Глава четвертая. Петр Шорин
1
Май 1629 года. Город Тобольск.
Тобольский воевода князь Алексей Никитич Трубецкой чувствовал себя скверно. Совсем еще юноша, потомок великого князя литовского Гедимина, он не понимал, за какие грехи оказался здесь? Видимо, виной всему его происхождение. Ведь его легендарный предок назывался не только великим князем литовским, но и великим князем Русских земель. Скверно ему здесь.
Корысти от воеводства у него нет, а деяний великих не совершишь. Даже войско приличное не соберешь. Здесь дружина в несколько сотен человек считается великим воинством. А что с ними сделаешь? Лишь орду в степь прогонишь. А князю виделись походы на Алтын-хана, Джунгарское ханство, Хорезм. Забот, конечно, хватает, ведь Тобольск — главный город Сибири. Не зря его величают Царствующим градом Сибири. Но для молодого князя Трубецкого, не имеющего требуемого опыта и знаний, здешние расстояния, обычаи и проблемы непонятны. Бесконечные жалобы, отписки, наставления, грамоты подписываются им в огромном количестве. Приказная изба ломится от посетителей. Благо, дьяки грамотные и сведущие в делах сибирских, без них бы пропал!
Вот уже второй месяц в ожидании начала сплава у воеводы гостит князь Петр Шорин-Черкасский. С особыми полномочиями от государя прибыл князь. Молодые люди, будучи ровесниками, одного воспитания, взглядов, быстро сдружились. Соколиная охота, конные прогулки стали их повседневным занятием. Алексея особенно восхищало мастерство Петра Шорина в фехтовальном деле. Часами, расположившись на укромной поляне за городскими стенами, они состязались в искусстве фехтования. Дрались на шпагах, входящих в моду, на казацких и татарских саблях. Будучи уже мастером боя, Петр в лице Алексея Трубецкого нашел способного ученика и отличного приятеля.
Историческая справка. Дата рождения Алексея Никитича Трубецкого неизвестна. Первое упоминание о нем относится к 1618 году, когда он получил чин стольника. Его брат Юрий Трубецкой во время Смуты воевал на стороне поляков и ушел вместе с ними в Польшу. Возможно, поэтому Алексей Трубецкой находился в немилости у патриарха Филарета, что выразилось в его назначениях на воеводство в отдаленные города. В 1629 году князь был назначен воеводой в город Тобольск, затем в Астрахань (1633 год). В 1635 году вернулся в Москву, но не получил никакой должности. После смерти царя Михаила Федоровича (1645 год) карьера Трубецкого быстро пошла в гору. В 1646 году он возглавил личный царский полк. В 1646–1662 годах Алексей Трубецкой возглавлял приказы Сибирский и Казанского дворца. В 1672 году он стал крестным отцом царевича Петра Алексеевича, которому подарил свое родовое имение. Умер Алексей Никитич Трубецкой бездетным в 1680 году, приняв монашество под именем инока Афанасия. Похоронен под алтарем Христорождественского собора Спасо-Чолнского монастыря (ныне Брянская область).
Так что времяпровождение в Тобольске для Петра Шорина было приятным и поучительным. Его товарищи по путешествию Вульф и Дарья тоже не скучали. В нескольких верстах от Тобольска, чтобы не пугать жителей города, они устроили полигон, где отрабатывали стрельбу греческими стрелами.
По прибытии в Тобольск Петр, заручившись поддержкой воеводы Алексея Трубецкого, побывал в приказной избе, где долго пытал дьяка о сибирском золоте и серебре. К его удивлению, дьяк ведать ничего не ведал, слышать ничего не слышал.
— Рудных дел мастеров царь-батюшка к нам не слал, а здесь все промысловый люд да воинский. Золото сыскать по тайге некому. Да и всякий мужик или сын боярский хорошо знает, что еще государь Иоанн Васильевич указ издал, что добыча золота рудного, серебра да камней самоцветов дело государево, царское, а за ослушание — смертная казнь.
Хитрый дьяк давно заподозрил неладное. Молодой князь сразу вызвал у него подозрение.
«С тайным государевым сыском прибыл сотник, — догадался он. — Но меня не проведешь, еще и выгоду поимею».
Обдумав, как бы невзначай, дьяк пожаловался Петру.
— Воевода Алексей Никитич и я, его верный слуга, прибыли в Тобольск по указу государеву спешно, так как бывший воевода Иван Васильевич Волынский скоропостижно скончался. Ты, князь, в аккурат за нами пожаловал, а бумаги старые все недосуг разобрать было, заботы не дают!
— А ты, дьяк, прояви усердие, просмотри внимательно все свитки, что в приказной избе скопились. Всякое упоминание о золоте и серебре перепиши начисто, особо не прогляди мастеров рудных. Острогов по Сибири немало, чай, где и найдется. А за радение вот жалую тебе полгривны серебра.
Наказ князя Петра дьяк принялся исполнять с должным усердием.
— Вот, князь Петр! Стараниями своими и радением за ваши пользы, удалось мне в грамотах и отписках прошлых лет сыскать, что при Андрее Андреевиче Хованском, который еще перед Волконским на воеводстве был, отправлена на Верхнюю Тунгуску ватага казаков. Людишки собраны по городам Тобольск, Верхотурье, Березов и Тара, числом в сто пятьдесят человек, все более из гулящих. Возглавил то великое дело бывший воевода Енисейского острога Яков Хрипунов. Сыскивали для него рудознатцев по всей Сибири и не сыскали. С ним был лишь плавильщик из Оружейного приказа Иван Репа.
— Неужто не нашли рудознатца даже по государеву указу? — удивился Петр.
— В наставлениях запрещалось брать людишек из иноземцев, а наш умелец серебряного дела, казак Васька Артемьев-Серебряник, был уже пойман на воровстве. Делал оловянные деньги в Маковском остроге, как две капли схожие с серебряною деньгою. Пытали Ваську жестоко, все хотели выявить, с кем он те воровские деньги делал и как давно этим занимался. Но Серебряник, не сказав, так и сгинул на дыбе.
— А когда Яков Хрипунов ушел из Тобольска?
— То в аккурат как год минул, 18 мая 1628 года, — доложил дьяк.
— А что же он так долго в Тобольске был? Ведь сказано в указе царском, как можно скорее выехать в Енисейский острог, там погрузиться на малые ладьи, что для плавания по малым рекам удобнее.
— Не пойму, чему тут дивиться? — не выдержал дьяк, который уже догадался, что интересует князя. — Ведь приказано было в Тобольске собрать для Якова Хрипунова все припасы, зелье, пищали, кузнечные меха, наковальни, молоты, подарки инородцам и всяческой другой справы, что здесь днем с огнем не сыскать. А сами деньги вовремя не прислали! Ту казну, что была припасена в Тобольске, растратили. Чуть раньше Андрей Дубенский, со товарищами, ушел из Тобольска на Енисее, в Тюлькиной землице возле Красного Яра острог ставить.
Расстроенный полученной от дьяка информацией, князь Петр, обдумывая случившееся, бродил по городу. Сейчас он начинал понимать, чего опасался Дмитрий Черкасский. Выходило, что Яков Хрипунов отправился на Тунгуску без рудознатца, с ватагой из гулящих людишек, а те в большинстве народ воровской, разбойный! А имущества и товару у него на многие тысячи рублей!
Его внимание привлекла бухарская слобода, куда он забрел совершенно случайно. Повсюду виднелись торговые лавки. Проходя мимо них, чтобы убить время, Петр стал рассматривать товар.
Особенного различия с лавками русских купцов он не увидел. Бухарского товара почти не было, лишь восточные сладости, изготовленные тут же, в слободе, да специи. Да откуда им взяться, если караваны из Бухары, гости редкие, да и дальше Тюмени не идут? Ведь цены на мягкую рухлядь там куда ниже, чем в Тобольске! Удивительно, но при столь незначительном поступлении товара в сибирских городах Тюмень, Томск, Тобольск — везде были целые слободы бухарских купцов, причем каждая насчитывала от десяти до двадцати семей.
Петра неожиданно заинтересовала одна лавка. Несколько промысловых людишек продавали купцу бобровые шкуры. Именно их огромный размер и привлек внимание князя. Наблюдая со стороны, он еще более удивился, когда взамен шкур мужики получили осьмушку песка, что очень тщательно взвешивали на чашках весов, подвешенных на коромысле. Ничего подобного князю видеть не приходилось.
Песок взамен бобровых шкур! Чтобы разъяснить смысл увиденного, князь подошел к купчине и только там осознал, что это был золотой песок, причем шел он и как расчетная единица, и как товар за чеканную монету.
Несколько удивленный и шокированный увиденным, князь явился в приказную избу. Там он застал и воеводу Алексея Никитича, и дьяка.
— Как так? — возмущенно произнес Петр. — Дьяк ведать про золотишко не ведает, а им в постный день на базаре торгуют!
Воевода, не понимая, о чем идет речь, недоуменно и вопросительно посмотрел на дьяка.
— Господине! Князь Петр Васильевич! Не извольте гневаться на служку нерадивого, что не уведомил вас о такой малости, — взмолился дьяк. — То дело обычное, со времен Ермака Тимофеевича повелось. Бухарцы жалуют нас песочком. Сказывают, что золотым песком в их реке Еркен Дарья все дно покрыто. А привозится в нашу государеву землицу только для пользы торговой.
— То истина! — поддержал дьяка воевода. — Монет чеканных шлют мало, расчет солью да зерном, а песок золотой выручает.
— А почему десятину с бухарских купцов песком золотым не берете? Ведь подспорье на монетном дворе для государя немалое, — опять задал вопрос Петр, и Алексей опять посмотрел на дьяка.
— Невозможно сие, княже! — серьезно заявил дьяк. — На то грамота царская имеется. На вечные времена освобождает она бухарских купцов от десятины.
— Вот дела! А мне что же делать? Как дело государево править? — вздохнул князь.
— А ты, княже, послушай моего совета, — продолжил мудрый дьяк. — Сыскал я тебе в новом Качинском остроге, что у Красного Яра поставлен, литвина рудознатца. Отправляйся в сей острог. Там места новые неведанные. Глядишь, и сыщешь золотишко!
— Якова Хрипунова догнать вряд ли удастся, — рассудил Петр. — А возвращаться в Москву ни с чем не хотелось бы. Единственно, что можно предпринять, это самостоятельно небольшой группой отправиться на поиски серебра и золота. Может, даст Бог, еще и свидимся с Яковом Хрипуновым.
Очень кстати подвернулись и струги государевы, что шли с грузами в Маковский острог.
Получив от Тобольского воеводы князя Алексея Никитича Трубецкого подорожную, князь, недолго размышляя, погрузился с друзьями на струг и с новыми надеждами отправился далее.
2
Июль 1629 года. Река Кеть, путь к Маковскому острогу.
Роль этого водного пути на Енисей трудно переоценить, как и представить его протяженность и все тяготы этого пути. Струги, построенные в городе Верхотурье, что был главным таможенным форпостом Сибири, уходили груженные государевыми грузами по реке Туре, далее рекой Тобол до города Тобольска. Отсюда часть их шла на север в города Березов, Мангазею и Туруханск. Но более короткий путь встречь солнцу, на Енисей становился главным и определяющим. Он лежал по Иртышу и Оби до Сургута, вверх по Оби до Нарымского острога, далее через Кетский острог, вверх по реке Кеть до Маковского острога.
Флотилия судов, на которой следовал Шорин с товарищами, состояла из пяти стругов и десятка дощаников. Они везли грузы, предназначенные для города Енисейска и недавно отстроенного Красного острога.
Путь от Тобольска до Кетского острога составил шесть недель, примерно столько же оставалось до Маковского острога, конечной цели флотилии. Здесь последняя остановка. Старый Кетский острог полностью выгорел в результате июльского пожара прошлого года. Новый острог ставили рядом со старым пепелищем. Строительство в полном разгаре, ждали лишь флотилию, которая везла в острог топоры, пилы, скобы, навесы, церковную и другую утварь.
Места здесь безлюдные, болотистые, непроходимые, но на возвышенностях видны чудесные сосновые боры. Сосновый бор — верный признак того, что место это не затрагивает половодье реки.
Трудная и неблагодарная судьба досталась Кетскому острогу, основанному в 1596 году как центр сбора ясака с подвластных народов. С численностью гарнизона не более тридцати человек, в первые годы своего существования ему пришлось вести упорную борьбу с кетскими остяками и правобережными Енисейскими тунгусами, что пытались сохранить свою власть на этих территориях.
Но в дальнейшем оказалось так, что лаврами побед кетского гарнизона воспользовалась Мангазея. В эти годы сей златокипящий град находился на пике своего расцвета, и лишить малоизвестный острог территорий сбора ясака труда не составило.
Но Кетский острог продолжал свою жизнь новыми великими деяниями. Его казаки первыми вышли в верховья Енисея. Их укрепленные зимовья были возведены на месте нынешних городов-острогов задолго до их основания. Но встал город Енисейск, и Кетский острог опять оказался не у дел. Благо, хоть пожары заставляют вспомнить и обновить острог!
Так численность гарнизона и не возросла. Заготовка леса для городов, его сплав вниз по рекам Кеть, Обь; сбор ясака на небольшой прилегающей вотчине, при необходимости зимовка и ремонт судов, что следуют с грузами на Маковский острог, — вот, пожалуй, и все обязанности Кетского острога.
3
Здесь князю Петру вновь рассказали о флотилии Якова Хрипунова. Сильно свежи еще были впечатления о событиях прошлого года:
— Ватажники Хрипунова еще в самом начале пути, когда они шли по Иртышу и Оби, числом более пятидесяти служилых людей, стали заниматься воровством, грабить ясачных татар и остяков, отбирая у них все, что глянулось.
По прибытии в июне 1628 года в Сургутский острог, надеясь на помощь местного воеводы, Яков решил наказать тех, кто занимался грабежом. Он приказал бить их батогами и посадить в тюрьму. Но служилые под суд не дались, а пришли с шумом к судну Хрипунова, бесчестили, лаяли матерно и хотели его убить. Но сторонники утекли к нему на судно, чем остановили смертоубийство. К этому времени число служилых, не поддавшихся воровству, оставалось менее половины.
Тем временем остяки в страхе сбежали с судов, и Яков остался без проводников, грузчиков и многих гребцов. В силу сложившихся обстоятельств возникла опасность не успеть добраться в этом году до Маковского волока.
В июле в Нарым приехало около сотни торговых людей из разных городов. На берегу под острогом они подверглись нападению и ограблению, все тех же служилых людей. Нарымский письменный голова Салманов ведал о том, какие бесчинства творили служилые люди, посланные с Хрипуновым, в Нарымском остроге, но помощи оказать не посмел, имея в подчинении лишь чуть больше десятка человек служилых, остальные пребывали в разных службах.
Впоследствии воровские людишки практически отказались от государевой службы, половину дни идут, а другую стоят, и его государево казенное судно мечут назад, а наперед не пускают, лишь сургутские служилые люди не приставали к тому воровству.
4
После разгрузки пошли далее. Надо спешить. Если дощаники можно бросить в Маковском остроге, то струги должны успеть вернуться в Тобольск.
Полноводная и спокойная река Кеть удобна для плавания. Суда идут на веслах против течения легко, где мельче — на шестах, неудобства вызывают лишь старицы, которые с ходу не отличишь от русла. Такова уж особенность реки, после каждого половодья можно ожидать изменений.
Гребля, когда струг идет против течения, дело общее. Каждый мужик на учете, лишних нет. Князь Петр, несмотря на звания и полномочия, тоже среди них. Перед глазами лишь мокрые от пота спины казаков, что сидят на веслах и мощными размеренными движениями гонят ладью против течения.
Послабление получила лишь Дарья. Несмотря на расторопность, у дивчины руки не мужичьи. Гребля для мужика, что груженая телега для ломовой лошади. Молодых парней беречь надо, а то порвать себя могут. Если надсадится парень или грыжа выскочит, считай, не жилец на этом свете. А для зрелого служилого мужика дело привычное, днями сидят на веслах. Именно на такой работе мышцы тренируются на выносливость и рождаются бойцы, которые бесконечно долго могут участвовать в битве, не давая спуску ворогу.
Между тем флотилия достигла Маковского острога, конечного пунк-та своего назначения. Далее шел волок на Енисей. Причем их было два. Первый тянулся от реки Кеть до реки Кас. Течение рек медленное, и ходить здесь легко хоть на веслах, хоть на шестах. Короткий волок, и река Малый Кас, сплав по которому ведет прямо в Енисей.
Второй волок вел на реку Кемь. Он был значительно тяжелее. Путь от Маковского до Енисейска получался более 100 верст по тайге, болотам, ручьям и рекам.
Историческая справка. Маковский острог был основан осенью 1618 года как промежуточное укрепленное место зимовки отряда сына боярского Петра Албычева и стрелецкого сотника Черкаса Рукина, следующих на Енисей для строительства города Енисейска. Место было выбрано удачно. Сухой песчаный берег, сосновый бор.
Причиной зимовки в укрепленном остроге стали не только сибирские морозы, но и поступившая информация о немирных планах енисейских тунгусов. В этой ситуации перетаскивать припасы по волоку на открытое, незащищенное место было неразумным.
Информация оказалась верной. Зиму 1619 года отряду пришлось провести в осаде. Имея серьезные запасы продовольствия и оружия, русские успешно отбивали атаки с серьезным уроном для осаждавших. Скоро тунгусы поняли бессмысленность своих действий и сняли осаду. На помощь Петру Албычеву прибыл из Тобольска отряд под командой сына боярского Максима Трубчанинова.
Но опасность оставалась. Поэтому был выбран волок через реку Кемь, длинный, тяжелый, но безопасный. К тому же устье реки Кемь — как раз то место, где планировалось строительство Енисейского острога.
В дальнейшем оказалось, что вынужденное решение оказалась верным. После обустройства гатями и мостами прямая дорога от Маковского острога до города Енисейска превратилась в удобный зимник, а Маковский острог стал выполнять роль перевалочной хозяйственной базы. Предназначенные для восточносибирских городов припасы в период навигации доставлялись из Верхотурья и Тобольска в Маковский острог, где хранились под защитой острожных стен в государевых амбарах. Оттуда по зимней дороге, на санях грузы доставлялись в Енисейск, где тоже складировались. С наступлением следующей навигации они перевозились по сибирским рекам далее к местам назначения: в Красноярск, Якутск, Забайкалье. На протяжении всего XVII века Маковский острог был важным транспортным узлом в снабжении всей Центральной и Восточной Сибири.
Есть еще интересный и малоизвестный факт: строительство вдоль Маковского волока от реки Кеть через реку Кас Обь-Енисейского канала, протяженность которого составила 160 километров. Канал был построен в течение десяти лет, с 1883 по 1892 год. Также вдоль него проложена деревянная дорога, получившая название «Баронский тракт», в честь инженера, возглавлявшего это строительство, действительного статского советника барона Б.А. Аминова. В некоторые годы на стройке было занято до двух тысяч человек.
Это было геополитическое решение царского правительства — соединить водным путем Восточную Сибирь с Центральной, далее через Ангару в Байкал. Из Байкала по Селенге предполагалось выйти к границе с Китаем, а затем через Шилку и Амур — в Тихий океан.
Маковский Обь-Енисейский канал проработал несколько лет, затем начались работы по его расширению. Первая мировая война остановила стройку, а в годы Гражданской войны канал был разрушен.
В 1923 году все шлюзовые постройки с Томской стороны разобрали и вывезли.
О канале вспомнили в 1984 году в связи с проектом поворота сибирских рек в Среднюю Азию. Планировалось по каналу перекачивать воду из Енисея в Обь, и если бы не политические потрясения, что произошли в России, неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба царского проекта.
Петр Шорин спешил в Красный острог. Он был внутренне уверен, что на Красном Яру наконец станут ясны его дальнейшие планы. Ведь скоро год минет, как он покинул Москву, и никаких результатов. Что он может отписать государю?
Про золото в Сибири никто ведать не ведает, но бухарские купцы торгуют золотым песком, наподобие, что твои купчишки солью, причем десятину не платят, согласно указу государева. Ты, батюшка, тот указ отмени как нерадивый, и будешь получать десятину золотым песочком, а то можно и с любой их торговлишки.
Ведь это прямое богохульство на государя! Через такие речи прямая дорога на плаху!
В отличие от князя Вульф и Дарья чувствовали себя неплохо. Вульф по причине того, что имел большие возможности по отработке стрельбы греческими стрелами, повсеместно удивляя сибирский люд, а Дарья по причине нежных чувств к князю и самому характеру путешествия, весьма соответствующему ее желаниям и интересам. Для нее новые впечатления, острые ощущения были потребностью, как пища и покой для других.
Из Маковского острога, наняв лишь проводника, они отправились далее верхом и через два дня были в Енисейском остроге.
5
Август 1629 года, город Енисейск.
Историческая справка. Город Енисейск основан в 1619 году объединенным отрядом сына боярского Петра Албычева, стрелецкого сотника Черкаса Рукина и прибывшего на помощь сына боярского Максима Трубчанинова. Место выбрали на левом берегу Енисея, при впадении в него речки Мельничной, в десяти верстах от устья реки Кемь.
Первоначально острог назывался то Тунгусским, то Кузнецким. Чуть позже закрепилось название Енисейск. Первым воеводой острога был назначен Максим Трубчанинов.
В силу своего положения на пересечении водных транспортных путей Енисейский острог из оборонительного сооружения быстро превратился в град, где получили развитие торговля, судостроение, кузнечное дело и другие промыслы. Отсюда на восток по рекам Нижняя Тунгуска, Подкаменная Тунгуска, Верхняя Тунгуска (Ангара) уходили Енисейские казаки. Ими были ставлены остроги по рекам Ангара, Лена, Уда, Баргузин.
Название Кузнецкая волость, центром которой сразу стал острог, и давшее ему первоначальное имя, происходит от кузнецких остяков.
Вблизи Енисейска болотистые места вдоль рек Кеть и Кемь богаты залежами болотного железа. Сравнительно низкое содержание фосфора позволяло использовать его в кузнечном деле, чем с древних времен занимались местные кеты (енисейские остяки). С приходом русских они были лишены этого занятия, но на базе болотного железа стали работать кузнецы города Енисейска. Из него выходили неплохие изделия типа лемеха для плуга, бороны, а также котлы, металлические навесы, подковы для лошадей и различные изделия для судостроения.
Енисейск произвел на князя Петра Шорина хорошее впечатление. Во всем чувствовалась деловая предприимчивость. Вокруг острога вольно раскинулся посад, где повсюду дымили кузни. На берегу Енисея строились струги и дощаники.
Город рос и занимался промыслами, не боясь набегов инородцев. Енисейские остяки и правобережные тунгусы усмирены и исправно платили ясак. А от набегов киргизов с южной стороны его прикрыл только что отстроенный в Тюлькиной землице Красный острог.
Радовало и то, что на воеводстве в Енисейске сидел хорошо известный в семействе Черкасских князь Семен Иванович Шаховской. Им даже пришлось встречаться в приказе Казанского дворца и довелось отбыть в Сибирь одним годом.
В молодости князь Шаховской много тяжких ошибок совершил. Во времена русской Смуты послужил Тушинскому самозванцу, а после поддерживал планы посадить на московский престол польского королевича Владислава. Однако, поняв, что союз с поляками ведет лишь к потере независимости и разграблению страны, перешел на сторону народного ополчения и служил там походным воеводой. Но недоверие у государя Михаила Федоровича, а более — у патриарха Филарета к нему осталось, и, видимо, навсегда. Вот почему опальный князь и пребывал на воеводстве в столь удаленном остроге.
Пользуясь высокими полномочиями, князь Петр Шорин первым делом посетил енисейского воеводу. Князь Семен Шаховской тоже обрадовался встрече.
— Рад видеть столь высокого гостя на Енисейской землице, — произнес довольный воевода. — Не чаял, что государева служба заставит тебя, князь, столь далеко забраться.
— Ранее и мне дело, порученное государем, казалась простым. Уже год, как из Москвы, а порадовать государя Михаила Федоровича нечем, — вздохнул Петр.
— Поведай, что за служба привела ко мне, коль не секрет, может, чем и помогу? — полюбопытствовал воевода.
— Поручил мне государь золото да серебро проведать в Сибири, а с чего начать, в толк не возьму.
При этих словах лицо воеводы стало смертельно бледным, даже слова стал произносить с трудом.
— Золото и серебро, говоришь! То дело, князь, весьма опасное. Через него легко головы лишиться или в опалу попасть вечную, — вздохнул Шаховской. — А что, неужели государю мало дел Якова Хрипунова со товарищами? Ведь сколько затрат для казны, да бед и лишений всяческих. Тебе бы вернуться и доложить, что, мол, нет его тут, о том и все воеводы сибирские подтвердят с радостью, и делу конец. Государь обиду долго держать не будет.
— Не могу я с пустыми руками возвращаться, — гордо произнес князь Петр. — Лучше уж по Сибири век свой скитаться буду, может, что и сыщу. А как дела идут у Якова Хрипунова, слыхать что про него?
— Как не слыхать! Шум от его деяний по всем землям тунгусским и братским идет. Слухи приходили, будто нынче хочет пройти братский порог и выше него проведать серебро.
— Я все в толк не возьму! Руду серебряную он нашел или нет? — откровенно спросил Шорин.
— Так тебя, князь, государь с тайным сыском прислал? — вздохнул воевода. — Теперь разумею! Ну, слушай, расскажу все, как на духу, а рассуди уж сам. Яков Хрипунов добрался в Енисейск лишь к лету 1629 года. В Енисейске воеводой был Василий Алексеевич Аргамаков, роду древнего, княжеского. Заносчив, горделив и злопамятен. Вот у воеводы и не сложились отношения с Яковом Хрипуновым. Во всем он видел для себя ущемления и обиды. Не только помощи Хрипунову не оказал, но и неудобства всякие чинил. Отчего и держит Яков Хрипунов все втайне, а тот подметные руды серебряные в Москву слал и отписки кляузные. Правда о серебре Тунгусском ведана лишь Якову, а он сейчас за Братский порог ушел. Известия получим только с нашими служилыми, что за ясаком в Братскую землю посланы.
— Все же твое мнение, князь! Есть ли золото и серебро в Тунгусской и Братской земле? — спросил откровенно князь Петр.
— Золотишко у инородцев сибирских имеется. Видели и бляхи злотые у шаманов диких, и баб из чистого золота, что вместо богов у них пребывают. У служилых да промышленных людишек песочек золотой тоже не в диковинку. Можно часто видеть, как при расчете вместо монет царских пользуются. А откуда берется, неведомо.
Немного помолчав, князь Шаховской добавил чуть слышно:
— Если будешь сыск вести, то тайно, иначе за твою голову и пятака не дам! Тут тайна запретная!
Обратив внимание на руки воеводы, Петр заметил, что палец испачкан чернилами.
— Князь Семен Иванович! Неужели в приказной избе дьяков недостает? — удивился Шорин.
Тот улыбнулся и даже с гордостью произнес:
— Хочу поведать истину о Смутном времени, а еще составить роспись земель Сибирских. Вот и приходится корпеть над рукописью пером и чернилами.
— Я человек воинский и мало сведущ в делах сих. Но в Тобольске проживает стрелецкий сотник, сын боярский Ремезов Моисей Лукьянович Меньшой, дюже в этих делах расторопный. Составляет историю всей земли Сибирской. Вместе над трудами маяться сподручней будет!
— Ну, коль так! И первый совет ты слушать не пожелал, вот тебе другой. Сыщи рудознатца из басурман и следуй с ним в земли Братские, к Якову Хрипунову. Тот уже стар, силы не те, может не сдюжить старик, главное дело справить поможешь.
— Почти то же самое мне посоветовал тобольский дьяк! — воскликнул Петр. — И сказывал, что на Красном яре есть рудознатец из литвин.
— От Енисейска до Красного острога верхом не более семи дней пути. Так что ступай, князь, с Богом, и не вздумай людишек служилых без нужды особой сыском беспокоить!
— Вроде опасаешься за меня, князь воевода? — заметил на прощание князь Петр.
На том и расстались. Князь Петр Шорин со своими друзьями отправился на юг, в Красный острог.
6
Конец августа 1629 года. Дорога на Красный острог.
Небольшой отряд князя Петра Шорина ходко двигался на юг вдоль левого берега реки Енисей. Еще слабо набитая тропа обозначала дорогу. Кругом — горы с поросшими плотным хвойным лесом склонами. Дремучие ельники перемежаются с просторными сосновыми и кедровыми борами. Словно боясь заблудиться, дорога часто подходит к берегу Енисея и, убедившись в правильности направления, снова убегает в сторону, затейливо обходя непроходимые овраги и таежные завалы.
Петр не стал брать в охранение служилых казаков или ожидать попутчиков. Несмотря на малую численность своего отряда, князь хорошо представлял его боевые возможности. Единственно, что он предпринял, так это заставил всех облачиться в боевые доспехи и держать оружие наготове.
Август — хорошее время для подобного путешествия. Жара уже спала, но до осенней распутицы еще далеко. Ночи уже прохладные, и гнус особо не беспокоит, а вот тайга кипит жизнью! Она в изобилии предоставила своим питомцам коренья, грибы, ягоды, орехи. Вот те и суетятся: одни, чтобы сделать запасы на долгую зиму, другие — просто нагулять жира.
Суета белок и бурундуков постоянно радует глаз. Те не обращали на конных людей никакого внимания. Их множество, видны повсюду и снуют по деревьям и на земле.
Молодые выводки глухарей встречались прямо на тропе. Здесь легче добраться до мелких камней, чтобы набить ими желудок. Жирные, еще не ставшие на крыло, они представляли легкую добычу, а отварное их мясо — великий соблазн. Вульф, не удержавшись, подстрелил из лука несколько штук, и теперь, на пару с Дарьей общипывали их прямо на ходу. Сытая рысь лежала на заломленной молнией сосне, спокойно наблюдала эту картину. Опытный хищник зря убивать не будет, а делать запасы в такое время — бесполезно.
Медведя сейчас на тропе не увидишь, тот больше на ягодниках промышляет. Лишь один раз косолапый преградил им дорогу. Непуганый зверь удивленно, долго рассматривал необычных для этих мест животных, не обращая внимание на людей. Кони отчаянно храпели и пятились. Петр, чтобы разрядить обстановку и показать, кто все-таки здесь хозяин, выстрелил из пистоля. Медведь дернулся и под заливистый смех Дарьи сиганул прочь, забавно виляя толстым задом.
Местность пошла более гористая: то Енисейский кряж встал поперек течения реки. Дорога свернула ближе к берегу и скоро пошла вдоль русла реки.
Послышался шум водных перекатов, он усиливался с каждой минутой и вскоре превратился в рев обезумевшей стихии. То были Казачинские пороги.
Горная гряда шириной до четырех верст, в которой неведомая сила проломила проход, и в этот проход устремлялся колоссальный поток воды. Русло реки здесь сужалось вдвое, и двумя перекатами проходит горный пролом.
Зрелище поистине мифическое. Волны в две сажени высотой, скорость течения такова, что может сравниться лишь с редкой горной рекой. Кругом торчат скальные выступы и обломки Енисейского кряжа. Вода, с яростью их захлестывая, закипает от злобы. Все ревет, стонет и пенится.
Такого буйства стихии Петру, как, впрочем, и его спутникам, еще видеть не приходилось. Пораженные увиденным, они долго стояли в оцепенении, наблюдая эту демонстрацию Енисейской мощи.
Неожиданно на фоне этого буйства показался небольшой речной струг. Он казался нелепым, глупым и обреченным на гибель в этой стихии. Но люди, что были там, так не считали. Они с невероятным упорством шли вверх через порог. С помощью длинных канатов и якорей они, цепляясь за скалы, тянули судно что было сил.
Невероятно! Но после долгой и упорной борьбы струг прошел через порог целым и невредимым. Выйдя на открытую воду, он гордо поднял небольшой парус, подгоняемый ветром и веслами, резво побежал далее.
Казачинский порог был разделом владений Енисейского и Красноярского острогов. Здесь даже речку, что впадает прямо в порог, и селение назвали Караульной. Когда через порог идут целые караваны стругов, все люди селения участвуют в их проводке. Именно они готовят ранее припасенные канаты, стаскивают их к берегу и крепят на прибрежных выступах. Большие струги перед проводкой зачастую приходится разгружать и переносить грузы берегом.
7
Миновали Енисейский кряж. Местность пошла более ровная, стали попадаться березовые рощи. Шестой день пути. Согласно рисованному плану, что вручил Петру Енисейский воевода, Красный острог где-то рядом.
В этом месте русло Енисея делало большой крюк, и, чтобы сократить путь, Петр велел двигаться холмами, сплошь покрытыми березовыми рощами. Перешли вброд реку, по описанию очень похожую на Качу.
— Видимо, мы уже в Тюлькиной землице! — радостно воскликнул Петр. — Надо вернуться к реке и осмотреться. Острог где-то совсем рядом!
Друзья обогнули гору и вскоре оказались на берегу Енисея. Крутой берег не очень соответствовал плану, да и место для острога было неподходящее.
— Дали лишку, — вздохнул Петр и, видя, что его спутники утомлены, добавил: — Покушаем, отдохнем, приведем себя в порядок и к вечерне поспеем в острог. По плану он стоит чуть ниже, в устье реки Качи.
Все радостно спрыгнули с коней, закусили остатками сухарей, отварными глухарями и, удобно устроившись в высокой траве, задремали.
Петр тоже лег отдохнуть, не снимая доспехи. Это привычно каждому воину. Вытянув ноги, раскинув руки, он наслаждался ощущением земли-матушки. Она словно вливала в него силу, забирая в себя боль и усталость.
Сон пришел быстро. В сновидении он увидел себя, спящего на берегу Енисея. Рядом пасется незнакомый серый в яблоках конь. Крадучись, к нему ползут ордынцы. Скаля зубы, как дикие звери, они бросаются на него, заламывают и вяжут руки. Он отчаянно кричит, рвется изо всех сил. Затем — удар по голове.
Князь Петр проснулся весь в поту. Очнувшись, он увидел перед собой все тот же берег Енисея. Не понимая, отчего его охватило волнение и чувство крайней опасности, в секунду князь вскочил на своего коня и, отчаянно нахлестывая, погнал его по узкой тропе, что шла вдоль обрывистого берега. Перед ним появился странного вида человек в белоснежной арабской чалме. Тот, стоя на четвереньках, отчаянно бился лбом о землю. С ходу перемахнув через Турай-ад-Дина, а это был, конечно, он, Петр продолжал свою безумную скачку.
Впереди показались киргизы. Острые очи князя хорошо их разглядели, заметив и пленника, лежащего поперек седла на знакомом по сновидению сером в яблоках коне.
Киргизы тоже обнаружили преследование. За ними, блистая на солнце зерцалом, без шлема, с одной саблей в руках, во весь опор гнался всадник. Задело ордынского тайшу: ведь их пятеро — против одного! Еще один пленник в руки идет, и к тому же у русского нет этого страшного огненного боя.
Остановив коней, киргизы пустили стрелы. Три просвистели выше головы князя. Ту, что шла прямо в голову, Петр, играючи, отбил саблей, последняя, угодив в нагрудную пластину зерцала, сломалась, разлетевшись в щепки.
Тайша крайне подивился проворству всадника, но отступать было поздно, смертельная сеча уже началась. Сам тайша, только и успел разглядеть лицо русского. Тот, привстав в стременах, так махнул от души, что не помогла тайше даже сабля. Она под сильным ударом разлетелась в его руках, а клинок русского, даже не изменив направления, развалил тайшу до самого седла. Сабли сверкали со всех сторон, из-под клинков летели искры. Еще один киргизский воин пал под ударами Петра. Показались Вульф и Дарья, что спешили князю на помощь. Оставшиеся киргизы, бросив пленника, попытались уйти, но это им не удалось. Двое пали от пуль Вульфа и Дарьи, а последнего настиг и срубил Петр.
Трое друзей сняли бесчувственное тело пленника, развязали руки, и положили на землю. Удивлению их не было границ. Перед ними лежал юноша, как две капли воды похожий на князя Петра. Тут даже слово «похожий» неуместно. Одно лицо, одни волосы, одно телосложение.
Вульф и Дарья, не понимая происходящего, переводили взор то на спасенного, то на Петра.
— Это мой родной брат Тимофей, — волнуясь, чуть слышно прошептал Петр.
В эту минуту, задыхающийся от бега, появился и Турай-ад-Дин.
— Аллах услышал мои молитвы и послал спасение! — бормотал имам.
Слезы бежали из его глаз, но он тут же занялся врачеванием Тимофея. Нюхательная соль быстро привела того в чувство. Открыв глаза, Тимофей увидел знакомые, склоненные над ним лица.
Взгляды братьев встретились. В них была любовь, радость и счастье. Они сразу осознали, что это не видение, а явь. То была встреча братьев после долгой разлуки.
