Глава 21

Мы почти добрались до Консо, где и проживал тот, кто был нам нужен, когда пошел дождь. Сильный такой, настоящий ливень.

«Вот и славненько, — размышлял я. — Надеюсь, он все наши следы в Сорони смоет».

Парни нервничали, что было вполне объяснимо: все-таки лезем в логово самого Венделя, личности где-то даже легендарной.

Приходилось мне читать о знаменитом пирате, грозе всех морей и океанов. Так вот, он во время дружеского застолья вполне мог пальнуть из пистолета в ногу кому-нибудь из своих людей. Без всякой на то причины, лишь из-за того, что в его пьяную голову вдруг пришла такая мысль. Наверняка люди, с которыми он не раз участвовал в морских сражениях и с которыми штурмовал города, на него обижались, были злы, возможно, в глубине души даже ненавидели, но никто ничего не сделал в ответ.

И я задумался: а почему так? Ведь они были не менее отважны, им сам черт был не брат. Затем я представил, что каким-то чудом за тем столом оказался Винсенте. Ну ведь точно бы у того пирата по самый черенок в глазнице торчала вилка, едва бы он направил на моего учителя пистолет. Получается, все зависит от человека?

Вот и сейчас мы ехали убивать не самого Венделя, а созданное им имя, авторитет и тот страх, который он сумел внушить даже тем, кто его никогда и в глаза не видел. Что есть он сам? Обычный человек: две руки, две ноги, голова, пусть далеко не самая глупая. Но Вендель не самый сильный, не самый быстрый и, думаю, не самый умный. Так почему же все его боятся? Уж не потому ли, что сам он не боится ничего, и прежде всего смерти? И людей, для которых испытывать страх — обычное дело, изумляет именно это? Или он все же боится и лишь старается соответствовать тому, что о нем думают люди?

Перед самым мостом при въезде в Консо пришлось остановиться. По железной дороге шел длинный товарный состав с углем. Он катил медленно, никуда не торопясь, и плевать ему было на то, что нервы у нас натянуты как струны и что нам дорого каждое мгновение.

— Так, слушайте все, — привлек я внимание. Если выпала минута, лучше еще раз напомнить, хуже не будет.

— Заключительный инструктаж. — Дуг, гадина эдакая, ухмылялся.

— Именно, — утвердительно кивнул я. — Значит так: работаем парами, прикрываем друг друга и сначала стреляем, а уж затем разбираемся, показалось нам что-то или нет. Ну и о технике не забывайте, зря мы, что ли, ее осваивали.

Упомянутая мною техника заключалась в следующем. При стрельбе из револьвера, пистолета или даже обреза (совершенно не важно, из чего, техника подходит для любого оружия с коротким стволом) необходимо представить, что он, то есть ствол, является как бы продолжением указательного пальца. И тогда направить оружие точно в цель становится удивительно легко: трудно промазать, указывая пальцем на что-либо, даже если глядеть в сторону, это особенности человеческой моторики. Немного практики, и результат выходит отменный. Помимо всего, при таком способе стрельбы нет необходимости прикрывать один глаз, ведь это резко сужает угол зрения.

Подобная техника для стрельбы на большие дистанции не подходит, но для боя в помещениях, а именно это нас сейчас и ждало, лучше придумать трудно.

— Там могут быть женщины или дети, — пробормотал Ковар.

— А ты не стреляй в них, — пожал плечами Дуг. — Пали только в тех, кто собирается тебя убить. Хотя если меня попытается грохнуть какая-нибудь баба, жалеть не стану.

— И не вздумайте ничего брать! — Мне пришлось напомнить то, о чем уже был разговор.

— А деньги?

— Деньги можно, — мгновение подумав, разрешил я. По ним ведь не определишь, кому они раньше принадлежали. — Но только в том случае, если они сами начнут прыгать в карман. А не рыться в ящиках комодов и во всех прочих местах.

— У того усы были, — вспомнил вдруг Густав.

И точно: у водителя авто, в котором мы сейчас находились, действительно были усы. Причем не какие-нибудь там «мерзавчики», а пышные, спускающиеся на самые скулы. Густав младше водителя лет на двадцать, но в темноте, да еще и в дождь, это не заметить. А вот отсутствие усов сразу же бросится в глаза и точно насторожит. Комплекция у них примерно одинаковая, оба мордатые, и даже кожаное кепи с большой пуговицей на макушке у Густава тоже есть. Такие кепи в моде у шоферов, да и не только у них, уже несколько лет.

С усами получалась явная промашка. Выйдя из авто, я сунул два пальца в выхлопную трубу. Вернувшись, обратился к Густаву:

— Ну-ка давай сюда свою рожу: сейчас мы тебе усы нарисуем.

— Скажи еще спасибо, — тут же начал потешаться Дуглас, — что у него бороды с бакенбардами не было, иначе бы пришлось тебе всю морду сажей измалевать. Зато тогда и чулок на башку натягивать не понадобилось бы. Что ж вы раньше-то молчали, я бы настоящие отрезал, мертвецу-то они уже ни к чему.

— Ну как? — Не обращая внимания на шуточки, обратился к остальным Густав.

— В темноте может и прокатить, — теперь уже серьезно сказал Дуг.

— Вот и ладненько. Кстати, Крис, а как выглядит Вендель?

— Как очень толстый Ковар.

Действительно, чем-то они похожи. Ростом, цветом глаз и волос, отчасти даже чертами лица. Но тот толще его, много толще.

— А что сразу я-то? — возмутился Ковар, полагая, что над ним в очередной раз подтрунивают.

— Вы и впрямь чем-то схожи, — согласился со мной Дуг. И тут его понесло снова: — Будь ты толстым, мы бы просто тебя с ним подменили, и тогда держали бы весь Либерилль в своих руках.

Он заржал так заразительно, что все мы, включая и самого Ковара, его поддержали.

Состав наконец проехал, и путь на мост оказался свободен.

— Все, давайте-ка посерьезней. Ржете так, будто на вечеринку едете. Иначе у Густава от смеха усы размажутся.

Мы едва переехали мостик, как снова пришлось остановиться: впереди был затор из нескольких телег и пролеток. Кучера ожесточенно ругались, пытаясь растащить две сцепившиеся между собой колымаги. Ржали лошади, орали люди, и дело вот-вот должно было закончиться дракой.

— Дьявол бы их всех побрал, — проворчал Густав. — Сейчас какая-нибудь падла увидит знакомое авто и полезет здороваться. Откроет дверь, а там мы!

— Посигналь им, чтобы побыстрее, авось подействует. И выключи фары, не слепи их. Да и внимания так мы привлечем меньше: не дай бог, действительно кто-нибудь из бандитов здесь окажется.

Густав послушно нажал на клаксон, и автомобильный рожок пропел: «Та-та-ти-та, та-та-ти-та-та!» Я даже вздрогнул, настолько не ожидал услышать звуки шлягера Сесилии. Последнего, который появился у нее уже после того, как мы расстались. И сразу почему-то вспомнилась сцена нашей размолвки.

— Крис, я так на тебя надеялась! — сказала мне она.

Бикс, ее пианист, снова куда-то исчез, его не могли найти уже несколько дней, а у Сесилии было на носу какое-то ответственное выступление, пусть на этот раз и не в президентском дворце.

— Приобрети себе пианолу, — заявил я. — Не так давно появились без всяких валов, достаточно лишь вставить бумажную ленту с перфорацией, и механизм тебе любую мелодию сыграет. Удобно, знай меняй себе ленты. А еще лучше — переспи с Биксом разочек, вон он как на тебя смотрит. Глядишь, и все проблемы сразу исчезнут. Тебе привыкать, что ли?

Конечно, последней фразой я причинил ей боль, но удержаться не смог. А Сесилия мне что, приятно сделала?

— Крис, а деньги она любит? — спросил вдруг Ковар, и было понятно, о ком именно идет речь.

— Деньги любят все, особенно женщины, — нравоучительно заметил Дуг. — А ты что, решил купить у нее ночку?

— Не у тебя же ее покупать! — огрызнулся тот. — Может, если понравится, я потом на ней женюсь. — И засмеялся, довольный.

— Я бы лучше на Изабель женился, — печально вздохнул Дуглас.

— И я, — сказал Густав, что стало для меня полной неожиданностью. Он ведь ни слова никогда не говорил, что моя сестра ему нравится, причем настолько.

— А я — нет, пусть Изабель и красавица. Жену иной раз воспитывать нужно, без этого никак. Ну а если она вдруг брату пожалуется? Нет, мне чего-нибудь попроще. Сесилию, например.

Ковар частенько рассуждает так, что непонятно даже — шутит он или говорит серьезно, вот как сейчас.

— Если бы Изабель, не дай, конечно, бог, стала твоей женой и ты бы ее обидел, я бы тебя тоже прибил, — пригрозил Дуглас.

— Поехали, женихи, дорога свободна. И чулки приготовьте.

В дом Венделя, держа в каждой руке по револьверу, я влетел первым. Хуже всего было то, что никто из нас не имел ни малейшего понятия о внутреннем расположении комнат. Снаружи — дом как дом: сложен из кирпича-сырца, в два этажа, с террасой и патио, выходящим в сад. Но что там внутри, можно было только догадываться.

В холле находились три человека, азартно резавшихся в карты. Причем они были настолько увлечены игрой, что в первые мгновения на нас даже внимания никто не обратил. Кто же посмеет без разрешения, да еще и ночью, вторгнуться в дом самого Папы? Полиция — и та себе такого позволить не может. Посмели мы.

Я по очереди выстрелил с обеих рук, и обе пули нашли цель. Третьего, успевшего залезть рукой за пояс, пристрелил Дуг. А может, и не пристрелил, только ранил, поскольку, когда мы с другом бросились вперед, за нашими спинами послышались звуки пальбы. Открывая ударом ноги одну комнату за другой, я больше всего опасался не встречного выстрела, а того, что в какой-нибудь из них окажутся женщины или дети и у меня не получится вовремя удержать палец на спусковом крючке.

Бог миловал — в тот вечер никого из них в доме Венделя не оказалось. Хотя, возможно, их там никогда и не было. Попалось только двое взрослых мужиков, род деятельности которых был написан на их лицах крупными буквами, и потому я не колебался. Закончив с первым этажом, по широкой лестнице мы бросились наверх. Обычно на втором находятся спальные комнаты, и, возможно, в одной из них Вендель отходит ко сну. Вернее, отходил, потому что после такого грохота у любого сон как рукой снимет. Но нет, не было его и там. Там вообще никого не оказалось.

Наконец мы собрались у лестницы. Все были целы, и лишь у Ковара рукав выше локтя был в крови.

— Ерунда, царапина, — в ответ на мой вопросительный взгляд сказал он. — Что будем делать?

— Осматриваем все быстренько еще раз: возможно, он где-то спрятался.

Вообще-то уже давно пора было уходить: поблизости много других домов, где не могли не услышать пальбу. Но так обидно уходить ни с чем!

Одна комната, вторая, третья… Затем я снова вернулся в первую, которая непременно должна быть спальней Венделя. Опять заглянул под огромную, с балдахином, кровать, открыл дверцы шкафа… На этот раз даже заглянул в сундук, в котором Венделю ни за что бы не поместиться. Больше от отчаяния рванул на себя шторы, уронив их вместе с гардиной на пол. Пусто, и окно закрыто на шпингалет.

— Крис! — послышался откуда-то с первого этажа крик Дугласа, и я скачками понесся на голос.

— Живого нашли, — сообщил мне тот, как будто я сам не видел стоящего на коленях человека, в чью щеку Дуг вдавил ствол револьвера настолько глубоко, что до крови разорвал кожу мушкой.

— Где Вендель? — без предисловий начал я, заодно прислушиваясь к звукам за окном: не слышится ли там топот многочисленных ног?

— Не знаю, — невнятно ответил он, и я больше догадался, чем понял.

Тут Дуглас все же убрал револьвер, и на следующий мой вопрос мужчина ответил вразумительно:

— С полчаса как куда-то уехал.

Я даже замычал от огорчения: именно столько мы и потеряли, отвозя Рамсира к Карле и потом ожидая, пока проедет поезд.

— Куда?

— Папа никогда не докладывает. — Мужчина испуганно сжался, когда Дуг замахнулся на него рукояткой оружия.

— Все, убираемся отсюда!

И сразу же Дуг дважды выстрелил, заставив мужчину завалиться на бок и задергать ногами в предсмертной агонии.

— Зря, может, всего-то садовник какой-нибудь, — уже на бегу обронил Ковар. — Мы все-таки в масках.

— Ха, садовник! Знаю я этого садовника, и он меня, кстати, тоже. Не хотелось бы, чтобы по голосу признал. И поделом ему, душегубу. Кто он такой, как-нибудь после расскажу.

Густав выжимал из авто все, что можно, и мы мчались по улицам Консо, пытаясь поскорее его покинуть.

— Вот будет дело, если мост чем-нибудь перегородили! — высказал Ковар вслух то, о чем думал каждый из нас.

Из этой слободки просто так не выберешься. С двух ее сторон — Кастонское море, еще с одной чуть ли не вплотную подобрались высокие холмы, где после ливней грунтовые дороги становятся непроходимыми. С четвертой — впадающая в море река, через которую перекинут единственный мост.

— По-моему, там какое-то шевеление! — Дуглас, перегнувшись с заднего сиденья, напряженно вглядывался вперед. — Ну точно же, Крис!

— Вижу, Дуг, вижу! Телегой мост перегораживают! Так, если придется выскакивать из машины, держимся вместе, не разбегаемся. Поодиночке нас легко возьмут. Густав, сможем мы ее машиной сбить? Или лучше сразу куда-нибудь завернуть, к холмам, например?

— А куда мы, к черту, денемся! — ответил тот, добавляя еще скорости, совсем уж непонятно как: машина и без того шла на пределе своих возможностей. — Держись! — заорал он.

Еще до того, как наше авто врезалось в телегу, откуда-то сбоку по нам ударили пули. Разлетелось стекло дверцы, что-то мне впилось в шею, и в этот самый момент мы с телегой и встретились. Машину сильно занесло, и только чудом Густав умудрился удержать управление, что спасло нас от падения в реку.

— Крис, куда?! — крикнул Густав сразу после того, как ему удалось обуздать машину, так и норовившую вырваться из-под контроля.

Ему было труднее всех: едва по нам начали стрелять, как все мы, скрючившись пополам, рухнули на пол. Густаву же приходилось следить за дорогой, и потому он лишь вжал голову в плечи.

— Давай к нашей!

Всем венделевская машина хороша — и салон куда просторней, и отделка — из дорогих сортов дерева и тисненой кожи, но следовало избавиться от нее как можно быстрее. К тому же, по утверждению Густава, наша куда быстроходней. Он вообще ее всячески нахваливал.

Мы успели отъехать от моста не так много, когда Дуглас сообщил:

— По-моему, за нами погоня. Какая-то машина увязалась.

— Сколько их?

— Пока одну вижу. Да, точно одна.

Одна — это еще куда ни шло. С одной мы попробуем справиться.

— Густав, найди-ка местечко поудобней и останавливайся — мы ее огнем встретим, — перебираясь на заднее сиденье, хлопнул я друга по плечу.

Стрелять, находясь в подпрыгивающей на неровностях дороги машины, а тут сплошные ухабы, — дело безнадежное. Это в синематографе, бывает, автомобили половину сеанса ездят, паля на ходу друг в друга, ну а мы попробуем по-другому.

— Приготовились, парни, сейчас только место выберем, — сообщил я Дугласу с Коваром, лихорадочно перезаряжая барабаны на обоих револьверах.

— Какой там выбрать! Ты только посмотри, как она приближается! — Ковар орал в полный голос.

Из преследующей нас машины открыли стрельбу. Самих звуков выстрелов из-за рева мотора слышно не было, но ее озарили частые вспышки.

— Густав, тормози!

Эдак мы и доехать никуда не успеем, а нас уже изрешетят.

Густав перестарался. Машина остановилась так резко, что мы полетели вперед. Ну а дальше… Мы начали палить так, что создатель пулемета Игнар Глобар, услышав нашу стрельбу, усомнился бы в ценности своего изобретения. Шесть револьверов на троих мы разрядили секунд за десять, а то и меньше.

Не без толку: преследующий нас автомобиль резко вильнул в сторону, завалился набок, какие-то мгновения со скрежетом продолжал двигаться в нашу сторону и наконец застыл. На обшивке заплясали, поначалу ленивые, языки пламени, а затем он весь вспыхнул. Мы как завороженные смотрели на горящую машину, из которой, судя по всему, никто не смог выбраться.

— Все-таки электромобили в этом смысле лучше, — глядя на пожар, изрек Дуг.

— Ага, ты скажи об этом тем, кто об электричестве знает только понаслышке, — возразил ему Густав. — А таких мест у нас полно.

— Остается только надеяться, что это не полиция, — тихо, как будто только для себя, произнес Ковар, но его услышали все.

— Пусть лучше будет Вендель, — поправил его Густав.

— А что? Весело! — заржал вдруг Дуглас. — Через день бы так! Каждый день все же было бы слишком. Ну так что, может, снимем наконец эти дурацкие маски?

— Поехали, Густав. Только теперь не гони: незачем нам привлекать к себе внимание, — сказал я, сдирая с головы надоевший женский чулок и выбрасывая его в оставшееся без стекла окно.

О чем сразу же пожалел: ищейки могут взять по нему след.

— О, у Густава ус все-таки размазался, — заржал Дуглас.

И верно: нарисованный ус у того был размазан по всей щеке.