Глава 16
Ужас моря
Джиад, не понимая, оглядела троих иреназе, медленно парящих в воде.
– Ужас моря? – переспросила она. – Что это?
Рыжий быстро глянул, разомкнул губы, словно собираясь что-то сказать, но вместо этого посмотрел на Дару. Огромный иреназе опустил голову.
– Это смерть, – просто сказал Кари, подплывая ближе. – Прислушайтесь, госпожа.
Джиад вслушалась. Вода искажала звуки, но это был не совсем звук, а скорее дрожащая неслышная волна, идущая сразу со всех сторон. От нее в ушах звенело и чесалось, а в голове начали бить звонкие молоточки. Джиад потрясла головой, пытаясь сбросить наваждение, но пение, как назвал его рыжий, неумолимо накатывалось, пронизывая тело противной дрожью непонятного страха.
– Она еще может уплыть, – негромко сказал Дару, глядя на принца. – Люди чуют меньше, чем мы… Она успеет.
– Слышала? – стремительно развернулся к ней Алестар. – Плыви! Только не в город, а наверх.
Он поднял голову кверху, туда, откуда лились солнечные лучи, окрашивая воду в безмятежный аквамариновый цвет, и повторил:
– Плыви наверх и к суше. В город не успеешь. До земли не так уж далеко, с амулетом не утонешь. Быстрее!
– Что такое ужас моря? – упрямо повторила Джиад, не шевелясь.
Вместо ответа рыжий схватил ее за плечо, разворачивая к равнине. Джиад обомлела. По бескрайнему простору к подножью скалистой гряды катилась серебряная волна. Рыба всех видов и размеров плыла единой шевелящейся грудой, спасаясь от неизвестной опасности.
– Их зовут сиренами, – отчаянно выдохнул рыжий. – Они поют ужас и смерть. Без салту мы не успеем уйти ни в город, ни наверх…
Его лицо искривилось, рыжий со стоном поднял ладони, закрывая ими уши, и оба охранника, будто по команде, сделали то же. Кари закачался из стороны в сторону, согнулся, и его вырвало в воду.
– Уплывай! – отчаянно выкрикнул принц. – Они не будут разбираться, просто убьют тебя вместе с нами.
– Да кто они? – крикнула Джиад в ответ.
– Смерть, – с трудом проговорил Дару, затыкая пальцами уши. – Они отправляют перед собой ужас и бессилие, а потом плывут следом и подбирают добычу. Люди прыгают с кораблей в воду, услышав сирен, а мы… просто…
Не договорив, он упал на песок, сворачиваясь клубком и тут же разворачиваясь, извиваясь, как обычная рыба, вынутая из воды. Рядом с принцем хватал воду ртом Кари, его глаза закатились, а из ноздрей сочилась кровь.
– Уплывай, – бессильно повторил рыжий. – Дура двуногая… Наверху безопаснее… Греби к берегу, быстро, как сможешь…
Он держался лучше охранников, но трясся, словно в лихорадке. Внизу серебряная волна разбилась о подножье скалы, рыба беспорядочно металась, и вода словно кипела от мешанины тел. Пение нарастало. Джиад поморщилась от боли в голове, но еще хуже был непонятный страх, волнами слабости и тошноты прокатывающийся по телу.
– Да уплывай же! – выкрикнул рыжий, закусив губу до крови и тоже медленно, будто сопротивляясь, опустился на песок, бессильно расстелив по нему хвост. – Твари… подлые… Обидно…
Джиад огляделась вокруг, борясь с дурнотой. Сирены? Случалось ей слышать рассказы о прекрасных девах, заманивающих моряков на морское дно песней, которой невозможно противиться. От такой песни сбежать бы куда подальше, но, может, наверху она звучит по-иному?
Иреназе уже не трепыхались, раскинувшись на камнях и лишь слабо шевеля хвостами, из ноздрей и рта лежащего на спине принца тонкими струйками плыла красная муть.
Джиад глянула наверх. В уши непрерывным стоном лилась приближающаяся песня, и от нее хотелось бежать, спасаться, как перед этим кинулись прочь чуткие салту. Только вот текла смертельная песня со всех сторон, и сверху тоже… Джиад стиснула зубы, не позволяя себе поддаться страху. Бояться нечего. Здесь нет ни диких зверей, ни огня, ни яда в воде, ни врагов, способных убить… Сирены! Они скоро будут здесь.
Трое беспомощных иреназе – легкая добыча. Неизвестный враг все-таки нашел способ добраться до принца? Не сработали убийство на арене и Дыхание Бездны – послал каких-то тварей? Но ей-то какая разница? Если останется – умрет вместе с хвостатыми. А наверху – свобода! От рыжего проклятья, от надоевшей воды, от унижений и ненавистного ложа в комнате-тюрьме…
Перед глазами плыло, предупреждая: не уплывешь сейчас – потом уже не сможешь. Смерть приближается… Задыхаясь, Джиад попыталась оттолкнуться от камня, но тут же скорчилась, обхватив колени руками, как от удара под дых. Ужас накрыл тяжелой липкой массой, на глаза будто легла мутная пелена… С трудом разжав сцепленные руки, Джиад поднесла ладонь к лицу, беспощадно впилась зубами в ее тыльную сторону. Боль на несколько мгновений отрезвила сознание, и Джиад отчаянно прошептала:
– Помоги, Малкавис! Повелитель гроз, твоя жрица в беде!
Глубоко вдохнула и, словно наяву, услышала спокойный голос наставника:
– У клинка нет страха. У щита нет страха. Ты клинок и щит, чего ты можешь бояться?
– Я не щит, – простонала Джиад, невольно всхлипывая. – Я больше не страж!
– Ты всегда страж, – возразил бесплотный голос. – Стань щитом и клинком, если хочешь остаться собой.
– Щи… том… – дрожа, прошептала Джиад. – Чьим щитом… я могу…
Она сглотнула вязкую слюну, встряхнула головой, заставляя себя разогнуться, стиснула кулаки. Не уйти! Ей все равно не уйти, страх не даст, он превращает ее в обезумевшее животное, кружит, путает… Сирены туманят разум? Значит, разум ей не нужен! Ей… нужно… Ответ пришел ясно и резко, как входящее в плоть лезвие.
Джиад рванулась к рыжему, перевернула его. На поясе – короткий нож, который в воде даже не метнуть. Копья-трезубцы охраны так и остались на уплывших салту. Нож! Большой нож Дару, которым тот разжимал кольцо цепочки. Она торопливо потянула за плечо тяжелое вялое тело охранника, с трудом заваливая его на спину. Лицо Дару исказил страх, глаза были плотно зажмурены.
Нож, выхваченный из ножен, удобно лег в ладонь. С широким, прекрасно выкованным лезвием почти в две ладони длиной, он был похож на обычные охотничьи ножи земли, только рукоять не из рога или дерева, а серебряная. Джиад взвесила нож в руке. И что она сделает с неведомыми сиренами одним ножом? Ах, если бы можно было просто уплыть! Но стоило подумать о бегстве, липкая тень ужаса снова наползла на мысли… Не думать! Ни о чем… не думать…
Джиад огляделась, чувствуя, что времени все меньше. Шагах в пяти скалу рассекала надвое широкая щель. Она наклонилась, обхватила бессильно обмякшего принца, отталкиваясь ногами от камня, потянула его к расщелине.
– Дура-а, – простонал в полузабытьи Алестар. – Не помо-ожет…
– А что поможет? – зло огрызнулась Джиад. – Кто они? Ты знаешь? Расскажи хоть что-то!
– Отец… – прошептал рыжий. – Он будет здесь… только не успеет.
– Король? Как он узнает?
Джиад затащила рыжего к самой расщелине, принц тяжело повис у нее на руках, не сопротивляясь, но и не помогая ничем.
– Как король узнает? – рявкнула Джиад, от души влепив рыжему оплеуху. – Говори!
– Кровь… – рыжий вяло мотнул головой, то ли уклоняясь, то ли пытаясь очнуться. – Моя кровь… зовет его…
Джиад глянула на багровую муть, сочащуюся из уголка рта рыжего. Магия иреназе? Ладно, это уже что-то. Если король почует, что сын в беде, он поспешит сюда. Значит, надо только продержаться подольше.
– Кто такие сирены? Какие они?
Но рыжий окончательно ушел в забытье. Запихнув его в расщелину, Джиад вернулась за охранниками. Перетащила их поближе к щели, где места уже не было, затянула за камни, пытаясь хоть как-то скрыть… Сняла с пояса Кари второй нож, близнеца первого, сорвала с обоих охранников ремни и наспех обмотала ими руки и торс, жалея, что под водой не смастеришь пращу: камней-то под ногами навалом.
Ужас накатил всепоглощающей волной, как прибой, сбивающий с ног и тянущий куда-то. Застонав, Джиад распласталась на камнях, вцепившись в них пальцами, прижавшись телом. Прикрыть уши? Не поможет. Страх рождался где-то внутри, тошнотворно плескался в теле и разуме, скручивал судорогами и накрывал пеленой, пытаясь превратить в дрожащее и визжащее животное. Застонав, она ударила ладонями по камням, снова отрезвляя себя болью. С трудом вспоминая нужную сутру, проговорила тусклым, еле слышным голосом:
– Страх – первый враг воина. Страх – главный враг воина. Победив себя, ты победишь страх. Победив страх внутри – победишь врага снаружи. Если не можешь победить страх, сделай его другом. Пусть он гонит кровь быстрее, пусть пришпорит твое тело и очистит разум от лишних мыслей. Это тоже победа. Ты воин. Ты правишь страхом, а не он тобой…
Помогало плохо. Она сама не знала, чего боится, и потому, когда из-за скалистого края вылетели два гибких серебристых салту с парой всадников на каждом, на миг растерялась. Но лишь на миг! Потому что это был настоящий враг, из плоти и крови, а не бестелесный ужас, который, как ни старайся, не поразишь.
Да, на прекрасных дев эти создания не походили вовсе. Больше всего они были похожи на иреназе, но искаженных, будто бог, лепивший прекрасного морского жителя, разгневался и несколькими движениями исказил форму плоти. От иреназе остались лишь длинные блестящие хвосты, да и те заканчивались не пышными веерами, а широкими кожистыми плавниками. Тело тоже было человеческим, а вот голова – длинный череп, обтянутый кожей без волос, вместо лица – безносая маска с узкими щелями-глазами. Один из всадников открыл рот, и Джиад увидела пасть, полную острых треугольных зубов на зависть любому салту.
– Двнгх, – прошипел сирена или сирен – попробуй его разобрать. – Ооткд здсь двнгх?
Они разговаривали! И даже на языке, который вполне можно было понять! Джиад вслушалась, разбирая в мешанине шипенья слова. И вдруг поняла, что больше не боится! Страх куда-то ушел, растворился, и это было даже понятно, ведь Дару сказал, что сирены посылают ужас перед собой, чтобы обессилить добычу. Теперь же они здесь – и ужас им больше не нужен. Ах, будь у нее больше времени, чтобы приготовиться!
– Двнгх нннужн, – выплюнул второй. – Уубть всхх.
«Двуногая не нужна, – с отчаянным злым весельем перевела для себя Джиад. – Убить всех». Что ж, попробуйте. Вот только у двуногой есть чем вас встретить. И, в отличие от рыжего, вас убивать не запрещено.
Она поудобнее взяла в левую руку нож, второй воткнула в песок у ног. Сирены держали короткие копья с широкими наконечниками, больше похожими на остроги, в левой руке. В левой! Что ж, пусть пока думают, что она тоже левша. Может, кто-то подставится справа?
– Иирнз в камнн, – прошипел первый. – Двнгх мешшшт.
– Я еще не начинала мешать, – усмехнулась Джиад, отплывая немного назад и вбок, загораживая щель. – Что, привыкли справляться с беспомощными?
Вот теперь это был правильный страх! Страх-предвкушение, страх – отец осторожности и готовности драться изо всех сил. Сирены, переглянувшись, расплылись полукругом, подплывая одновременно.
– Сжрру серрдццц, – прошипел второй, тот, что велел убивать всех.
– Давай-давай, – ласково позвала Джиад. – Может, попробуешь один на один, селедка тухлая?
Сирен распахнул острозубую пасть в ухмылке. Благородством он явно не страдал. Ну, никто и не надеялся… Подняв копье-острогу, сирен замахнулся, и Джиад увидела, что древко из длинной белой кости держат пальцы с кожистыми перепонками, как крылья у летучих мышей. Удар! Еще три копья взметнулись одновременно, одно она отразила лезвием ножа, второе приняла вскользь на ременную обмотку с бляшками на правой руке, еще от одного просто уклонилась, но четвертое царапнуло кожу на плече, едва не пригвоздив ее к скале.
Оглушительный взвизг раздался из раскрытых пастей. Джиад поморщилась, открыв рот, чтоб не так резало по ушам, сжалась в комок и тут же распрямила ноги, выстреливая себя навстречу трем копьям: четвертое так и осталось торчать в скале, вырванное из руки сирена-неудачника. Вот когда вспомнился внутренний дворик и боль в мышцах, заново вспоминающих, как работать в плотной воде. Если б не эти несколько дней – уже бы погибла!
Сирены, став осторожнее, кружили вокруг, явно примеряясь. Джиад повела плечом, пытаясь определить, глубока ли рана. Лишь бы лезвие не было отравлено! Морская вода щипала неимоверно, жгла огнем, но кровь текла в воду несильно. Сзади, в расщелине, послышался стон и шевеление: спиной она почувствовала волну.
– Сиди там! – приказала Джиад, не оборачиваясь и молясь, чтоб у принца хватило ума послушаться.
Толку в драке от полумертвого рыжего не будет никакого, а вот прикрывать его придется. Мелькнула мысль, что если цель сирен – принц, то, отдав его, можно спастись самой и спасти охрану. Джиад даже позволила себе несколько мгновений посмаковать ее, пока удобнее перематывала выбившийся конец ремня, прижав его обручальным браслетом. Но нет, глупо. Сирены сначала возьмут рыжего, потом примутся за остальных – чуют свою силу. Она усмехнулась про себя, вспомнив, как мечтала прибить паршивца. Да, сама убила бы. Наверное… Даже наверняка – убила бы. Но равнодушно выдать того, кто даже защититься не может? И еще неизвестно, что тогда будет с охраной. Может, они отвечают за принца жизнью?
– Не высовывайся! – рявкнула она, снова услышав шевеление. – Одна я их удержу, а с тобой – нет!
Именно этот момент сирены выбрали, чтоб снова ударить. На этот раз одна трехзубая острога пошла Джиад в грудь, вторая нацелилась в живот, третья – в ноги. Спасло, что третий бил, как в хвост, забыв, что ноги можно раздвинуть, и трезубец ударился в скалу между ног Джиад немного выше коленей, сломавшись. Первую острогу она приняла на предплечье с браслетом, вторую же перехватила рукой, потянула древко на себя и дальше, выворачивая из руки сирена. Ухнув от неожиданности, тот выпустил оружие, и Джиад, дернувшись в сторону, выдернула еще одну острогу, самой первой застрявшую в скале.
– Дай мне… – послышалось из-за спины слабо, но упрямо.
– Если только по роже! – предложила она, стараясь присматривать за всеми четырьмя противниками. Двое безоружных сирен кружили теперь сверху, поднявшись над скалой и явно что-то замышляя, пока двое других подбирались спереди. – Я тебе велела там сидеть!
Удар двух острог спереди и двух хвостов сверху слился в один тяжелый всплеск, почти оглушивший и ослепивший Джиад. Пригнувшись, она попыталась увернуться от мощных лопастей сиреньих хвостов, наугад ткнула вверх острогой и попала, судя по визгу. Но тот же пробитый хвост рванулся так, что острога обломилась, оставив ей костяной штырь ладони в три длиной.
«Маловато я отлежалась для такой драки», – устало подумала Джиад, отбиваясь от круговерти трех оскаленных пастей, мелькающих острог и взбивающих воду хвостов. Удар – на нож. Другой удар – на острие трезубца. Еще – увернуться. Увернуться – и ткнуть острогой! Второй сирен взвыл, извиваясь, – из его брюха торчала острога Джиад, оставшейся с одним ножом против двух вооруженных противников. Сзади простонал что-то рыжий, неумолимо выбираясь из убежища, дурак проклятый. Джиад развернулась, приготовилась…
Всплеск, удар хвостами! Пригнувшись, она выхватила торчащий нож из песка и воткнула его в удачно мелькнувший рядом широкий хвост. Дернула, не давая унести, кувыркнулась в волне, уходя от оскаленной пасти, немного не успела – по левому предплечью разлилась острая боль. Вода вокруг мгновенно помутнела, и двое сирен – один целый и один раненый – жадно всхлипнули, в едином порыве качнувшись вперед.
«А ведь они людоеды, – с холодной ясностью поняла Джиад. – Вот зачем им морячки, а вовсе не для любовных забав, как рассказывают в трактирах. Про «сожрать сердце» это не для красного словца было сказано. Интересные у принца враги: водятся с темными богами и морскими людоедами».
Она выпрямилась, сжимая теперь два ножа. Не самый лучший расклад, конечно. Ремни на туловище и предплечьях пока еще спасали, но против пары острог… «Добьют, – все с той же ледяной безнадежностью поняла Джиад. – Вымотают и добьют. Жаль, не успеет король…»
Но вместо того, чтобы снова кинуться, тот сирен, что командовал остальными, поднял ко рту руку, в которой что-то блеснуло. Снова неслышным звуком затрепетала вода – Джиад поморщилась от боли в ушах – и снизу, из-за скального основания, поднялось два силуэта, сначала показавшиеся салту… Нет! Это были… взрослые салру! Те салру, что якобы не приручаются. Серебристые длинные тела с черной полосой по хребту, удлиненные, по сравнению с салту, морды. И упряжь! «Сильнее и умнее», – вспомнила Джиад слова принца, спокойно понимая, что это конец. Если сирены, оставив мысль взять ее сами, натравят салру, проще самой перерезать себе глотку – быстрее и милосерднее будет смерть. Иначе разорвут на кусочки, как несчастную Кассию. Везет же рыжему терять любовниц в звериных зубах…
Последняя мысль показалась даже забавной. Наверное, так шутят на ступеньках виселицы или перед последним штурмом противника, который непременно тебя сомнет. Что ж, это всего лишь смерть. Сама же хвасталась рыжему, что не боишься! Вот и отвечай теперь за свои слова, жрица бога, который любит пошутить, хоть и мрачновато – на свой вкус.
Джиад снова повела плечами, поддернула сбившийся ремень. Глянула на плавающего между салру сирена – тот ответил знакомой зубастой ухмылкой. Взяла удобнее два ножа, гадая, удастся ли проткнуть кожу рыбозверей? Сомнительно. Значит – бить по носу, единственному уязвимому месту. А уж меткости не занимать – хоть в этом она неплоха даже на дне морском. Второй сирен вяло плавал неподалеку, зажимая глубокий порез на животе.
– Зачем вам принц? – спросила Джиад, не особо надеясь на ответ. – Ради выкупа?
Зубастая пасть снова растянулась в ухмылке.
– Иирнз должн уумрть, – выдохнул сирен. – Ээто прикззз…
– Чей приказ?
– Спящщххх… Спящххх до кнца мрраа…
– Спящих до конца мира? – успела переспросить Джиад. – Глубинных богов?
И тут все завертелось. Мелькали вокруг клыкастые пасти и серебро гибких сильных тел, Джиад отбивалась, работая двумя ножами и подставляя под укусы защищенные предплечья. Но ремни рвались, рассеченные бритвенно острыми зубами, лезвия ножей входили в тугую жесткую плоть через раз, а в другой раз уходили мимо, проваливались в пустоту. Что-то кричал сзади рыжий недоумок, но Джиад, сберегая силы, не отвечала. Аквамарин моря в ее глазах налился рубиново-красным от боли: несколько раз клыки салру все же добрались до тела, и самое паршивое, что теперь Джиад стремительно теряла кровь, уходящую в равнодушно-холодную воду. Но все-таки она держалась. Отбивалась, ухитряясь попадать по длинным носам, минуя зубастые провалы на мордах, резала и колола…
Неожиданно оба салру, совсем как опытные воины, кинулись с двух сторон одновременно. Джиад увернулась от одного, сунув в широко открытую пасть нож торчком, второму врезала по носу локтем, попала, и тут же на предплечье сомкнулись кинжально-острые зубы.
«Пропала рука», – успела равнодушно, словно не о себе, подумать Джиад. Ударив зубами, салру тут же разжал пасть и отскочил, пропоров предплечье дюжиной дырок. Закрутился на месте, отпрянул, и Джиад осталась один на один с последним из сирен. Глянула на немеющую руку. Среди рубинов, усеивавших обручальный браслет, торчала, застряв и обломившись, пара клыков. Надо же, как удачно пришлось. Словно помощь от давно ушедшей королевы иреназе той, которая невольно встала между ее сыном и смертью. У Джиад, не суеверной, но точно знающей, что такие вещи не бывают случайными, по спине пробежал мороз. А может, это от потери крови начал бить озноб?
Последний сирен оскалился, медленно шевеля хвостом и подбираясь ближе. Джиад сглотнула вязкую горькую слюну, глубоко вздохнула, уговаривая себя потерпеть. Всего один остался! Но сирен не собирался просто нападать. Он уверенно, почти лениво взмахнул острогой и отдернул ее, когда Джиад увернулась. Снова взмах! И еще!
В ушах шумело, изнутри поднималась тошнота, но желудок был пуст и лишь скручивался спазмами. «Выматывает, – измученно поняла Джиад. – Теперь время работает на него. Ну, еще немного мы потанцуем, а потом я просто свалюсь. Принц же ему не соперник. Значит, надо заканчивать, чтобы все не оказалось зря».
Она медленно выронила нож, прислонясь к скале, глянула на сирена с явным отчаянием. Тот осторожно приблизился, не решаясь поверить. Взмахнул острогой – Джиад шевельнулась в последний момент. Удар, от которого онемело плечо, пришелся лишь немного выше и левее, чем метил сирен, – не в сердце, а вскользь по ребрам. Дернувшись вперед, насаживая себя на острогу, проткнувшую мышцы насквозь, Джиад оказалась перед сиреном, левой рукой тычком ударила в горло. Захрипев, сирен запрокинул голову, но Джиад сомкнула пальцы на кожистом горле и держала, сжимая изо всех сил, как железный прут, который надо согнуть в дугу. Превозмогая боль, она держала, держала, держала, не разжимая даже когда черная вода вокруг заполнилась всплесками и голосами и кто-то попытался разжать ее пальцы, ласково уговаривая, а раскаленный гвоздь в плече исчез и горячие алые волны унесли ее далеко-далеко и от моря, и от суши, в темную теплую бездну забытья.
Проснувшись, Джиад еще пару минут не открывала глаза, с тупым вялым спокойствием думая, что не везет ей на морском дне. В который раз уже приходится валяться на попечении целителей. Сверху шелестел знакомый голос Невиса, ему что-то тихо говорил рыжий. Надо же, выжил. Вот ведь неистребимая зараза…
– Вы очнулись? – мягко спросил целитель, и Джиад покорно открыла глаза, сразу же снова опустив ресницы: неяркий свет шаров на стенах показался мучительно резким. Ну точно, крови много потеряла. Вот и в ушах шумит знакомо.
– Лежите спокойно, госпожа моя, – подтвердил ее мысли Невис. – Вам удивительно повезло: ни один порез не затронул крупного сосуда. Будто сами Трое благословили! Крови вы все равно потеряли немало, но с этим мы легко справимся. Я зашил раны, они отлично заживают. Его величество влил в вас столько силы моря, что…
Голос его уплывал куда-то, и Джиад равнодушно отдалась теплому приятному забытью.
Второй раз она проснулась намного позже, судя по тому, что спать больше просто не смогла – не лезло. Посмотрела в потолок, расслабленно обвела взглядом видимую часть комнаты. Рыжий лежал на своей половине постели, по-детски подложив руку под щеку, у его локтя виднелась стопка табличек, перевязанных продетым в дырочки шнурком, – местная книга. Вдруг, вскинувшись, как от тычка, принц открыл глаза и ошалело глянул на Джиад.
– Проснулась? – спросил он с торопливой растерянностью. – Пить хочешь? Или еще что-нибудь…
Джиад, не отвечая, прикрыла глаза, делая вид, что спит. Видеть паршивца не хотелось прямо до тошноты. Ладно, сирены могли застать принца с охраной в любом месте, не обязательно возле равнины, тут его дурость ни при чем. Но вот то, что наследник иреназе творил ранее!
– Ты же не спишь, – тихо прозвучало рядом. – Я чувствую. Не хочешь – можешь со мной не разговаривать, только скажи, если нужно что-то будет.
Вообще-то, кое-что ей было нужно, и еще как. Ширакка, например. Одна мысль о том, чтобы сползать с ложа и тащиться в комнату чистоты, вызывала ужас. Но просить о подобном рыжего? Джиад попробовала себя уговорить, что это вполне сойдет за месть: погнать принца иреназе за живым горшком, как обычного слугу. И ведь поплывет, похоже, вон какой голос виноватый. Но…
– Может, тебе ширакку надо? Невис меня предупреждал…
Да что же это такое, все читают ее мысли? Джиад молча кивнула, и рыжий, рыбкой слетев с ложа, кинулся из комнаты. Вернулся с шираккой в кадке, поставил у постели и потянулся помочь Джиад привстать, но отдернул руку и даже снова выплыл за дверь после короткого злого шипения:
– Отстаньте, ваше высочество…
Сделав дело и вернувшись в постель, Джиад спряталась под покрывалом от суетящегося вокруг рыжего, с тоской думая, что таков наверняка хитрый план короля: убрать целителей подальше, чтоб волей-неволей пришлось принимать услуги от хвостатого несчастья. А несчастье суетится, как вышколенный слуга, только удовольствия от этого никакого. Напротив, поднималось глухое раздражение. Чтобы не дать волю злости, Джиад свернулась калачиком, уткнувшись лицом между подушкой и забинтованным предплечьем, попыталась уснуть, но сон не шел. Рыжий притих за спиной, но все равно его присутствие ощущалось прямо шкурой и неимоверно злило. Джиад заставила себя дышать ровно, понимая, что причина у злости одна-единственная: потерянная свобода. Теперь уж точно потерянная! Король будет последним глупцом, если не усилит охрану, и Джиад будут беречь за компанию с рыжим, а значит, сбежать уж точно не получится.
– Что такое ужас моря? – спросила она, чтобы хоть как-то отвлечься.
Рыжий обрадованно кинулся рассказывать. Джиад молча лежала, слушая, что сирены – выродки иреназе, отвергшие Троих и давным-давно ушедшие в пустынные части моря. Живут они рыбной ловлей и разбоем, ни с кем не торгуют и не обмениваются запечатлением. Да и кто бы согласился запечатлеть такую тварь? Они же хуже… – рыжий запнулся, но тут же вывернулся, – салту! Злобные, нечестивые, жестокие твари, охотящиеся на все, что могут убить. Иреназе давно бы их истребили, но глубинные боги научили сирен ужасу моря, что несет бессилие и страх, которые невозможно преодолеть. И если бы не Джиад!
– Не знаю, как тебя благодарить, – тихо закончил принц. – Ты же могла просто уплыть. Почему… не стала?
Джиад молча пожала здоровым плечом. Пусть думает что хочет, объяснять ничего не хотелось. Но принц не унимался.
– Знаешь, на памяти моего народа никто не мог победить сирен в одиночку, да еще четверых разом. Хорошо, что они почти не заплывают в наши владения. Но уж если заплывут, то встретиться с сиреной – верная смерть. Как ты смогла преодолеть ужас? Это какая-то тайна твоего бога?
– Это привычка не бояться, когда бояться нечего, – буркнула Джиад. Потом устыдилась собственной похвальбы и продолжила: – Все дело в их пении. Это оно сводит с ума и лишает сознания. Вы его слышите лучше людей, вот и весь секрет. Да и слабоваты они в настоящей драке. Привыкли беспомощных резать, падальщики…
– Разве ты совсем не боялась? – недоуменно спросил рыжий. – Ведь остальные, услышав ужас моря, прыгают в воду на поживу этим тварям. Люди слышат сирен!
– Слышат, – нехотя ответила Джиад. – Но со страхом можно бороться. Я просто дотерпела до того момента, когдла они перестали петь.
Поворочавшись, она устроила ноющее тело удобнее и попробовала уснуть. Угомонившийся рыжий молчал, только щелкали иногда пластинки книги, да и то тихонько. Погрузившись в тоскливое оцепенение, Джиад долежала так до вечера, послушно выпила лекарство, принесенное Невисом, съела что-то и опять уснула.
