9

– Клянусь, что именно один из танцоров, а не пьяниц будет последним орком, который сегодня ночью что-то бросит в костер Дня летнего солнцестояния, – сказал Оргрим. – Танцы только начинаются. А пьют уже давно.

Дуротан рассмеялся. Позднее он должен будет занять свое место на Каменном троне, но пока трон оказался слишком близко от костра, и сидеть там было неудобно. Они с Оргримом стояли на краю деревни, а танцующие орки улюлюкали, вопили и скакали по лугу, усыпанному цветами, как небо – звездами.

Они выживали весь этот год, очень трудный год, и оплакали только четырех членов клана. Двое погибли на охоте, один от несчастного случая, и один старик умер у костра, тихо погрузившись в бесконечный сон после рассказа о своей юности. Тем не менее народ Дуротана был доволен. Никто не жаловался на суровые распоряжения вождя. Они – Северные Волки, привыкшие к лишениям, и если сегодня ночью они веселятся, то Дуротана это радует.

– Я вижу, что сам ты рано начал, – ответил Дуротан Оргриму, махнув рукой в сторону бурдюка, который, как он точно знал, наполнен не водой. Оргрим рассмеялся и отдал бурдюк с сидром другу. Дуротан запрокинул голову, и обжигающая, но вкусная жидкость полилась в его горло. Впрочем, вождь почти сразу же вернул бурдюк Оргриму.

– Ты едва сделал глоток! – возмутился тот. – Подай добрый пример своему клану, вождь, и напейся!

– Я подам пример тем, что завтра утром у меня не будет болеть голова.

– У меня тоже не будет болеть голова.

– Это потому, что у тебя череп такой же прочный, как Молот Рока, и копытень мог бы сплясать на нем, не… – Голос Дуротана замер: он уловил на лугу какое-то движение, маленькую точку вдалеке. Пока ни один из танцующих ее не заметил. Точка двигалась не так, как зверь, и ни один Северный Волк в одиночку не забрел бы так далеко. Дуротан понял, что это орк, и он направляется прямо к селению.

Красный Ходок!

Со времени нападения прошлой осенью Дуротан заставлял своих орков внимательно следить, не появится ли этот отвратительный клан, мажущий себя кровью. Но сегодня он не отправил в патруль никого. Сегодня он позволил клану расслабиться и радоваться жизни. Отдохнуть. Он выругал себя. Оргрим тихо сказал:

– Я схожу за волками.

Чувствуя нетерпение хозяина, Острозуб на бегу прижал уши к голове. Волк, метко названный Кусакой, и в самом деле щелкал челюстями под Оргримом. Они пока не стали поднимать тревогу и поскакали вдвоем. Красный Ходок двигался по открытой местности и явно был один, поэтому Дуротан и Оргрим легко должны были справиться с одиноким противником. Но, когда они скакали по открытому лугу у всех на виду, как и их противник, Дуротан обернулся и увидел, что танцующие остановились и наблюдают за ними с напряженными лицами.

На широкой спине Оргрима висел на ремне Молот Рока, а Дуротан сжимал в могучей руке Удар Грома. Он стиснул зубы в мрачной решимости. Друзья находились с подветренной стороны от чужака, и Дуротан втянул воздух, пытаясь уловить выдающий пришельца запах запекшейся крови. Уловив только мускусный запах другого орка, он нахмурился.

Оргрим, как обычно, не отстававший от него, тоже отметил:

– Никакой вони.

Маленькая точка росла по мере их приближения. Дуротан откинулся назад, и Острозуб сбавил скорость. Кусака сделал еще несколько прыжков, потом Оргрим вернулся назад, туда, где остановился Острозуб.

Сначала далекая фигура показалась массивной, и Дуротан решил, что это орк-мужчина. Но потом разглядел странные изгибы силуэта и постепенно понял, что перед ним женщина-орк, что-то несущая на плечах. Она шла ровным шагом. Теперь он разглядел синие и белые участки на ткани, покрывающей ее торс.

Напряжение спало так быстро, что Дуротан задрожал. Радость, мучительная и острая, как кинжал, пронзила его.

– Оргрим, мой старый друг, твой вождь – идиот, – еле выговорил он между приступами хохота.

– Я это подозревал – ответил Оргрим, – но почему ты так считаешь?

– Какой сегодня день?

– День летнего солнцестояния… разумеется… – Оргрим широко раскрыл глаза.

– Это не Красный Ходок. Это Северный Волк!

Оргрим завопил от изумления и восторга. Оба орка наклонились вперед, и их волки радостно бросились бежать опять, по направлению к женщине из клана Северного Волка. Она остановилась, ожидая их приближения, а на плечах у нее лежала туша самки талбука. Ветер подхватил развевающийся уголок знамени Северных Волков, и оно затрепетало вокруг женщины. Когда Дуротан и Оргрим остановились перед ней, ее темные глаза посмотрели в глаза Дуротана. Она со стоном сбросила с плеч талбука, и туша упала на землю. Ее обнаженный живот был плоским, сильные, мускулистые ноги обтягивали грубые штаны. Ее руки были стройными и мускулистыми, а кожа имела теплый темно-коричневый оттенок. Пурпурный кристалл свисал с ее шеи на веревке из жил. Свет отразился в нем, когда она запрокинула голову и рассмеялась, салютуя маленьким топориком.

– Приветствую тебя, Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша! – воскликнула она веселым, звонким голосом. – Я…

– Драка, дочь Келкара, сына Ракиша, – закончил за нее Дуротан и улыбнулся.

Дуротан шагал рядом с Дракой, как в тумане, когда они возвращались к празднующим у костра оркам. Мясо, которое она принесла в подарок, погрузили на спину Острозуба. Сердце вождя переполняла радость. Несомненно, это знак, посланный Духами, что вскоре все наладится. Он никогда не видел, чтобы изгнанники возвращались, и то, что вернулась именно Драка, казалось ему не совпадением, а подарком судьбы. Она была примером того, как слабость стала силой, и вернулась домой в тот момент, когда клан больше всего нуждался именно в силе.

Драку приветствовали, как вернувшуюся героиню, да Дуротан и считал ее героиней. Когда-то она была слабой, хрупкой и тощей, кожа да кости. Почти такой же, как та рабыня, что сопровождала Гул’дана. Теперь Драка стала мускулистой, сильной, энергичной. Дуротан помнил, что она ни перед кем не склонила головы, уходя – как считали все, и он, возможно, в том числе, – на верную смерть. И вернулась все такой же гордой.

За два года после ухода Драки ее родители умерли, но Гейя встретила ее теплыми объятиями. Драка сначала застыла, но затем неуверенно подняла руки и крепко прижала к себе пожилую женщину. Дрек’Тар широко улыбнулся, и голос его задрожал, когда он официально благословлял пришедшую от имени клана. Дуротан уступил ей Каменный трон, и она согласилась сесть на него, немного поколебавшись. Вождь лично отрезал ей сочный кусок жареного мяса, и женщина с жадностью съела его. Да, она была мускулистой, но худой, очень худой. Ни одной унции лишней плоти не было на ее костях. Дуротан проследил, чтобы Драка наелась досыта, и не позволил донимать ее вопросами, пока она ела.

Наконец Драка вздохнула и откинулась на спинку, положив ладонь на полный живот. Она обвела взглядом сцену перед собой.

– Дуротан, я горюю о твоем отце.

– Он погиб в бою, – ответил Дуротан. – Не горюй.

Они несколько мгновений смотрели друг на друга, потом она спросила:

– Ты знаешь, я ведь была близка к тому, чтобы не вернуться.

– Почему?

Она безрадостно рассмеялась, глядя на скачущие языки пламени над костром. Солнце уже село, и теперь тепло костра радовало.

– Я была изгнанницей. Мой клан ополчился против меня.

Дуротан почувствовал спазм в желудке.

– Таков наш обычай, Драка.

– Поэтому я не возвращалась. Это было… – Она покачала головой. – Северные Волки выдержали. Остальные – нет. Окружающий мир жесток, Дуротан, сын Гарада.

– Здесь мир тоже жесток.

Она повернулась к нему, ее карие глаза смотрели напряженно.

– Окружающий мир больше, чем здешний мир.

– Что с тобой произошло? Как ты уцелела? Что ты видела? Я хочу услышать обо всем.

Драка пристально всмотрелась в него.

– Почему?

Было много причин, и все вполне веские в устах вождя клана. И все-таки он колебался.

– Здесь… кое-что произошло. Я тебе расскажу. Но сперва я хочу знать, что видела ты.

– Зачем? – настаивала она.

– Я теперь вождь. Мне нужно защищать Северных Волков, насколько хватит сил. Ты опять одна из них – если тебе этого хочется. И можешь помочь им. Помочь… нам.

Драка улыбнулась:

– И как?

Дуротан ответил не сразу. Он был должен сделать для Драки не больше, чем любой вождь для вернувшейся изгнанницы: предложить вновь занять свое место в клане. Но в ней было нечто необычное – нечто такое, что вызывало у него желание не быть вождем, всегда следящим за своими словами, всегда старающимся руководить и поступать правильно.

– Я видел, как ты уходила, – наконец ответил он. – Ты держалась прямо и гордо, хотя была такой худой, что одна только тяжесть заплечного мешка должна была раздавить тебя. Ты не оглядывалась. Я подумал, что никогда не встречу более храброго орка. В прошлом году я стоял и смотрел на запад, думая о том, вернешься ли ты, но ты не вернулась.

– Но теперь я вернулась, – тихо произнесла она.

– Ты вернулась.

Драка рассмеялась, тихо и мягко. Глаза ее смело встретились с его глазами, как будто она заслужила право считать себя равной ему из-за того, что ей пришлось вынести. Возможно, так и было. Казалось, она наконец приняла какое-то решение. Женщина поднялась с Каменного трона, потянулась всем своим длинным, сильным телом, затем легла на землю, глядя на дым, поднимающийся серым, сдвоенным столбом, который словно старался дотянуться до звезд.

– С самого начала времен юг был изобильным, а наш север, наш Хребет Ледяного Огня, – голым и скудным. Мы это знали. Мы гордились тем, что не обленились, что трудности закалили нас. Сделали нас Северными Волками, а не каким-то другим кланом. И я была рада этому. Несмотря на то, что я стала изгнанницей, я в каком-то смысле была подготовлена к тому, что увидела, а южные орки не были к этому готовы. Я знала, чего ждут от Северного Волка, и пусть мое тело было слабым, мое сердце… – Она сжала кулак и резко стукнула себя по груди. – Мое сердце было сильным. Моя сердце и моя голова сохранили мне жизнь. Я была настороже. Я была умной. Достаточно умной и настороженной, чтобы остаться в живых, пока мое тело не станет телом Северного Волка.

Дуротан пристально смотрел на нее, потом осознал, что разглядывает ее в упор, а это невежливо. Тогда он тоже лег, не прикасаясь к ней, и они вдвоем смотрели на звезды над головой. Он завидовал их бесстрастности.

Драка продолжала:

– Я могла бы вернуться в прошлый День летнего солнцестояния, но предпочла этого не делать. Я гадала, была ли какая-то причина моей слабости, того, что меня отправили в изгнание. Хотела узнать, что находится там, в далеком мире. Поэтому я отправилась в путешествие.

– Куда ты отправилась? – А он смог бы совершить такой же поступок? Клан имел для него такое больше значение, Дуротан был так прочно связан с ним… Хватило бы сил в его сердце, как у Драки, или оно разорвалось бы от расставания с семьей и с их образом жизни? А если бы ему удалось выжить, прожив год в одиночестве, смог бы он предпочесть уйти прочь только для того, чтобы увидеть, что есть там, в далеком мире?

– Во многие места. На юг, на запад, на восток, на север. Я видела, как солнце встает из-за горной вершины на востоке. Заблудилась в лесу – настолько древнем, что по сравнению с ним Гора-Предок кажется молодой. Я научилась охотиться и питаться многими вещами. Узнала, какие растения полезны, а какие – нет.

Она повернула голову и посмотрела на него. В ее глазах играл оранжевый отблеск костра.

– Там все приходит в упадок, которого здесь пока нет. Болезни. Уродство. Все не просто умирает, но… – Она подыскивала слова. – Сначала искажается. Это трудно объяснить.

– Ты встречала других орков?

Она кивнула.

– Да. Из многих разных кланов. С несколькими я случайно столкнулась на охоте, и они рассказали мне, как им голодно и как они испуганы.

– Они так и сказали?

Драка рассмеялась:

– Не совсем так. Но я чувствовала это в них. Они боялись, Дуротан. – Она помолчала, потом продолжала: – Других я тоже видела. Некоторое время я путешествовала вместе с дренеями.

– Что? – Дуротан был потрясен. Он знал, что дренеев больше на юге, но некоторые жили и недалеко от Хребта Ледяного Огня. Сам он только однажды мельком видел их, и его поразила их синяя кожа, их изогнутые рога, их длинные хвосты, их ноги с копытами – они больше походили на родственников талбуков, чем на орков. Дренеи избегали контактов. Гарад говорил, что они всегда избегают общения; дренеи славились своей пугливостью и немедленно исчезали, если Северные Волки случайно сталкивались с ними. Две расы избегали друг друга, и таким образом сохранялся мир. Дренеи никогда не нарушали границ территории Северных Волков и не нападали на них, и Гарад говорил, что только трус, который стремится лучше выглядеть в собственных глазах, будет затевать драку с тем, кто никогда не бросает тебе вызов.

– Совсем недолго. Я наткнулась на них, когда они охотились. Они отнеслись ко мне по-доброму и мудро. Подарили мне вот это. – Драка приподняла ожерелье, которое раньше заметил на ней Дуротан. Даже при тусклом свете костра оно сверкало. – Дренеи организовали небольшое убежище на севере, которое назвали Приютом, – безопасное место, где они могли отдохнуть во время путешествия. Они позволили мне разделить его с ними, один раз, когда я была ранена, и мне необходимо было восстановиться. Они не такие, как мы думали.

– По-видимому, да… – Дуротан пытался подобрать нужные слова. – Пассивные. Они не хотят драться. Даже талбуки сопротивляются, когда их атакуют.

Драка покачала головой:

– Нет. У них есть честь, и они сильные. Просто не так, как мы. Мы вместе работали.

– Как? – По мнению орков, речь дренеев отличалась бессвязностью. Драка искренне и громко расхохоталась.

– Они не так сильно отличаются от нас, чтобы мы не могли договориться. Я тоже выучила несколько их слов и фраз. Они не орки, но они – народ. В общем, я не жалею о своем изгнании, сын Гарада. Твой отец, возможно, считал, что дарит мне достойную смерть, но вместо нее он подарил мне кое-что другое. Однако когда все закончится, когда солнце моей жизни приблизится к закату, я бы хотела быть здесь, у Хребта Ледяного Огня.

Они некоторое время лежали рядом. Ни один больше не испытывал потребности говорить. Вокруг них продолжалось веселье: гремели барабаны, в воздухе звенел смех. Оргрима нигде не было видно. Дуротан гадал, что будет с головой его друга утром, и чувствовал, что улыбается. Он был уверен, что Драка может рассказать еще много интересных историй о двух годах, проведенных вдали от клана, и ему хотелось услышать их все.

Но потом его улыбка угасла. Необходимо было задать еще один вопрос, только вот Дуротану очень не хотелось этого делать. Он откладывал его, сколько мог, наслаждаясь простым удовольствием лежать рядом с этой женщиной – не прикасаясь, не разговаривая, но ему необходимо было знать.

– Драка, – произнес он, – во время твоих скитаний ты слышала о… колдуне?

Как он и опасался, приятное состояние улетучилось, когда Драка с отвращением усмехнулась.

– Ба! – Она отвернулась от него и сердито сплюнула. – Гул’дан, зеленокожий рабовладелец. Да, это правда, я о нем слышала. Он собрал вокруг себя орков, рассказывал им сказку о какой-то далекой, волшебной, идеальной земле, где животные сражаются между собой, чтобы решить, которое из них станет вашим обедом, плоды падают с деревьев так часто, что у вас на голове появляются шишки, а птицы писают сидром.

Дуротан расхохотался. Драка вторила ему, и они некоторое время лежали, улыбаясь друг другу. Потом Дуротан рассказал о визите Гул’дана. Драка внимательно слушала, пока он описывал колдуна и его рабыню. Когда же вождь заговорил о гибели Гарада от рук Красных Ходоков, она приподнялась на локте, не отрывая взгляда от его лица.

Дуротан долго рассказывал Драке обо всем, что произошло с момента начала ее изгнания, слова так и лились из его рта. Ему так легко было говорить с ней, и он удивлялся, почему. Некоторые из этих вещей он не рассказывал даже Оргриму. Может быть, потому, что Драка вернулась из изгнания, ее не было здесь, когда все это случилось. Или потому, что она многое узнала во время своих скитаний и могла предложить свежий взгляд на вещи. Или, возможно, она излучала спокойную уверенность и, казалось, слушала всем своим существом, а не только ушами.

Когда он в конце концов умолк, Драка заговорила.

– Красные Ходоки. – От ее голоса веяло холодом, как от ледника. – Я их видела.

Теперь и Дуротан приподнялся на локте и посмотрел на нее.

– Расскажи мне.

– Они так себя называют потому, что обмазывают себя кровью своих жертв. Но это имя неправильное. – Она медленно покачала головой, качнулись черные косы. – Они не «красные» ходоки, уже нет.

– Я не… – И тут он понял.

– Эта кровь… дренеев?

Она кивнула.

– И… орков.