8-й мехкорпус

8-й мехкорпус (командир — генерал-лейтенант Д. И. Рябышев, замполит бригадный комиссар Н. В. Попель, начштаба подполковник А. В. Цынченко) был укомплектован личным составом почти полностью, насчитывал 932 танка, в том числе 169 новейших КВ и Т-34, остальные 763 старых конструкций с моторесурсом не более чем на 500 км пробега, причем около 200 из них нуждались в заводском ремонте. Действия корпуса в ходе сражения были наиболее успешными и наиболее драматичными.

Начало войны не застало его врасплох. Еще 20 июня по распоряжению штаба КОВО все танки 8-го МК получили заправку и боекомплект. В 4.15 командарм-26 Костенко предупредил: «Быть готовым. Ждать приказа», а в 4.30 начштаба Вареников сообщил о нападении и предупредил: «На провокации не поддаваться. Огня по самолетам противника без приказа не открывать». Звонок пришелся как раз на момент вражеского авианалета на Дрогобыч. Бомбы сыпались на город, на казармы мехкорпуса, на ж/д станцию. Рябышев, положив трубку и помедлив несколько секунд, отдал приказ: зенитчикам открыть огонь. От налета пострадал лишь полк 7-й мотодивизии полковника Герасимова (70 убитых, 120 раненых), не получивший своевременно приказ о выходе.

Корпус сразу же попал под… «перекрестие противоречивых приказов» штабов 26-й и 6-й армий и фронта, и в течение 22–25 июня совершал «бессмысленные» форсированные марши (схема 5). 22 июня Костенко, предполагая наступление немцев на Самбор — Тернополь, приказал корпусу сосредоточиться у Самбора (80 км от Дрогобыча). По пути передовой отряд 34-й тд полковника И. Васильева вместе с 42-й дивизией генерала Г. Шерстюка отбил попытку немцев переправиться через р. Сан, уничтожив полностью их танки и мотопехоту. В 20.00 дивизии вышли к Самбору, но в 20.40 поступил приказ командующего фронтом М. П. Кирпоноса: сосредоточиться восточнее Львова в районе Куровице — Винники и войти в подчинение командарму-6 Музыченко. Проделанный 80-км марш потерял смысл, корпус повернул обратно, но не успев еще выйти в назначенный район, получил приказ Музыченко, менявший направление на 180 — сосредоточиться к 12 часам 23 июня у Яворова и утром 24-го вместе с 6-м стрелковым корпусом отбросить немцев за госграницу. В 17.00 передовой отряд одной из дивизий 8-го МК вошел в Яворов, а через час в 18.00 Рябышев получил очередной приказ штаба фронта: «сосредоточиться восточнее Львова, в районе Броды и во взаимодействии с 15-м МК с утра 24.6.41 г. атаковать и уничтожить танки противника в направлении по обстановке». Корпус повернул назад, а к ночи в 23.00 в Яворов ворвались немецкие танки.

Три дня корпус метался в заколдованном треугольнике Стрый — Львов — Перемышль. Так сказывалась несогласованность решений высших штабов, исходивших из предполагаемых действий противника, и постоянно запаздывающих с оценкой обстановки, пока командование фронта не нацелило корпус на фронтовой удар. Корпус терял людей и технику в изнурительных форсмаршах под бомбежками и в мелких стычках с противником. Утром 23 июня 7-я мд силами двух батальонов уничтожила парашютный десант, пытавшийся захватить Стрый — узел железных и шоссейных дорог. А та «яворовская» колонна немецких танков с мотопехотой и мотоциклетным батальоном столкнулась с 34-й тд. Немцы самоуверенно шли с включенными фарами, подсвечивая себя как цели. Командир дивизии полковник И. В. Васильев расставил батареи по обе стороны дороги и в упор расстрелял колонну.

Перед маршем на Броды 8-й МК оказался в трудном положении. Люди валились с ног, водители засыпали за рулями. Требовался техосмотр матчасти, но тылы отстали. Заправки — в обрез. Маршрут — через Львов, где уже действуют вражеские части. Комкору Рябышеву пришлось рубить узлы: «Сейчас 5.00, выступить в 10.00. Все ГСМ — передовым отрядам. Главным силам ждать заправки от тылов. Львов не миновать. Васильеву (34 тд) двигаться от Львова на Буск — Броды, Мишанину (12-я тд) и Герасимову (7-я мд) — на Куровице южной дорогой. Мотоциклетному батальону обеспечить прохождение через район Львова».

За два дня командиры и бойцы раскусили «шумную» тактику немецких диверсантов-автоматчиков — расчет на испуг и панику. Во Львове не обошлось без боя с ними, да еще с местными националистами, засевшими на чердаках и в подвалах. В Буске разгромили передовой отряд немецкой мотодивизии, не ожидавшей встречи с русскими танками.

К Бродам корпус вышел 25 июня, потеряв на дорогах до 50 % танков и значительную часть артиллерии. На месте комкор не получил никакой информации о противнике, а туманная задача: «нанести удар в направлении по обстановке», видимо, предполагала организацию разведки самим корпусом. За короткую ночь собрали скудные сведения: сосед слева — 15-й МК мог атаковать лишь одной дивизией, две другие сдерживали немецкое наступление на широком 70-км фронте. Соседа справа не предвиделось. Обещанная авиадивизия не прибыла. Фронт атаки — лесисто-болотистая местность, пересекается пятью речками с заболоченными по 2–3 км берегами — хуже для танков не придумаешь. Но полк 7-й мд внезапной ночной атакой захватил плацдарм на берегу р. Слоновки. Было похоже, что противник не ожидает от русских «безрассудного» наступления через болота. Но выявить его огневую систему разведке не удалось, засекли лишь отдельные огневые точки.

В таких обстоятельствах генерал Рябышев принял решение 26 июня в 9.00 атаковать противника в направлении Берестечко — Миколаев (схема 6). Удар оказался для противника неожиданным, но атака советских танков была встречена плотным огнем и авианалетами группами по 40–50 самолетов. Под бомбы попал КП корпуса и многие командиры вышли из строя. Наступление 34-й и 12-й танковых дивизий развивалось успешно, уничтожив и пленив противостоящие части, они взяли Лешнев — основной противотанковый узел. 34-я вышла на подступы к Берестечко. Немецкий 48 мотокорпус, понеся большие потери, отступил на правый берег р. Пляшевка и перешел к обороне.

Критическую оценку организации боя дал командир 34-й тд полковник И. Васильев: «Наступление организовано отвратительно. Не критикую — констатирую. Тем более, что „отвратительно“ относится и ко мне. Штаб корпуса сам не знал и нас не информировал ни о противнике, ни о соседях. Где обещанная авиация? Задача мне поставлена наскоро, и я тоже ставил впопыхах. Наступление начали без разведки, без рекогносцировки, артподготовки. У меня правый фланг открыт, но выяснилось: неподалеку стоят части кавалерии, пехоты, они и слыхом не слыхали о нашем наступлении. Прошу связаться с ними, обязать к взаимодействию… Дивизия могла продвинуться и на 40 км и потерять вдвое меньше людей и техники… Как выигран бой и сложился успех? Мы били во фланг немецким полкам, угодили в хвост 11-й и в голову 16-й танковым дивизиям. Я понял: решает темп. Не дать им опомниться, развернуться, перегруппироваться. Жать и жать… Пустили вперед пехоту, она сбивала их прикрытия, вела разведку — вот оно взаимодействие…».

26 июня Рябышев отдал приказ продолжить наступление утром 27-го, отправил донесение, полагая, что комфронта примет решение развить успех. Но снова произошла нестыковка в организации контрудара. 27 июня в 4.00 утра был получен приказ: «отвести 8-й МК во фронтовой резерв, в тыл 36-го корпуса на рубеж Кременец, Подкамень». Начали спешно выводить дивизии из боя. Но в 6 час. 40 мин. прибыл новый приказ: «8-му МК с утра 27-го наступать из района Броды в направлении Дубно и к вечеру овладеть Дубно».

День закончился наихудшим образом, повлекшим трагические последствия для корпуса.

После постоянных «отходов-возвращений» корпус представлял собой три изолированные группы, требовалась перегруппировка, разведка, пополнение. Штаб приступил к разработке плана наступления на Дубно с исходных позиций Рудня — Козин. Боевой порядок в два эшелона: в первом — 34-я и 12-я тд, во втором — 7-я мд. Главный удар вдоль шоссе Броды — Дубно. На подготовку требовалось не менее суток. Но во время разработки плана случилось непредвиденное: в 9 часов утра на КП корпуса прибыл Н. Н. Вашугин с прокурором, председателем трибунала и взводом бойцов. Разыгралась тяжелая сцена, явившаяся следствием «приказной неразберихи» и стиля руководства некоторых высших начальников РККА. О ней оставил свидетельство Н. Попель в книге «В тяжкую пору».

Н. Н. Вашугин принадлежал, видимо, к тому типу начальников, который олицетворял собой печально знаменитый Л. Мехлис, с прямолинейной логикой, не замечающей сложность обстановки и в любых сомнениях и задержках подозревающий измену и вредительство. Вашугин не стал слушать рапорт комкора, а, подойдя, гневно бросил ошеломившую всех фразу: «За сколько продался, Иуда?» Попытку Рябышева заговорить пресек: «Тебя, изменник, полевой суд слушать будет. Здесь, под сосной выслушаем и расстреляем…». Оборвал Вашугин и попытку Попеля вмешаться: «А, это ты, штатный адвокат при изменнике…». Но Попелю все же удалось осадить члена военсовета.

Он пишет: «Я воспользовался его же оружием (бездоказательность обвинения. — Авт.), то не был сознательный прием. Гнев подсказал: „Еще неизвестно, какими соображениями руководствуются те, кто приказом заставляет отдавать врагу с боем взятую территорию“. Вашугин как будто споткнулся, в его голосе проскользнула растерянность: „Кто вам приказал отдавать территорию. Что вы мелете? Рябышев, докладывайте“. Едва выслушав доклад, Вашугин приказывет: „Через 20 минут доложить о своем решении“. Рябышев через 20 минут доложил: „Корпус сможет закончить перегруппировку только к утру завтра“. Вашугин: „Через 20 минут решение — и вперед“. Рябышев: „Чем же вперед?“ Вашугин: „Приказываю немедленно начать наступление. Не начнете, отстраню от должности, отдам под суд“. И сам диктует приказ, и расписывается так, что летят чернильные брызги.

Так было принято самоубийственное решение вводить корпус в бой по частям. Буквально на ходу создавалась подвижная группа: 34-я тд полковника Васильева, 24-й тп подполковника Волкова (из 12-й тд) и 27-й мотополк. В группе оказалось около 200 танков и до 9000 человек. Вашугин, покидая КП, приказал: „Командовать подвижной группой будет Попель“. И, повернувшись к нему, добавил: „Займете к вечеру Дубно — получите награду. Не займете — исключим из партии и расстреляем“».

Группой практически командовал И. Васильев. Его прорыв в Дубно отличается смелостью решения: ударить по тылам немцев внезапно. Выступили 27 июня в 14.00. В первом эшелоне шел танковый полк Волкова, во втором — танковый Смирнова бил вдоль ж/д и шоссе; танковый Болховитина обходил Дубно юго-западнее и западнее, а рота тяжелых КВ с мотобатальоном замыкала кольцо восточнее Дубно.

Расчет оправдался. Противника на передовой застигли врасплох. Немцы загорали на солнышке, и многие бросились к своим танкам, орудиям, и в окопы в одних трусах. Их уничтожили быстро, даже не притормозив движение колонн. Через короткое время настигли полковую и тыловую колонны вражеской 11-й тд, беспечные немцы приняли наши танки за свои и через несколько минут боя с ними было покончено. С окраины Вербы ударили вражеские батареи, но комдив приказал: «Не ввязываться. Вперед! Пока не опомнились». Бой с основными силами немецкой 11-й тд развернулся на широком ржаном поле. Бой был жестоким и кровопролитным. Погиб комполка И. Д. Болховитин, до последней минуты ведя огонь из горящего танка, но удар его «тридцатьчетверок» и КВ решил исход сражения. Немецкий генерал Мильче, командир 11-й тд едва успел улететь на самолете, а его штаб во главе с начальником взят в плен. В штабном портфеле обнаружили любопытный документ — характеристики на командиров ЮЗФ (от полка и выше). О Васильеве нашли запись: «выдающийся русский полковник». Он, ознакомившись, заметил: «Сегодня мы им еще дадим прикурить. Характеристика обязывает…» В Дубно группа наших танков ворвалась ночью. Немцы откатились. Город был завален трупами врага, а день наступил жаркий… Мобилизовали население на уборку.

В ожидании подхода главных сил подвижная группа заняла оборону около Дубно. Связи ни со своим, ни с другими корпусами не было. Из 30 трофейных танков сформировали батальон, из 50 орудий — батареи. Немцы, вскоре опомнились, охватили группу полукольцом, подтянули свою 16-ю тд, скопились у Грановки и Верб, атаковали, но безрезультатно.

Захваченные в ходе боев немецкие танки использовали своеобразным образом. В ночь на 29 июня трофейный батальон из Pz.III и Pz.IV, незаметно пристроившись к колонне немецкой 16-й тд, расстрелял ее «изнутри». Взятый в плен полковник, начальник оперативного отдела корпуса, показал: немцы всю ночь расстреливали свои же танки и машины, дивизию отвели на «поправку». Этот бой провели командиры И. Гуров и Ю. Новиков.

Связь с корпусом установить так и не удалось. Позже стало известно: Рябышев послал в Дубно колонну с ГСМ и снарядами, но какой-то командир кавдивизии ее завернул: «Вы с ума сошли, в Дубно давно фашисты». На 6-й день около Подлуже был сбит наш самолет, но раненый летчик успел сообщить: «Вез вам приказ фронта, „мессеры“ атаковали — уничтожил. Содержание помню. В лесах у Мала Милча и Белька Милча сосредоточено до 300 танков. По всей вероятности без горючего и снарядов. Командующий фронтом приказал их уничтожить».

Тем временем немцы подтянули силы и отрезали группу Попеля — Васильева от основных сил 8-го МК. У Млинова, Птычи и Подлуже группа отбивала по 5–6 атак в день, разгромила полковую колонну, захватила командира и штаб 44-й пехотной дивизии. Но группу окружили 3 пехотных (44-я, 111-я и 225-я), 2 танковых (14-я и 16-я) и одна моторизованная (16-я) дивизии врага. Попель и Васильев собрали военный совет. Начштаба майор Курепин предложил прорываться на восток, комполка майор Сытник — выполнять приказ. Васильев, отвергнув с десяток вариантов, решил: маршрут — на Тернополь; в 23.00 пробить брешь у Птычи и туда продвинуть тыловую колонну с ранеными; на рассвете атаковать в лесах 16-ю тд немцев и пробиваться в направлении на Козин, там где-то, у Ситно и Бродов находился 8-й мехкорпус.

Это был последний бой — ночной прорыв по узкому коридору. В первом эшелоне 80 танков, у каждого последние 20–25 снарядов, полбака горючего, у десантников на броне последняя горсть патронов. Ударили двумя колоннами: левая — Волков, правая — Сытник. Немецкий танковый полк из 16-й тд застали врасплох — спали в лесу. Били в упор, наверняка, снаряд — танк. Раздавили несколько батарей. Десантники захватили трехбатарейный дивизион и развернули его против немецких танков. Сытник доносил: «Нехай Гитлер посчитает скилько танков в лесу горить…». Когда рассвело, немецкие командиры оправились от шока, окружили весь район, направили самолеты — волна за волной, танки буквально сплошной стеной. Наши танки и гаубичный дивизион Е. Новикова били по ним. Кончались снаряды — танкисты шли на таран. Сытник таранил три вражеских танка, его КВ превратился в груду железных лохмотьев. Раненый Волков с трудом выбрался из горящего Т-34 и упал без сознания. У людей как будто исчезли нервы, пропал инстинкт самосохранения, они перестали замечать бомбы и снаряды, вылезали из танков, выпрыгивали из окопов и, не склоняя голову, шли вперед, пока не свалит пуля или осколок.

В этом бою погиб комдив. Перед очередной атакой он поднялся из башни КВ и, указывая своим танкам направление, выбросил руку вперед. Таким и остался в памяти у всех в последние минуты жизни «выдающийся русский полковник» И. В. Васильев. В то же мгновение танк был поражен 88-мм снарядом вражеской зенитки, единственным немецким орудием, способным пробить броню КВ. По утверждению Д. Рябышева в боях под Дубно группа уничтожила до 200 вражеских танков, десятки орудий и минометов, сотни единиц мототехники, разгромила штабы двух дивизий и нескольких частей. Только убитыми немцы потеряли до двух полков. Но и сама группа понесла тяжкие потери. Оставшиеся без горючего и боеприпасов танки и технику пришлось уничтожить самим. В боях погибло 1000 человек, пропало без вести — 5360. Часть из них попала в плен, часть пробилась отдельными группами к своим. Одну из групп в 1700 человек к 24 июля вывел Н. К. Попель в г. Нежин. Прорываясь, она разгромила две штабные колонны и несколько маршевых подразделений.

Прорыв на Дубно не был развит. «Приказная перетряска» задержала перегруппировку оставшихся сил 12-й тд Мишанина и 7-й мд Герасимова. Полки 12-й вышли на берег р. Сытенки, а 7-й к Козину, Пляшеву. Передовой отряд 7-й мд двинулся вслед группе Попеля-Васильева, подошел уже к Вербе, но тут случилось непредвиденное для наших и немецких войск. Колонна немцев, также выдвигавшаяся на Дубно врезалась в наш передовой полк, части перемешались, и, взаимно уничтожая друг друга, встали в оборону по берегам р. Пляшевки. В то же время 7-я мд встретила сильное сопротивление у Козина, куда немцы подтянули 75-ю пехотную и части 16-й тд, артполки и авиацию. В ожесточенном бою, длившемся весь день, 7-я мд уничтожила 20 танков, 8 орудий, 188 автомашин, пехотный полк, но сбить немцев с шоссе и пробиться к группе не смогла.

28 июня Рябышев узнал о новом приказе фронта. Над Ситно вечером приземлился смертельно раненый летчик. Буквально на последнем вздохе, успел проговорить: «Вез приказ… Уничтожил… Общее наступление отменено…» Комкор, так и не узнав содержания и новой задачи, решил на свой страх и риск пробиваться к Дубно. Но немцы плотно закупорили брешь артиллерией, обошли через неприкрытые соседями фланги. Вражеская авиация подавила зенитное прикрытие, разбомбила колонну с боеприпасами. Рябышев принял решение отвести полки к Бродам, занять жесткую оборону и, посадив пехоту на танки, сам возглавил прорыв. Удар был успешным. Хотя немцы открыли исступленный огонь, комкор не позволял колоннам остановиться, танки смяли пушки врага, пехота расширила проход. В этом бою погиб генерал-майор Т. А. Мишанин. Заменивший его полковник Нестеров не смог командовать дивизией, потерял связь с полками, не занял назначенный рубеж. Ночью вместе с растерявшимся замполитом Вилковым умчался в штаб фронта в Тернополь. Там они панически доложили о гибели корпуса. При этом присутствовал Н. Н. Вашугин. Не дождавшись конца доклада, он побледнел, ушел из кабинета и застрелился. Что толкнуло его на такой крайний поступок — тяжесть осознанной вины, страх наказания, совесть — ответить на этот вопрос трудно. А в это время Рябышев, поздно ночью, пропустив через горловину последний взвод, нагнал брошенные Нестеровым колонны, в которых уже гуляли слухи «генералы сдались…», и поставил полки на новые оборонительные рубежи.

Вскоре 8-й МК перевели во фронтовой резерв и он начал отход со штабом фронта на Проскуров, Житомир. У Казатина корпус выдержал еще один бой с врагом. Полки, зарывшись в землю, остановили танки и мотопехоту врага, рвавшиеся на Киев. Корпус расформировали, на его базе было сформировано управление 38-й армии, ее командующим назначен Д. И. Рябышев, членом военсовета Н. К. Попель.