Девятка пик в оправе
В самом центре Томска напротив кафедрального собора стоит декорированный разноцветным песчаником громадный и романтический дом. Угловая его башня похожа на шлем древнерусского витязя. А еще дом украшает множество башенок и балкончиков, неожиданных, затейливой формы. Архитектор Константин Лыгин любил эпатировать. Старался, чтобы дом заставлял мечтать, улетать мыслями от восьмимесячных морозов. Дом строился как доходный, по заказу фирмы «Кухтерин и сыновья». В одной половине разместилось казначейство, в другой – на первом этаже был магазин купца Гадалова, на втором этаже располагалась его квартира.
Магазин был оборудован с западным шиком и вкусом. А во внутреннем дворике хозяин устроил первый в городе частный водопровод. Вода из колодца паровой машиной закачивалась в двухэтажную башню, из которой подавалась в магазин и квартиру хозяина. Был и пожарный рукав. Горожане сходились со всех концов поглазеть на это чудо, а потом шли в магазин и покупали что-нибудь. Так что водопровод служил еще и рекламой.
Иннокентий Иванович Гадалов, своим интеллигентным волевым лицом, манерой держаться вполне походил на профессора университета и одевался соответствующим образом. Уж про него не скажешь – «алтынник». Новая порода купцов завелась в Томске в новом девятнадцатом веке!
Будучи в Москве в связи с войной этой самой, Иннокентий Иванович Гадалов умолил художника Виктора Васнецова повторить для Сибири знаменитую картину «Три богатыря». Не копию сделать, а именно повторить! Чтоб сибиряки, видя перед собой настоящих васнецовских богатырей, воодушевлялись на отпор врагу.
Иннокентий Иванович Гадалов доставил картину в Томск. Поместил в своей столовой. И так отрадно было сидеть ему с сигарой после обеда перед этим полотном и мечтать. Вот этот в центре – Добрыня Никитич, это, конечно же, верховный главнокомандующий Николай Николаевич, дядя царя. Длинный, что твоя коломенская верста! Такому только и командовать войсками! Молодец.
Царь-то роста невысокого, так не любит рядом с дядей показываться. Ну, вон он на картине, царь-то – Алеша Попович! Молодой, симпатичный, добрый. А Илья Муромец, это – премьер-министр Горемыкин. Или же сибирский ведун Распутин.
Разобьем колбасников, как пить дать, расколошматим!
И надо же только так подумал, сквозь форточку крик мальчишек-газетчиков долетел:
– Пала неприступная австрийская крепость Перемышль! Наши в венгерской долине. Взято в плен сто семнадцать тысяч пленных. Главнокомандующий – великий князь Николай Николаевич награжден бриллиантовой шпагой, с надписью за завоевание Червонной Руси, сам царь ездил в город Львов и в Перемышль.
Иннокентий Иванович глянул на календарь: 9 марта 1915 года. Крикнул приказчику, чтобы купил газету. Прекрасно! Гадалов булавку с бриллиантом в галстуке поправляет и приказывает экипаж подать, поедет в общественное собрание поговорить с другими денежными людьми о помощи лазарету. Надо в такое время помогать стране! Скоро с Германией покончат, надо спешить помогать русскому воинству – зачтется.
Общественное собрание чуть наискосок от гадаловского магазина, только через улицу перейти. Но все-таки он поедет туда в экипаже. Надо и форс соблюдать!
Собрание. Огни, зеркала, фонтаны, китайский фарфор, итальянских, голландских мастеров подлинные картины. Тут тебе роскошь, тут тебе отрада для души. После пунша – в бильярдную. Там бильярды знаменитой фирмы «Гоц», Фрайберга, с двойными скобками в лузах и дают серебряный резонанс. Будто не шары забиваешь, а музыку создаешь.
Бац! – Это Кайзеру Вильгельму в глаз!
Играют два томских титана. Гадалов и Смирнов. Другие, тоже не маленькие люди, наблюдают пока. На дно каждой лузы партнеры положили по тысяче рублей – целое состояние! Выигравший отдаст эти деньги – на лазарет! Но кто выиграет? У Гадалова глаз – алмаз, да и у Смирнова тоже. Оба – этакие европейцы, у Смирнова пальцы перстнями украшены, светят рубиновым огнем.
Выиграл Смирнов. Впрочем, выиграло Российское воинство! А Смирнову и без выигрышей живется широко. Его пассаж в городе знают все. Там можно купить все от иголки до паровоза. Все, все, хоть луну с небес и то продадут.
Присели Смирнов с Гадаловым на банкетку, закурили сигары. Иннокентий Иванович спрашивает:
– Ну, как твои итальяшки?
– Ты знаешь, хоть и холодно им в Сибири, но строители они отменные.
– Проект Федоровский делал?
– Ну да, он в одном доме с Пепеляевыми живет, на Ярлыковской двенадцать, напротив университета. Заказать проект посоветовал Мишка Пепеляев. Мишка художник и рисунку учится именно у Федоровского.
Ну, вот. Федоровский спроектировал такой дом, что одна стена сплошь стекло – все внутри видно. А посмотреть там уже теперь есть на что, внутри-то! Французская мебель с накладками бронзовыми, с изображениями королей, дам-любовниц, Людовика XIV короля-солнца. Зеркальные стекла, гобелены французские, вазы.
За старшего у итальяшек – офицер, строитель с дипломом. В Австрии немало дворцов построил. Строгий. Итальяшки в раствор сыплют тальк. Чтобы, значит, стены в солнечный день сияли особенным сиянием, холодновато-серым. Такой особый, императорский, королевский шик.
– А зачем, ты же не Людовик какой-нибудь? Не Бурбон и даже не Габсбург?
– Зачем-зачем? У меня Ванюшка подрос, его женить надобно.
– И невеста есть?
– Присмотрели.
– А кто?
– Да потом на свадьбу приглашу, и сам увидишь. А пока говорить не хочу, чтобы не сглазить…
В разговор вмешался Григорий Самуилович Кистлер:
– Богатые люди, а играете в бильярд! Настоящая игра королей – это карты. Я выиграл целое состояние на девятку пик, оправил ее в серебряную рамку и держу на комоде. И я вас всех призываю распечатать колоды и сесть за зеленое сукно с мелками. Это будет игра!
– Слушай, Григорий Самуилович! Кто тебя пускает в собрание! – усмехнулся Гадалов. – Полиция жалуется, что твоя квартира превратилась в явку для бунтовщиков. Все твои дети – Василий, Александр, Леонид, Исай, Вениамин и Софья – замешаны в революционных делах. Может, ты и сам немецкий шпион и ходишь в собрание с особенной целью?
– Ну, вы и скажете, Иннокентий Иванович! Какие нынче дети и как они слушаются отцов? Вспомните Кешку Кухтерина, на него у Кухтериных была надежда – продолжатель дела! Так нет! Надо было ему ухаживать за Ольгой Ковнацкой, надо было ему по пьянке героя японской войны, дворянина Лопухина душить? Тот и пристрелил его, как собаку. И дело замяли. И вся беда из-за этих баб, поверьте старому еврею. И вас от этой беды никакие дворцы не спасут. Запутаетесь, как мухи в тенетах.
Смирнов погладил свою холеную бородку.
– А ты не каркай попусту! У нас все идет ладом. Ванюшка у меня не пьет, не курит, коммерческую науку грызет. Женю, и будет мой продолжатель достойный.
Кистлер побрел к карточным столам. Но его в игру не прииняли:
– Иди! Ты девятку пик в серебряной рамочке держишь. Нам с тобой играть резона нет. Ты, поди, с самим чертом спутался, он тебе помогает!
Григорий Самуилович перебрался в буфетную. Заказал чаю с ромом, и хотел буфетчика на игру соблазнить:
– Сейчас все в зрительную залу уйдут «Бесприданницу» смотреть, слезы дешевые проливать. А мы с тобой и с посудомойщиками преферансишку соорудим? Не хочешь? Ну, давай вдвоем в простого «дурака» сыграем. Хоть по пятачку, а? А по копеечке? Все равно не хочешь? Что ты за человек.
Кистлер пошел в гардероб, одеваться, не утерпел и там предложил партию – «в дурака» швейцару Ивану Ерофеевичу, на что тот отвечал:
– На службе не могу!
Григорий Самуилович оделся, вышел на улицу и там пристал к кучеру Гадалова:
– Все равно же так сидишь, скучаешь? Давай, просто так, без денег, в картишки перекинемся?
Кучер не удостоил его ответом.
