Глава 5
Второй в списке была Гейл Данко. Жила она в небольшом, потрепанного вида бунгало в полумиле от Мак-Гинти. На дорожке перед домом стояла маленькая «Ниссан Сентра» черного цвета. Кузов местами проржавел, и на нем было заметно несколько приличного размера вмятин. На крыше серый кот балдел в лучах послеобеденного солнца.
– Данко работает медсестрой, но сейчас сама на больничном, – пояснил Дизель. – Разведена. Детей нет.
Он постучал. Дверь открылась, и на пороге появилась невысокая полная дама с пушистой белой кошкой подмышкой, которая подозрительно воззрилась на нас. Одна нога у дамы была в гипсе.
– Что надо?
– Я ищу Гейл Данко, – сказал Дизель.
На какое-то мгновение, пока женщина оглядывала Дизеля, глаза ее остекленели.
– Ммм… – ответила она.
Дизель приветливо улыбнулся.
– А почему ваша кошечка в штанишках?
– Она у нас национальная чемпионка, а сейчас у нее течка. Мы собираемся завтра устроить ей случку.
Внезапно кот на крыше машины издал громкий призывный вой, и национальная чемпионка, вырвавшись из рук Данко, со всех ног бросилась на улицу.
– Мисс Снежинка! – завопила Данко. – Помогите! Ловите ее! Она не имеет права забеременеть от какого-то уличного кота!
Но Снежинка мчалась со всей скоростью, какую позволял развить кошачий подгузник, и уже скрылась из виду.
Серый кот все это время следовал за ней в непосредственной близости от хвоста. Гейл Данко тяжело шагнула на свое маленькое крыльцо, опираясь на единственный костыль, но было ясно, что с загипсованной ногой национальную чемпионку ей не поймать.
– Не волнуйтесь, – сказала я. – Дизель выследит вашу Снежинку. В этом он специалист, у него есть особые способности к выслеживанию.
– Кошек я выслеживать не умею, – возразил Дизель.
– Разумеется, умеешь, – заверила я его. – У тебя же развита чувствительность к такой энергии. Поэтому ты и занимаешься тем, что охотишься за преступниками.
– Я могу находить людей.
– Откуда эта уверенность, что котов ты найти не можешь? Ты хоть раз пробовал их выследить?
– Нет, – признался Дизель, – но эту мисс Как-бишь-там-ее найти будет нетрудно. Исходя из моего собственного мужского опыта, они, вероятно, находятся прямо за углом, в ближайших кустах, и занимаются тем, что вместе пытаются снять с нее штаны.
Он скрылся за домом, а мы с Данко остались его ждать.
– Что случилось с вашей ногой? – спросила я.
– Бурсит, шишка на наружной стороне большого пальца, сделали операцию, – ответила она. – Я две недели просидела с подвешенной ногой, ничего не делая – только ела. До операции я еще как-то боролась со своим избыточным весом, а теперь совсем толстая. Но этих неприятностей мало: теперь еще и Снежинка забеременеет от какого-то приблудного кота с помойки.
Из-за дома раздался душераздирающий вой и отчаянные крики. Данко покачнулась и схватилась рукой за сердце.
– Моя деточка!
– Ну, может быть, все еще не так плохо, – сказала я. – Может, она как-то вывернется. Я имею в виду, всем нам в жизни приходилось разок-другой выкручиваться в такой ситуации, верно?
Через мгновение из-за угла показался Дизель с мисс Снежинкой на руках. Подгузник ее был изрядно потрепан, но оставался на месте. Шерсть у нее стояла дыбом, а глаза от возмущения едва не вылезали из орбит.
– А что там были за вопли? – спросила я у Дизеля.
– Принцессе не понравилась техника прелюдии в исполнении этого отчаянного парня. – Он передал Снежинку в руки Данко. – Надеюсь, кот, который придет к вам завтра, будет лучше знать, что делает.
– Мы хотели расспросить вас о Джилберте Риди, – сказала я женщине. – По-моему, вы с ним встречались.
– Мы встретились, чтобы выпить кофе, но через пять минут у него началась одышка. Оказалось, что у него аллергия на кошек.
– А Риди успел сказать что-нибудь любопытное за эти пять минут? – спросила я. – Он упоминал о ключе?
– Нет. В своей анкете он писал, что обладает ключом, позволяющим найти истинную любовь, но это все. Сложно рассуждать о каких-то ключах и истинной любви во время приступа астмы.
Дизель вернулся в Салем и припарковался на стоянке перед публичной библиотекой.
– Третья в нашем списке Шэрон Гордон. Библиотекарша. Тридцать шесть лет. Живет с матерью. На ее страничке в Фейсбуке сказано, что она любит Нору Робертс, сморсы и пингвинов.
– Ну, женщине, которая любит сморсы, определенно можно доверять, – заметила я. – Хотя это довольно липкий аргумент.
– Это я просто так сказал, для общей информации.
Мы вошли в здание и вскоре нашли Гордон, раскладывавшую книги по полкам в отделе детской литературы. Она была высокой и стройной, каштановые волосы зачесаны назад и прихвачены заколкой на затылке. Одета она была в бледно-розовый вязаный топ, желтовато-коричневые слаксы и сандалии.
Обернувшись и увидев Дизеля, Шэрон тихонько охнула.
– Простите, – извиняющимся тоном сказала она. – Я привыкла видеть в этом зале посетителей маленького роста.
– Мы бы хотели поговорить с вами о Джилберте Риди, – сказал Дизель.
– Вы из полиции?
Дизель взял с ее тележки книгу с картинками грузовиков и принялся задумчиво ее перелистывать.
– Вопрос, конечно, интересный…
Шэрон толкнула тележку вперед и поставила на полку следующую книгу.
– Я познакомилась с Джилбертом через сайт знакомств. Он сказал, что ищет истинную любовь.
– Ну и?
Она пожала плечами.
– Мы пару раз выходили в город… Казалось, я ему нравлюсь, а потом появилась та женщина по имени Анна… Он сразу повел себя как-то странно и бросил меня.
– А фамилию ее вы случайно не знаете?
– Нет. Я о ней вообще ничего не знаю. – Она поставила на полку еще одну книгу. – Впрочем, одно могу вам сказать: Джилберт Риди был очень своеобразным человеком. Он был специалистом по английской литературе елизаветинского периода и помешан на малоизвестном поэте девятнадцатого столетия. У Риди была маленькая книжечка сонетов, которую он знал наизусть и мог цитировать с любого места. Он был убежден, что в ней содержится ключ к истинной любви, словно сборник этот наделен какой-то мистической силой. А на прошлой неделе он вдруг позвонил и сказал, что больше во мне не нуждается. Причем он именно так и выразился. Он во мне больше не нуждается. Вы можете себе такое представить? И как я должна была все это понимать? А он все бубнил про эту Анну. И про триумф над силами зла. И что он должен был раньше догадаться.
– О чем он должен был догадаться раньше?
– Он этого не сказал. Он разглагольствовал очень напыщенно и нес всякую бессмыслицу. Если бы это был кто-то другой, я решила бы, что он под кайфом, но Джилберт Риди понятия не имел, где в принципе можно хотя бы достать наркотики. Он был ученым до мозга костей. И иногда мне почти казалось, что встречается он со мной ради какого-то научного эксперимента.
– Он носил эту книжку сонетов с собой? – спросил Дизель. – Вы ее видели?
– Видела. Книжка действительно замечательная. Сонеты в ней написал человек по имени Лавей, обложка кожаная, с ручным тиснением в виде ветки цветущего миндаля. Это напомнило мне картину Ван Гога. Я провела для себя небольшое расследование и выяснила, что Лавей и Ван Гог были современниками, так что, в принципе, возможно, что Лавей скопировал картину Ван Гога для оформления своей книги. А может быть, это просто совпадение. Цветок миндаля издавна считался символом надежды. Книжка внешне напоминает ежедневник, и к ней имеется маленький ключик, однако его Джилберт мне не показывал. Он сказал, что это последний фрагмент пазла и он хранит его в каком-то безопасном месте.
– А что он имел в виду, когда говорил про последний фрагмент пазла? – спросила я.
– Не знаю, – ответила Гордон. – Он часто делал заявления вроде этого и тут же перескакивал на что-то другое. Оглядываясь назад, я вообще не понимаю, почему продолжала с ним куда-то ходить. Он был немного того, в смысле чокнутый.
– Он читал вам стихи и искал истинной любви, – заметила я.
Гордон улыбнулась и кивнула.
– Да. Он был чокнутый романтик.
– А у вас нет никаких соображений насчет того, кто мог бы что-то знать об этом ключе и этом пазле? – снова спросила я. – Были у него близкие друзья или родственники, с кем он мог бы обсуждать такие вещи?
– Не думаю, что у него могли быть друзья, а родственников он никогда не упоминал. Зато он часто вспоминал свою студентку с выпускного курса, Джулию. Она писала у него диплом. Он считал ее очень умной. Вот ей он мог довериться. Ну и Анне, конечно.
Выйдя из библиотеки, мы снова сели в джип.
– Ты сказал, что на сайте знакомств Риди выбрал четырех женщин, – сказала я Дизелю. – Эта Анна – она и есть четвертая?
– Нет. Четвертая в списке – Деирдре Ээрли. У меня есть ее адрес, это в Бостоне.
Я посмотрела на часы.
– Уже почти четыре. Ты собираешься продолжать?
– Да. Я хотел бы еще покрутиться в Гарварде и попробовать найти дипломницу Риди. А по дороге домой можем попытаться поймать Ээрли.
Дизель набрал телефонный номер и попросил кого-то помочь ему связаться с этой студенткой.
– Я буду в Кембридже через час, – сказал он. – Попробуй организовать мне встречу с ней. И еще я хотел бы посмотреть кабинет Риди.
– Это был твой помощник? – спросила я, когда он закончил разговор.
– Более или менее.
За то непродолжительное время, сколько я знаю Дизеля, он сменил шестерых помощников. Я уже бросила попытки запомнить их имена. Лиц у них не было, одни только голоса, звучавшие по громкой связи из телефона в машине Дизеля – чудеса дивной системы «блютус».
Мы выехали на магистраль 1А до Бостона. Вначале пейзаж за окном был интересным, но затем стал отвратительным: довольно ухабистые хайвеи и сумасшедшие озлобленные водители, бешено несущиеся по перекресткам с кольцевым движением, попадавшимся на каждом шагу.
Мы покинули пригород Бостона Северный берег и, выехав на Сторроу-драйв, покатили через город вдоль речки Чарльз. По левой стороне улицы теснились тыльными сторонами четырехэтажные строения из красного кирпича, за которыми высились многоквартирные дома и высотные офисные здания. Я знала, что через пару кварталов от Сторроу находятся засаженные деревьями улицы с богатыми особняками, за которыми расположены две улицы дорогих магазинов и бутиков, Ньюбери и Бойлстон. Одним концом Ньюбери упиралась в городской сад, другим – в большой крытый торговый центр. А если пройти достаточно далеко в южном направлении, то выйдешь к парку Фенуей – месту базирования «Красных носков».
Вдоль Сторроу со стороны реки тянулась узкая полоска травы и велосипедная дорожка, на которой крутили педали немногочисленные велосипедисты. Другие отчаянные парни плавали по реке на небольших парусных лодочках. Мы проехали мимо пустой сцены для музыкантов в форме раковины и нескольких кабинок биотуалетов, оставшихся после прошлого уик-энда.
Дизель проехал Сторроу до самого конца и свернул на мост через реку Чарльз к Кембриджу. Теперь я оказалась на незнакомой территории. С момента своего переезда в Марблхед я много раз бывала в деловой части Бостона, но на другой берег реки в сторону Кембриджа никогда не перебиралась.
– Ты выглядишь так, будто знаешь, куда едешь, – заметила я.
– Я уже бывал здесь пару лет назад, искал кое-кого.
– Нашел?
– Да.
– Ну и?
Дизель остановился на светофоре.
– Все это очень непросто.
– Но ты же не убил его?
– Я людей не убиваю.
– А что тогда? В жабу превратил?
Дизель внимательно посмотрел на меня и улыбнулся.
Я не очень-то поняла, что должна означать эта улыбка – впрочем, я вовсе не была уверена, что хочу услышать честный ответ на свой вопрос, – поэтому просто отвернулась и начала разглядывать в окно проплывавшие мимо дома и тротуары, заполненные толпами студентов.
– Мы сейчас проезжаем Гарвард? – спросила я.
– Нет, – ответил Дизель. – Это был Массачусетский технологический институт. До Гарварда еще пара миль по Массачусетс-авеню.
Движение на всех четырех полосах Масс-авеню было напряженное, но машины все-таки кое-как двигались, не стояли. По бокам улицы высотные офисные здания располагались вперемежку с жилыми домами, плюс попадались магазины недорогой мебели, мотоциклов, автомобилей, книг, а также этнические рестораны, булочные, церкви и гостиницы.
Внезапно ожил телефон Дизеля, и женский голос сообщил:
– Джулия Бродски будет ждать вас в главном фойе Центра Баркера на Квинси-стрит, 12. Следуйте по Масс-авеню до Гарвард-ярд, проехав гостиницу, берите правее. Нужное здание находится на углу Куинси и Гарвард-стрит. Я сказала ей, что вы Дэниел Краули, кузен Риди из Чикаго.
– Хорошо, – сказал Дизель. – Спасибо, – добавил он и повесил трубку.
– А где живет твоя помощница? – спросила я.
– Не знаю.
– А эту ты хотя бы видел?
– Нет.
– У тебя сменилось уже много помощников.
– Мне говорили.
– А почему, как ты думаешь? – спросила я.
– Ходят слухи, что я у них считаюсь кадром с высокими эксплуатационными расходами, работающим за невысокое вознаграждение.
– Могу себе представить.
– А все дело в том, что когда я кое-кого выслеживаю в пустыне Тар в Индии, заболеваю дизентерией, а мой верблюд убегает, то рассчитываю, что нового верблюда мне пришлют быстро.
– Резонное требование, как мне представляется. И часто с тобой такое случается?
– Да чаще, чем я в состоянии запомнить.
