Роджер поболтал босыми ногами в волне, омывавшей прибрежный утес, на котором расположились они с Энтони. Потом, вытащив одну ногу и с видимым интересом посмотрев, как стекает по пальцам морская вода, медленно произнес:

– Конечно, мы не должны забывать о том, что Колин, возможно, сказал нам с инспектором правду.

– Как это может быть? – с интересом осведомился Энтони.

Этот разговор происходил на следующее утро. Ранее за завтраком Роджер заявил, что если его младший кузен хочет принести хоть какую-то пользу следствию, то ему на какое-то время придется отказаться от своей любимой роли пылкого почитателя мисс Кросс и вернуться к оговоренному ранее образу приятеля-идиота, сопровождающего умудренного знаниями и опытом частного сыщика. Потом, доев завтрак, они вышли из гостиницы и двинулись в западном направлении в сторону скалистого берега – к тому его месту, где располагалась заветная, поросшая травой ложбинка. Роджер даже не позволил Энтони выкурить после завтрака трубку, сказав, что он получит такую возможность, когда они доберутся до моря. Не доходя до ложбинки, они, опять же по инициативе Роджера, устроились на прибрежном утесе, окруженном со всех сторон скалами, чтобы никто не мог их увидеть и нарушить необходимого для серьезного разговора уединения. Устроившись на утесе, Роджер первым делом скинул ботинки и носки и опустил ноги в морскую воду.

Энтони, все еще дувшийся на Роджера из-за его нетактичного предложения, не стал следовать ребяческому примеру кузена и лишь гипнотизировал его холодным взглядом.

– Как же это у тебя получается, что Вудторп, возможно, говорит правду? – повторил он свой вопрос, хотя Роджера, казалось, куда больше интересовала крупная пиявка, которую он стремился стряхнуть в море с утеса, на котором они сидели. – Этому твоему тезису противоречит номер «Лондон опиньон», который мы нашли в пещере. Если инспектор Морсби не такой болван, каким кажется, то он, узнав о газете, придет к точно такому же выводу, к которому мы пришли раньше, и арестует Колина прежде, чем тот успеет скрыться.

Роджер со вздохом оставил попытки отлепить пиявку от скалы и повернулся к кузену.

– А ты представь, Энтони, что Вудторп ни при чем и газету оставил в пещере совсем другой человек, – терпеливо произнес он. – Это тебе в голову не приходило?

– Нет, не приходило, – ответил Энтони не без иронии в голосе. – Наверное, потому, что это не слишком очевидно. Ты ведь сам сказал, что миссис Вейн такие газеты не читала, не так ли? А кто еще мог оставить газету в пещере, о которой, кроме нее и Вудторпа, никто не знал?

– М-да… – задумчиво протянул Роджер. – В самом деле кто? – Он вытащил из воды ноги, согнул их в коленях, обхватил руками и устремил взгляд в море. – Давай для начала хотя бы на уровне предположений и догадок исследуем круг проблем, связанных с найденным нами номером «Лондон опиньон», забыв на время все, что мы наговорили тут о Вудторпе, в частности, о его возможной причастности или непричастности к убийству. Надеюсь, ты не против?

– Ладно, выкладывай свои соображения, – со вздохом согласился кузен.

– Предлагаю первым делом ответить на вопрос, кто является подписчиком газеты «Лондон опиньон». Не возражаешь? Отлично. Ну так вот, на мой взгляд, это в своем подавляющем большинстве мужчины. Вот почему я сказал, что ее вряд ли оставила там миссис Вейн. Я просто не в состоянии представить себе, что подобная газета может входить в число изданий, которые читала или хотя бы просматривала эта дама. Так что скорее всего она оставила бы там роман – но никак не эту газету. Хотя бы с этим ты согласен?

Энтони утвердительно кивнул.

– Очень хорошо, если так. Так что будем считать, что газету в пещере в субботу утром или в другое время этого дня оставил мужчина. Теперь поговорим о том, какой тип мужчин читает «Лондон опиньен». Явно не представители высшего класса. Они читают «Панч». Низшее сословие такие газеты тоже не читает. Стало быть, «Лондон опиньон» ориентирована преимущественно на средний класс, в том числе и его верхушку. Таким образом, наш воображаемый мужчина скорее всего принадлежит к какой-то страте среднего класса. Ну и как это соотносится с тем фактом, что Колин является сыном сэра Генри Вудторпа? По-моему, не очень.

– Ты что же, пытаешься убедить меня в том, что Колин, будучи сыном баронета, никогда не читал эту газету? – осведомился Энтони с сарказмом в голосе.

– Нет, Энтони. Ты, как всегда, неправильно меня понял. Просто я пытался донести до твоего поросшего мхом ума простейшую мысль относительно того, что мистер Колин Вудторп, сын сэра Генри Вудторпа, баронета, отправляясь на встречу с дамой и желая скоротать время ожидания, скорее всего взял бы с собой «Спортинг лайф», «Панч» или детективный роман. Я не отрицаю полностью возможность того, что он мог прихватить с собой и «Лондон опиньон», но считаю это маловероятным. Заметь, я ничего не утверждаю, и мы с тобой обсуждаем, в сущности, лишь баланс вероятностей. Хотя бы это ты в состоянии уразуметь?

– А откуда ты знаешь, что этот парень, кем бы он ни был, взял газету с собой, чтобы скоротать время ожидания? Мы ведь даже не знаем, состоялась ли встреча, не так ли?

– Как уже было сказано, мой милый упрямец, я ничего не утверждаю, – с величайшим терпением произнес Роджер, – а лишь предлагаю дать волю воображению. По-твоему, парень взял газету, чтобы почитать ее во время свидания, опасаясь, что его дама будет нести скучнейшую чушь? Или даже пробрался в пещеру специально для того, чтобы насладиться чтением «Лондон опиньон» в полной темноте?

– Газета могла оказаться у него случайно, и он, обнаружив ее в кармане пиджака или пальто, решил бросить ее в пещере, просто чтобы не тащить домой.

– Что ж, и такое вполне могло быть, – сразу согласился Роджер. – Но подобный вариант развития событий представляется мне не слишком убедительным. Но уж раз мы завели речь о балансе возможностей, то вполне в состоянии предположить, что этот парень, возможно, не Вудторп. Возможно, он взял газету «Лондон опиньон» с собой, чтобы почитать, сидя на выступе скалы рядом с пещерой в ожидании возможной встречи с некой особой. Возможно также, он отбросил в сторону газету, когда леди пришла, но в силу того, что человек не любит выбрасывать недочитанное, взял ее с собой в пещеру, где, возможно, и оставил по той или иной причине, когда уходил. То есть, с точки зрения психологии, такие понятия, как «выбросить вещь» или «оставить ее где-либо», имеют существенные различия. И если разобраться, леди действительно пришла на встречу, мой дорогой Энтони, ибо в противном случае наш парень вряд ли стал бы лезть в пещеру, но продолжал бы сидеть около нее, так как читать при свете все-таки гораздо комфортнее, чем без него. Надеюсь, ты следишь за ходом моих рассуждений?

– Гм, – ответил Энтони.

– Теперь нужно выяснить, кто же та особа, которая пришла на встречу с нашим любителем чтения, – продолжил Роджер с полемическими интонациями в голосе. – Лично я готов поставить пару фунтов на миссис Вейн. По словам того же Колина, никто, кроме него и миссис Вейн, не знал о существовании этой пещеры. Он сам ее нашел около года назад, о чем и сообщил нам с инспектором. Она сразу показалась ему подходящей для особого рода встреч, для чего он ее впоследствии и использовал. Колин также сообщил, что никому о пещере не рассказывал. Пойдем дальше. Если Колин действительно говорил нам правду и только правду, выходит, что миссис Вейн сама договорилась о встрече с неизвестным мужчиной, принадлежащим к среднему классу. По-видимому, день и время встречи она тоже назначила сама. Относительно последнего выскажу предположение, что встреча могла состояться в любое время, начиная с утра прошлой субботы и вплоть до момента, предшествующего ее смерти. Ясно одно: при встрече миссис Вейн и неизвестный мужчина должны были обсудить очень важное, строго конфиденциальное дело. К этому можно с натяжкой добавить, что в результате этой встречи упомянутая леди умерла и что ее убийца – созданный нашим воображением неизвестный мужчина, принадлежащий к среднему классу. И все это, – с законной гордостью заключил Роджер, – вытекает из одного-единственного факта обнаружения в пещере субботнего номера газеты «Лондон опиньон».

– Если ты так уверен в своих выводах, – с надеждой заметил Энтони, – то, быть может, тебе следует пойти к инспектору Морсби и все ему рассказать?

– Энтони, ты меня разочаровываешь. Ты ведь хочешь, чтобы я помог тебе избавить молодую леди от виселицы, не так ли? Можешь не отвечать, это – риторический вопрос. Ну а если так, то и ты помоги мне – продолжай изображать из себя приятеля-идиота. Раньше, кстати, это получалось у тебя очень неплохо.

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь? – осторожно спросил Энтони, которого слова кузена несколько покоробили.

– С превеликим вниманием выслушивать высказываемые мною идеи, часто смутные и противоречивые. Между прочим, рассуждая о перипетиях этого дела с тобой, я еще больше утвердился в мысли, что газету «Лондон опиньон» оставил в пещере не Колин Вудторп, а совсем другой человек. У тебя лично есть возражения против такой постановки проблемы?

– Вроде нет. Ты достаточно убедительно аргументировал все тезисы этой проблемы, – вынужден был признать Энтони.

– Что верно, то верно. Опираясь на одну только логику, я сумел очистить Колина от подозрений. Теперь остается лишь подтвердить гипотезу о его невиновности фактами. У меня уже есть своего рода тест для него, с помощью которого я хочу побыстрее поставить точку в этой проблеме. В этой связи я собираюсь приступить к реализации своего замысла сразу же после разговора с тобой. Далее… Если предположить, что Колин перестает быть фигурантом этого дела, уместен вопрос: кого можно поставить на место неизвестного парня с газетой? Подумай об этом!

– Подожди минутку, – с запинкой произнес Энтони. – Ты что, забыл про следы? Но не ты ли говорил, что в вечер убийства рядом с миссис Вейн находилась женщина, а не мужчина? Как, спрашивается, это соотносится с твоей идеей?

– Я помню об этом, Энтони. И они очень неплохо вписываются в мою теорию, хотя тебе и кажется обратное. Для этого нужно лишь представить, что мы имеем дело с предумышленным убийством. А из этого я с легкостью делаю вывод, что убийца решил принять кое-какие элементарные меры предосторожности, чтобы запутать следствие – в том, разумеется, случае, если оно посчитает вердикт об инциденте несостоятельным. Предположим, миссис Вейн явилась к пещере одна – собственно, мы уже пришли к этому выводу без всяких «предположим». Но если все так и было, что мешало убийце взять с собой дамские туфли и, надев их на горной тропинке, оставить отпечатки женской обуви на глинистых участках рядом со следами миссис Вейн, а потом опять сменить обувь? Полагаю, это не так трудно сделать. И если уж на то пошло, подделка отпечатков ног, возможно, первое, что придет в голову непрофессиональному убийце, думающему о том, как обезопасить себя.

– Хитро, – прокомментировал заявление кузена Энтони.

– Но не слишком. Так что додуматься можно. Ну а теперь, обсудив этот пункт, давай вернемся к вопросу, на котором мы остановились. Итак, кого бы ты поставил на место молодого Вудторпа, окажись оно вакантным?

Энтони обдумал слова кузена:

– Мне представляется, что в этом деле, помимо Колина, так или иначе замешаны только двое мужчин – доктор Вейн и мистер Рассел.

– Верно. И оба этих субъекта меня как-то не вдохновляют. Доктора Вейна, на мой взгляд, хоть сейчас можно вывести из разряда подозреваемых – хотя бы из-за того, что я не вижу ни одной весомой причины, которая могла бы заставить миссис Вейн назначить свидание собственному мужу в столь неудобном месте, как пещера с узким лазом в прибрежных скалах. Что бы ей ни хотелось сказать ему, она могла сделать это, возлежа на диване в своей гостиной. Теперь Рассел… При каких условиях, хотелось бы мне знать, этот господин мог отважиться на убийство?

– А что, если миссис Вейн поддерживала близкие отношения и с ним, и с Вудторпом одновременно? – пробормотал Энтони.

При этих словах Роджер резко переменил позу, в результате чего обе его ноги оказались в воде чуть ли не по колено.

– Что ж, эта твоя попытка дедукции лучше прочих, Энтони. Хотя ты обычно многое упускаешь из виду, что свойственно людям с повышенным самомнением, занятым исключительно собственными проблемами. Но тут я с тобой соглашусь. При подобном раскладе у Рассела практически тот же самый мотив избавиться от миссис Вейн, что и у молодого Колина, не так ли? Ревнивая супруга вместо ревнивой, но неизвестной нам пока невесты (интересно, кто она такая, если, конечно, инспектор Морсби прав. Впрочем, полагаю, это не так уж сложно выяснить), плюс страх перед праведным гневом обманутого ревнивого мужа, если она собиралась прокрутить с Расселом ту же самую махинацию с элементами блефа, которую прежде опробовала на Колине. Из чего я заключаю, что эта дама обладала… как бы лучше выразиться? – некоторой склонностью к промискуитету, не так ли?

– Ну, я не стал бы на этом зацикливаться, – глубокомысленно произнес Энтони.

– О! Ни в коем случае! – воскликнул Роджер. – Особенно если миссис Вейн сознательно вела игру с обоими мужчинами в расчете получить некую немалую личную выгоду. Вот суть ее натуры! Но если все обстояло именно таким образом, то я не в силах поверить, что эта женщина была готова рисковать, встречаясь со своими кавалерами в одном и том же компрометирующем месте. Ибо, на мой взгляд, склонность к риску совершенно не в ее характере.

– Тем не менее она встречалась с неким вторым мужчиной в этой самой пещере – что бы ты там ни говорил! – выпалил Энтони. – И не важно, был ли это Рассел или кто-то другой.

– Совершенно справедливо. Но это, возможно, был единственный такой случай, а исключение, как известно, только подтверждает правило. Вероятно, она точно знала, что Колин в это время находился в другом месте. Но у Колина, что интересно, отсутствует алиби на время смерти миссис Вейн. Мы с инспектором вроде бы это установили. Как равным образом и тот факт, что у Рассела имеется алиби. Причем железное.

Это только моя догадка, Энтони, но я не могу отделаться от ощущения, что этот загадочный человек – совершенно новый для всех нас субъект, даже, я бы сказал, неожиданный, который до сих пор ни разу не попадал в поле зрения следствия.

– Ого! Но как-то все это странно. Неужели у тебя нет ни единой идеи относительно того, кто бы это мог быть?

– Ну почему… – задумчиво протянул Роджер. – Кое-какие идеи на этот счет у меня имеются. Правда, не до конца оформившиеся. Тем не менее меня не покидает уверенность, что это кто-то из туманного прошлого миссис Вейн. Возможно даже, ее настоящий муж.

– А что? Неплохая идея, – с энтузиазмом согласился Энтони. – Все-таки, Роджер, ты молодчина!

– Спасибо на добром слове, кузен, – с благодарностью произнес Роджер.

Они еще некоторое время обсуждали столь многообещающего кандидата в подозреваемые, после чего Роджер начал натягивать носки и надевать ботинки.

– Полагаю, мы уже обговорили все интересное на сегодняшний день, – сказал он. – Так что можешь отправляться по своим делам. Если хочешь, расскажи Маргарет о нашей ночной находке, а также о новом человеке, с которым миссис Вейн, вполне возможно, встречалась в тот злополучный вечер. Вдруг Маргарет что-нибудь знает о нем или слышала что-то от своей покойной кузины? Вдруг, если очень повезет, она даже сможет указать на него пальцем?

Энтони поднялся на ноги.

– Если мне удастся встретиться сегодня с Маргарет, то я обязательно ей все расскажу, – смущаясь, пробормотал он.

– Если мне удастся встретиться с ней, то я обязательно ей все расскажу, – передразнил кузена Роджер. – Ладно, будем надеяться, что встретишься и я получу возможность узнать о результатах вашей беседы. Сегодня за ленчем я подвергну тебя испытанию. Если полфунта масла не растает у испытуемого во рту в течение…

– А ты сам что собираешься делать? – торопливо спросил Энтони.

– О, у меня сегодня полно дел. Прежде всего учиню допрос с пристрастием молодому Колину. Я, знаешь ли, приготовил для него ловушку, которую и хочу опробовать. Потом разыщу инспектора Морсби и спрошу у него, что он думает по поводу обнаруженного в пещере номера «Лондон опиньон». Если, конечно, Морсби согласится разговаривать со мной на эту тему (очень может быть, что он в этот момент как раз прячет газету от посторонних взглядов во внутренний карман пиджака). И последнее: хочу взяться как следует за розыски незнакомца, которого сам и нафантазировал. Иными словами, собираюсь подвергнуть перекрестному допросу каждого местного жителя в радиусе мили от пресловутой выбоины в скале. И очень надеюсь, что мне удастся найти хотя бы одного человека, который так или иначе созерцал эту выбоину в тот роковой вторник в начале второй половины дня. Я уверен, что избрал верное направление. А если выяснится, что наша Маргарет об этом ничего не знает, то, клянусь, я все равно добуду необходимую информацию, даже если мне понадобится для этого месяц.

– Но мне казалось, что по этому пункту всех уже опросили.

– Не совсем так, – с хитрой улыбкой произнес Роджер. – Да, местных уже опрашивали относительно того, не видел ли кто-нибудь из них в этом месте миссис Вейн. Но о незнакомом мужчине не было задано ни единого вопроса.

– Понятно… – протянул Энтони, переминаясь с ноги на ногу. – Может, я пойду, если больше тебе не нужен?

Роджер в шутливой манере дал ему пинка, разрешив таким образом проваливать ко всем чертям.

После того как Энтони ушел, Роджер последовал за ним не сразу, а еще некоторое время сидел на своем утесе, словно забыв о том, что его ждут важные дела и прилив почти уже добрался до его ботинок. Дело в том, что разговор с Энтони помог ему не только прояснить и упорядочить некоторые собственные гипотезы, но и стимулировал к формированию в мозгу новых, не менее интересных идей, которые давали возможность взглянуть на расследование под совершенно новым углом. Иными словами, теперь дело о смерти миссис Вейн представлялось ему не просто сложным, но еще и крайне запутанным. В этой связи Роджер задавался вопросом, что скажет о найденном в пещере номере «Лондон опиньон» инспектор Морсби, обладавший традиционным для сыщика Скотленд-Ярда мышлением. Кроме того, Роджера интересовала реакция инспектора на сделанные им выводы, связанные с обнаружением газеты, которые детектив-любитель без ложной скромности и малейших сомнений считал выдающимися.

На свете существуют люди, обладающие врожденной способностью правильно отвечать на запутанные вопросы, не опираясь на факты, материальные свидетельства или какие-либо доказательства.

Ну так вот: Роджер ни секунды не сомневался, что обладает этим самым шестым чувством, которое непременно поможет ему раскрыть дело. Обдумав все это, Роджер наконец поднялся на ноги и начал пробираться к змеившейся среди скал тропинке, продолжая твердить себе, что нащупал корень проблемы и его гипотеза о «новом» человеке, не попадавшем пока в поле зрения следствия, является наиболее перспективной. Ну а если ему удастся официально установить его личность, то вопрос задержания этого субъекта лишь дело времени.

Занятый своими мыслями и что-то напевая себе под нос, Роджер сам не заметил, как оказался неподалеку от злополучной выбоины в скале, откуда упала в пропасть миссис Вейн, и вздрогнул от неожиданно прозвучавшего рядом с ним голоса:

– Ага! Вот вы где, мистер Шерингэм! А я, знаете ли, почему-то не сомневался, что встречу вас в этом самом месте. Между тем мне действительно нужно срочно с вами переговорить, вернее, продолжить нашу вчерашнюю утреннюю беседу, оставившую у меня впечатление незавершенности. Иными словами, я хотел бы узнать, что вы думаете об этой крайне неприятной истории и сформировалась ли у вас на этот счет какая-либо законченная теория?

Роджер резко повернулся на голос и увидел выходившего из-за скалы человека с лицом, напоминавшим морду козла, в круглых очках в роговой оправе на носу, сквозь стекла которых поблескивали маленькие любопытные глазки.

«Чтоб меня черти взяли!» – мысленно произнес Роджер Шерингэм, обращаясь к своей бессмертной душе.