Книга: Пес. Книга историй
Назад: Леха Моноспектакль
На главную: Предисловие

Пес Киноповесть

Дом, двор, обнесенный высоким забором. Во дворе – группа в защитном камуфляже. Через двор мимо этой группы идут двое – один гражданский, другой офицер.
– Не понимаю, – говорит офицер, – я этого не понимаю. Вас присылают к нам для участия в операции? Так? Глупость какая-то. Из какой вы газеты? А впрочем, какая разница.
– Я буду освещать… – начинает говорить гражданский.
– Освещать? – перебивает офицер. – Что освещать? Нам ничего не надо освещать. Вы знаете, что такое ГРУ?
– Ну…
– Чушь какая-то. Я только что говорил с руководством, и они мне тоже сказали, что вы будете освещать. У нас что? Потемки? Так, ладно, – тут он замечает, что группа впереди начала потасовку: четверо нападают на одного, он отбивается. Удары так и сыплются, рожи у всех зверские.
– Железо! Я кому сказал еще пять минут назад, чтоб прекратили? Вам что? Заняться нечем?
Все останавливаются. Тот, кого он назвал Железом, а это тот, на кого нападали, смущенно улыбается, разводит руками:
– Так, тащ ка, размяться же надо.
– Вот и разминайтесь. Вон Колесо подтягивается.
На ломе, перекинутом на угол забора, подтягивается человек.
– Ян! – подзывает офицер одного парнишку, – тот подбегает. – Возьмешь этого. Как, кстати, еще раз, вас зовут, запамятовал?
– Сергеем, – отвечает корреспондент.
– Вот! Возьмешь Сереженьку нашего. Он у нас писатель.
– Корреспондент.
– Ну, это все равно. Он с нами пойдет, будет нам освещать. Дорогу, наверное. Накормишь, напоишь, спать уложишь.
Офицер уходит, а эти двое идут по двору к дому. Двор большой. У дальнего забора стоит бревно, недалеко от него щуплый парнишка в камуфляже бросает в то бревно ножи. Ножи он достает отовсюду. Такое впечатление, что у него вся одежда состоит из ножен. Кроме ножей он бросает еще и такие длинные спицы. Корреспондент заинтересовался:
– А что это?
– Что?
– Что он такое делает?
– Бросает.
– А что он бросает? Такое… как карандаши.
– А, это заточки. Старые электроды отколотили молотком и заточили с двух сторон. Протыкают человека насквозь.
Парнишка бросает ножи и заточки в цель, почти не целясь, не глядя. Он точно думает о чем-то своем, а движения выполняет механически. Кажется, что он вообще не здесь, а на другой планете. Он производит впечатление ненормального, сумасшедшего, немного не в себе, что ли. На него как-то неуютно глядеть, будто смотришь на то, что не можешь понять.
– А кто это? Он такой… на школьника похож.
– А… это Пес.
– Пес?
– Ну, у нас тут каждый выбирает себе псевдоним, то есть кличку вместо имени. Я – Ян, а он – Пес.
– А почему такая кличка у него странная?
– Не знаю. Сами же выбирают. Никто не расспрашивает. Захотел человек – значит захотел. Он у нас недавно. Тут в одном месте положили всех. Засада была. Уцелел только он. Вот его к нам и перевели. Вы не смотрите, что он худенький. Он Железо вмиг заломал.
– Как это?
– Ну, проверить его ребята решили. Попробовать. Чуть руки не оторвал. Он и на кошках хорошо лазает.
– А это что такое?
– Ну, это приспособления такие. Как когти. На дерево можно с разгону забежать, и не только на дерево. На руки и ноги надеваются. И ножи кидает классно. Целый день может так стоять.
– А можно с ним поговорить?
– Можно, конечно, только он неразговорчивый. Молчит все время. Мы даже думали сначала, что немой.
Пес кидал и кидал ножи. Казалось, он не обращал никакого внимания на то, что его тут стоят и обсуждают.
Отец говорил: «Лес – сокровище. Береги лес. Лесником будешь». Его медведь задрал – из кустов выскочил, а я не успел. Отец говорил: «Учись кидать топор. Топор для лесника все». И топор, и нож, и вилы – все кидали. Отец учил. А еще слушать лес учил. А тут – не услышал я. Медведь схватил. Не донес я отца. А медведь убежал. Шатун. Отец успел только сказать, чтоб не трогал его, все равно его волки найдут. Волков я потом скликал. Всю стаю. Как отыщем с отцом олешка на дороге сбитого, так стаю и кликнем. Воем подзывали. Мы их давно приважили. Все откликались. Первой – Вера, самочка, за ней Батай – ее самец, потом уже все остальные: Снежок, Ласка, Вудо, Яхо, Визирь, Танго, Тит, Бим – все. Все десять. Это мы им клички дали. Отец волков уважал. Говорил, напрасно на них возводят. Волк – верный. Никогда своих не бросит. А вожак у волков всегда думает обо всей стае. Сутками думает. На то он и вожак. И он всегда справедлив. Вожак жизнь отдаст за свою стаю, а стая – за вожака.
– А снизу бросишь? Можно и снизу…
– Он иногда бросает нож не сверху, а снизу, и так быстро – ни за что не заметишь, рука только дернется – и нож уже полетел, и он точно входит в горло. – Ян объясняет, как Пес отводит руку, как бросает. Он показывает медленно, потому что за тем, как бросает Пес, все равно не уследить.
– А покажи с закрытыми глазами (это опять Ян).
Можно и с закрытыми.
Пес надевает лыжную шапку поглубже, закрывает ею глаза и бросает ножи с закрытыми глазами. Все ножи уходят в цель.
– А повертеться?
Можно и повертеться.
Пес останавливается, не поднимая шапки с глаз, несколько раз поворачивается вокруг оси, потом оказывается лицом к Яну и корреспонденту Сереге, резко вскидывает руку с ножом и застывает – те оцепенели, сейчас нож полетит – потом, словно слушает, словно нюхает воздух, медленно поворачивается и кидает – прямо в бревно.
– Фу! – выпускает воздух Серега.
– Вот такой фокус, – говорит Ян нарочито бодро, хотя видно, что и он немного сдрейфил.
Длинный коридор, по нему стремительно идут двое – полковник и майор. Говорит полковник быстро, четко, ни слова лишнего. Полковник майору:
– Есть интересные экземпляры?
– Есть.
– Сколько?
– Один.
– Что на нем?
– Превышение обороны.
– Что он сделал?
– Два трупа. Сын лесника, мать – доярка на ферме. Пришла домой – а там залетные. Ножи ей к горлу – давай деньги. У нее нет – они пытать. В деревне говорили, что лесник сокровище в лесу нашел, золото, вот они за ним и явились.
– А где сам лесник в это время был?
– Так его медведь задрал не так давно. Напал из кустов. Шатун. Укус в шею. Повреждение аорты – смерть на месте. Остались только сын и мать. А тут он из школы пришел – мать кровью исходит. Ну, он и убил.
– Обоих?
– Да.
– Как убил?
– Ножами. Там у них в доме, оказалось, везде ножи в разных местах воткнуты. Мать не откачали, а эти – даже не пискнули. Он их потом в лес сволок.
– Как сволок?
– Волоком.
– Зачем волочь? Можно же подвезти, на телеге например.
– Ночь была, да и заметно, наверное, на телеге. Сообразил.
– Закопал?
– Что закопал?
– Трупы.
– Трупы?.. Нет, не закопал.
– Бросил?
– На съедение волкам.
– Волкам? Каким волкам?
– Обычным. Ничего не нашли. Только одежда. И тела из нее аккуратно вынуты.
– Вы его приготовили?
– Уже. Сидит в комнате.
– Давайте посмотрим.
Они входят в комнату – там экран. На экране комната, в комнате стул, два стола, дверь закрыта. За столом – щупленький парнишка. Полковник удивленно:
– Это что? Он?
– Он.
– Сколько же ему лет?
– Семнадцать.
– На вид не больше двенадцати. Рост?
– Сто шестьдесят.
– Вес?
– Сорок два.
– Это ж дистрофия второй степени. Его что? Не кормят?
– Ест за семерых.
– Ну и?
– Медики говорят, что он в норме. Никаких отклонений. Зато маленький. В любую форточку пролезет.
– Мы воюем не в форточках.
Парнишка сидит не шелохнувшись.
– Долго он так сидит?
– Час.
– И ни разу не шелохнулся?
– Нет.
– И сколько он вот так может просидеть?
– Шесть часов.
– Проверяли?
– Проверяли. Сидит как истукан.
– Мужчины мочатся раз в четыре часа.
– Этот сидит спокойно, хоть бы хны.
– Спокойно?
– Абсолютно.
– И молчит?
– Никаких истерик.
– У вас подсоединен датчик к стулу?
– Да.
– Какой пульс?
– Шестьдесят.
– Отлично. Сын лесника, говорите?
– Да.
– На каком расстоянии от дома школа?
– Через лес тринадцать километров.
– Через лес? И он каждый день ходил?
– Дважды в день. Летом бегал. Зимой на лыжах.
– Бегал через лес… Хорошо… Что говорят в школе?
– Отличные характеристики.
– Он зарезал двух здоровенных уголовников.
– Как свиней.
– А потом оттащил их в лес волкам. Расстояние от дома до леса?
– Примерно с километр.
– Обоих за раз сволок? Целый километр тащил?
– Да. За шиворот держал. Волоком. По следу и нашли.
– Что ж он следы-то оставил? А? Лесник?
– Кто ж его знает, может, волновался.
– Волновался? Не похоже, что он умеет волноваться. И в нем сорок два кило?
– Да.
– Поразительно. Как он вел себя в следственном изоляторе?
– Двоих уложил в больницу.
– На какой почве произошел конфликт?
– Издевательство над вновь прибывшим.
– Они не знали, что на нем двойное убийство?
– Не успели узнать.
– Как все произошло?
– Одного он окунул лицом в горячий борщ, а другому вилку воткнул в бедро.
– Все остались живы?
– Так точно.
– Что на него еще?
– Виртуозно владеет ножом, топором. Хорошо стреляет. Отец научил.
– Это откуда известно?
– Соседи сказали.
– Оружие?
– Отцовский карабин.
– Говорите, мать доярка?
– На ферме.
– Помогал матери?
– Да. Грузил бидоны с молоком на машину.
– Сколько бидонов за раз?
– Два, кажется.
– Вам это только кажется или вы знаете наверняка?
– Два, точно.
– Сколько бидонов входит в машину?
– Примерно сорок.
– Примерно… Вы хотите сказать, что этот парень весом с сорок два кило берет каждой рукой по бидону с молоком и ставит их в грузовик?
– Так говорили на ферме.
– Вес бидона с молоком?
– Сорок литров молока.
– Понял, сколько это весит?
– Сорок пять или сорок шесть кило.
– По сорок пять кило в каждой руке? Два бидона за раз? И так двадцать раз на каждую машину? Такое бывает?
– Видимо, да, потому что это не все его подвиги.
– Что еще?
– Когда был пожар и горела конюшня, он проломил кирпичную стену и вывел лошадей.
– Как проломил? Голыми руками?
– Голыми.
– Просто ударил в стену?
– Да.
– Такое случается? Феномен? Стена – кирпич?
– Да.
– Ширина кладки?
– Я…
– Вы не знаете? Что вы еще не знаете? Как там уложено – в два кирпича, боком, на торец – как? Понятно. Не знаете. Так! Отец у него лесник.
– И кузнец.
– И кузнец? Это интересно.
– Небольшая кузня. Местный Кулибин. Сын ему помогал.
– Помогал, это хорошо! Так, что мы имеем: школьник, семнадцать лет, кузнец, выносливый, недостаток веса, феноменальная сила, стреляет, кидает ножи, убивает, не глядя. Перед нами самородок. Удивительно. Я хочу знать, где служил в армии этот местный Кулибин.
– Он не служил.
– Я про отца, конечно. Отец его всему научил. Где служил срочную этот лесник-кудесник, царство ему небесное?
– Афганистан. Армейская разведка. Старшина.
– Ага… уже теплее. Фамилия?
– Тонких Николай Николаевич.
– А этого как зовут?
– Так же – Тонких Николай Николаевич.
– Отец, отец, отец – упустили отца, ну теперь чего уж. Он что, один ребенок в семье?
– Один.
– Странно. У лесника и только один ребенок.
– Он у них поздний ребенок. Больше детей не было.
– Поздний ребенок. Хорошо. Друг у него есть школьный?
– Нет у него друзей. Из школы сразу домой. Матери и отцу помогал.
– Подружка? Должна быть подружка, если нет друга. Другом у него отец был – это понятно. Есть подружка?
– Маша Михайленко. Очень дружны.
– Увлечения?
– Книжки любит читать.
– О чем книжки?
– Про путешествия. Очень любит животных.
– А любимые животные небось волки?
– Волки. Был домашний пес.
– Так! Кличка собаки?
– Пес.
– Я понимаю, что пес. Кличка собаки?
– А это и есть кличка.
– Такая кличка?
– Да.
– Что стало с собакой при нападении бандитов?
– Они ее убили.
– Как?
– Зарубили топором.
– И он их потом зарезал.
– Да.
– Отлично.
В этот момент парнишка повернул голову и посмотрел прямо в камеру.
– Он может нас слышать?
– Нет. Объектив – точка в стене.
– Но не видит же он сквозь стену. Звукоизоляция?
– Полная.
– Почуял? Он нас почуял, – полковник внимательно смотрит на парня, тот – на полковника. Глаза в глаза. Полковник первым отводит глаза. На столе перед парнишкой лежат гвозди.
– Зачем перед ним гвозди?
– Он минуты через две начнет их сворачивать.
– Что он начет делать?
– Сворачивать.
– Почему? Почему он их сворачивает? Почему он не делает это сразу? Почему только через какое-то время? Почему? Чувствует нас? Чувствует, что за ним наблюдают? Это демонстрация? Ну что, опять не знаете? А он не глуп. Совсем он не глуп, этот лесной брат.
В этот момент парень берет гвоздь и легко оборачивает его вокруг пальца, снимает с пальца – получается штопор. Потом берет за концы и тянет – гвоздь распрямляется. Полковник онемел.
– Что это за гвозди?
– Сотка.
– Что он еще умеет?
– Он может порвать кнопку на четыре части.
– Кнопку? Как же ее можно порвать?
– Так.
– Я его беру.
– Сначала поговорите с ним.
– А что такое?
– Он может сутки молчать. Мы сначала думали, что немой.
Дом. Ян и корреспондент Серега входят внутрь.
– Вот здесь и поедим, – говорит Ян. Он достает консервы, режет на столе хлеб. Серега отходит к окну. За окном Пес все еще бросает ножи в бревно.
– Бросает, – говорит Серега.
– Он так до ночи будет бросать.
– Он хоть спит?
– Перед операцией не спит почти. Мы ходили с ним пару раз. Перед выходом он на охоту ходит.
– Как это?
– Через забор. Тихо, только с ножами. У него тут своя война.
– И что потом бывает?
– Ничего не бывает. Уходит так, что никто не слышит. Приходит – никто не слышит. Он и сегодня пойдет. Охотится он. Он же сын лесника. Тут лес недалеко. С километр будет. Как вой услышишь, так охоте конец.
– Какой вой?
– Волчий. После его охоты всегда волки приходят.
– Так он убивает кого-то?
– Конечно. Он убивает, а волки ждут – и никаких следов.
– То есть?
– Он следы заметает. Очень ловко, между прочим. Ходит по лесу как тень.
– А по снегу?
– И по снегу. Они его выманивают, он к ним выходит.
– Кто его выманивает?
– А черт его знает. Только он их чувствует, что ли. Играет в кошки-мышки. У них там свои охотники есть. Вот они и соревнуются. Со смертью.
– Как соревнуются?
– Соревнуются, кто кого. Пока Пес всех укладывает. За домом же следят. Все знают, кто мы. Только сил у них нет напасть – мы тогда деревню зачистим. Они в лесу нападут. Подальше от деревни. А Пса они просто дразнят. Но он им не по зубам. Он и лес – это ж одно и то же.
– То есть как это «они в лесу на нас нападут». Операция же секретная.
– Секретная, конечно, но только следят за нами. Но в лесу мы все равно оторвемся. Уйдем так, что никто не шелохнется. Ладно, поели, а теперь – спать.
Они приходят ночью. Кидают записку «Выходи один». Я выхожу. Лес недалеко. Каждое дерево – друг. Волков я нашел сразу. Вернее, они меня нашли. В лесу только кажется, что ты один. Ты как в городе, в огромной толпе, только никто на глаза не лезет. И волки выходят не сразу. Как только почувствуют, что ты свой, так и выйдут. Просто их не видно, но они есть. Мы с ними друг друга поняли. Я бросаю ножи – волки это знают. Ходят за мной кругами. Вожак – большой самец, самка и шесть молодых, подъярков – те глупые еще. С самцом мы договорились. Они приходят на зов. Главное, чтоб следов не оставалось. Никогда не надо оставлять следов. Два раза натыкались на засаду. Оба раза я почуял очень поздно. Отвлекают. Меня все время отвлекают. Не дают сосредоточиться. Сегодня будет жарко. Очень жарко. Почему мы попадаем в засаду? Оба раза выкосили всех. Остался только я – успел зарыться в листву. Будто сдает кто. Нас кто-то сдает. Все время наш отряд кто-то сдает. Узнать бы.
Полковник входит в комнату к парнишке, подходит, садится на стул напротив (стулья и стол привинчены к полу).
– Я полковник Смирнов Александр Сергеевич. Как Пушкин. Любишь читать?
Парнишка не шевелится. Просто смотрит. Сначала он смотрел мимо, но потом спокойно перевел взгляд, смотрит в глаза и молчит. Полковник будто не замечает его молчания, продолжает:
– А я Пушкина люблю. «Евгений Онегин». Правда, в школе совсем не читал. Все больше про путешествия. Ты любишь про путешествия?
Парнишка молчит.
– Мне сказали, что ты тут несколько человек в изоляторе покалечил. Говорят, ты здорово дерешься.
Молчание.
– Николай Николаевич Тонких. Ты в десятом классе? Кем хочешь быть? Говорят, что друзей у тебя в школе нет. Я так понимаю, что они просто дети для тебя. Тебе не интересно, вот и нет друзей. А вот Маша Михайленко нам говорила, что ты замечательный.
В глазах у парня мелькнуло какое-то тепло, а потом – опять все спокойно.
– Маша, Маша, хорошая девушка. Верная, преданная. Такая не выдаст. Люблю таких. Такие женами становятся. Жена – это, брат, такое дело. Это навсегда. Семья быть должна. Хорошего человека найти – это непросто.
Молчание. Полковник начинает терять терпение.
– Николай Николаевич, давай так. Мне все известно и про отца твоего, и про мать, и про тех двух уродов.
В глазах что-то дрогнуло – и опять тишина.
– Тут дело такое: тебе инкриминируется превышение необходимой обороны. Ты ведь их не просто убил, ты их еще и волкам скормил. Я могу помочь. Не бескорыстно, конечно. Ты же знал, что твой отец служил в Афганистане? Нет? Не знал? Как же так? Отец не рассказывал ничего? Разведчиком он был. Хорошим, отличным разведчиком и удивительным человеком. А потом в лесники подался. Природу любил. Те два уголовника к вам за сокровищем пришли? Отец небось часто про сокровище-то говорил? В деревне слышали. Вот и решили, что лесник в лесу клад нашел. А как не стало лесника, так и пришли к вам эти выродки. И не знали они, что он лес сокровищем называл. Так ведь? Ты, парень, можешь молчать, конечно. У меня вот какое предложение: я тебя отсюда достану, но тебе придется послужить Отечеству любезному. Пять лет. Контракт. Разведка, лес твой любимый, ножи, стрельба. Но больше головой, конечно, надо будет думать. Головой дороже выходит. Ну, в школе немножко поучишься. Есть у нас школа. Про ГРУ слышал что-нибудь? Есть такое местечко. Подучим. А потом – в бой со всякой нечистью. Выживешь – через пять лет уйдешь. Биографию выправим. А тут тебя лет на десять упрячут в зону, если не на все пятнадцать. Так как? Договорились, сынок?
В этой школе мы учили все – бегать, прыгать, парашют, карта, лес, найти еду, воду, замаскироваться. Только отец все это учил по-другому. Он говорил: ты – часть природы. Ты заодно с природой, частица леса. Лес тебя скроет, не выдаст, накормит, выведет. Отец любил лес. А кирпичные стены бить – так это не самое главное. Главное – ты не один – вокруг все живое. Это только кажется, что в лесу никого нет. Камень тоже дышит, только он дышит медленно. Дерево живое – без нужды не бери. Бери сухое – мертвые не обижаются. Зверя зря не бей – и так еды много в лесу. Зверь для зверя корм – дорогу ему не переходи. У зверя душа есть, только она другая. Иногда его душа человеческой чище. Мы с отцом ножи делали. Он ножи всегда сам делал. Меня научил. Нож: – друг. Друга сам должен сделать. Тогда друг не подведет. Нож: бросить можно. Чурбан деревянный поставил – и бросай. У отца все летало – топоры, вилы, рогатина – и все в цель. На рогатину медведя взять можно, но только что лес без медведя. Медведь с волками бьется. В это человеку нельзя встревать. Они сами по себе. Отец каждую тропку знал, каждую травку, лечить мог. Ходил по лесу тихо. Следы учил заметать. Спрячется – мимо пройдешь, не заметишь. Листвой засыпался – можно ночевать. Под листвой тепло – как перина. Только бояться нельзя. Лес не любит страха. Страх заражает. Лес не любит заразы – избавится. На страх волки придут. Чуют. Кровь чуют и страх. С волками я всегда договорюсь.
Ян, Серега-корреспондент и остальные ребята устроились в большой комнате. Отдыхают. Лежат в полной амуниции прямо на полу. Серега и Ян лежат рядом. Серега шепотом:
– Спишь?
Ян:
– Нет.
– Пес на месте?
– Уже ушел.
– Как же? Когда?
– Только что. Я же говорил, что никто не заметит. Он уже за забором. Небось вызвали его.
– Кто?
– Ну, эти. Я же говорил, у них тоже охотники есть. Бросили бумажку, мол, давай выходи. Он и пошел.
– А если они его уже поджидают?
– Это он их уже поджидает. Пса не укараулишь. Это ж такой… Спиноза… У него все всегда есть – ножи по всему камуфляжу распиханы, какие-то гирьки, цепочки – вроде ничего особенного, а все вдруг превращается в оружие. Работает как фокусник. Он все делает или очень осторожно, или так быстро, что не уследишь. Спи, он придет скоро.
– Думаешь?
– Уверен. Придет, да еще и оружие притащит.
– Какое оружие?
– Так они ж вооружены, те, кто за ним придут. Вот он их оружие и притащит.
Пес в лесу. В засаде. Сидит так, что не отличишь от пня. Не шевелится. В кустах какой-то шорох – на тропу выходит человек, присаживается на корточки, слушает, потом из кустов к нему выходит еще один – теперь их двое. Один идет вперед, другой его прикрывает сзади. Оба тихо движутся к дому, где разместилась на ночь группа разведчиков. Вооружены – автоматы. Что-то звякнуло – граната или магазины в подсумке. Один за другим они растворяются в темноте. Пес недвижим. Он ждет еще кого-то. Из кустов появляется третий – вот его-то Пес и ждал. Тихий шелест – фигура получила сзади заточку в шею – без звука оседает на землю. Если ударить в шею, человек не вскрикнет. Пес ждет еще с минуту, кажется, что он нюхает воздух, – пора. Он снимается с места и идет по следу двух первых. Только он идет не прямо, а обходит их так, как поступили бы волки.
Двое остановились – ждут товарища. Ждут напряженно. Шелест – оба падают на землю почти одновременно – никакого шевеления. Раздается волчий вой. Немного погодя на него откликается еще один вой, и еще – стая где-то рядом. Стая проверяет – нет ли еще людей. Проходит минута – из кустов медленно появляется волчья морда.
Пес уже забрал автомат и подсумок с запасными магазинами у первого, теперь – волки спокойно наблюдают за ним из кустов – забирает оружие и у этих двух. Пес быстро режет на телах одежду – волкам так легче. И еще: если разрезал одежду, то это волкам сигнал – наступает их время. Пес уходит – из кустов выходят волки.
Волки, волки, волки. Волки всегда скажут: в лесу есть люди. Они там-то и там-то. Только надо слушать волков. И деревья скажут. И деревья надо слушать. Люди в лесу чужие. Чужих лес не любит.
Дом, комната, где отдыхают разведчики. Словно подуло – небольшое движение воздуха. Серега Яну шепотом:
– Пришел?
Ян:
– Ага. Я же говорил, что придет. Волки выли, значит, все нормально. Стая на месте. Сейчас от друзей ничего не останется. Волки аккуратно работают.
– Человечину жрут?
– Давно. Война. Волки привыкли. Собаки привыкли. Все привыкли. Для них это уже мясо. Мертвым все равно. В лесу ничего не пропадает. Волк, медведь, лиса, кабан – ничего не оставят. Тут очень умные волки. Тут вообще все умные. Глупых нет. Как в лесу люди или стрельба – они всегда рядом. На стрельбу идут, но поодаль держатся. Все кончилась – подойдут, проверят. Спи, скоро выступаем.
– А вы своих в лесу бросаете?
– Нет. Мертвых, раненых – всех выносим. Такой закон.
Маша смешная. Я любил, когда ее к доске вызывают, она идет, а я на нее смотрю. Она шла красиво. Она мне говорила: «Чего ты на меня смотришь?» – а я ей: «Просто так». Малиной ее кормил. На поляну водил, там земляники – море, и малинник рядом. У нее волосы кудрявые. Мне нравились. Только про волков я ей не рассказывал, да и не показывал никаких ножей – не надо это. Отец говорил: «Никому ничего не рассказывай и не показывай. Баловство это. Пустое. Хвастать нельзя». Отец научил многому. Он говорил: «Ты сразу-то за бидон с молоком не хватайся. Ты постепенно. Потихонечку. По кружке каждый день добавляй – лет через семь, глядишь, два полных бидона на машину поставишь». Вот я маме на ферме и помогал. Только я через семь лет ставил двадцать раз по два бидона. Привыкаешь.
Лагерь боевиков. Костер, у костра – двое. На заднем плане еще люди. Эти двое – арабы. Говорят по-арабски. Один высокий, плотный, второй постарше, худой. Тот, что постарше, говорит:
– Это неправильно, Джаффар, ты совсем потерял голову. Ты гоняешься за этим мальчишкой, а он убивает одного твоего человека за другим.
– Я все равно возьму его, Али, нравится тебе это или не нравится. Он убил моего брата вот этой штукой, – он дает Али заточку Тот вертит ее в руках.
– Как?
– Он ее бросает.
– Бросает? Джаффар, мы здесь не для мести за твоего брата. Твоего брата призвал к себе Аллах. Он погиб в бою. Это достойная смерть. Он погиб за наше дело. А ты ведешь себя неразумно. Отступись. Придет его время, и этот мальчик умрет. Не придет – ничего не поможет. На все воля Аллаха. Не иди против его воли.
– Я не отступлюсь. Я должен отомстить. Я знаю о нем все. Я все узнал.
– Это хорошо. Если узнал все, то убей его мать и отца.
– Их уже убили. Давно. И это сделал не я.
– У него все мертвы? Все родственники?
– Да.
– Так он уже мертв. Он умер. Умерла душа. Он мертв. Нельзя убить того, кто уже мертв. Будешь за ним ходить, будешь за смертью ходить. Смерть притягивает смерть. Нельзя мстить мертвым. Месть – удел недостойных. Воин не мстит. Месть – признак слабости, а не силы.
– Я подкупил всех. Я дошел до самого верха. Он нужен мне, Али.
– Ты подкупил всех, и они тебе сдали два отряда. Он был в обоих и остался жив? Он дважды оставался в живых. Все погибли, а он остался? Правильно?
– Да.
– Вот видишь. Его хранит Аллах.
– Аллах не хранит неверных.
– Не тебе ведомы пути Аллаха. Ты – смертный.
– Но и ты смертный, Али.
– Верно. Твой ум отравила ненависть. Ты проиграешь. Он убивает без ненависти, жалости, сожаления. Он как земля, как дерево, как листва, понимаешь? Земля убивает без ненависти, Джаффар. Он – тлен, прах. А ты – против земли, против праха? Нельзя воевать против праха. Ты проиграешь.
– Увидим. Он не прах. Он из плоти.
– Я тебя предупредил. Ты погубишь и людей и дело. Личное недостойно правоверного. Это неразумно.
– Я не владею разумом, Али, пока он жив.
– Тогда и ты уже мертв. Я говорю с мертвецом.
– Мне нет жизни, Али. У меня внутри все горит.
Али смотрит на Джаффара с сожалением:
– Мы поговорили. Скажи, чтоб меня проводили.
Уходя, Али обернулся и слабо махнул Джаффару.
Я разрезаю на них одежду. Нож, что бритва, если правильно точить, он все берет. Разрезаешь одежду, а волки вынут тело. Очень аккуратно. Я слышу, как лезвие рвет ткань. Будто шелестит. Слух обостряется, и тогда хруст веточки под ногой, как взрыв, отдается внутри. А еще – видишь, как они идут. Эти воины Аллаха. Это как картинка, как кино – ты все видишь.
Из дневника Маши Михайленко: Мы с Колей Тонких с третьего класса. Он из 2-го «В». Их класс распределили между «А» и «Б». Вот Коля и попал к нам. На уроке как-то Вера Васильевна спросила: «Каких животных можно употреблять в пищу?» Не помню уже, почему она так спросила. Спросила у Коли, а Коля сказал: «Червей»,  – и весь класс засмеялся. А Вера Васильевна удивилась и говорит: «А еще каких?» – а Коля: «Лягушек, только с них шкуру надо снимать!» – ребята со столов от смеха просто попадали. «А червей,  – говорит Вера Васильевна,  – тоже очищать надо?» – «Нет,  – говорит Коля,  – их только в воде моют, а потом в банке с водой оставляют, чтоб они землю из себя выпустили. А потом едят. Лучше сварить, конечно, но можно и сырыми». Очень много тогда все смеялись над Колей. Вера Васильевна тогда думала, что он так шутит, даже родителей его хотела в школу вызывать.
Штаб. Кабинет генерала. В нем – генерал и полковник Смирнов. Генерал:
– У вас два крупных провала подряд. Есть соображения?
– Нет. Пока нет. Думаю…
– Долго думаете. Вам не кажется, что идет утечка информации? Оба раза отряд напарывается на засаду в самом уязвимом месте – ущелье, тропа. И всех выкашивают.
– Один остался в живых.
– Один? Каждый раз один?
– Да.
– Я правильно понял, что это один и тот же человек?
– Правильно.
– То есть он попадает в отряд, а потом отряд попадает в засаду, и он оказывается цел и невредим под кинжальным огнем?
– Верно.
– Мистика какая-то. Или нет? Вам не кажется?
– Просто ему везет.
– Везет? Что это за слово такое русское «везет»? Что везет, откуда везет, кого везет? Это какой-то особенный, неуязвимый человек?
– Нет. Просто ему везет.
– Просто не везет. Везет по случаю. Что это за случай такой, хотел бы я знать? Он опять на задании?
– Да. Сегодня они возьмут схрон.
– Не возьмут, а должны взять.
– Согласен.
– Это с ними пошел корреспондент?
– С ними.
– Чья инициатива насчет корреспондента и почему я узнаю об этом последним?
– Это Москва решила. Нас поставили в известность в последний момент.
– Нет. Это вы поставили меня в известность в последний момент. Иначе б там этого корреспондента не было. А всякую блажь московскую сразу бросаться исполнять не надо. Надо дать ей отлежаться. Вы уверены в том, что там все чисто?
– Уверен.
– Это хорошо. Потому что если там опять начнутся приключения, то я отстраню вас от дела, и начнем проверку на предмет отсутствия утечки информации. А вы пока подумайте – что, кто, когда – ваши соображения. Полагаю, что утечка есть, и она на самом верху.
– Разрешите идти?
– Идите. Да, слышал, что вам на генерала послали? Поздравляю.
Полковник Смирнов вышел из кабинета и привалился к стенке спиной. Душно. Ему стало душно, трудно дышать.
Когда он стал предателем, когда? Он же не мог, никак не мог. Он, полковник Смирнов, предатель?
Деньги. Проклятые деньги. Он взял деньги. За генеральское звание пришлось платить. Теперь все за деньги. И два раза отряд под пулями. Это его. Это он сделал. Ему заплатили деньги. Но мы это исправим, сейчас и исправим.
Полковник вытащил пистолет, медленно поднял его к горлу снизу. В этот момент дверь кабинета открылась – пистолет сам влетел на свое место. Из кабинета вышел генерал.
– Что? – спросил он, – что-то не так?
Он зовет меня сынком. Приезжал, смотрел тренировку и говорил: «Как тебе, сынок?» – а я: «Нормально!» – а он просил показать, как летают ножи. Это он принес карандаш и сказал: «Это заточка. Попробуй кинуть это»,  – а когда я кинул, сказал: «Здорово. Проткнет насквозь». Он спросил, как я кидаю, и я рассказал ему, что я, нож, цель – это все для меня одно и то же, одно целое, и надо мысленно провести линию от ножа до цели, а потом мысленно проследить полет. Глазами. И он попадет куда надо.
Полковник входит к оперативному:
– Группа уже вышла?
– Нет еще.
– Держите меня в курсе.
– Есть.
Из дневника Маши Михайленко: Коля возле леса живет. Он мне про лес рассказывал. Он про всех зверей все знает. В лесу, он говорит, никого не видно, но на тебя сотни глаз смотрят. Мы с Колей первый раз целовались в шестом классе. Он мне на уроках все время открытки посылает. Там веселые человечки – точка, точка, запятая, минус – рожица кривая. А еще он кидается кнопками. Рвет пальцами кнопку на четыре части и кидается. И почему мальчишки такие глупые бывают?
Полковник:
– Ну?
– Уже скоро. Я вам сообщу.
Я видел, как взрывается граната. Говорят, что это нельзя видеть, а я видел: внутри она даже не лопается, а словно расходится в стороны, но какое-то время все еще остается на месте, а в прожилках уже виден огонь. Время будто течет и течет. Долго. Я успеваю за это время уйти далеко, а потом – взрыв. А кто это все со стороны видит, говорит потом, что я как будто мгновенно перемещаюсь от места взрыва далеко в сторону, а мне кажется, что много времени проходит.
– Есть будешь? – это Ян Псу. Все уже поднялись – четыре утра, небольшой перекус, консервы.
– Нет, – Пес сказал и отошел в сторону.
– Он никогда не ест перед выходом, – это Ян корреспонденту вполголоса.
– Почему?
– Не знаю. Он там что-нибудь по дороге перекусит на ходу. А так – никогда не ест. Говорит, не хочет. Он сутками может не есть и не пить. Потом отъедается. А на деле – никогда.
Группа собралась, построилась – все молча. Старший – командир:
– Все всё знают. Железо впереди, Колесо – охранение, я замыкающим. Ян!
– Я!
– На тебе корреспондент.
– Есть!
– Пес! Охрана – впереди, позади, сбоку, везде, и Яну чуть чего поможешь.
Пес молча кивает. На нем лишний автомат – один из тех, что он приволок ночью. Остальные – у Яна и Железо.
– Выступаем. Тишина.
Отряд уходит в ночь.
Они нас в первый раз в ущелье ждали. Кинжальный огонь. Я до этого вроде чувствовал что-то, но не смог сосредоточиться. Это я теперь понимаю, что надо превратиться в слух и слушать, слушать – обязательно услышишь, если что. А пули падали сверху, как капли дождя, и сейчас же желание укрыться, сжаться, завалиться в расщелину. Я тогда понял, что вижу пули. Никому потом не рассказывал, но я видел, как они летят. И как в ребят попадают. Всех положили. Я успел уйти. Они послали своих добивать, но тут я их ждал. Тут уж никто не ушел. Они и не поняли ничего. А потом быстро стемнело. Я всех ребят потом вынес. Сначала перенес, спрятал, а потом вынес всех. Командир еще жив был. Он только говорить уже не мог – отходил, в глаза смотрел, просил взглядом, чтоб я никого не забыл. Я ему обещал. За ночь всех перетащил. Сложил у дороги и вызвал группу. Я потом по лесу походил, посмотрел, может, затаился кто, но они уже ушли. Лес пустой был. Они своих убитых тоже вынесли. Но не всех. Только кого нашли.
Группа идет молча. Шаг в шаг, затылок в затылок. Только Пес бродит вокруг. Он то впереди, то сбоку, то пропадет на ровном месте, то снова возникнет. Серега-корреспондент все никак за ним не уследит. Тревожно как-то.
Второй раз нас на тропе взяли. С двух сторон. Стреляли тогда все и во всех. Наших всех положили. Будто ждали нас. Я почуял, но поздно. Их человек десять только от меня в землю носом ткнулось. Они потом за мной долго гнались. У меня все патроны вышли, хоть и одиночными бил. Вертелся, как угорь, кружил. Ножами пятерых достал. Они меня к обрыву подогнали, а я с разбегу в него и прыгнул. У меня на камуфляже специальные перепонки есть. Как у белки-летяги. Они раскрываются после прыжка. Нитки, что держат их, рвутся, и перепонка раскрывается. Я сам сшил. Там внизу ель большая росла, я на нее и упал – с ветки на ветку, и так до земли. Они думали, что разбился. А я только лицо поцарапал. Потом со мной полковник разговаривал. Он сказал, что это работа Джаффара: «Этот араб работает здесь давно. Он параноик. Мстит за своего брата. А брата его кто-то убил вот такой штукой,  – после этих слов полковник притянул мне карандаш.  – Узнаешь заточку? Говорят, он поклялся отомстить. Совсем с ума сошел. Напролом идет. Это он за тобой охотится, сынок. Есть сведения, что он о родителях твоих справки наводил. А вот про Машу Михайленко он не знает. Не волнуйся, мы ее подстрахуем. Вот его фото. Сохрани на всякий случай». На фотографии какой-то бородач. Я ее с собой ношу. Пригодится.
Оперативный полковнику:
– Группа вышла на задание. Заняли позицию.
– Есть, хорошо.
Дошли. Группа заняла позицию. Сели тихо. Ян, Серега-корреспондент и Пес рядом. Шорох в траве – Пес, не глядя, быстро ткнул ножом – на ноже мышь. Он ее мгновенно освежевал и совершенно машинально сунул в рот. Серега просто онемел.
– Чего это он? – спросил он у Яна шепотом.
– Я же говорил, что он по дороге чего-нибудь съест, – прошептал Ян. – А мне? – обратился он шепотом к Псу.
Тот опять, не глядя, ткнул в валежник ножом и вытащил еще одну мышь. Эту мышь съел Ян.
– Так… – не унимался Серега, – как же…
– Хочешь? – спросили его.
– Нет! – быстро ответил он.
Следующую мышь Пес просто поймал руками, достал из-за пазухи пластиковую банку с завинчивающейся крышкой и посадил живую мышь в эту банку – на крышке были сделаны дырочки – и опустил банку обратно за пазуху.
– Это он на всякий случай, – тихонько пояснил Ян Сереге.
– На какой случай? – спросил Серега.
– Ну, мало ли, – был ему ответ.
– А зачем ему лишний автомат?
– Так и я взял лишний автомат. Это Пес ночью притащил. Не бросать же.
– Я понимаю. А зачем он?
– Ну так, пригодится. Псу чуть чего отдам – ему все пригодится.
– Тихо! – сказал командир. – Прекратить разговоры.
Из дневника Маши Михайленко: На Колиного отца напал медведь. Дядю Колю не спасли. Я с Колей везде ходила – ив морг, и документы получали. Коля сразу осунулся, маленький такой. Очень он отца любил, страшно было на него смотреть. А мама Коли слегла. Совсем плохо ей. Все на Коле. Потом мама Коли на поправку пошла. Мы часто на кладбище ходим. Дядя Коля не только лесником был, он еще и в кузне работал. Коля ему помогал. Он мне один раз розу выковал.
Пес: Я в школе был, потом меня как током ударило – мама. Я домой побежал. Сердце просто из груди выскакивало – мама, мама. Я добежал и как окаменел, совсем холодный, и что делать, знаю. Я теперь всегда спокойным становлюсь. Как только чую смерть рядом, так и успокаиваюсь. Тут я ее задолго почувствовал. Понял – мама умерла. И этих двоих я заранее почувствовал. На деревне потом говорили, что они тут с неделю вертелись, все расспрашивали. Кто-то сказал, что отец в лесу клад нашел. Золото. Вот они за золотом и явились. Я только потом понял, что они маму пытали. А тогда – только знал, что она умерла, а эти в доме шарят. Пса они сразу убили. Топором. Мама Пса почему-то в тот день на цепь посадила. Почему – не знаю. Он всегда по двору у нас бегал. Если б не на цепи – взяли б они его! Он бы их сам взял. А тут – с одного удара. Я в сени вошел, а там у нас вилы припрятаны. В первого я вилы бросил – он увернулся. А от ножа не ушел. Отец говорил, чтоб я везде ножи повтыкал, ну, так, чтоб самому видно было, а чтоб остальные не видели. Вот ножами теми я их и нашел. А маму мы похоронили. А потом за мной милиция пришла. Тех-то я в лес сволок, но, видно, нашли. Я-то совсем тогда ничего не соображал. Все как в бреду, что делаю – не знаю. Как чумной был. Сволок и стаю созвал.
Из дневника Маши Михайленко: У нас беда. Двое бандитов напали на Колину маму. Ее убили. Коля с уроков домой прибежал, а там – бандиты. Он их убил. Мне потом говорили, что Коля убийца. А я не верю. Защищался он. Коля очень хороший. Его просто не знает никто. Все думают, что он дикарь. А Коля книжки любит. Стихи читает. Пушкина почти всего наизусть знает. Он еще и рисует всякие смешные рисунки. Просто он молчит всегда. Никогда не лезет, не выпячивается. Молчит – вот его и считают диким. А он всегда через букашек всяких переступает. Никогда никого не давит. Говорит, что они заблудились, всегда их в траву бросает. Он охотник замечательный. Стреляет здорово, но никогда ничего худого животному не сделал. И людям тоже. Он говорит, что убивать можно, если ты голодный. А просто так – это все глупость. У него тут конфликт однажды вышел. Приезжие костер в лесу разожгли. Тогда еще отец Коли был жив. Они с Колей подошли и сказали, что жечь костер нельзя. Так их приезжие чуть не застрелили. Только дядя Коля всегда с ружьем ходил. Он успел в воздух выстрелить, а потом в костер. А потом Коля волков скликал. Он с волками дружит, в любое время подзывает. Так там волки подошли, а приезжие думали, что собаки. А потом дядю Колю в милицию вызывали, хотели даже к ответственности привлекать – те приезжие очень важные люди оказались. Но только отстали от дяди Коли. Дядя Коля воевал. В Афганистане. Коля говорил, что отец кому-то в Москву звонил, и сейчас же дело в милиции закрыли. А тут – за бандитов этих – Колю арестовали. Судить, говорят, будут. Нет теперь дяди Коли.
Полковник места себе не находил. Он все заходил и заходил в оперативному. Тот только молча мотал головой – ничего. За этим занятием его застал генерал. – Александр Сергеевич, – сказал генерал, – зайдите ко мне.
В кабинете генерал предложил ему сесть, помолчали, потом заметил:
– Чего вы так нервничаете?
– Я в полном порядке, товарищ генерал.
Генерал глянул на него косо:
– Ну-ну. Я все думаю об утечке информации, Александр Сергеич. Я тут прикинул, и у меня получилось, что в той утечке могли быть повинны только вы и я.
– Как и десяток других сотрудников, товарищ генерал.
– Других? Нет. Два раза подряд отряд попадает в засаду – этого быть не может. Я все уже проверил. Все «другие» отпали сами собой. Остались только двое – вы и я. Вы ничего не хотите мне сказать?
– Если б я хотел что-то сказать, то я бы просто пулю себе пустил в лоб.
– Пулю пустить в лоб никогда не поздно. Для верности я бы стрелял не в лоб, а в подбородок. Я верно уловил ваше движение?
– Когда?
– Когда вышел, а вы в это время стояли за дверью.
– Вы ошибаетесь, товарищ генерал.
– Вы знаете, Александр Сергеич, я ведь вам не судья. Вы сами себе судья. Сами себя и осудите – будет время. А пока не стоит. Дело еще не сделано. Они охотятся за этим парнем, правильно я понял?
– Так точно!
– Расскажите о нем.
– Тонких Николай Николаевич. Двадцать лет. Отец тоже – Тонких Николай Николаевич. Воевал в Афганистане, полковая разведка, старшина. Потом ушел в запас, стал лесником. Погиб – задрал его медведь. Мать убили бандиты – они к ним грабить пришли. Этот парень убил обоих.
– Обоих?
– Да. Ножом хорошо владеет – отец научил. Кинул два ножа – убил обоих.
– Кинул ножи?
– Да. Прекрасно он это делает – настоящий виртуоз. Потом он их сволок в лес и скормил волкам. У него там их целая стая прикормлена.
– Просто Тарзан какой-то.
– Так точно. Настоящий Тарзан – бегает по лесу, как лось. Вот только бесшумно. Может неделю в лесу быть – ничего ему не делается. В лесу он дома. Волки – лучшие друзья. Невероятно силен – железо руками рвет. Весит всего сорок килограмм. Изобретателен, хладнокровен.
– Рембо?
– Лучше. Он тут в пропасть над рекой падал. Так он успел, пока падал, телом своим телефонный кабель перервать.
– По-другому не получалось перервать?
– Не получалось. Кличка – Пес.
– Почему такая кличка?
– Это кличка его любимой собаки. Ее бандиты убили.
– Странно, но ладно. Что еще?
– Он убил брата Джаффара.
– Того самого?
– Да, того самого, главаря. Убил, а тот узнал.
– И теперь он его ловит.
– Да. Месть. Под это дело у нас погибли два отряда.
– А этот наш Рембо?
– Ни одной царапины.
– И вы послали его в третий раз.
– Послал.
– И Джаффар об этом знает.
– Да.
– То есть не они будут брать схрон, а у схрона возьмут их. Правильно?
– Правильно. Только правильней будет сказать: попытаются взять.
– Хорошо. Пусть так. И вы это называете операцией?
– По-другому Джаффара не взять.
– То есть вы допустили утечку, чтобы выйти на Джаффара, а в качестве приманки – Рембо?
– Все так…
– Не все. Не все так, Александр Сергеевич. Вы лицом почернели. Вас изнутри гложет. Душит вас. Преступили вы – «что» и «за что» – это мы потом разберемся. И если все сложится так, как не должно складываться, то я вам предоставлю возможность пустить себе пулю в подбородок. Вы с собой не в ладу. Это плохо для дела. А пока у нас дело главное. Там сейчас мясорубка будет. Что я могу сказать – прекрасно спланирована операция. Не так ли, Александр Сергеич? Возьмут Джаффара или убьют – все едино. И выигрывают почти все. Кроме мертвых. Хотя некоторые живые у нас будут страдать больше, чем умирающие. И вот еще что: если там с этим корреспондентом что-нибудь случится, то я отдам вас под трибунал безо всяких сантиментов. В ином случае вы будете иметь возможность поквитаться со своей совестью. Идите.
Я слышал звук – ветка хрустнула. А потом еще одна, а потом – еще. Только в разных местах. Они идут к нам с трех сторон. То есть они знают, что здесь их ждут. Надо все это проверить.
Пес вдруг насторожился, вытянулся, превратился в слух. Это было так заметно, что вся группа на него уставилась.
– Чего это он? – спросил Серега у Яна шепотом.
– Почуял что-то. Сейчас уйдет.
– Куда?
– Пойдет посмотрит.
– Я гляну, – сказал Пес.
– Давай, – разрешил командир. В ту же минуту Пес исчез – он ушел налегке – оставил подсумок, автоматы – все.
Серега оглянулся, а Пса нет.
– Как это он пропал? – спросил он у Яна.
– Так он же не весит почти ничего, вот и убежал.
– Так ничего же не было слышно.
– А он так бегает.
Пес бежал по лесу, как зверь, – легко и бесшумно. Он бежал уже час, потом он остановился, послушал и пошел стелящимся шагом.
Они шли тремя отрядами – в каждом не меньше десятка. Всего три отряда – их не меньше тридцати. Нас – двенадцать, не считая корреспондента. Надо назад.
Пес побежал назад. Он возник перед отрядом прямо из кустов. Сел, посмотрел на командира и сказал:
– Три отряда по десять в каждом. Будут здесь через тридцать минут. По пути растянутся в цепь. Они знают, что мы здесь.
Командир молчал, думал, поджав губы, наверное, с минуту. Железо не выдержал:
– Тащ ка, примем их? Мы же знаем, где они, – пойдем навстречу. Встречный бой. Все равно они бы здесь просто так не сдались.
– Нет.
– Тащ ка, получится…
– Я сказал: нет. Одно дело троих у схрона брать, а другое – встречный бой. Их втрое больше. Никакого геройства. Герой – это дурак, Железо. На то ты и разведчик, чтоб все делать тихо. С нами еще тело. Про писателя забыл? Мне только приключений с его спасением не хватало. Уходим, – решил командир. – Пошумим и отойдем. Ян!
– Я!
– На тебе писатель.
– Есть!
– Пес, покажи, где они.
Пес сейчас же нарисовал на земле, откуда к ним идут. Командир выудил карту, глянул в нее и на рисунок на земле.
– Они погонят нас к обрыву. Вот тут обрыв. Веревки у нас есть, спустимся. В бой вступят Железо и Колесо. Встретите их здесь. Короткими очередями. Потом сразу отходите вот так (командир показал на карте), сюда и сюда, потом вы двое (командир ткнул в двоих разведчиков) – здесь их встретите. Веером. Веером нападаем, веером собираемся. Веер соберется здесь и на отход.
– Можно, я прикрою? – спросил Пес.
– Можно. Только подержи их подольше. И аккуратно. Помотаешь их, ладно? (Пес кивнул.) Все! За дело.
Железо и Колесо тут же ушли. Пес стал прилаживать к стволам деревьев лишние автоматы. Он быстро примотал их к стволам деревьев изолентой. Серега-корреспондент замешкался, Ян вместе с ним.
– Ян! Ты еще здесь? – командир перешел на шепот.
– Уже ушел.
– Мы уходим? – спросил Серега.
– А как же, – ответил Ян.
– А бой?
– По телевизору посмотришь.
– Как же…
– Так. Вперед! Давай! Ходу, ходу!
– А чего это Пес делает? – спросил Серега у Яна уже на ходу. Бежали они быстро. Ян впереди, Серега за ним.
– Автоматы привязывает.
– Я понимаю, зачем?
– А он потом нашу группу изображать будет.
– Как?
– Ну, стрелять будет из нескольких автоматов одновременно.
– Как это?
– Просто. Привязывается автомат, а к спусковому крючку – проволока, и на расстоянии можно стрелять.
– Разве так выстрелишь?
– Ты не выстрелишь, а Пес выстрелит. Он мастер на такие фокусы. У него три автомата будут бить, если не все четыре. Так он их немного подержит, а потом уйдет. А потом помотает их немного по лесу.
– Как это помотает?
– Ну, побегает, поаукает, поиграет, они за ним побегают.
– Так он им еще и аукать будет?
– Ну, это как получится. Может, они ему аукать станут. Давай молчи, добежим уже скоро.
Они добежали до обрыва, Ян мгновенно достал снаряжение, обвязал, спеленал им Серегу – крепления, блоки – и стал спускать его вниз.
Внизу их уже ждали те из отряда, что добежали и спустились раньше.
– А где командир? – спросил Ян.
– Наверху.
В этот момент ударили два автомата – один за другим – началась перестрелка.
– А вот и Железо с Колесом.
Пальба поднялась отчаянная. Стреляли, похоже, отовсюду. Потом она несколько стихла – «Железо с Колесом отходят», – а потом возобновилась с новой силой – «Вторая очередь в деле». – Но после и она сошла на нет. Наступила тишина. Наконец сверху спустились командир, Железо, Колесо и еще двое. Первое, что спросил командир:
– Все на месте?
– Так точно.
– Где писатель?
– Вот он.
– Это хорошо. Ну, теперь ждем только Пса.
В это мгновение раздалась автоматная очередь, еще и еще одна. В ответ ей ударили сразу со всех сторон.
– Они его окружают?
– Нет пока.
Автоматы били и били. Потом замолчал один, второй, потом стал стрелять только один – одиночными.
– Пес ушел, – сказал командир.
– Как ушел? – спросил Серега шепотом.
– Обыкновенно.
Джаффар стоял рядом с деревом и смотрел на автомат – тот был прикручен к стволу. К спусковому крючку проволокой был привязан пакет. Проволока перекидывалась через ветку, в пакете было что-то очень тяжелое, похоже, большущий камень – он и оттягивал спусковой крючок. Осталась только самая малость, чтобы раздался выстрел. Вот для этой малости к спусковому крючку была привязана веревочка, а конец ее – на хвосте у живой мыши. Мышь тянулась изо всех сил – раздавался выстрел. Мышь в панике тянулась еще – еще один. Автомат стрелял сам, без человека. Рядом с автоматом на самом видном месте на сучок была наколота фотография человека с бородой. Это была фотография Джаффара. Автомат наконец замолчал – патроны все вышли. Джаффар подошел и снял с ветки свою фотографию.
– Он не мог далеко уйти, – сказал он. – Он где-то здесь. Ищите его.
Бандиты рассыпались в цепь и пошли к обрыву.
Джаффар только что потерял десять человек убитыми, двое были ранены, а этот мальчишка опять ушел? Не бывать этому. В этот момент бросили три гранаты подряд.
Семеро. Сгрудились. Следы ищут. Три гранаты – это наверняка.
Внизу, на дне ущелья:
– Тащ ка! Пес!
– Слышу. Три гранаты. Я же сказал ему уходить. Ну, придет, я ему сделаю!
– Так он сначала прийти должен, тащ ка.
– Ты мне поговори еще. Ждем Пса еще полчаса.
– Что происходит? – спросил Серега шепотом у Яна.
– Пес войну затеял, а командир говорил ему просто побаловаться и отходить.
– Как это – войну?
– Так. Он их истребить решил.
– Так… их же там не меньше двадцати же…
– Меньше. Теперь меньше. Три гранаты от Пса – это много. Теперь их гораздо меньше. Они сгрудились где-то, иначе б он так не расходовался. Пес экономный. А тут – сразу три. Положил он народ.
А теперь их осталось одиннадцать.
Пес бежал легко и быстро. Автомат он давно бросил, бежал налегке – только ножи и заточки. Преследователей своих он все время держал так, чтоб они не теряли вкус погони. Вдруг Пес подпрыгнул вверх и влез на дерево по стволу, как кошка, – двое немедленно показались из кустов. Как только они поравнялись с деревом, Пес пропустил их и спрыгнул за их спинами. Первого, обернувшегося, он ударил кулаком в живот. Кулак пробил брюшину, он ухватил рукой внутренности и выдернул их наружу, а потом обернул вокруг шеи и воткнул в открывшийся рот. Второй в этот момент уже был мертв – в момент удара правой Пес левой рукой уже нанес ему укол ножом в шею. Они еще стояли какое-то время вертикально, а Пес уже скрылся в кустах. Потом они рухнули на землю.
Джаффар натолкнулся на них через минуту – он бежал следом. Увиденное его потрясло – он остался стоять, потом пошел вперед медленно, озираясь по сторонам. К нему подошел кто-то из своих – он поначалу от него даже шарахнулся, потом взял себя в руки и сказал только:
– Он рядом, кружит. По кругу нас водит.
А теперь их девять.
Еще одного Пес убил саперной лопаткой. Он бросил лопатку, и она пригвоздила человека к дереву Пес искал бородача. Он осмотрел убитого – это был не Джаффар.
Восемь.
Боевики теперь не бегали по лесу по одному. Они держались группами – по два-три человека. Одна такая группа прошла мимо большой кучи прошлогодних листьев. Когда они уже удалялись, из-под листьев высунулась рука, рука взмахнула – последний идущий сделал несколько шагов по инерции, он силился что-то сказать, но потом упал на руки своим товарищам – из шеи сзади торчала заточка.
А в одного Пес метнул что-то похожее на гирьку на веревке. Гирька пролетела, веревка обвилась вокруг шеи. Пес дернул за веревку, быстро перекинул ее через сук дерева и мгновенно вытянул человека. Когда его нашли свои, он висел на суку, до земли было сантиметров пять.
Пес убил всех. Кого-то прирезал, выскочив из-за ствола дерева. Взмах – и человек оседает на землю, а пока он оседает, Пес выхватывает у него автомат и дает длинную очередь – просто так, вверх и по кустам, чтоб они знали, что он здесь, рядом.
Внизу, в ущелье, его ждали.
– Тащ ка, давайте еще подождем. Он придет обязательно. Стреляют, значит, еще жив.
Командир мрачно кивнул. Все молчали. Было понятно – зря Пес так играет, ни к чему это.
Остался один Джаффар. Пес шел за ним долго. Джаффар кружил, кружил. Казалось, он понимает, что его преследуют. Он уже знал, что убиты все его люди, и он знал, что и этот парень это знает. Он стрелял во все, что, как ему казалось, движется. Он ни разу никого не видел, но движение чувствовал, как зверь.
– Стреляют, тащ ка. Может, нам сходить посмотреть? – это Железо. – Он ведь один там. – Знаю, что один, – командир, казалось, над чем-то думал. – Он там один, но стрельба-то беспорядочная. По кустам. После трех гранат не много их осталось. Сошлись, наверное, в одно место, вот Пес и не мог пропустить это дело. Будем ждать, пока все стихнет, а там и поглядим.
Пес вылетел на поляну. На поляне стоял большой камень. Пес быстро сорвал с себя рубаху и по пояс голый уселся на камень, повернувшись лицом к кустам. Джаффар вышел из кустов и увидел на камне маленького мальчика. По пояс голый, тот сидел совершенно спокойно. Джаффар вдруг понял, что это он – тот, кого он так хотел встретить. В глазах у парнишки не было ничего – ни страха, ни сожаления, вообще ничего. Казалось, он сейчас где-то далеко.
– Ты? – сказал Джаффар, и далее он заговорил по-арабски: – Ты – Алиаскар – великий воин. Ассасин. Тебе некуда бежать, ты не хочешь прятаться. Ты над другими воинами – они ищут себе щель, они в нее втискиваются. Фидаин, ты жертвуешь собой. Ты не прячешься, тебе все равно. У смертников есть одно большое преимущество – им не надо искать пути отхода. Ты не уйдешь. Тебе некуда идти. Вот и мне идти некуда. Брат от твоей руки погиб. Взывает ко мне брат. «Мой брат, – говорил он мне, – найди его», – и вот я тебя нашел. Ты умрешь достойно. Я убью великого воина. Джаффар медленно поднял автомат. Лежащая на камне рука Пса дернулась – движение было совершенно неуловимо. Джаффар стоял и смотрел на автомат, который замер, – не было никаких сил его поднять. У Джаффара вдруг остановилось дыхание, он поперхнулся – у него в горле торчал небольшой стержень – заточенный с двух сторон отслуживший свое электрод. Потом Джаффар медленно осел на землю и откинулся на спину.
Пес неторопливо надел на себя рубаху, легко встал с камня, подошел, наклонился и достал у Джаффара из нагрудного кармана фотографию – на ней был изображен бородач.
– Выть должны.
– Кто?
– Волки. Если Пес жив, то воют волки.
– Но волки не воют.
– Может, подождать еще?
– Стихло, тащ ка, мы посмотрим? – Железо и Колесо только ждали сигнала. Командир кивнул, и они побежали карабкаться на гору. Через час они вернулись – они обнаружили только трупы, но Пса нигде не было.
– Нет его, тащ ка.
– Нигде?
– Нигде.
– Может, плохо искали? А трупы сосчитали?
– Сосчитали. Его нигде нет.
Тогда наверх отправилась еще одна группа. Группа обшарила все – Пес исчез. Командир так и доложил в штаб – задание выполнено, пропал без вести только один человек.
Пес видел, что его ищут. Он стоял и смотрел. Ребята несколько раз проходили совсем близко от него, но Пса они так и не обнаружили. Потом все стихло – ушли. Пес сел на землю. Из кустов неслышно вышли волки. Они подошли к Псу и сели рядом, они ласкались, скулили. Пес их, казалось, совсем не замечал, потом он вроде очнулся, ткнулся головой в большущую голову вожака стаи, поднялся и ушел в кусты.
Из дневника Маши Михайленко: Я только сейчас могу писать. Две недели ничего не могла. К нам домой приезжал полковник. Оказалось, что Коля Тонких не в тюрьме, оправдали его. Вот только его сразу в армию забрали. Он в разведке служил, самым лучшим был. Полковник про него рассказывал и рассказывал, а я ничего не понимала, потому что знала уже – он сейчас скажет, что Колю убили. Он потом и сказал. Был бой. Коля спас всех, вот только после боя его не нашли. Видимо, убили его бандиты и уже мертвого с собой утащили. Полковник сказал, что Коля только обо мне и говорил. Потому он и приехал. Трудно писать. Глаза ничего не видят.
Трудно, трудно, трудно писать, если не видят глаза.
Полковник Смирнов вошел в свою квартиру. Как только он закрыл дверь, так и почувствовал – он тут не один.
– Не надо зажигать свет, – услышал он голос, – заходи в комнату.
Полковник узнал голос говорящего.
– Вот и хорошо, – продолжал тот, – проходи прямо к столу и садись.
Полковник прошел к столу в гостиной. В этот момент зажглась настольная лампочка – в глаза ударил свет. За столом сидел генерал, и на полковника был наставлен пистолет.
– Нет, нет, – генерал выглядел очень уставшим, – не надо ни за что хвататься.
– Это вы? – спросил полковник.
Генерал усмехнулся:
– Зачем спрашивать? И так видно, что я. Или время хочешь выиграть? Садись, но руки на стол.
Полковник сел.
– Я, Александр Сергеич, – начал генерал, – все еще раз проверил. Значит, генеральское звание, говоришь, на подходе? А ведь червь-то тебя гложет. Жрет тебя червь. Из-за денег. Все это из-за денег. Я уже всех нашел. Кого надо, уже убрали. По-тихому. Позор ведь. От позора надо по-тихому уходить. А ты знаешь, я ведь это не переживу. Я не собираюсь все это переживать, потому что позор не на одно поколение ляжет. Не хочу. Я всего себя отдавал, а потом явился ты. Ты – я тебя сделал. Умный, волевой. За державу ответчик. Вот и ответим сейчас за державу. Два отряда сдал. А тот парень уцелел чудом. А потом ты изобрел легенду, мол, только так и достанем Джаффара. И я должен был в нее поверить? Мы сейчас записку напишем: «В моей смерти прошу никого не винить». Я уже написал. Теперь твоя очередь. Листок и ручка перед тобой. Пиши.
Полковник пишет.
– Вот и хорошо. А теперь, Александр Сергеич, по моей команде каждый из нас выстрелит себе снизу в подбородок. Свой пистолет достань медленно.
Полковник медленно достал пистолет.
– Вот и хорошо. Патрон в стволе? С предохранителя снять не забудь. Направь его снизу в голову. Обопрись о кадык. Вот и правильно.
Полковник приставил пистолет к собственному горлу.
– Пуля войдет снизу. Нормальная смерть. По счету «три». Ладно? Раз-два-три!
Раздался только один выстрел. Генерал застрелился. Только он. Он, откинувшись, упал со стула. Полковника трясло – пот, слезы. Он с трудом отвел пистолет.
– Не могу. – прошептал он.
В этот момент в комнату бесшумно вошел Пес. Полковник медленно посмотрел ему в глаза.
– А… сынок.
Пес подошел к столу и положил на стол фотографию бородача.
– Конечно, конечно… Я понял, сейчас… – полковник узнал на фотографии Джаффара.
Руки его задрожали.
– Не могу я… – на полковника было страшно смотреть, все лицо тряслось, – не могу… Я бы сам, давно… но не могу. Помоги мне, сынок, – и он посмотрел Псу в глаза. Глаза большие, можно сказать, даже огромные, а в них – мольба.
Пес сделал неуловимое движение рукой – полковник поперхнулся – в горле у него торчал стержень – потом он рухнул головой в стол. Пес выскользнул из квартиры и осторожно прикрыл за собой дверь.
Две недели Пес шел через лес. Потом он вышел к морю – темнело, вокруг никого. На берегу он быстро разделся догола, зарыл одежду и вошел в воду. Вода была теплая – самый разгар сезона. Пес поплыл, на небе начали загораться звезды.
Из донесения командира катера береговой охраны Турции: «Сегодня подобрали в море человека. Голый, почти без сознания. Установить личность не представляется возможным. Похоже, он глухонемой».
Через год Маша Михайленко получила открытку. На открытке был изображен берег моря – горы, сосны. Вместо текста был только адрес и еще рисунок – точка, точка, запятая, минус – рожица кривая. – Мама! Мама! – закричала девушка, – Коля Тонких живой!
Назад: Леха Моноспектакль
На главную: Предисловие