Деревушка Ладмут находилась примерно на расстоянии мили от одноименной железнодорожной станции. Прибыв на последнюю, Роджер и Энтони проштемпелевали в билетной кассе свои билеты в два конца, вызвали носильщика, который отнес их багаж в камеру хранения, привели себя в порядок в гардеробной, после чего стали наводить справки о наличии свободных мест в ближайших отелях.

– Отелях, говорите? – произнес служащий станции, совмещавший обязанности носильщика, станционного смотрителя и билетного контролера, почесывая в задумчивости затылок. – Так нет тут у нас никаких отелей. По крайней мере ничего такого, что вы могли бы назвать этим словом.

– Но хоть постоялые дворы есть? Или пабы с комнатами для проезжающих? – осведомился Роджер, начинавший уже испытывать некоторое раздражение. Путешествие показалось ему довольно долгим и утомительным. Особенно если учесть, что после пересадки в Борнмуте состав, похоже, тащился со скоростью, не превышавшей десяти миль в час. Такая скорость, конечно же, не могла устроить человека, стремившегося как можно быстрее добраться до места событий, хотя для ветки Борнмут – Ладмут считалась самой что ни на есть приемлемой и нормальной. Но более всего Роджера раздражали остановки на промежуточных станциях, на каждой из которых состав стоял никак не меньше двадцати минут. – Какой у вас в Ладмуте самый лучший паб?

Железнодорожник хмыкнул.

– Самый лучший паб? – повторил он с непередаваемым удивлением во взгляде. – Ну вы и сказали… – Тут он не выдержал и расхохотался.

– Похоже, я сказал что-то смешное, – заметил Роджер, обращаясь к Энтони. – Ты только посмотри, как развеселился этот джентльмен, когда я задал ему простейший вопрос о лучшем пабе в этой местности… Но, быть может, он смеется надо мной?

Энтони внимательно посмотрел на железнодорожника, после чего перевел взгляд на кузена.

– Нет, он точно смеется не над тобой. Возможно, ему просто вспомнилось выступление в парламенте Гладстона в одна тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году?

– Да здесь только один паб и есть. И в этом все дело! – выкрикнул работник железнодорожного транспорта. – Поэтому, когда вы потребовали назвать лучший паб в Ладмуте, я…

– И где же находится этот одинокий паб? – спросил Роджер, подключив максимум терпения.

– В Ладмуте и находится. В деревушке то есть. Где же еще?

– А где находится вышеупомянутая деревушка Ладмут с этим самым одним-единственным пабом?

Разговаривая с железнодорожником, Роджер призвал на помощь всю свою сдержанность, которой, в общем, не отличался.

Но на этот раз короткий ответ, подкрепленный указующим жестом, оказался исчерпывающим, и два путешественника, выйдя со станции, побрели по проселочной дороге в указанном направлении под жаркими солнечными лучами, оставив у себя за спиной носильщика, станционного смотрителя и билетного контролера в одном лице, который продолжал еще некоторое время хмыкать и покачивать головой, вспоминая самые забавные моменты своей недавней беседы с пассажирами.

Солнце пекло довольно сильно, и путешественники испытали немалое облегчение, когда оказались под мрачноватыми сводами маленькой старомодной гостиницы, располагавшейся среди домиков и прочих строений, образовывавших своеобразный организующий центр деревушки Ладмут.

Громкий стук костяшек пальцев по конторке способствовал появлению хозяина заведения, который своими размерами мало уступал иному призовому быку и отличался повышенным потоотделением.

– Боюсь, джентльмены, что в данный момент я не в состоянии угостить вас качественными прохладительными напитками, – произнес хозяин, доброжелательно улыбаясь. – Разве что бутылка лимонада где завалялась… Или, возможно, имбирного эля? Но кроме этого – ничего.

– Неужели? – осведомился Роджер. – Но пиво-то у вас, полагаю, имеется? А если так, принесите нам светлого две самые большие кружки, какие у вас только найдутся. Надеюсь, оно у вас холодное и мокрое? И еще: имейте в виду, что мы не какие-нибудь туристы и зашли к вам не просто освежиться, а намереваемся у вас пожить.

– Как вы сказали – «пожить»? Не следует ли из этого, что вы собираетесь снять у меня комнаты?

– Именно. Снять комнаты. Но все это потом, чуть позже. После того, как вы принесете нам пиво. Надеюсь, вы не забыли, что я просил самые большие кружки?

– Действительно, снять комнаты – это совсем другое дело, – согласился хозяин. – Надеюсь, пара кружек емкостью в кварту вас устроит?

– Еще как устроит! Кстати, у вас есть шанс лично убедиться в этом.

Пока гости перекидывались словами с хозяином, последний не спеша наполнил пивом две здоровенные кружки, к которым путешественники с благодарностью и приникли. Прикончив примерно половину своей кружки буквально в два глотка, Роджер поставил ее на прилавок, вытер пену с губ и небрежным тоном осведомился:

– Стало быть, ваша гостиница – единственная в этой местности?

– Точно так, сэр. Единственная. Ладмут – деревушка небольшая. По крайней мере, если принять во внимание ее официальные границы.

– Что вы имеете в виду?

– То, что рядом с ней располагаются и частные большие дома, владельцы которых, как вы понимаете, в гостиницах не больно-то и нуждаются.

– Понятно… Я, собственно, веду речь к тому, что здесь где-то рядом обосновался мой приятель по фамилии Морсби. Случайно, не видели его? Или, быть может, что-то о нем слышали?

– Мистер Морсби? – расплылся в улыбке хозяин гостиницы. – Ну как же – слышал о нем, видел его и даже разговаривал с ним. Он ведь поселился в моей гостинице. Сегодня утром и въехал. Подумать только!

– Да, удивительно! Энтони, ты слышал? Старина Морсби решил остановиться под той же самой кровлей, что и мы. Интересно, что ты по этому поводу думаешь?

– Думаю, что это очень удачное совпадение, – произнес Энтони. – Для нас, во всяком случае.

– Еще бы! – воскликнул Роджер, отхлебывая из своей кружки и вновь поворачиваясь к владельцу гостиницы. – Поговаривают, у вас здесь недавно случился небольшой переполох, хозяин. Какая-то женщина со скалы упала или что-то вроде этого…

– Вы имеете в виду миссис Вейн, сэр? Воистину, печальное происшествие, очень печальное. Прекрасная молодая леди была, говорят, но я о ней мало что знаю, сэр, поскольку она ко мне в гостиницу не заглядывала. Да ее вообще мало кто знал, так как она поселилась в этих краях не так давно. Всего только и успела прожить здесь лет пять со своим мужем-доктором.

– Доктором? Ее муж действительно доктор? Вы это точно знаете?

– Трудно сказать… Во всяком случае, все называют его именно так – доктор Вейн, хотя медицинской практикой он определенно не занимается. Еще ходят слухи, что он очень богатый человек. И в этом мало кто сомневается, поскольку он прожил в здешней округе более двадцати лет, и его у нас знают куда лучше, нежели его покойную супругу. Короче говоря, его уже двадцать лет зовут доктор Вейн, и все к этому привыкли.

– А где он живет? Полагаю, недалеко?

– Совершенно верно. Около мили от нашей деревни, если идти или ехать по дороге в Сэндси. У него большой дом и земельный участок, расположенный рядом с прибрежными скалами. Если пойдете в ту сторону, ни за что не пропустите. Поместье, правда, несколько на отшибе и имеет довольно уединенный вид. Прогуляйтесь, если вам нечего делать, и сами все увидите.

– Надеюсь, Энтони, мы выкроим время прогуляться к прибрежным скалам, не так ли?

– Полагаю, выкроим, – произнес Энтони, правда, без особого энтузиазма.

– Но прежде нам нужно зарезервировать комнаты. У вас есть свободные номера, хозяин?

– Есть, не беспокойтесь. Если не считать того, где поселился мистер Морсби, то к услугам постояльцев имеются еще четыре свободных номера. Так что вы сможете выбрать комнату себе по вкусу, если поднимитесь наверх и осмотрите их.

– Мы не станем зря бить ноги и подниматься, а снимем их все.

– Как вы сказали? Все четыре?

– Точно так. Тогда у нас будут не только спальни, но и у каждого – своя собственная гостиная.

– Но на первом этаже находится общая гостиная для всех проживающих. И, кстати сказать, очень даже неплохая.

– Неужели? Отлично! Тогда мы берем и эту. Я, знаете ли, люблю посидеть в хорошей просторной гостиной. Иными словами, мы в общей сложности собираемся арендовать у вас пять комнат, не так ли? Тогда, полагаю, места нам хватит. А ты что по этому поводу думаешь, Энтони?

– Думаю, хватит, – согласился Энтони.

– Слышали, любезный? Мой приятель разделяет мою точку зрения. Так что на этом и порешим.

– Это обойдется вам довольно дорого, сэр, – произнес хозяин гостиницы, с недоумением поглядывая на Роджера.

– Ясное дело! – с энтузиазмом воскликнул Роджер. – И не «довольно дорого», а чертовски дорого! Но ничего не поделаешь. Мой приятель – человек с прихотями. Иногда довольно странными. И уж если он решил, что нам надо снять пять комнат, значит, так тому и быть. Мне очень жаль, хозяин, что все так получилось, но в жизни еще и не такое бывает. Ну а теперь, как это положено в подобных случаях, мы внесем необходимый залог. Надеюсь, вы не против? Отлично. Но кроме этого, требуется, чтобы кто-нибудь принес со станции наши чемоданы. Надеюсь, у вас есть человек для таких оказий? Кстати, не забудьте сказать ему, что если станционный смотритель, выдавая ему багаж, начнет хмыкать, смеяться или говорить всякие глупости, то пусть не принимает это на свой счет и не обижается. Просто этому парню иногда приходят в голову смешные истории времен королевы Виктории. Итак, залог, о котором мы говорили… Десять фунтов вас устроят? Прекрасно. Но не забудьте написать мне расписку, что вы получили указанную сумму в зачет снятых у вас пяти комнат. Упоминание о пяти комнатах обязательно, ибо в противном случае мы с приятелем можем попасть в неприятную ситуацию. Надеюсь, все понятно? В таком случае огромное вам спасибо за понимание.

Выражение на лице хозяина, когда он слушал разглагольствование Роджера, становилось все более хмурым и озадаченным, но мигом прояснилось, когда на стойку легли два банковских билета по пять фунтов каждый. Похоже, в этот момент он подумал, что люди и впрямь могут быть очень странными, но вот деньги всегда останутся деньгами – кто бы тебе их ни платил. Очень может быть, что этот Роджер действительно малость не в себе и виной тому не только слишком жаркое солнце. Но какое, в конце концов, ему до этого дело? Поэтому, выписывая расписку в получении залога в десять фунтов, хозяин не позабыл указать в ней все то, что хотел клиент.

Роджер взял расписку со стойки, аккуратно сложил и сунул в записную книжку, которая затем упокоилась на дне его кармана, после чего принялся расспрашивать хозяина об известных тому обстоятельствах смерти несчастной миссис Вейн. К примеру, о том, в каком именно месте она упала на камни с прибрежных скал и как наилучшим образом подобраться к этому месту. Когда вышеупомянутая информация была получена, а доставка багажа окончательно обговорена, Роджер тепло и от всей души пожал руку продолжавшему пребывать в некотором недоумении хозяину и, подхватив под локоть Энтони, вышел с ним на улицу.

– Надеюсь, ты хорошо понимаешь, что делаешь и что говоришь, – пробормотал молодой человек, когда они двинулись по указанной хозяином дорожке, выводившей к скалистому берегу. – Но лично у меня нет на этот счет ни одной идеи. Вот зачем, скажи на милость, ты зарезервировал целых четыре спальни?

Роджер одарил кузена мягкой улыбкой.

– А затем, мой мальчик, чтобы всякая журналистская шушера, сняв комнаты в этой гостинице, не путалась у меня под ногами и не мешала общаться с инспектором Морсби из Скотленд-Ярда. Способ, само собой, не слишком красивый, зато действенный.

– Понятно… Хитро придумано, ничего не скажешь. А куда, кстати, мы сейчас направляемся? На побережье к скалам?

– Совершенно верно. Я хочу вступить в контакт с инспектором как можно раньше, а раз он приехал только сегодня утром, то, скорее всего, все еще лазает по берегу возле места происшествия. Так что мне ничего не остается, как направить свои стопы в том же направлении.

– План вроде бы ничего себе. А потом что?

– А потом было бы очень неплохо расспросить кого-нибудь из обитателей поместья, где жила миссис Вейн. До самого доктора Вейна мне пока вряд ли удастся добраться.

– До доктора Вейна? Честно говоря, сомневаюсь, что у тебя получится вытянуть из него что-нибудь.

– Меня тоже не оставляет подобное ощущение. Но помимо самого доктора имеются также его секретарша – не знаю, как ее зовут – и, наконец, юная кузина мисс Кросс. У нее по крайней мере существует весомый мотив, о котором мы знаем.

Энтони нахмурился:

– Все-таки грязная это история. Как ни крути.

– Думаешь, придется склонять ее к интервью разными нечестными приемами? Не обязательно. Возможно, мисс Кросс сама захочет рассказать нечто, что она хотела бы увидеть в печати. Она понимает: факт получения ею наследства в десять тысяч фунтов будет непременно обсуждаться, если возникнет подозрение, что смерть миссис Вейн не была случайной, и ей надо поторопиться, чтобы обнародовать свою версию событий как можно раньше.

– Я об этом как-то не подумал, – признался Энтони, и морщинки у него на лбу разгладились.

– Я тоже. Только сию минуту в голову пришло, – честно сказал Роджер. – Но идея от этого хуже не стала. Кстати, у меня есть к тебе небольшое поручение. Я не хочу, чтобы ты находился рядом, когда я буду разговаривать с Морсби. Из него и так слова не вытянешь, а уж в присутствии незнакомого человека он вообще в немого обратится. Ну так вот… Пока я буду пытаться его разговорить, было бы желательно, чтобы ты походил по берегу, обнаружил точку, откуда лучше всего виден дом Вейнов, и попытался распознать среди обитателей эту самую мисс Кросс, а затем проследить за ее передвижениями и определить место, где я мог бы ее перехватить. Разумеется, за пределами дома. Ну, что ты на это скажешь?

– Что ж, если ты просишь, то я сделаю это. Где потом встретимся?

– Да там же, на берегу, и встретимся. Прогуливайся среди скал – и я просто не смогу тебя пропустить. Заодно и на море полюбуешься… Я же буду лазать по расселинам в поисках инспектора и, если повезет, переговорю с ним. Надеюсь, в час уложусь. Ну, желаю удачи!

Энтони кивнул и, ступая по упругой зеленой траве, двинулся в указанном Роджером направлении. Честно говоря, несмотря на открывавшиеся его взгляду прекрасные виды, он не испытывал ни малейшего душевного подъема, как равным образом и интереса к порученной ему миссии – да и вообще ко всему этому делу. Более того, оно ему не нравилось, поскольку его никогда не привлекали человеческие страсти, связанные с тем или иным преступлением, хотя Роджер, похоже, совершенно случайно открыв в себе дар детектива, с головой ушел в такую отрасль знаний, как криминалистика, и принялся со всем присущим ему душевным пылом исследовать психологию преступников. У Энтони же вызывала острое неприятие одна только мысль о необходимости совать свой нос куда не просят («будто я какой-нибудь шпик», как сказал он сегодня кузену за ленчем в поезде), и лишь продолжительные рассуждения Роджера о моральном долге живых по отношению к мертвым позволили ему кое-как примириться со своим участием в этом деле. Нет, он, конечно, признавал необходимость существования в обществе детективов и даже палачей, но при всем том не уставал благодарить Провидение за то, что не относится ни к первым, ни ко вторым. И не понимал Роджера, увлеченного дедуктивными методами расследования и ухитрявшегося испытывать удовлетворение при обнаружении нужных ему фактов или улик. Не говоря уже о чуть ли не болезненном возбуждении, которое охватывало его кузена, когда последний шел по следу своей очередной жертвы (именно жертвы, хотя, если разобраться, упомянутая жертва в девяноста девяти случаях из ста заслуживала самого серьезного наказания за свои деяния). Короче говоря, ничто не могло поколебать негативного отношения Энтони к нынешней деятельности кузена – да и к тому, чем он сам сейчас собирался заниматься.

Пребывая в подобном мрачном расположении духа, Энтони неожиданно вспомнил о неприятных ему намеках Роджера относительно юной мисс Кросс, которая в случае смерти миссис Вейн должна была получить десять тысяч фунтов, отчего настроение у него сделалось еще хуже. По мнению Энтони, девушка и убийство – несовместимы. Мужчины, вне всякого сомнения, способны и могут убивать, а вот девушки – ни в коем случае. Самих девушек, конечно, тоже иногда убивают – но только не другие юные особы прекрасного пола. И если уж охота на мужчину, подозреваемого в убийстве, всегда вызывала у него резкое неприятие, то что же тогда говорить о выслеживании девушки, оказавшейся в сходном затруднительном положении? Как ни крути, но это отвратительно!

По мере того как он двигался к берегу, в его голове начал постепенно формироваться некий план. Он не только найдет мисс Кросс и проследит за ее передвижениями, о чем его просил Роджер, но еще обязательно переговорит с ней. Недолго – минуту или две, только для того, чтобы в завуалированной форме предупредить о сгущающихся над ней тучах. А кроме того – тоже в завуалированной форме, – намекнет, что он, Энтони Уолтон, готов прийти к ней на помощь и сделать ради нее все, на что только способен. В том, разумеется, случае, если она согласится принять его помощь. Уж такую малость всякий уважающий себя мужчина просто обязан предложить девушке. Это будет, вне всякого сомнения, достойный поступок. Хотя десять к одному, что она ни в чьей посторонней помощи не нуждается. Но предложить девушке поддержку и помощь порядочный мужчина должен при любых обстоятельствах. Ведь девушки такие слабые и беспомощные существа… Поэтому им необходимо дать понять, что у них за спиной есть надежная опора – пусть даже в лице совершенно незнакомого человека. Ведь для девушек это самое главное – кто бы что по этому поводу ни говорил!

Энтони до такой степени вдохновился своими планами, что совершенно не заметил, как свернул к морю и оказался у самого края обрыва, двигаясь по узкой тропинке вдоль скал. Затем, вздрогнув, вернулся к реальности, отошел от края скал и бросил взгляд в сторону примыкавших к деревне построек. На расстоянии примерно пятисот ярдов от того места, где он находился, располагался массивный дом из красного кирпича с большим участком, обнесенным высоким забором, и змеившейся рядом с ним дорогой на Сэндси. Действительно, как говорил хозяин гостиницы, такой дом трудно пропустить или не заметить. Некоторое время Энтони стоял без движения, всматриваясь в раскинувшееся перед ним огромное домовладение, и с каждой секундой ему все больше казалось, что задача высмотреть нужную ему девушку, а потом проникнуть на огороженную территорию, чтобы поговорить с ней, далеко не так проста, как ему представлялось раньше.

В тайной надежде найти человека, который поможет ему разрешить все эти трудности, Энтони перевел взгляд с красной крыши, а потом посмотрел туда, где не слишком пологий склон берега позволял тем не менее спуститься к домовладению, и тут же замер, словно пораженный громом. Двенадцатью футами ниже на полянке, покрытой изумрудной травой, сидела девушка, смотревшая на Энтони с таким же вниманием, с каким он разглядывал дом. Когда Энтони увидел ее, она, как и он, на мгновение замерла, слегка побледнела, после чего быстро отвернулась и устремила свой взор в сторону горизонта.

Повинуясь внезапно возникшему импульсу, Энтони сбежал вниз по склону, приблизился к девушке и снял шляпу.

– Прошу извинить за беспокойство, – начал он. – Дело в том, что я здесь впервые и разыскиваю дом доктора Вейна. Это массивное красное здание – случайно, не то, что мне нужно?

Девушка повернулась вполоборота, чтобы увидеть его лицо. Шляпы она не носила, и солнечный лучи искрились в ее темных волосах, завитых на висках в локоны – по два с каждой стороны. Она смотрела на Энтони большими карими глазами и была одета в скромное черное платье, облегавшее ее стройное тело, словно лайковая перчатка. Энтони подумал, что платье идеально ей подходит и никакого другого ей носить не надо.

– Не сомневаюсь, что вы здесь впервые, – произнесла она нарочито спокойным и ровным голосом. – А этот дом действительно принадлежит доктору Вейну. Вам нужен кто-то из его обитателей?

– Хм… Я… мне бы очень хотелось увидеть мисс Кросс.

Девушка едва заметно вздрогнула.

– Я и есть мисс Кросс, – холодно сказала она.