Старпом меня вызвал.

– Саня! Я ж тебя помощником назначил.

– Назначили, Андрей Антоныч.

– Так чего же ты стоишь? Сходи в тыл к финансистам и все разузнай. Я от этого охламона начпрода ничего добиться не могу. Что-то мямлит и переминается, как в штаны наклал. Пойди и разберись.

И я пошел.

Нам теперь вместо питания на берегу продовольственные деньги положены. Нам – это офицерам и мичманам, а матросы так питаются. Только их уже полгода не выдают.

То есть жратву заменили на деньги, а деньги на будущие деньги.

А сейчас вроде должны были их отдать, но начпрод за ними сходил и ему там что-то сказали, и теперь в разговоре со старпомом он путает русский алфавит с тюркским и так старается встать, будто он яйца от него бережет.

Я сам видел.

И вот я в тылу.

Должен вам доложить, что поганее места я просто не знаю. Тут у всех на лице написано, что все они полная дрянь.

Пришел я к финансисту. Вхожу – за столом лысый.

– Я, – говорю, – помощник с «К-193». По вопросу пайковых.

И тут начинается кино. Финансист встаёт и выходит, потом приходит, потом опять выходит.

Я подумал, что он меня не услышал или не увидел. Тогда я встал на его пути и ещё раз ему все повторил, а он мне: «Я вас понял, только я вами сейчас заниматься не могу. Не могли бы вы прийти попозже». – «Это когда попозже? Мы уже полгода за ними ходим. Если у вас есть какие-то сложности, то вы мне их изложите, может, и я чем помогу».

Я просто так сказал. Раньше в тыл с тушенкой придешь и все вопросы за мгновенье решишь, а сейчас я с ними только своими анализами могу поделиться.

Пока я про всё это думал, я вдруг услышал такое, что даже переспросил.

Этот лысый придурок мне сказал буквально следующее: финансовое положение сложное и денег нет, но он может подсуетиться и деньги достать, а я ему за это с тех самых пайковых должен буду двадцать процентов назад отдать.

Я переспросил, чтоб удостовериться. И удостоверился – вот сучка, а!

– Видите ли, – сказал я скромно, – я должен с папой посоветаться.

– Конечно! – сказал он очень уверенно.

На том мы и расстались, а я пошел и все рассказал старпому. Должен же я с кем-то поделиться. Старпом меня тоже переспросил, и я ему подтвердил.

– Иди ты! – сказал старпом, на что я выразился следующим образом, что пойти-то как раз можно, но… после чего старпом решил сходить в тыл со мной.

– Прошвырнусь, – говорит, и мы с ним прошвырнулись.

Там, в тылу, перед дверью финансиста, я вдруг заметил, что мой старпом становиться каким-то робким, сгорбленным, скромным, елейным и чуть ли не собирается блеять козлом перед этой сволочью. Неприятно все это было наблюдать.

Входим, и он:

– Не могли бы вы мне подтвердить то, что я только что услышал от своего собственного помощника.

А эта сука финансовая раздувается, разваливается и говорит:

– Подтверждаю. Все правильно.

Такой быстрой смены выражения на лице у старшего помощника командира я никак не ожидал. Сперва он выглядел так, будто он встряхивает часы и прикладывает к уху, чтоб услышать, как они тикают, а потом вроде он услышал то, что хотел, распрямился, стал на голову выше, и тут лицо его темнеет, глаза вылезают из орбит и становятся красными, а изо рта пена как пойдет, как хлынет.

Между прочим, не только я с дрожью наблюдал за всеми этими превращениями старпома из овцы в крокодила. У финансиста просто лысина дыбом встала. Ненадолго, правда, потому что потом он ему было чем заняться – он вцепился в свое седалище.

Первым делом мой старпом сломал в кабинете все двенадцать стульев, выстроенных вдоль стены. Потом он разбил картину «Девятый вал», потом сломал шкаф; как клавиши на пианино, переколотил все горшки с фиалками на подоконнике, потом, после секундного колебания, сломал сам подоконник, и тогда только оглянулся вокруг. В комнате нетронутыми были только стол, финансист и кресло под ним.

Старпом разбивал стол на квадраты рядом с лицом этого бедняги. Удар – квадрат, удар – ещё один. Как ему это удавалось, я до сих пор не понимаю.

Когда со столом было покончено, он обратился к несчастному владельцу всей этой лесопилки со словами:

– Извольте кресло.

– Че…го, простите?..

– Кресло, соблаговолите…

– Кресло…

– Его, его, удосужьтесь…

Кресло было переломано в один миг.

– Ну, теперь вроде все, – сказал старпом, оценивающе взглянув на урода. – Разве что… Тебя как зовут?

– Меня? – совершенно потерялся бедняга.

– Ну, не меня же.

– Меня зовут Вася.

– До завтра… Вася!..

Назавтра нам выдали пайковые. Полностью.