Глава 15
Забавы продолжаются
В ночь после охоты рыжий в их общую комнату так и не явился. Не то чтобы Джиад его опасалась, просто слишком хорошо понимала, что рано или поздно снова придется лечь под принца. Лучше бы, конечно, попозже, но придется. Запечатление – счастье для избранных? А если оно связывает ненавидящих друг друга? Ох, и мерзкая шуточка богов тогда получается.
Выпив очередную порцию зелий и выдержав осмотр, Джиад понежилась в горячей ванне комнаты чистоты, расчесала найденным гребешком спутавшиеся за день волосы и удобно устроилась на ложе, оказавшемся для нее одной с непривычки необыкновенно просторным. Честно ответила на удивленные расспросы Невиса о мальке салру, что скучно совсем ничем не заниматься. Да, она понимает, что не приручаются. Лишь бы подрастить. Жаль – ни за что погибнет рыбешка.
Невис сочувственно покивал, осмотрел малька, вяло плавающего в огромной для него клетке, принесенной и собранной Дару, поцокал языком. Подтвердил, что такие малыши едят рыбную жвачку, которую отрыгивает для них мать. Что ж, рыжий был прав, и Джиад подумала вслух, что тогда обычная жеваная рыба может и не подойти. Ей вспомнились земные звери и птицы, которые кормят детенышей таким же образом. У них еда еще и частично переваривается, чтобы малыши получили нежную кашицу. Невис, по-человечески озабоченно почесав крючковатый нос, предположил, что можно набрать жвачки в загонах для ручных самок-салту с мальками. Зато целитель, покопавшись в своем сундучке, нашел какую-то темную вязкую мазь и густо залепил раны на хвосте отчаянно извивающегося малька, пока Джиад держала его за голову. В общем, вечер, спасибо маленькому рыбенышу, вышел тихим и мирным.
Укладываясь, Джиад плотнее натянула покрывало и завернулась в него, пытаясь создать хоть какое-то подобие земного уюта и отгородиться от вездесущего моря, но добилась только того, что насквозь пропитанная водой кожа облепила ее толстым мягким слоем. Как ни странно, этого хватило, чтоб окончательно согреться и расслабиться.
Уже засыпая, Джиад напомнила себе, что это всего лишь один день. Да, вроде бы удалось ничего не испортить на охоте. Да, рыжий вел себя на удивление пристойно, пока… Тут она поморщилась, вспоминая горячие ладони на теле и еще более раскаленный шепот. Понятно, с чего его так разобрало: после охоты принц разве что не светился от лихорадочного возбуждения. И, конечно, решил сбросить его вот так. Странно, что удержался… Как же мало она знает о запечатлении, этом проклятом запечатлении, от которого зависит ее судьба! Невис говорил, что приливы – это правильно, так тела и души запечатленных познают друг друга ближе. И что со временем связь будет только крепнуть. Малкавис, осени благодатью своей жрецов, что ищут средство разлучить ее с рыжим. Скорее бы…
Потому что бежать вряд ли выйдет. За все это время ей ни разу не удалось остаться наедине за пределами дворца ни с одним из охранников, ни с самим принцем. Да, охрана была мягкой и почти незаметной, но Джиад чувствовала постоянное ровное внимание близнецов и краем глаза часто замечала позади себя мелькание чьей-то чешуи в темных коридорах дворца. Выпустила бы она сама такую ценную пленницу, от которой зависит жизнь наследника? Нет, конечно. Вот и начальник охраны Ираталь не выпустит, можно не сомневаться.
Алестар явился поздно утром, когда Джиад уже позавтракала куском солоноватой сырой рыбы и неизменными водорослями. Растянулся на своей половине ложа, подергивая хвостом и старательно глядя в потолок, потом хмуро оглядел клетку у стены, буркнул что-то и сказал уже громче:
– Там в стаде была самка с недавним выводком, ее в загоне с мальками оставили. Этого она уже не примет, но жвачки набрать можно. Я велел принести…
– Благодарю, ваше высочество, – вежливо отозвалась Джиад. – Вы очень добры.
Вместо ответа рыжий фыркнул и опять растянулся на спине, то ли задремав, то ли сделав вид. Джиад дождалась слугу с комком липкой рыбной массы и устроилась возле клетки, отщипывая крошки и терпеливо скармливая их рыбенышу. Быстро выяснилось, что просто плавающую еду дикаренок не замечает, подхватывая только те кусочки, которые двигаются. «Как лягушка, – сообразила Джиад. – Она тоже не видит дохлую муху, хоть под нос ей сунь».
После этого дело пошло веселее: она выпросила у Невиса какой-то прутик и кормила малька с него, водя кусочком жвачки перед носом. Клетку для этого пришлось открыть, и в какой-то момент малек, незаметно оказавшийся возле щели, попытался в нее юркнуть. Джиад свободной рукой поймала его за испачканный мазью хвост и сунула обратно.
– Сиди тут, – хмыкнула тихонько. – Мал еще гулять…
Малек в благодарность за заботу попытался извернуться и цапнуть пастью, полной мелких острых зубов.
– Кусается?
Рыжий лениво сполз с ложа и подплыл к клетке, едва шевеля хвостом.
– Смотри, без пальцев останешься.
Джиад пожала плечами. Объяснения, что храмовый страж гораздо быстрее раненой рыбешки, прозвучали бы хвастовством, так что она просто наколола на прутик еще кусок жвачки, но маленький пленник – длиной с пару ладоней Джиад – смешно покрутил носом и отплыл, забившись в дальний угол клетки.
– Ну-ну, – протянул рыжий, возвращаясь на ложе и беря таблички, – поглядим…
Невис теперь оставлял их одних надолго: у седовласого целителя были ученики и целый лазарет под присмотром, а Джиад разве что по привычке береглась от резких движений. Под ребрами у нее чесался и шелушился кругляшок розовой морщинистой кожи – шрам от лоура, второй шрам, через плечо, давно зажил, оставив тонкую красноватую полоску. Да, лечить здесь умеют.
Джиад выпрямилась, отталкиваясь от пола, искоса глянула на рыжего, задумчиво играющего кучей длинных рыжих косичек. Не иначе, наложницы заплели. Может, даже Санлия. Кстати, вот бы к кому в гости заглянуть. Наверняка томная красавица знает много интересного о ближайшем окружении рыжего. Алестару легко раскидываться опалой, а вот отец нахальной Миалары вряд ли после такого особенно возлюбил принца.
Тяжкий вздох сам собой вырвался из груди. Что ей за дело до местных интриг? Она не охраняет ни короля, ни королевского сына – и хвала богам за это! Но разум, приученный везде и всегда отслеживать возможную опасность, не давал успокоиться: кто-то очень хочет убить принца Алестара, надежду Акаланте. Невелика потеря, да вот только слишком обидно будет и ей погибнуть зря, оказавшись досадной помехой или свидетелем. В таких играх никого не щадят, а уж двуногую зверушку с земли тем более не пожалеют.
До обеда они оба, будто сговорившись, откровенно валяли дурака, а на обед снова подали слизистую горку глаз маару, и рыжий уплетал их с наслаждением, а Джиад тоскливо подумала: надо бы передать поварам, что двуногие такое не едят. Капризничать в еде – последнее дело, но ведь и правда – гадость, стоит представить, как они на языке лопаются. Она жевала сочные длинные листья водорослей, наверняка выращенные в больших садах, и думала, что не все так просто было с королевской охотой. Это ощущение чужого взгляда…
– …хочешь?
– Простите? – вынырнула Джиад из забытья.
– Я собираюсь прогуляться, – повторил рыжий. – Хочешь?
– Благодарю, – поколебавшись, ответила она, – в другой раз.
Недовольное фырканье было ответом, а потом рыжий выплыл из комнаты.
Может и стоило согласиться, но слишком хорошо ей помнился закоулок между высокими стенами загонов. Лучше бы не давать рыжему возможности опять оказаться с Джиад наедине и вдали от всех. А охрану он за зрителей не считает, так что… Нет уж, пусть гуляет в одиночку, а она найдет чем заняться.
Покормив подозрительно присматривающегося к ней малька и вызвав дежурного слугу, Джиад передала королю просьбу разрешить прогуляться во внутреннем дворике. Вскоре пришел ответ, что в пределах дворца госпожа избранная совершенно свободна и необязательно каждый раз спрашивать разрешения. Слуга также сообщил, что должен сопровождать госпожу и выполнять все ее желания. Предвкушая прогулку, Джиад подумала, не стоит ли заглянуть к Санлии, но соблазн просто поплавать почти на воле оказался слишком велик, и она отправилась во внутренний дворик, где оказалась полной хозяйкой: ни одного хвоста не мелькало в пределах видимости.
Подняв оставленный здесь в прошлый раз лоур, она встала на мощеное дно в начальную позицию и погнала малый круг связок для одного меча, с наслаждением чувствуя вернувшиеся силу и гибкость. Рискнула перейти к большому кругу, на «полете журавля над скалами» засбоила и начала заново, радуясь тому, что может работать почти в полную мощь. Вода действовала куда лучше любого утяжелителя, создавая сопротивление каждому движению, но Джиад всегда любила тренироваться в храмовых прудах, отрабатывая движения по горло в прохладной воде. Мнимая потеря в скорости и легкости неизменно оборачивалась потом немалым выигрышем.
Да, «полет журавля» – это было рановато. А вот «сияние утренней звезды», медленное и плавное, – в самый раз. Полностью погрузившись в наполненный внутренней силой ритм движений, она не сразу поняла, что уже не одна во дворике. И это не слуга, почтительно оставшийся в пределах досягаемости зова за какими-то кустами. Ощущение чужого пристального взгляда прервало сосредоточение, но Джиад довела связку до конца и лишь затем обернулась.
Санлия, легка на помине. Словно узнала, что о ней думали, и появилась как по волшебству. Впрочем, волшебство как раз ни при чем, здесь полно окон…
– Простите, что прервала ваше уединение, госпожа Джиад, – безмятежно улыбнулась наложница, подплывая ближе и кланяясь, сложив ладони на груди.
Сегодня она была в искусно драпированной золотистой тунике, на плече заколотой ажурной пряжкой с какими-то камнями, подозрительно крупными для изумрудов, а для чего-то другого слишком яркими и чистыми. Сложно заплетенную прическу покрывала тонкая золотая сеточка, идеально подходящая к тунике и темным волосам наложницы. Каждым тщательно уложенным волоском и складочкой шелка Санлия ири-на-Суалана была безупречна.
– Ваше появление – честь и радость для меня, госпожа Санлия, – ответила Джиад, повторяя поклон, для чего лоур пришлось опустить на дно.
– О, вы слишком ко мне благосклонны, – снова улыбнулась наложница принца. – Его величество увидел из окна, что вы тренируетесь, и велел отнести вам тинкалы, чтобы подкрепить силы. Я случайно была рядом…
Из складок туники Санлия, лукаво блеснув дивными глазами, извлекла привешенный к поясу на цепочке маленький кувшинчик.
– Его величество очень добр, и вы тоже.
Джиад подавила желание поискать взглядом окно, из которого ее так хорошо было видно. Король, значит? А рыжему за ней наблюдать не случалось? Что ж, раз уж Санлия пришла сама…
– Благодарю вас, госпожа ири-на-Суалана, – принимая кувшинчик, улыбнулась Джиад насколько могла тепло. – Думаю, на сегодня с меня хватит. Но мне как-то неудобно пить одной…
– О, госпожа избранная, если я не покажусь назойливой… – Санлия обрадовалась так мило и невинно, что Джиад невольно задумалась, кто же из них больше хотел разговора?
Выплывая из дворика, она не удержалась и оглядела высокие стены с проемами окон, с сожалением подумав, что не хотелось бы искать новое место для тренировок, но кто же знал, что здесь она так на виду. И неизвестно, кто еще смотрит из этих окон, кроме короля.
– Мы поднимемся наверх? – спросила она Санлию, с грациозной небрежностью колышущую хвостом.
– Не совсем, госпожа Джиад. Мои покои чуть дальше, к ним удобнее попасть так…
Наложница свернула в проем, который казался просто нишей в стене, проплыла по извилистому коридору и толкнула уже привычную круглую дверь. Правда, эта дверь подалась легко, не то что в комнате Джиад.
– Прошу. Сейчас велю согреть свежей тинкалы…
Оглядываясь в просторной комнате, похожей на изящно отделанную шкатулку для драгоценностей, Джиад слушала вежливое щебетание старшей наложницы, понемногу отпивала горячую тинкалу, которую специи и мед делали куда вкуснее, и улыбалась, поддакивала, спрашивала, а гостеприимная хозяйка была только рада отвечать, в перерывах уговаривая госпожу избранную попробовать и вот эти сладости, и вон те закуски…
Как греют тинкалу? В соседней комнате специальный сосуд, в котором всегда бурлит горячая вода. Поддонные источники греют весь дворец, но, увы, их нельзя провести в каждые покои. Госпожа избранная недовольна своей комнатой? О, но так решил его величество… Зато можно обставить покои госпожи по ее вкусу! Пусть только выскажет пожелания…
– Нет-нет, – прервала Джиад этот поток слов, так не похожий на прежние простые манеры Санлии при их первой встрече. – Надеюсь, так долго я здесь не задержусь. Госпожа Санлия, – она поставила тинкалу на столик у просторного ложа, где они устроились, будто старые подружки, – не сочтите за невежество, могу я спросить вас кое о чем?
– Разумеется!
Тонкие брови чуть шевельнулись в подчеркнуто внимательной гримаске.
– Я никак не пойму, – сказала Джиад извиняющимся тоном. – Ведь вы же не отсюда родом? Не из Акаланте? Но делите ложе с принцем. А как же запечатление?
И, едва договорив, почувствовала, как неуловимо изменилось что-то, будто холодом повеяло.
– Запечатление? – с застывшей улыбкой повторила Санлия, взгляд ее метнулся в сторону и вниз, а пальцы, сжимающие драгоценный фарфоровый кувшинчик, качнули его. Впрочем, на миг исчезнувшая безупречность сразу вернулась к облику старшей наложницы.
– Запечатление? – с холодной нежной ясностью повторила она, опять глядя в лицо Джиад. – Понимаю… Нет, мне это не грозит. Хотя вы правы, конечно, я из Суаланы. Так вышло…
Поднеся к накрашенным губам тинкалу, она отпила неуловимо дольше и больше, чем до этого, снова глянула на замершую Джиад задумчиво и как бы мимо.
– Это долгая история, госпожа моя. И не мне бы ее рассказывать. Нет, если желаете…
– Госпожа Санлия, – растерянно сказала Джиад, понимая, что коснулась чего-то очень болезненного, – простите мое неуместное любопытство. Я не хотела вас обидеть…
– Ничего страшного, – улыбка старшей наложницы была все такой же безупречной, разве что неуловимо тусклее. – Не беспокойтесь, вы и не обидели. Но лучше спросите кого-то другого. Да вот хотя бы мастера Невиса… Никакого секрета в этой истории нет. Увы, но вам мой способ избежать запечатления не подойдет. Уже не подойдет, – добавила она, вздохнув, и так старательно улыбнулась, что Джиад не смогла не оценить это. – И это к лучшему…
Богато убранная комната-шкатулка вдруг показалась Джиад такой же темницей, как и ее собственная, пустая и холодная. Дешевой фальшивкой блеснули роскошные изумруды на плече Санлии, да и не сравниться им было ни глубиной, ни блеском с потемневшими глазами наложницы, смотрящей мимо Джиад в пустоту.
– Спросите Невиса, – бесстрастно повторила Санлия, пожимая плечами. – А потом, обещаю, я отвечу на любые ваши вопросы, госпожа избранная. Не хотите еще тинкалы? Или сладостей…
Вечером Джиад едва доплыла в комнату, покормила малька под насмешливое фырканье рыжего и завалилась спать, так и не решившись спросить целителя о Санлии. А с утра, быстро позавтракав, улизнула в злополучный внутренний дворик, выкинув из головы, кто там может смотреть на нее из окон. Пусть хоть весь город любуется, а ей надо восстанавливать силы.
Точно так же прошел следующий день, и еще один, и еще…
– Госпожа избранная, – виновато сказал Невис, который появлялся теперь раз в сутки, по утрам, для тщательного осмотра, – завтра я скажу его величеству, что вы полностью восстановились. Полностью, понимаете?
– Понимаю, – бесстрастно согласилась Джиад.
– Его высочество предупрежден, конечно, что должен быть очень осторожен, но… – Пожилой целитель помялся, но закончил: – Ваше запечатление действует на него сильнее, чем на вас. Боюсь, вы не получите от соития того удовольствия, на которое вправе рассчитывать запечатленная.
– Господин Невис, – горько усмехнулась Джиад, – если б я рассчитывала хоть на какое-то удовольствие, то могла бы разочароваться. А так обойдемся без разочарований.
– Вы славная девушка, – вздохнул Невис, вытирая руки от масла. – Я буду молиться Троим, чтобы у вас все сложилось как можно лучше.
В этот день, когда рыжий привычно бросил ей приглашение погулять, Джиад не стала отказываться. Чуяло сердце, что уже завтра не захочется и взгляд лишний раз поднять на принца, так что сегодня был последний день, когда можно повидать море за пределами дворца. А еще она с удивлением понимала, что, оказывается, ей понравилось кататься на салту. Рыбозвери были не слишком похожи на лошадей, но дарили такое же пьянящее чувство скорости и подвластной мощи. Салту Джиад даже узнал ее, требовательно подставив нос и игриво толкнув в плечо, пока Джиад под присмотром принца и охранников сама цепляла на серую тушу сложную систему ремней.
Но если салту вел себя замечательно, слушаясь малейшего движения лоура, то принц оказался невыносим. Пока они плыли по освещенному бесчисленными шарами с туаррой городу, который Джиад разглядывала с восторгом, словно ожившую волшебную сказку, рыжий еще сдерживался, но за его пределами словно с цепи сорвался. Гулять он изволил все в той же котловине, спустившись к самому дну и устроив на нем догонялки с охраной. Пользуясь тем, что упускать его из виду близнецам было строго-настрого запрещено, он откровенно издевался над менее поворотливыми охранниками, постоянно теряясь в мешанине скал, из которых затем выныривал в самых неожиданных местах. Братья терпели, покорно следуя за взбесившимся рыжим, но Джиад и пытаться не стала, поднявшись выше и лениво плавая кругами в толще воды. Она, пожалуй, сыграла бы в эти прятки на стороне охраны, выглядывая принца сверху, но злить и без того взбешенного чем-то, молчащего всю дорогу Алестара не хотелось.
Похоже, охрана вскоре пришла к тому же выводу: Кари поднялся к Джиад, оглядывая скалы сверху. Рыжий, убедившись, что забава кончилась, тоже потерял к ней интерес, принявшись разминать салту на одном месте, заставляя его нырять круто вниз, а потом вверх, проскакивать между близкими скалами и делать резкие повороты.
– Часто он так? – поинтересовалась Джиад у оказавшегося рядом Кари.
– С самой охоты, – вздохнул охранник. – Пусть, лишь бы на равнину не сунулся.
– Почему? – Джиад непонимающе оглянулась на высокий хребет, за которым начиналась пограничная равнина. – Там опасно?
– Три Брата спят, – пояснил Кари, медленно плывя рядом с Джиад по кругу, – но возле них наверх часто прорываются горячие источники. Это хорошо: в теплой воде больше зелени, рыба приходит издалека, привлекая салту. Но если оказаться рядом с источником, когда он вырывается, вода становится смертельной ловушкой. В ней слишком много подземного дыхания глубинных богов, а оно отравляет все живое.
– Ясно, – кивнула Джиад. – А принц этого не знает?
– Знает, – вздохнул Кари. – Но в такое время на равнине дивная охота. Приплывают рыбы, которых в обычное время там не встретишь, а из провалов наверх поднимаются особенно крупные маару. Принц любит охоту.
– Принц мечтает как можно быстрее сломать шею, – буркнула Джиад, глядя, как рыжий разгоняет салту и заставляет его на полной скорости нырнуть под нависающую скалу. – Если ему жизнь недорога, подумал бы о своем народе. Или хотя бы об отце.
– Прежние разы он себя вел тише, – признался Кари. – Когда вас не было…
– Угу… Я и говорю – балбес. Может, мне вас оставить, господин Кари? Чтобы не перед кем было хвост распускать?
Будто услышав разговор, Алестар великолепным пируэтом обогнул скалу, едва не чиркнув по ней хвостом салту, и вылетел наверх, оказавшись рядом с Джиад. Следом показался измученный Дару, прижавшийся к холке зверя в тщетной попытке угнаться за рыжим.
– Плывем на равнину, – надменно бросил Алестар, исподлобья глянув на Джиад. – Поохотимся.
– Ваше высочество, – задыхаясь, обратился к нему подплывший Дару. – На равнине опасно. Старший Брат только недавно уснул, дно еще вздрагивает от его дыхания.
– Я там был, когда гнал салту, – упрямо вскинул подбородок Алестар. – Ничего опасного. Отец надежно усыпил вулкан.
– Может, и в самом деле вернемся в город? – как могла мягко сказала Джиад. – Я устала, ваше высочество. Это вы привыкли весь день проводить в седле, а мне все еще тяжело.
– Можешь возвращаться, – сказал Алестар, не глядя на нее.
Он сверлил Дару тяжелым взглядом, и было понятно, что в этот раз принц не отступится. Слишком часто старший из близнецов ему противоречил, Алестар же воспринимал это как вызов. Джиад закусила губу, пытаясь придумать, что сделать. Притвориться, что ей плохо? Лишь бы этот недоумок вернулся в город. А там можно поговорить с королем – единственным, кто имеет влияние на сына.
– Я не могу возвращаться одна, – сказала она вслух так же мягко, как говорила бы капризному нанимателю. – А вашей охране запрещено разделяться. Прошу, ваше высочество, вернемся. Поохотитесь в другой раз, если уж я нечаянно стала для вас обузой.
– Еще не стала, не беспокойся, – криво ухмыльнулся принц. – А вот некоторые, что возомнили, будто могут мне указывать…
Он заставил салту слегка попятиться на месте, не переставая глядеть на Дару, отвечавшего ему спокойным взглядом и явно не собиравшегося уступать.
– Ваше высочество, – разомкнул наконец плотно сжатые губы Дару, – я прошу вас не плавать на равнину. Старший Брат неспокоен. Его величество будет недоволен.
– Его величеству необязательно об этом знать, – с вызовом бросил Алестар, откидывая назад голову и алея скулами. – Но я забыл, вы же рады доносить ему о каждом моем всплеске хвостом. Что ж, не попросить ли мне у него охранников посмелее? Чтобы не боялись последовать за мной туда, куда мне угодно отправиться.
«Храбрость не в безумии», – хотела сказать Джиад, но говорить что-то сейчас было бесполезно. Более того – опасно. Рыжий напряженной тетивой сидел в седле салту, лихорадочно блестя глазами и ожидая непонятно чего. Вот он еще немного отплыл назад, с невероятным искусством заставляя салту следовать своим желаниям.
– Впрочем, не стоит, – растянул губы в презрительной усмешке принц. – Сгодитесь и вы. Вдруг с другими будет не так забавно играть?
Он качнулся в седле, наклонился почти вровень со спиной салту вбок и тут же приник к шкуре зверя, заставив его немыслимо круто развернуться – как коня, сделавшего свечку. И тут же рыбозверь, плеснув хвостом, взмыл вверх, туда, где острился край котловины.
– Догоня-я-яйте! – прозвучало насмешливо.
Рыкнув, Дару кинулся вверх, но его салту, утомленный гонкой, безнадежно отстал почти сразу. Кари вырвался вперед, неумолимо нагоняя салту принца, но слишком тяжел был седок, чтобы сразу сократить разрыв, и даже Джиад, от души хлестнувшей своего зверя лоуром, было ясно: не успеет.
Никто из них троих не успевал перехватить Алестара. Вот рыжий достиг края котловины. Вот скрылся за ней. Кари впереди отчаянно погонял зверя лоуром, Дару оказался возле Джиад. Опытный, но слишком тяжелый ездок-иреназе на усталом салту и еще не слишком уверенно держащийся в седле человек – они оказались равны.
Джиад легла на самую холку, вцепившись рукой в луку седла, отворачиваясь от бьющей в лицо тугой массы воды и понимая, что для охраны она сейчас действительно обуза. Ну, доберется она до рыжего! Пальцем тронуть нельзя? Зато сказать несколько теплых ласковых слов – можно! И плевать, что завтра ложиться с ним в постель! Болван! Паршивец избалованный! Мальчишка!
Рядом с Дару она выплыла на хребет, задыхаясь, огляделась. Впереди, безнадежно далеко на равнине, мелькали два салту, стремительно удаляясь. Но вот передний свернул, закладывая поворот: принц вовсе не собирался рвануть в Суалану, он играл с Кари. Позволил тому пуститься наперерез и опять свернул в сторону, легко уходя от преследования. Это было бы даже красиво, не вызывай у Джиад тяжелого горячего бешенства мысль, что в любой момент может погибнуть не только этот кусок полена, но и Кари, просто делающий свое дело.
– Оставайтесь здесь, госпожа! – крикнул Дару, собираясь пустить зверя вниз, но Джиад помотала головой:
– Не догоните! Он вас просто вымотает и уплывет в город. Могу поспорить, ради этого и затеял все. И меня брал ради этого – чтобы вас задержать. Есть мысль получше.
Дару оглянулся на нее, сдерживая салту. Видя, что Джиад замерла на вершине хребта, подплыл ближе.
– Что вы хотите сделать?
– Выманить, – бросила она, берясь за цепочку аквамарина, к которому так привыкла, что уже и не замечала зелено-голубую каплю, неизменно болтающуюся на шее. – Дайте нож.
– С ума сошли? – глаза Дару тревожно расширились.
– Вовсе нет, – спокойно сказала Джиад. – Я сниму на чуть-чуть, а вы мне его быстренько наденете обратно. Мы с принцем связаны, он сразу почувствует удушье. Дайте нож, не хочу рвать цепочку.
Поколебавшись, Дару протянул ей нож рукояткой вперед.
– Если погибнете…
– Ну, нет, – усмехнулась Джиад, вставляя кончик в звено, показавшееся менее крепким. – Я еще пожить хочу. Теперь – особенно!
Цепочка распалась легко. Несколько мгновений Джиад смотрела на соскользнувшую с шеи серебристую змейку, а потом немыслимая тяжесть навалилась на нее, вдавливая в камень скалы. Сжав рот, чтоб не глотнуть гибельной воды, она выгнулась, одной рукой вцепившись в камень перед собой, другой сжимая близкий, но бесполезный амулет. Дару рванулся к ней, разжал ладонь, и на мгновение Джиад охватил бессильный липкий ужас: что, если она ошиблась? Но она видела своими глазами, как Торвальд однажды порвал цепочку своего амулета и просто зажал кольцо щипцами. Амулет не перестал работать!
Выдрав из ее ладони цепочку, Дару поспешно накинул ее на шею Джиад, сжал пальцами, что были крепче иных клещей. Джиад со страхом вдохнула, понимая, что до поверхности не доплывет. Получилось! Вода послушной прохладой втекала в легкие, наполняя их живительным дыханием. А с равнины серой стрелой летел салту – и волосы ездока стелились за спиной языком пламени.
Взмывшего на хребет принца она встретила ясной злой улыбкой.
– Ты что творишь? – заорал рыжий, останавливая салту и соскальзывая с него перед сидящей на камне Джиад. – Ты обещала отцу!
– Я не обещала, – возразила Джиад безмятежно. – Я сказала, что хочу жить, но могу передумать. А что не так? Ты делаешь что захочешь, почему мне нельзя?
– Возвращаемся в город, – выдохнул рыжий, снова ловя ладонью удила салту.
– Не хочу, – весело сказала Джиад. – Вот сейчас спущусь вниз, пожалуй, и прогуляюсь до ваших Спящих Братьев. Всю жизнь мечтала посмотреть вулкан вблизи и заглянуть в жерло. Интересно, как ты меня остановишь?
– Остановлю, – сквозь зубы процедил Алестар, двигаясь вперед и тут же останавливаясь, яростно и бессильно глядя на цепочку амулета, натянутую ее ладонью.
– Ты еще не понял? – лениво подняла бровь Джиад, не шевелясь. – Приказывать ты можешь охране. А я не твоя подданная. Я просто согласилась жить рядом с тобой и терпеть тебя. Но могу и передумать. Выбирай: отпустишь меня к вулкану или сорвать амулет?
– Ты… с ума сошла… – скулы принца заливала бледность.
– Мне завтра ложиться с тобой в одну постель, – кипя ледяной злостью, сказала Джиад. – Если хорошо подумать, еще два месяца быть твоей подстилкой ненамного лучше одного-единственного вдоха без этой побрякушки. Я хочу жить, но не настолько, чтобы бояться смерти. А теперь послушай меня, ты, избалованный маленький дурак. Хочешь свернуть себе шею? Да кто был бы против? Кому ты нужен, кроме своего несчастного отца? Одна беда – ты наследник, единственная надежда целого народа. Но тебе же плевать! И на отца, и на тех, кто верит в твою честь и великодушие! У тебя в голове ничего нет, кроме камня с высеченным: «Я так хочу». Ты хоть на миг подумал, что будет с твоим отцом, если ты не вернешься с очередной охоты или прогулки? Его спокойная старость, его жизнь и жизнь его народа не стоят пойманной рыбины? Ах да, ты же это делаешь не ради охоты, а чтобы доказать охране, что ты главнее. Давай доказывай. Только вспомни сначала, что было с тобой, когда погибла твоя Кассия. Понравилось?
– Не смей, – прошипел Алестар, рывком двигаясь к Джиад. – Не смей…
– Еще как посмею. Их тоже кто-то ждет! Не думал об этом? У всех, чьей жизнью ты рискуешь, есть родные и любимые. Не хочешь посмотреть кому-нибудь из них в глаза и рассказать, как погубил их сына ради развлечения? Тогда давай сплаваем к вулкану. Только отпусти охрану, скотина бессердечная. У меня родных нет, по мне никто плакать не будет – вот я с тобой в догонялки и поиграю.
– Пре-кра-ти… – тихо сказал Алестар, на глазах делаясь прямо прозрачным от бледности. – Хватит…
Что-то давящее вдруг навалилось на Джиад, собственный голос пропал куда-то, и так же беззвучно открывали рты рыжий и охранники в странно потемневшей воде, искажающей очертания. Мелькнул хвост чьего-то салту – огромный рыбозверь в ужасе рванул в сторону, через котловину. Второй встал на хвост, извиваясь, и Джиад увидела, как кто-то из охранников вылетает из седла. Алестар выпрыгнул из седла сам, кинулся к Джиад, увернувшись от хвоста взбесившегося салту, и его зверь тут же рванул вслед за остальными.
– Вулкан проснулся! – закричал Дару, единственный оставшийся в седле. – Быстрее, принц, берите моего зверя, сажайте девушку – и в город.
– Это не вулкан! – в голосе Алестара прозвенело отчаяние, от которого Джиад словно окатили ледяной водой. – Вы разве не слышите? Это не вулкан, это ужас моря.
