Книга: Хроники железных драконов (сборник)
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12

Глава 11

Только придя за вещами, Джейн обнаружила, насколько ее шкафчик зарос. Большую часть внутреннего его пространства заполнили орхидеи и тропические растения-паразиты, а когда она распахнула дверцу, из шкафа вылетела колибри.
– Не понимаю, – удивлялся Соломчик. – Ты хочешь, чтобы твои документы отправили в университет заблаговременно, так, что ли?
Мульча из работ над ошибками, старых контрольных и отксеренных конспектов образовала подстилку, на которой выросли грибы и папоротники. Некоторые книги настолько заплесневели, что возвращать их в библиотеку уже не имело смысла. Когда Джейн сунула руку за расческой, мимо прошмыгнул какой-то мелкий зверек. Перестук потревоженных им бамбуковых стеблей напомнил звук ксилофона.
– Можешь взять методички. Мне они уже не понадобятся.
Соломчик беспокойно переминался с ноги на ногу, пытаясь таким манером привлечь внимание девушки. Его стремление угодить было трогательным. С переменой ее судьбы она сделалась для него предметом страха и тайны.
– В этом году уже немного поздно для нормального перевода, но, может быть, получится провести тебя по особому статусу.
– Как хочешь.
Поверх ее вещей на полке лежал белый бумажный прямоугольник. Кто-то просунул его через вентиляционное отверстие. Джейн развернула письмо.

 

Я знаю, ты на меня злишься. Но мне по-прежнему кажется, что из нас получилась бы великолепная пара. Я не могу быть счастлив без тебя. Давай попробуем еще раз. Мир и поцелуй, а?

 

Подпись отсутствовала, но состряпать подобное мог только Крысякис. Джейн ощутила невольный приступ ярости, но заставила себя холодно улыбнуться и прошептала чуть слышно: «Мечтать не вредно».
– Секретарь подумала, что нам стоит устроить небольшую церемонию. Ничего особенного; может быть, чай после уроков. Только ты, я, она и несколько учителей, кто был для тебя наиболее важным наставником. Я мог бы подготовить пергаментный свиток с каллиграфией. Или поздравление в рамочке.
– Посмотрим.
Она заперла шкафчик. В последний раз.
– Так я и сделаю, – прокричал он ей вслед. – Ладно?
По дороге к выходу она наткнулась на сияющего восемьюдесятьюзубой улыбкой Рысючку. Глаз у него осталось уже только два, хотя цвет их не совпадал, а средняя нога усохла настолько, что ее приходилось подворачивать и убирать в джинсы. Хотя превращение почти завершилось, он оставался по-жабьи уродлив. Но, судя по благостной мине, конечная цель была именно такова.
– Джейн! Как удачно, что я тебя встретил. – Он обнял ее за плечо, но она его руку сбросила.
– Вот еще! Знаю я твои фокусы.
Он достойно воспринял ее отпор.
– Слушай, я только что был возле твоего логова, смотрел, как истребители раскладывают приманку. Там вокруг маленькие желтые предупредительные флажки.
– Вот как? – Джейн равнодушно отреагировала на эту новость.
– Ага, я поговорил с одним из них, и он сказал, что уж больно сильно там все заражено мерионами. И что если они не возьмут приманку, через день-два в их норы пустят отравляющий газ.
Джейн затошнило при мысли, что ее маленьких приятелей изведут газом. Но проблемы у всех свои, и лично ей следовало думать о более неотложных делах.
– Спасибо, что сообщил, – сказала она. – Я специально постараюсь не есть ничего с земли несколько ближайших дней.
Она вышла на звонкий осенний воздух с полными руками всякого барахла, которое надо было снести домой, в кабину дракона. Школа осталась позади.
«Я никогда сюда уже не вернусь, – подумала она. – Никогда».
Но ничего не почувствовала, а на выдавливание сантиментов времени не оставалось.
Ей еще надо подготовиться к сегодняшнему вечеру.

 

Джейн постучала к Питеру в дверь.
– Войдите, – ответил он.
По случаю кануна Самайна, последнего дня, когда еще можно что-либо изменить, Питер надел костюм с золотым отливом, чтобы в очередной раз проверить, как он сидит. Гвен отбыла в город на праздничный банкет. Все только о нем и говорили: там будет шампанское, будут речи, а для оргии, которая завершит празднество, зарезервирован люкс в отеле. Поэтому Питер пребывал в одиночестве.
Сердце Джейн рванулось к нему: он был так худ и бледен, ну в точности забитый ребенок, которому не хватает человеческого тепла. На крышке комода лежал серп. Джейн отвела взгляд.
– Я принесла вино. Мне подумалось – может, стаканчик-другой облегчит тебе сегодняшний вечер.
– Спасибо, – смущенно ответил он. – Это так мило с твоей стороны.
– De nada.
Кувшин и сумочку она поставила на пол. В сумочке находился минимум вещей, которые могут ей понадобиться, если все получится: зубная щетка, каменная фигурка Матери и смена белья.
– Где у тебя стаканы?
Питер отправился в ванную и вышел через минуту без пиджака и с двумя высокими стаканами.
– Эти подойдут?
– Более чем, – заверила она его.
Джейн выждала, пока стакан Питера почти опустел, и наполнила его заново. Под ложечкой сосало, но она должна была спросить.
– Питер, – сказала она, – ты правда девственник? – Вдруг это какая-то ужасная ошибка; может, она что-то не так поняла?
Питер кивнул.
– Богине не нужен подержанный товар. – Он сделал большой глоток. – Тебя в последнее время не было видно.
– Мы с Гвен… ну… короче, поссорились. Я… э-э… обнаружила, что она использует тебя в качестве грехотерпца. – Его лицо окаменело и побелело еще сильнее, и она быстро добавила: – Не она мне говорила, я сама вычислила.
– Что ж, я буду тебе очень признателен, если это останется между нами, хорошо?
Она тронула его за плечо.
– Эй! Ты же знаешь, я бы никогда не сделала ничего подобного.
Он вскинул голову, чтобы посмотреть на нее, и уронил ее обратно, нервно кивнув. И снова наполнил себе стакан.
– Питер? Можно личный вопрос? Понимаешь, я на самом деле… то есть это не… – Она вспыхнула. – Чем именно занимается грехотерпец?
Голова Питера вновь взметнулась, и Джейн увидела потрясенные, непроницаемые глаза лесного зверя. На мгновение Питер замер. Но внезапно взорвался смехом и рухнул от хохота на кровать. Он смеялся так заливисто и так долго, что Джейн начала за него тревожиться. Но вскоре бедняга пришел в себя и сел обратно. Напряжение покинуло его.
– С тобой такого не бывает, что, если кто-то тебе сделает плохо, ты пнешь собаку и тебе полегчает?
– Нет.
Питер повесил голову.
– Вообще-то, у меня тоже такого ни разу не было. Просто я это знаю по разговорам. Так вот, что-то похожее Гвен проделывает со мной. Ей выдали специальный ритуальный нож и книжечку с рунами. Но обычно она пользуется простым лезвием.
– Питер!
– Нет, правда, без крови ничего бы не вышло. Я покажу шрамы.
Он начал расстегивать рубашку. С координацией после выпитого у него было уже не очень, и Джейн потянулась ему помочь. Поскольку сама она тоже была пьяна, возникла заминка. Наконец, смеясь, они стянули рубашку через голову. Питер повернулся, и Джейн увидела, что вся его спина покрыта вырезанными лезвием рунами, строка за строкой, – не тело, а книга боли. Некоторые еще свежие и покрыты корочкой запекшейся крови, остальные белые и гладкие. Джейн узнала аккуратный почерк Гвен.
Она недоверчиво коснулась серебристых отметин. Кожа была горячая. Джейн провела по рунам подушечками пальцев. Она гладила их и не могла остановиться, не могла оторваться от его тела.
– Бедный, бедный Питер.
Он выпрямился и невидяще уставился на приколотый к стене постер с изображением Гвен. Взгляд ее был загадочен и насмешлив.
– Хочешь знать, что самое отвратительное? Нет, не в смысле этих ран на спине – это-то не самое страшное. Самое неприятное – это то, как сильно мне ее хочется. Я ее не выношу, но хочу безумно. – Он вытер руку о штаны. – Я хочу ее и ненавижу ее. Когда я думаю о ней, меня блевать тянет. Такие вот высокие отношения.
Джейн наклонилась и легонько провела губами по плечу Питера. Он повернулся к ней, и в следующее мгновение они уже целовались. Его руки обнимали ее, гладили вверх и вниз по спине. Она прижала его к себе и просунула руку ему за пояс. Пальцы ее проникли недалеко – дальше их не пускал ремень.
Между ними было столько одежды! Они все целовались и целовались, и – более ничего.
Наконец Джейн отодвинулась и взялась за его ремень – потянула туда, сюда. Дернула вниз молнию. Отлетела мелкая пуговица. Тем временем Питер расстегивал на ней блузку, неумело пытался справиться с застежками лифчика.
Она не могла поверить, что все будет так просто.

 

Надо было о стольком подумать, столько сделать, что сам акт едва отпечатался у нее в памяти. Сначала было неудобно, но потом лучше. Оба действовали неуклюже; Джейн была уверена, что сексу не полагается быть таким сумбурным и беспокойным, начисто лишенным изящества. Но в этот первый раз значение имело только само событие. Они все исправят позже, когда на них перестанет давить гора обстоятельств.
Через некоторое неопределенное количество времени движения Питера сделались более торопливыми, лицо у него оплыло и покраснело. Он негромко вскрикнул, словно сумеречная птица, и рухнул на Джейн без сил.
Она догадалась, что все свершилось.
Питер выскользнул из нее и скатился на кровать рядом. Долгое неподвижное мгновение он не шевелился. Затем глаза его открылись. Он улыбнулся ей.
– Теперь нас двое.
– Наверное.
Глаза у него были светло-светло-голубые и неописуемо прекрасные. Джейн почувствовала, что тонет в них. Питер снова обнял ее, теперь уже от избытка нежности, и это было самое дивное ощущение, какое только можно вообразить. Ее наполнила безмерная радость, словно ночь превратилась в день.
– Ты жалеешь? – спросила она его.
Питер помотал головой. Он был пьян – оба они напились, – глаза разбегались в стороны, но в его искренности сомневаться не приходилось.
– Джейн. Я думаю, может, этому суждено было случиться? Понимаешь? Я чувствую связь с тобой. Нечто на глубине. Будто… знаешь, как если возьмешь монетку, сломаешь ее в тисках и выбросишь половинку в море, а другую уберешь в шкаф, – так вот, они начнут притягиваться друг к другу. И когда-нибудь ты вытащишь из шкафа носки и случайно выронишь свою половинку на пол. А кто-то пнет ее к двери. А через неделю она уже за полквартала от дома. А другую половинку проглотит рыба, ее поймают и выпотрошат, а внутренности выбросят на помойку вместе с половинкой монеты. И вот через пару месяцев или, может, столетие ты находишь их обе лежащими в пыли на обочине какой-нибудь дороги в провинции, уютно прижавшимися друг к другу. Вот так примерно и мы.
Трепет узнавания пронзил Джейн. Нечто в ней откликнулось на слова Питера. Разве такое возможно? Неужели Гвен всего-навсего морок, ошибка, уход в сторону от того, что происходило на самом деле? Она всей душой, всем сердцем хотела, чтобы это оказалось правдой.
– Да, – сказала она. – Да, по-моему, это оно. Думаю, все так и есть.
– Не ходи сегодня домой, – попросил Питер. – Вообще не уходи домой. Перебирайся ко мне. – Он вдруг заметил постер с изображением Гвен и вылез из кровати, чтобы сорвать его, скатать в шар и швырнуть в мусорное ведро. В первый раз она видела его обнаженным, это смущало ее и приводило в восторг. – Живи со мной всегда.
– Ах, Питер, я не смею тебя даже просить.
– Нет, – произнес он с пьяной решимостью. – Слушай, по-моему, нам следует обменяться именами. Понимаешь, чтобы все по правилам. – Он набрал побольше воздуха в легкие. – Мое истинное имя Тетигис…
Он еще не произнес его до конца, как Джейн набросилась на него и накрыла ему рот поцелуем. Она сунула ему в рот свой язык – то, чего она не посмела бы сделать раньше. До чего же странно, невероятно странно было вести себя с ним вот так.
Питер освободил свои губы.
– Это значит «игла».
Джейн закрыла глаза, на нее нахлынули воспоминания о бедном Задире – бедном, обреченном, искалеченном Задире, чье имя также означало «игла». Тетигистус. И у того и у другого было одинаковое настоящее имя, и она не знала, какой в этом тайный смысл, и это пугало Джейн до глубины ее существа.
– Да, – печально отозвалась она. – Да, я знаю.

 

На следующий день ближе к полудню они проснулись от громкого стука в дверь. Джейн еще не разлепила глаза, когда дверь распахнулась и комнату заполнили эльфы. Казалось, их тут десятки, все в суровых костюмах и неумолимых туфлях. Они в брезгливом молчании уставились на кровать.
Наконец один из них произнес:
– Нам понадобится другая жертва.
– Где мы возьмем другую жертву так поздно?
– А вдруг они еще не…
Из ванной вышла красивая женщина с ослиными ушами и хвостом, в руках она держала пиджак с золотым отливом.
– Будьте благоразумны. Разумеется, они уже – только взгляните на них. Какой здесь беспорядок.
– Прямо бардак.
Джейн натянула простыню до подбородка. В животе у нее урчало, кишки крутило. Голова болела так, как она раньше себе и представить не могла. Белый как мел эльф принюхался к ней и фыркнул:
– Их всегда совращают эти дешевые шлюшки, которых пучок на пятачок…
– Эй, как вас там!.. – Питер сел с горящими глазами и сжал кулаки.
Эльф не глядя двинул ему костяшками по губам и свалил обратно на постель. Джейн пискнула.
– Имеется еще тот парень с Излучины. Если действовать быстро, можно сдать анализы, освидетельствовать – и к вечеру он будет готов.
В вихре костюмов, шелков и портфелей эльфы отбыли. Не забыв забрать с собой серп.
Питер сел и обхватил голову руками.
– Что мне делать? – простонал он. – Что делать?
Джейн мутило с похмелья, и проку от нее было мало. Она мечтала попасть в ванную и подозревала, что ее там вывернет. Но держалась, как могла.
– Послушай, – сказала она, – сделанного не исправишь. Прошлая ночь принадлежит истории, назад ее не вернешь. Нам просто придется смириться с неизбежным.
– Ох, Джейн, мне так жаль, что я втянул тебя в это дело. Какой же я подонок! Я один во всем виноват, – скорбно произнес он. Это было бы смешно, если б не было так серьезно.
– Слушай, взгляни на это с положительной стороны. По крайней мере, ты сохранил… – она едва не сказала «член», но ухитрилась вывернуться, – целостность. Тебе не придется идти по жизни священным евнухом. Это стоит некоторых временных неудобств, согласен?
– Да, – без особой уверенности ответил Питер. – Конечно.

 

Серый день тянулся, казалось, бесконечно. Питер, имевший опыт бессчетных похмелий Гвен, дал Джейн каких-то витаминов и проследил, чтобы она пила как можно больше воды. Он был подавлен и необщителен, и Джейн понимала, что должна подбадривать и нянчить его, хотя самой ей было очень погано. Хорошо еще она ухитрилась не испортить все окончательно, скрыв свое поганое состояние.
Чтобы чем-то себя занять, она принялась очищать квартиру от следов ее прежней жительницы. Это оказалось нелегко. Гвен оставила после себя удивительное количество всякого барахла, и все эти вещи старались отомстить Джейн. Заколки выскальзывали у нее из пальцев. Фен начинал трещать и искрить, стоило ей к нему приблизиться. Даже шелковый шарф, тот самый, украденный когда-то для Гвен, так обвился вокруг шеи Джейн, что его пришлось срывать силой, иначе он задушил бы ее всерьез. Она выставила это все на помойку в конце улицы.
Пока Питер отмокал в душе, Джейн достала Матерь и прочла мантру. «Каждое утро, без исключений». К вечеру они оба достаточно оправились, чтобы поесть какой-то разогретой в микроволновке пищи, и Джейн вызвалась сходить за вином.
Возвращаясь назад в квартиру, Джейн зацепилась взглядом за разнокалиберные изображения пылающей Гвен в батарее телеэкранов, выставленных на витрине магазина бытовой техники. Громоздясь одна на другую, бесчисленные Гвен в унисон бились в пламени. Казалось, все это происходит не здесь, а в иной реальности. Пустая улица, бетонный тротуар, стеклянная поверхность витрины – все отрицало принадлежность Гвен к этой жизни.
Джейн приросла к месту. Телевизионные экраны поплыли перед ее затуманенным взором, сворачиваясь в тонкие голубые конусы и затем распадаясь на триады сине-красно-зеленых пятнышек. В воздухе роились светящиеся точки. Она почувствовала, как с головокружением проваливается в экран.
Джейн сморгнула набежавшие слезы.
Экраны снова обрели форму. В пламени костра двадцать пятым кадром были вклинены сцены ужаса: мелькали лица заключенных в окнах товарняков, искалеченные тела, пылающие дети – как будто страдание являлось универсальной постоянной, простой констатацией сущего, и ничем более.
Со связанными за спиной руками, Гвен корчилась, словно пытаясь стряхнуть с себя кокон собственного тела. Она неистово дергала плечами. Рот распахнут в бесконечном крике. На языке плясал маленький голубой огонек. Дым поднимался вокруг нее, словно крылья.
Что-то, булькая, вытекало у нее из ноздрей.
Джейн в ужасе неловко шагнула вперед, почувствовав, как хрустнула под ногой сухая трава. Звукоряд телепередачи был выборочным. Она слышала только сам огонь, треск искр и рев раскаленного воздуха. Сама Гвен не издавала ни звука. Джейн была благодарна за это – изображение, сладковатый запах, словно от горелой свинины, и противный привкус во рту уже сами по себе были кошмаром.
В толпе тоже царила жутковатая тишина. Джейн чувствовала переполняющую зрителей жажду крови, ощущала у себя за спиной, по бокам, везде грозный взгляд этого тысячеглавого монстра. Но не оборачивалась. Не могла. Она была не в состоянии отвести взгляд от мучений бывшей своей подруги.
Платье на Гвен сгорело, его обугленные останки спеклись с кожей, а она все еще жила. От нее летели черные пятнышки. Клочок жирной сажи, кружась, опустился на Джейн и ужалил ей руку. Она смахнула его. Затем на что-то наступила и, посмотрев вниз, обнаружила, что к подошве прилипла бесформенная масса розовой сахарной ваты. Девушка машинально нагнулась счистить ее с ботинка мятым бумажным стаканчиком.
Когда Джейн выпрямилась, Гвен смотрела прямо на нее.
Большая часть плетеной клетки прогорела и отвалилась, но ее поддерживал каркас из огнеупорных сплавов, на котором крепилось сооружение. Огонь превратил красавицу в неузнаваемое существо, состоящее из боли и обгорелых костей. Живыми оставались только глаза. Они глядели из средоточия мук и, казалось, хранили какую-то ужасную и простую истину. И хотели поделиться этим знанием с Джейн.
Они смотрели ей прямо в сердце.
– Нет! – Джейн вскинула руку, чтобы прикрыть глаза, и костяшками пальцев больно ударилась о стекло. От удара она очнулась, другой рукой прижимая к себе вино.
Гвен больше не шевелилась.
Когда Джейн оторвалась наконец от экрана, вокруг было темно.
Мир остался без света.

 

По возвращении в квартиру она обнаружила, что Питер включил телевизор и не мигая уставился на маленькую фигурку в золотистом костюме. Под гром аплодисментов взметнулся серп, и нечто крохотное и темное упало на угли. Протянутые руки подхватили падающее тело.
Джейн вырубила телевизор.
– Пей, – велела она, – будет легче.
Выпив немного, они начали строить робкие планы. Питера ждало место слесаря в здешнем гараже. Джейн могла получить работу в молле. От воровства пришлось бы отказаться, но на такую жертву она готова была пойти. Квартира пока устраивала, но, когда они подкопят немного денег, хотелось бы перебраться в жилье получше.
– Я не жалею, что все так получилось, – сказал Питер. – Думаю, мы поладим. – Он взял ее ладони в свои и легонько перецеловал один за другим все пальцы.
Позже они во второй раз занялись любовью. Особого удовольствия она снова не испытала, – должно быть, все еще сказывалось похмелье, несмотря на воду, которую она выпила. Но Джейн прикинула, что секс как вино – вкус приобретается с опытом.
После они бездельничали в постели, вместе фантазировали о будущем и пили вино.
– Теперь нам всегда придется все друг другу рассказывать, – говорила Джейн. – Наши мысли, наши самые сокровенные чувства – все. Теперь нам всегда придется говорить друг другу чистую правду – потому что это и значит любить, верно?
– Да, – отзывался Питер, – верно.
В этот раз Джейн старалась не перебрать, как накануне ночью. Но вскоре усталость взяла свое. Веки ее отяжелели, и она провалилась в сон.
Она проснулась в темноте. Кувшин был пуст, Питера рядом не было.

 

В школе Питера тоже не оказалось. Джейн дважды обошла вокруг горелого пятна на футбольном поле, затем обошла трибуны, негромко зовя его. Никого, одни только тени.
На мгновение Джейн почудилось, что она его отыскала, когда обнаружила распахнутую дверь в мастерскую. Но и в мастерской его не было. Джейн была уверена, что Питер здесь все-таки побывал – ремонтная площадка была пустой, он забрал Рэгворта.
– Следуй по дороге из города, – прошептал голос.
– Кто здесь? – обернулась она.
Никто не ответил.
– Кто здесь? – Слова эхом отразились от дальней стены.
У нее не осталось иного выбора, кроме как довериться голосу и двинуться по главной дороге – прочь от школы, мимо парковки, в темные холмы на окраине.
Рэгворта она обнаружила через час.
Он лежал в кювете, в грязи, одна нога сломана, хребет погнут. В глазу, который он повернул к ней, еще горел тускнеющий свет. Аккумулятор садился.
– Девочка?
– Ох, Рэгворт! – Обняв его за шею, она заплакала. Вся ее неуверенность, весь ее страх за Питера, за себя, а еще чувство вины по отношению к Гвен, – все беспорядочные, путаные эмоции, составлявшие ее жизнь, хлынули из нее вместе с этими слезами.
– Не стоит продолжать в том же духе, – прохрипел Рэгворт. – Я просто старый боевой конь, которому не так уж много осталось. – Он рассмеялся скрипучим, каким-то придушенным смехом. – Честно говоря, никогда не думал, что выйду из этой чертовой мастерской снова. Но этот парень, Питер, потешил мою гордость, да еще как. Вывел меня наружу и пустил вскачь.
– Мы залатаем тебя, – пообещала она.
– Херня. Я теперь просто металлолом. Но это была восхитительная скачка! Просто обалденная, девочка. Мы едва не летели над дорогой. Я ни о чем не жалею. Черт!
Нормальный человек, понимала Джейн, взял бы себя в руки и утешил старого друга, а не думал исключительно о себе. Но она не могла, как ни старалась.
– Где Питер? – спросила девушка, чувствуя себя последней скотиной.
Рэгворт хихикнул. Будто лист железа кто разорвал.
– В последний раз я его видел, когда он двигался к вершине холма. Поцелуй его от меня, девочка, – крикнул он вслед. – Парень этого заслужил.

 

Питер висел в петле.
Джейн разглядела его стройное тело под веткой вяза, росшего у самой вершины. Сначала что-либо понять было трудно, но по мере продвижения вверх по склону земля, деревья и небо разделились на три отдельных оттенка серого – с телом Питера, висящим посредине. Легкий ветерок едва заметно его покачивал – меньшее движение было бы просто неразличимо. Ступни Питера, словно медленно поворачивающаяся стрелка компаса, отсчитывали ночные минуты.
Джейн провела на холме самую темную часть ночи, не желая уходить и не в силах подойти ближе. Раздираемая противоречивыми порывами, она не могла поддаться ни одному из них и в итоге просто не двигалась.
Примерно в полночь появилась луна, и сразу же после этого в середине лба Питера что-то зашевелилось. Во лбу медленно открылся и пошел вширь тонкий черный разрыв. Лицо лопалось, как бумага.
Из щели выползло маленькое темное существо. Оно расправило влажные крылья, чуть помедлило и взлетело. Новые темные точки появлялись из черепа – одна, потом три, потом сразу пять, – замирали ненадолго и тоже вставали на крыло. Тонкий поток оформился, потолстел и роем полетел прочь.
Это были шершни.
– Пойдем. – Маленькая – детская? – ладонь взяла ее за руку и повела вниз по склону.

 

Джейн отшагала уже немало, прежде чем сообразила повернуть голову и посмотреть, кто ее ведет. Увиденное оказалось столь неожиданным, что она едва поверила собственным притупленным чувствам.
Мальчик-тень, это был он.
Слишком много всего произошло: она была не в состоянии реагировать. Они молча топали вперед, оставляя за спиной мили. На школьном дворе мальчик-тень отпустил ее руку.
– Я пришел попрощаться, – промолвил он с печальной улыбкой. – Больше я не смогу помогать тебе. Они бросили тебя искать и отозвали Детолова. Я отправлюсь обратно на завод.
– На завод, – повторила Джейн. Трудно было думать о заводе. Она попыталась сказать что-нибудь подходящее случаю.
– Как там?
– Как всегда. Ничего не меняется. – Голос у мальчика-тени был тоскливый. – Не может измениться.
Он шевельнулся и пропал.
– Погоди! – крикнула Джейн. – Каждый раз в тени это… был ты?
Мальчик-тень ответил у нее из-за спины:
– Детолов привез меня сюда, чтобы помочь тебя отыскать. Понимаешь, как гончую. – Она резко обернулась и уловила краешек его застенчивой улыбки. – Он имел надо мной меньшую власть, чем думал. Я мог не много. Но я защищал тебя, как умел. Помнишь день летнего солнцеворота, костер? Это я привел учителя, когда на тебя напали. И вообще.
– Это делал ты? Зачем тебе ввязываться во все эти неприятности из-за меня?
– Я твой друг. – Ласковое прикосновение похожей на бумагу ладони. – Друзья помогают друзьям.
Она повернулась, чтобы его обнять, но там никого не было. Чувство чьего-то призрачного присутствия, которое не оставляло ее все последние месяцы, исчезло.
Медленно, устало она направилась обратно на свалку.

 

Дракон пропал.
Ничего не понимая, Джейн бесцельно бродила по месту, где он лежал. Низкая луна давала достаточно света, чтобы разглядеть отсутствие чего бы то ни было, кроме выжженной земли.
Мерионы тоже исчезли, их строения стояли темные и покинутые. Джейн споткнулась об охранный периметр, но никто ее не окликнул. Под ногой хрустнул ангар, но ее не атаковали. Она набрела на аккуратную стопку одеял и одежды, скатанных в трубочку постеров, сложенных учебников, щеток и расчесок – все богатство, какое она сумела накопить после бегства с завода.
– Мои вещи! Ты просто выставил мои вещи за дверь! – взвыла она.
Не заботясь о последствиях, Джейн призвала Меланхтона всей своей волей, прокричав истинное имя дракона и во всеуслышание выкрикивая его операционные коды, выученные наизусть еще в незапамятные времена.
– Уходи. Ты больше не нужна, – ответил из-под земли голос.
Сейчас он звучал мощнее, чем когда-либо раньше. У подменыша завибрировала черепная коробка и застучали зубы.
– Мы заключили сделку, – напомнила она. – Тебе полагается защищать меня.
– И кто первый нарушил договор? А, целочка?
Его насмешка опалила ей лицо и оставила маленькие волдыри на носу и щеках. Она закричала от боли. Но сдерживаться больше не могла.
– Ты, ублюдок! Ты все это спланировал, ты все это устроил, это все твоя работа, я знаю! Я тебе всю проводку повыдеру, я разберу тебя на запчасти голыми руками!
Из земли, прямо под ногами, вырвалась труба и под безумным углом взметнулась в небо. Джейн отскочила. Сбоку возникла стальная башня и, отряхивая грязь, устремилась к луне.
– Прекрати! – закричала Джейн.
Но металлические конструкции вырастали повсюду вокруг нее, листами и хромированными стенами, с грохотом и лязгом ударяясь друг о друга, заслоняя горизонт и пряча звезды и облака. Над головой изогнулся металлический вал, с лязгом вошел в прорези противоположной стены, и затем все движение прекратилось.
Джейн оказалась заключена в стальной город без окон и без дверей.
– Где я? – крикнула она в ужасе.
– Любое место – не более чем иллюзия, – послышалось из бокового прохода. Она развернулась и увидела приближающегося воина, по-эльфийски красивого, в камуфляже, на поясе – пистолет в застегнутой кобуре.
– Это одна из первых вещей, которым нас научил Меланхтон.
Губы воина двигались, но лицо было неподвижным. Глаза его сверкали бусинами гагата. С тем же успехом могла говорить маска.
– Вам известно его имя.
– Дракон не чета большинству созданий. Знание его истинного имени не дает власти над ним, если только не стоишь у пульта его управления.
Это была правда. Джейн знала, что это правда, но какой горький был у нее вкус.
– Кто вы? – спросила она.
– Заменившие тебя.
Джейн всмотрелась в воина пристальнее. Восприятие масштаба внезапно резко изменилось, и она сообразила, что не стоит в крытом переулке большого города, а скорее сама уменьшилась в размерах и оказалась среди поршней и патрубков в драконьем чреве.
– Ты мерион.
– Да. Мы – мерионы. Меланхтону по-прежнему требуется ремонт, а ты с потерей девственности утратила нейтральность заряда. Кислотно-щелочной баланс твоей кожи нарушен. Электросеть сгорит от твоего прикосновения. Ты не можешь даже открыть панель доступа, не потревожив внутреннее равновесие сил. А у нас – бесполое размножение. Мы размонтировали наши предприятия и перенесли их внутрь драконьего корпуса, чтобы посвятить себя его обслуживанию и ремонту. – Он указал в длинную кишку коридора, где лампы контрольной подсветки отражались в медных, стальных и молибденовых поверхностях. Вдалеке деловито сновали крохотные фигурки. – Смотри, какую работу мы уже проделали.
– Что вы получаете по этому договору?
– Убежище, – ответил мерион. – И достаточно зерна, чтобы пережить зиму.
– Вам не понадобилось бы его убежище или его зерно, если бы он все это намеренно не устроил. Он вмешался в вашу жизнь, обманом сделал так, что вы не вырастили достаточно еды, чтобы прокормиться, и поставил вас в зависимость от угля и завоеваний, при этом он всю дорогу знал, что это приведет вас на грань голодной смерти.
– Сильный обманывает слабого, – ответил мерион. – Почему это должно кого-то волновать? Таков порядок вещей.
И тут Джейн поняла. Не нуждаясь более в ее помощи, дракон методично подводил ее к потере девственности. Как только это свершилось, их договор оказался расторгнут, и таким образом Меланхтон освободился даже от необходимости нарушать данное слово.
– Я еще могу драться с ним, знаешь ли. – Она чувствовала себя усталой и никчемной. – Прямо здесь, прямо сейчас. Я знаю его электрику от и до и способна причинить ему серьезные повреждения.
– Да, но можешь ли ты победить?
Ответ был известен обоим.
Металлические стены рассеялись, а вместе с ними и мерион. Запах свалки снова наполнил ноздри Джейн, она стояла около стопки своей одежды. Девочка присела на корточки, чтобы выбрать необходимое. Как она устала! Но должно же быть место, где она сможет укрыться.
Ночь Джейн провела в деревянном ящике на краю свалки. Утром она выползла наружу, измученная и больная. Встала и огляделась.
К западу над деревьями таяли в сером небе волшебные башни. Небоскребы сливались в единую призрачную стену. Над Городом висел колдовской смог.
Ее будущее тоже было туманно.
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12