. Никаких трех тысяч штыков у генерала Мыльникова не было. Силы были кратно скромнее, но отличались понятной неуловимостью: от прямых боевых контактов с красноармейскими и чоновскими отрядами уходили неприметными тропками в глухие и неизвестные распадки, стремительно, только местным старожилам известными короткими путями, сокращали расстояние между селами и деревнями, возникали ниоткуда и пропадали в никуда, меняя в селениях загнанных лошадей на свежих, отобранных у крестьян.
Но умело наброшенная на тайгу сеть оцепления боеучастка, прочесывание местности по квадратам, активная помощь населения - делали свое дело.
«Чита, губотдел. Разведсводка к 8 часам 11.VI.24 г.
Двигающийся отряд от Епифанцево в направлении Аркийских столбов в 2-х верстах от Епифанцево, наш молодняк 108 полка, наткнулся на полковника ДЕРЕВЦОВА, ехавшего в Епифанцево за продуктами. ДЕРЕВЦОВА арестовали, но в дальнейшем следовании в Аркийские столбы, ввиду непроходимой тайги из боязни, что ДЕРЕВЦОВ сбежит, последний был убит одним из красноармейцев 108 полка. У ДЕРЕВЦОВА находились лошадь, винтовка и граната, каковые изъяты...
Вторая группа под командой Рокоссовского достигнула Аркийских столбов, шедший впереди Рокоссовский наткнулся на МЫЛЬНИКОВА, произвел в него два выстрела из маузера, МЫЛЬНИКОВ упал. Рокоссовский предполагает, что МЫЛЬНИКОВ ранен, но ввиду непроходимости тайги по-видимому отполз под куст, ввиду чего его не могли найти. Во время бегства МЫЛЬНИКОВ бросил вещевой мешок, в котором находились карты 2-х верстки и 10-верстки.
По донесению командира ЧОН из Усть-Кары и подтверждением донесения комэска Тошилина, банда ГОРДЕЕВА обнаружена в районе между Лужанкинским и Средне-Кыринским, что 10 верст севернее Усть-Кары. Дано задание Тошилину двинуться своим эскадроном в этом направлении, банду ликвидировать. Клиндер.»
Из переговора по прямому правительственному проводу
11 июня 1924 г.:
Чита - зам.нач. Заб.губ.отдела ОГПУ Астров
Сретенск - нач. Заб.губ.отдела ОГПУ Клиндер
АСТРОВ. Сообщите результаты операции о Мыльникове, почему заключаете, что он ранен, каким документами устанавливается личность Деревцова? Что нового по Гордееву?
КЛИНДЕР. Когда спросили у Деревцова фамилию, он сообщил, что он Овчинников, и паспорт у него на фамилию Овчинникова, других документов у него нет. Проводники отряда - местные жители, хорошо знают Деревцова, передали, что это - Деревцов. Аслезов спросил его: Вы не Деревцов, тогда он ответил: да, я Деревцов. Его хорошо знают местные жители. Высокий брюнет, небольшая проседь, большие усы. Рокоссовский подтверждает, что был Мыльников, то же говорил Деревцов, что Мыльников находится в этом месте. Порубить Гордеева у нас задача дана, только нужно его поймать, а для этого нужна разведка.
АСТРОВ. Деревцов вероятно. Сфотографируйте убитого, перешлите нам фотокарточки. С Мыльниковым маловероятно. Тов. Альпов недоволен Вашей и Рокоссовского вялостью, постоянно теряете из виду Гордеева.
КЛИНДЕР. Недовольство ни на чем не основанное. Я сообщил: бандиты то здесь, то там появляются группами 4 чел. Вчера установили, пока не проверено, что банда Гордеева находится в районе Усть-Кара между Лужанки и Карийской. Принимаем все возможные меры для скорейшей ликвидации.»
БОЛЬШОГО чекистского начальника - полпреда ОГПУ на Дальнем Востоке Альпова пояснения не удовлетворили. «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны.» Хотелось еще более скорого результата.
Альпов выразил свое неудовольствие Рокоссовским временно замещающему должность командарма 5-й Андерсу. Тот действовал решительно - отстучал из Хабаровска телеграмму комбригу Ватману: назначаетесь начальником боеучастка, принимайте дела у Рокоссовского, а последнему вернуться в кавбригаду. Хорошо что вовремя закончилась командировка у командарма-5 Иеронима Уборевича: самоуправство своего заместителя, замешанное на эмоциях, пресек решительно:
Телеграмма из Хабаровска
«Андерсу, копию передайте Альпову
Рокоссовского не сменять. Он не виноват, что трудна операция. Ватману оставаться на бригаде. Уборевич. 17. VI.24 г.»
Не обращая внимания на создаваемую сверху нервозность, Клиндер и Рокоссовский методично обкладывали бандитов. Через десять дней в Кокуе близ Сретенска обнаруживают раненого Мыльникова. Теперь уж никто не сомневается: подстрелил его Рокоссовский, не выдумка. И уничтожены основные силы Мыльникова и Деревцова.
Ясно и другое: отряд Гордеева с самого начала действует сам по себе. И маршрут у него свой - на прииски. Разобщенно, выходит, ударили беляки! Самонадеянны: не рассчитывали на отпор населения.
Красные командиры не ошиблись.
Гордеев, с первых дней рейда натолкнулся на откровенную враждебность местных жителей. Прятали лошадей, продовольствие, сообщали о движении отряда пограничникам и чоновцам. А на пути в поселок Лоншаковский гордеевское воинство настиг уже целый отряд сельчан, вооруженных берданами, винтовками и обычными охотничьими ружьями. Завязалась перестрелка, отряд нес потери.
Огрызаясь огнем, на какое-то время оторвались, сделали бросок к Ивановскому прииску, но и оттуда вскоре пришлось уходить к линии Амурской железной дороги. При переходе на ее северную сторону опять разгорелась перестрелка с местными. Под шумок Дуганов со своими людьми сбежал!
У Гордеева осталось три десятка штыков - грязных и голодных, злых оборванцев, деморализованных откровенными неудачами похода. На ночном привале перед Ушумуном, сговорившись, сбежала половина оставшегося отряда. Ее увел нерчинец Анохов. Эта группу через три дня уничтожат вооруженные крестьяне села Усть-Начин.
С Гордеевым остались шестнадцать. Настроение подавленное, усталость смертельная. Безразлично тащились по тайге, часто прятались в чаще, подолгу отдыхая, но нервы так и оставались на взводе, неизвестность и постоянное чувство опасности изматывали напрочь. В пади Желтуга снова напоролись на регулярный отряд красных. Пришлось улепетывать врассыпную, а потом долго собираться в поредевшую кучку. Решили уходить к границе.
Из разведоперсводки от 8 июля 1924 г.:
Отряд 20 чел. конных 5-й Кубанской бригады под командованием Юшкова 5. VII в 9 часов внезапным налетом окружил группу бандитов числом 5 чел. во главе с ГОРДЕЕВЫМ в районе селения Ново-Оловское в пади Горбица. В результате короткой перестрелки захвачены все лошади и вещи означенной группы. Убит один бандит и другой тяжело ранен. Три оставшихся бандита во главе с ГОРДЕЕВЫМ пешими бежали в тайгу, преследование коих продолжается отрядами ЧОН.
По донесению Кащеева разбежавшиеся бандиты-одиночки из группы во главе с АНОХОВЫМ из банды ГОРДЕЕВА в ночь с 7 на 8 июля полностью ликвидированы в районе Ключи - Комаково - Нерея отрядами ЧОН совместно с отрядом Короткова, в перестрелке с коими убито 6 бандитов. По показанию пленного, сам АНОХОВ с тремя бандитами, будучи тяжело ранены при перестрелке 30. VI в районе селения Усть-Начин в пади Мульдай, умерли. Гоуппа АНОХОВА ликвидирована полностью, вместе с ней банда ГОРДЕЕВА. С ликвидацией банды ГОРДЕЕВА считаю операцию по борьбе с бандитизмом в вверенном мне участке конченной...
Нач. Заб.ГО ОГПУ Клиндер Нач. Боеучастка Рокоссовский Нач. штаба Арсентьев»
ЭТО было поистине дьявольское везение! Тайга укрыла, спасла! Но теперь он - один. Николашу наповал уложили. Не знать отныне ему, Захару, никогда покою: где могилы-то родные искать? Закопали красные. И его закопают, как собаку.
- Однаха, совсем плохо дело, - тяжело дыша, прохрипел, крутя головой по сторонам, вымазанный запекшейся кровью бурят. Как его кличут, Гордеев не помнил. В отряде бадмаха откликался на прозвище «Лама».
- Не ной, и так тошно, - подал голос второй из оставшихся с Гордеевым, бывший полковник Васильев, отрывая зубами полосу от подола грязной рубахи (Куда былой лоск делся!). - Херня война, главное - маневры! Ты, бадмаха, подмогни лучше руку замотать, зацепила-таки коммунячья пуля.
Затрещали кусты, Гордеев и «Лама» вскинули оружие.
- Свои! Свои! - раздался громкий шепот, и из-за веток выглянула исцарапанная физиономия Ильина. Как и Васильев, держался в отряде с самого начала, из-под Читы.
- Один? - спросил Гордеев, не опуская револьвера.
- Втроем вышли, Захар Иваныч. Еще новеньких со мной двое.
Следом за Ильиным из зарослей показались сумрачные братья
Леоновы.
- Ангелом укрытые, - выдавил кривую улыбку Гордеев. - Повезло вам, братцы-акробатцы. А что Мунгалов? Вроде уходил.
- Куда, Захар Иваныч? - Ильин сокрушенно мотнул головой. - С кишками наружу далеко не убежишь. Сам видел: залепили ему в живот, там, в пади.
- Так. - Гордеев ладонью обтер потное лицо, размазывая по щекам грязь. - Повоевали. Ну, что, други? Как будем?
- За кордон уходить надо, - проговорил Ильин, прислушиваясь к лесным звукам. - Другой дорожки у нас теперя нет. Прокляты мы нынче, сплошна невезуха.
- Наверное, ты прав, - раздумчиво проговорил Гордеев. - Всерьез и надолго большевички воцарились, лишние мы пока на русской земле, лишние. Но это пока, будьте уверены.
- Херня! - убежденно отозвался Васильев. - Жизни не хватит.
- Хорош лазаря петь! - отрезал Гордеев. - Политику разводить недосуг. Будем думать, как нам уйти в маньчжурку...
Хватило терпения и осторожности увести на следующий день лошадей на выпасе у Кадаи. Одну зарезали на мясо и, основательно подкрепившись, двинулись на юг. Обошли слева Байгул, падью Маргениха вышли на Бянкино, переправились через Шилку, сделали большой отдых в заброшенных сараях у Апреловского прииска и удачно добрались до Казаново. Оттуда - на поселок Тургинский, потом к железнодорожной станции Хада-Булак. Здесь перешли линию и, держась ее на отдалении, проскользнули на китайскую сторону.
Васильев и «Лама» остались на станции Маньчжурия, было у них где приткнуться. Затоптались нерешительно и «братцы-акробатцы». Гордеев их не держал, но напоследок спросил:
- Ну, что на дальнейшее удумали?
- Домой подадимся, охотничать.
- Мир тесен, авось свидимся когда.
Щедро отсыпал Захар Иванович оборванным Леоновым серебряной монеты, взятой в приисковых кассах. На дорогу неблизкую.
Так и не сложились две половинки одной мозаики. Никогда они не свидятся, хотя в далеком Шанхае Гордеев вспомнит этих ходоков по Восточному Саяну, вспомнит, как брал их в отряд с прицелом на будущее, когда возможность появится заняться золотой жилой.
Если бы убитый в последнем бою хорунжий Мунгалов на самом деле умел ввинчиваться в людские души, то, наверное, узнал бы Гордеев тайну братьев Леоновых. Тогда уж точно бы на Золотую Чашу нацелился, а не прииски грабил по мелочи. Но зачем гадать. Если бы да кабы - последнее дело. И опять затерялась в закоулках памяти Захара Ивановича мыслишка про саянское золото.
Леоновская часть мозаики сложится, но об этом - в свое время. А у Захара Ивановича Гордеева судьба повернет круто и резко.
ЛОЩЕНЫЙ незнакомец с любопытством оглядел выкрашенный в белое кабинет, задержал взгляд на стеклянном шкапчике со склянками и небогатым инструментарием. Костюм из нанкинской полушерсти, лакированные штиблеты, ратиновое пальто и твердый котелок не скрывали офицерскую выправку. Еще б каблуками щелкнул!
- Слушаю вас. Что беспокоит? - Поднял от записей желтое, с еле уловимыми монголоидными чертами, широкоскулое лицо фельдшер.
- Мсье Касьянов? Василь Иванович? Честь имею. Яковлев, служащий французской помощи в Шанхае. Господин Остроумов просили известить вас о встрече. Не могли бы вы его навестить пополудни?..
- После четырех часов. Мне надо закончить прием больных в установленное время.
- Что ж, я загляну к четырем, чтобы сопроводить. Честь имею.
Под крышей французской помощи (так именовалось консульство Франции) в Шанхае вольготно расположилось бюро белой эмиграции, возглавляемое членом Высшего монархического совета Остроумовым. Штаб-квартира ВМС располагалась в Париже, а отсюда, из Шанхая, он протянул нити в Маньчжурию и другие китайские города, в Японию и Корею, всюду, где еще оставались приверженцы реставрации белой идеи на российских дальневосточных просторах. Ну, и зачем господину Остроумову слякотным декабрем 1924 года понадобился фельдшер Касьянов, пару месяцев назад получивший китайское подданство и ведущий скромную медицинскую практику в русскоязычной слободе на окраине города?..
Яковлев был пунктуален. Они вышли на тесную и грязную улочку, взяли рикшу и долго тряслись в неказистой коляске, поглядывая по сторонам и на мерно ходившие острые лопатки неутомимого китайца, пока не подкатили к уютному особнячку французского консульства, спрятавшемуся среди густого переплетения черных веток деревьев. Летом здесь царило непроглядное буйство зелени, а сейчас тянуло мозглой сыростью.
В обставленной с парижским изяществом и китайским колоритом комнате помимо уже знакомого Касьянову вальяжного и толстого Остроумова находился седой подтянутый господин, перед которым Остроумов заметно заискивал.
Это был Александр Сергеевич Лукомский, в недалеком прошлом один из ближайших сподвижников знаменитого «черного барона» - Врангеля.
До 1922 года генерал Лукомский представлял главнокомандующего вооруженными силами юга России (ВСЮР) генерала Врангеля в Константинополе, занимаясь приемом и расквартированием белых войск, эвакуируемых из Крыма. Показал Александр Сергеевич себя при этом умелым организатором и толковым дипломатом, умевшим своевременно снимать напряженность между турецкими властями и озлобленной массой белого воинства, заполонившей берега Босфора.
Теперь генерал Лукомский прибыл в Шанхай в качестве посланца великого князя Николая Николаевича, единственного реального наследника трона Романовых и верховного главнокомандующего русской армией, оказавшейся за пределами отчизны, в балканских странах, Китае, Франции.
О возможном приезде Лукомского Остроумов сообщил Касьянову еще месяц назад, предупредив, что намеревается устроить им встречу.
Цель визита посланца великого князя была очевидна: изучение обстановки и возможностей объединения всех сил и организаций белого движения на Дальнем Востоке для нового этапа борьбы с советской властью.
Речь шла о координации срока и планов общего вооруженного выступления, которое ВМС намечал на будущий, 1925 год.
Предполагалось, что выступление начнется на востоке, а при удачном развитии событий будет поддержано вторжением в Совдепию с запада силами двадцатитысячной армии барона Врангеля. Звучали и более весомые цифры возможной численности западного экспедиционного корпуса, объемов снабжения войск английским и французским оружием, амуницией и провиантом. Остроумов мог часами, взахлеб, бурно жестикулируя пухлыми ручками, разглагольствовать на эту тему.
Однако свежеиспеченный китайский подданный Василий Иванович Касьянов оптимизма своего собеседника не разделял. В розовых эмпиреях витал мечтательный монархист, волей случая оказавшийся у денежной кормушки. Из уютных апартаментов французского консульства земля за Аргунью и Амуром казалась синематографической картинкой, желанным народным лубком, запечатлевшим ностальгические, наивные мечты давным-давно оторвавшихся от жизненных российских реалий белоручек, только и умеющих сотрясать воздух в пустопорожней болтовне.
Молоть языком, поправляя накрахмаленную салфетку и освежая пересохшее горло дармовым божоле, в перерывах между подачей блюд и выспренными тостами за страдалицу-Россию, царствующую фамилию и т.п., - это получалось красиво. Но, но по мнению Касьянова, выглядело противно, потому как с действительностью не имело ничего общего. Последнее китайский подданный Касьянов усвоил на практике. Впрочем, чего загадочно фамильярничать?
В ОКТЯБРЕ двадцать четвертого китайский паспорт на это имя получил Захар Иванович Гордеев.
Вернувшись в начале августа из бесславного и разгромного похода в северо-восточное Забайкалье, он в сопровождении верного Ильина добрался верхом до станции Хакэ, а уж оттуда, по железной дороге, в Харбин. Там они с Ильиным распрощались.
Захар Иванович подался в Ханькоу, желая устроиться по медицинской части, но без знания английского языка это оказалось невозможным.
Награбленные в рейде серебро и золотишко таяли на глазах, в ранее гостеприимных гостиных нынче не привечали.
Гордеев переехал в Шанхай и здесь открыл фельдшерский кабинет. Потянулись небогатые пациенты, на пропитание и сносное жилье хватало.
В политику больше не тянуло. Политика для Захара Ивановича почему-то всегда норовила обернуться свинцовой кашей. А потом. Какая, на хрен, политика, когда тебе в спину палит приросший к земле приаргунский или нерзаводский казак, потомственный гуран, которого, вроде бы, большевички и продразверсткой замучили, и реквизициями для военных нужд.
На приглашения Остроумова откликался больше по привычке и для спокойствия повседневной жизни. Можно было послать его со всей этой политической трескотней и маниловщиной куда подальше, но зачем?
Гордеев старательно не признавался себе в затаенном желании обрести силу и мощь, вернуться в Забайкалье на коне и - отомстить красноперым за все!
В свою очередь, презираемый им Остроумов отнюдь не был идиотствующим толстячком, жирующим на монархические деньги. Он отлично понимал: для успеха дела как раз вот такие гордеевы и необходимы. Поэтому вел с ударившимся в фельдшерство несостоявшимся «военным правителем Забайкалья» осторожное и тонкое заигрывание.
Было оно необходимо Остроумову не ради высокой идеи, а для отчета. О неустанной работе и истраченных на нее ассигнованиях из
Парижа. Приезд Лукомского - это, прежде всего, своеобразная, благообразная и респектабельно обставленная, но ревизия, черт ее побери!
- Нуте-с, батенька, поделитесь своими наблюдениями. - После взаимного представления перешел к сути беседы подтянутый, элегантно, по последней парижской моде, одетый Лукомский. - Как мне сообщили, вы уже трижды за последнее время побывали на территории Совдепии. Наслышан о вашей боевой, без преувеличения, героической деятельности.
Гордеев в знак благодарности молча наклонил голову.
- Как оцениваете обстановку в Забайкалье, Захар Иванович? Меня здесь проинформировали, что находящиеся в Китае наши силы значительны и боеспособны, и население Забайкальской и Амурской областей в немалой части готово для восстания.
- Извините, ваше высокопревосходительство.
- Давайте без помпезности, по-товарищески, - взгляд Лукомского источал симпатию и внимание.
- Хорошо, Александр Сергеевич, извольте. Да, мне удалось за последние два с половиной года провести на забайкальских просторах три разведрейда. На юго-западе и северо-востоке Забайкальской области. К сожалению, должен вас огорчить. Порядок у большевиков заметно упрочился. Например, в последний раз, этим летом, пришлось, как говорится, лицом к лицу столкнуться с новой активной силой советской власти в лице так называемого «комсомола». Эта молодая поросль большевиков, коммунистический союз молодежи. Горящие глаза и небывалый энтузиазм, дорогой Александр Сергеевич!
Гордеев внимательно следил за реакцией Лукомского на сказанное, но собеседник эмоций не высказывал.
- Зеленые юнцы, - продолжал Гордеев, - вступают в ЧОН. Это - специально формируемые части особого назначения, подразделения которых, называемые ячейками, создаются в каждом населенном пункте. Ячейки нескольких, допустим, деревень образуют взвод, роту ЧОН. Народное ополчение в чистом виде. Власть неплохо вооружает их, организует военное обучение. Предназначение этих самых чоновцев - оперативное реагирование на появление наших групп и отрядов на красной территории. Пытаются связать по рукам и ногам до подхода регулярных войсковых сил. Мелкая мошка, а кусается больно, ну, а иногда и крепко от них можно заполучить. Вы представьте себе, что население по собственному! почину преследует появившийся белый отряд.
Гордеев замолчал. Вспомнилось неприятное и трагическое. Лукомский тоже молча переваривал услышанное. Захар Иванович, наконец, увидел: помрачнел посланник великого князя. Но решил быть откровенным до конца:
- По собственному почину население Забайкалья против советской власти не выступит. Недовольные большевистскими порядками среди крестьянства, конечно, есть. И среди бывшего красного партизанства тоже таковые имеются. Те, что ждали от Советов благ за свое партизанство, а получили шиш. Но о массовом брожении речи не идет. Слишком наследили в Забайкалье Семенов с японцами. Такой след оставили, что любое наше появление там по- прежнему с атаманом связывают. И прокламации с воззваниями, которые ваш покорный слуга, в числе прочих, устно и печатно населению оглашал, никакого заметного толку не имели.
Гордеев перевел дух и продолжил:
- Теперь что касается наших сил. По поводу боеспособности имеющихся на китайской стороне казачьих частей иллюзий бы не строил. Сброда всякого полно. Немало таких, кто пытается попросту хоть мизерную, но выгоду для себя извлечь. Сиюминутную. Приходит, записывается в отряд, получает обмундирование - и исчезает! Ради одежонки-то и приходил. Оставшиеся же в строю бойцы, честно скажу, деморализованы результатами последних кампаний и двуличием китайских властей. Заигрывает Чжао-Цзо-линь с большевичками. И нашим, и вашим. Нынче и в полосе отчуждения Восточной Китайской дороги обстановку только условно можно спокойной назвать. Китайцы в последнее время заметно наглеют. Все идет к тому, что намереваются дорогу аннексировать, поэтому давят на русское население, выживают людей с насиженных, обустроенных мест... Впрочем, кому понравится, извините, вооруженная масса, ведущая полуголодное существование. Тем более, что нет среди русских желания биться за китайские милитаристские интересы.
- Получается, должны быть заинтересованы вернуться на родину, там вновь обрести себя, - сказал Лукомский, пристально разглядывая распалившегося Гордеева.
- Куда? За колючую проволоку лагерей для белобандитов и прочего контрреволюционного элемента, как нас там называют?
- Нарисовали вы, батенька, картину полного уныния и безысходности. Но вспомним мудрецов! Еще древние говорили: кто упал духом или ленив - ищет причины своих несчастий, но кто же стремится вперед - ищет способы достижения цели.
- Я не упал духом. Я просто пришел к выводу о безрезультатности вооруженной борьбы на нынешнем этапе. Повторю, что на собственной шкуре убедился - большинство населения стоит на платформе советской власти. С помощью штыка, извне, задачу не решить! - твердо сказал Гордеев.
- А скажите, уважаемый Захар Иванович, - Лукомский подобрался в кресле. - Сами-то вы, как видите перспективу борьбы с Советами? Или окончательно подняли руки и подались в прикладную медицину?
- Зачем же так, ваше высокопревосходительство. У меня большевики все забрали - жену, сына, брата.
- Простите великодушно. И примите мои самые глубокие соболезнования. Не сердитесь, дорогой Захар Иванович, но все- таки. Что вы скажете о способах? Согласитесь, что ваша борьба оказалась безрезультатной во многом потому, что была партизанской, что несравнимо со слаженными действиями хорошо обученной и оснащенной армии.
- Согласен. Но зерна должны упасть на подготовленную почву. Если мы не организуем в Совдепии широкой подпольной сети, то ничего не сделает и самое оснащенное вооруженное вторжение наших армий!
- Слышу слова зрелого мужа и бойца! - засмеялся, негромко, но довольно, Лукомский. - Об этом и речь. Не настолько мы глупы и самонадеянны после потери Дона и Крыма, Забайкалья и Приморья. Поэтому я и пригласил вас, уважаемый Захар Иванович, для беседы. Возможно ли рассчитывать на вас в деле организации антибольшевистских подпольных ячеек за Байкалом и в Приамурье? Есть ли у вас на кого опереться в этом нелегком деле?
- Я готов, Александр Сергеевич! - Гордеев встал и вновь церемонно склонил голову, вытянув руки по швам. - Уверен, что мои боевые соратники не останутся в стороне.
- Хорошо! - Поднялся из кресла и Лукомский. - Мы еще встретимся для более детального разговора. Вы получите и инструкции, и необходимые средства. Рад был познакомиться лично.
Чуть позже генерал Лукомский вручит Гордееву письменное предписание об организации на территории Забайкалья тайных ячеек, предназначение которых - в нужный момент поднять население на открытую борьбу с большевиками. Две тысячи китайских долларов получит Гордеев на первые текущие расходы.
В январе 1925 года он вернется из Шанхая в Харбин, появится в Маньчжурии. Старые сподвижники Гордеева - Калинин, начинавший с ним еще в отряде в 1922 году, Ктиторов, имеющий вес среди бывших каппелевцев, - принимаются по его указанию запасаться оружием и лошадьми, подыскивать надежных людей.
Гордеев предполагал на этот раз закрепиться в староверческих районах Забайкалья: наладить связи с тамошним крестьянским населением, основать сеть ячеек по Чикою. Был у него замысел проникновения в государственные органы - заявил в своем кругу: партизанить можно везде, но вести организационную работу без связи с персонально известными людьми невозможно.
Гордеев активно курсирует по китайским городам и станциям КВЖД и развивает такую бурную деятельность, что оказывается в центре внимания забайкальских органов ОГПУ, определивших его для себя «непримиримым врагом трудящихся Забайкалья».
В ночь на 13 апреля 1925 года группа забайкальских чекистов, переодетых в форму китайских полицейских, похищает Гордеева прямо из номера гостиницы в Маньчжурии и благополучно вывозит на автомобиле через границу, на советскую сторону.
Первоначально, на самом высоком уровне, планируется открытый показательный процесс, над «главарем белого движения», но политические интересы перевешивают.
В Москве решили не подставляться для международного скандала: по документам Гордеев оставался китайским подданным Касьяновым. Дипломатам не хотелось объяснять, как это так получилось, что пролетарское государство, с самой передовой, гуманистической идеологией, похищает на территории другого суверенного государства его гражданина и вдобавок собирается его показательно судить с заведомо известным итогом.
ВЦИК СССР принимает специальное закрытое постановление, разрешающее Коллегии ОГПУ рассмотреть дело Гордеева во внесудебном порядке.
11 января 1926 года З.И. Гордеев признается виновным в преступлениях, направленных к свержению, подрыву и ослаблению рабоче-крестьянских Советов. Приговор - расстрел. Его привели в исполнение в Чите 30 января 1926 года.
.РОКОССОВСКИЙ открыл глаза и принялся накручивать ручку телефонного аппарата:
- Барышня, милая, соедини с Читой. Номер? А номер такой, красавица.
- Слушаю.
Голос жены прозвучал глухо, как из бочки, но его колокольчик Константин узнал бы из тысячи. Юлечка. Немногим больше года прошло, как связали их брачные узы, а если собрать в кучу все служебные командировки молодого комполка, но и месяца семейной жизни, в полном ее понимании, наверное, не наберется. Эх, Юлия Петровна!
- Потерпи, любовь моя, еще тройку дней. Все закончилось, скоро буду в Чите.
Потянуло легкой прохладой с величаво текущей Шилки, в темной глади отражались редкие огоньки с противоположного берега. Константин подошел к распахнутому окну и вдохнул полной грудью. Мирная жизнь продолжалась.
