Глава 24

Я направилась к больнице, и окружающая ее энергетическая сеть вцепилась в меня, будто крепкая паутина. Я ощущала, что Хило рядом, но чем ближе я подходила к зданию, тем дальше она от меня оказывалась. Внезапно я догадалась, что петляю по стоянке. Побродив пару минут, я уловила знакомый отблеск призрачного света, отражающийся от наружной стены здания. Я ринулась туда в надежде найти его источник прежде, чем он померкнет. Сияние разгоралось, и я сообразила, что этот маяк приведет меня к Хило. Присмотревшись, я поняла, что свет исходит от потайной лестницы. Тяжелый лист металла, обычно закрывавший дыру в земле, был сдвинут в сторону. Вероятно, Хило засела в одном из туннелей, где складывали умерших от желтой лихорадки. Трупы прятали, чтобы скрыть от горожан масштаб эпидемии. В детстве я часто кружила вокруг больницы и залезала в холодный туннель, прорытый под Дрейтон-стрит в сторону парка Форсайт. Но этот вход я почему-то никогда не замечала. Жадно поглядев на солнечный свет, я принялась спускаться вниз, окутанная магическим мерцанием Хило.

Невероятно длинный туннель уподобился мосту, идущему сквозь вечную тьму. И тьма эта не пустовала – она была соткана из живых теней, которые, в свою очередь, населяли и призрачно-синюю комнату Хило. Я ощущала, что их здесь несчетное количество. Они сливались в единое целое, хотя алчность у каждого создания была своя. Инстинкты подсказали мне, что их мир лежит за пределами границ защиты заклинания, наложенного на дуб Кэндлера. Они находились дальше и глубже. Мрак словно взирал на меня угольно-черными глазами, а я шла, еле переставляя ноги и размышляя, оградит ли меня от мгновенной смерти магия Хило.

Спустя некоторое время я очутилась в призрачно-голубой комнате Хило. Все случилось молниеносно. Долю секунды назад я еще находилась в туннеле, но вдруг перенеслась в покои Хило. Рациональный ум, чуждый магии, запротестовал, говоря, что комната никак не может быть рядом с парком Форсайт. В конце концов, дед Адама Кука вез меня по грунтовой дороге, когда Хило вынудила его похитить меня. Но сознание ведьмы уверенно заявило, что комната – это своеобразный узел, перекресток, вход в который может открываться из разных мест.

– Долго возилась, – раздался голос Хило из середины помещения, которое было и гигантским, как футбольное поле, и маленьким, как наша бельевая. – Слишком занята была, чтобы Хило навестить. Как там твоя любовь, кстати?

Хило усмехнулась. Она восседала на своем аквамариновом троне в платье, цвет которого я бы назвала малиновым, не будь он столь ярким.

– Подойди, маленькая девочка, – приказала она.

Я подчинилась, но, несмотря на показную силу Хило, я чувствовала, что во мне гораздо больше энергии. Скоро я лишусь колдовского преимущества, поэтому надо поторопиться, чтобы до завтрашнего рассвета Мать Хило дала мне ответ на все вопросы.

– Хорошенькая у тебя подвеска, девочка. Хило такую же не принесешь? – засмеялась она.

– Вряд ли, – ответила я.

Она протянула руку и взяла амулет, но тотчас дернулась, будто ударило током. Хило судорожно вдохнула.

– Проклятье, девочка, Хило не пытается его забрать. Просто хочет поглядеть. Хило не дура. Никогда не воровала ведьмовскую силу, и не будет пытаться украсть ее у Тейлоров. Наказание за воровство – куда хуже, чем Хило готова заплатить за игрушку на полдня.

Я молчала, чтобы не дать ей понять, что еще плохо контролирую силу.

Хило мотнула головой и откинулась на спинку трона.

– Значит, они сделали тебя королевой на день. Чья идея?

– Долгая история, – произнесла я. – Но это сила Оливера.

Хило лукаво ухмыльнулась:

– А он еще с нами?

– Ты знала про Грейс, – отчеканила я. – Почему меня не предупредила?

– Тебя? Зачем, девочка? Грейс – моя родная кровиночка! Хило пыталась тебя защитить. Дала тебе все, что надо, и ты не пострадала. Но Хило даже пальцем не пошевельнет для остальной твоей родни. Твой дядюшка виноват в смерти моей Грейс! Ее кровь запеклась на его руках. Что бы она с ним ни сотворила, он заслужил. Я молила Бога, чтобы она убила самодовольного ублюдка.

Она сплюнула, не меняя своей надменной позы.

– Грейс – лишь малая доля того, что твоя родня сделала Хило. Наши семьи не могут поквитаться, девочка. Мы враждуем очень давно. Хило не надо бы на тебя время тратить. Но ты не такая, как они, поэтому Хило желает помочь тебе. Ты нравишься Хило, но она представить не могла, что станет заботиться о ком-то из Тейлоров. Но не думай, что ради тебя Хило предаст свою кровь.

– А может, все дело в твоей собственной выгоде? Оливер сказал мне, что случилось, когда Грейс умерла. А ты лгала про свою сестру. Джинни дала тебе источник силы, с помощью которого ты колдуешь. Ты воспользовалась ситуацией с Грейс, чтобы получить что-то для себя.

Глаза Хило заискрились весельем:

– Ты ведь подловила Хило, да?

Улыбка пропала с ее лица.

– А ведь Грейс умерла. Тут уж Хило оказалась бессильна.

– Но ты не убивала свою сестру. Она не похоронена на перекрестке.

– У Хило три сестры было. Две еще живы, третья пять лет назад в Детройте умерла. Хило не даст волоску с их голов упасть.

– Но ты хотела, чтобы я убила Мэйзи!

– Хило хотела проверить, способна ли ты на такое. Ты задумалась… ненадолго. И поэтому тебе стало противно, и ты убежала от Хило.

Я ничего не ответила. Прислушалась к сердцу и с отвращением осознала, что, возможно, Хило права. Но, скорей всего, Хило просто играет со мной. Ей надо вывести меня из равновесия.

– Нет, Хило. Мне такое в голову взбрести не могло, – возразила я. – Но тебе есть над чем поразмыслить. Что, если я сейчас пойду на перекресток? Выкопаю кристалл, который тебе дала Джинни, и раздавлю его, тогда от него останется только пыль!

Хило злобно прищурилась, но затем едва не согнулась от хохота.

– Хило лгала о том, откуда у нее сила, – проскрипела она, переводя дыхание. – Но сказала правду о том, что она почти кончилась. Давай, девочка, ступай на перекресток и копай! Ничего особенного не найдешь. Поэтому Хило и позвала тебя. У нее для тебя предложение.

– У меня нет желания сделки с тобой заключать.

– Подожди и выслушай Хило.

Старуха наклонилась и погрозила мне пальцем.

– Сегодня у тебя есть сила. Ты ее чувствуешь. Попробовала. Но ведь завтра-то ее не будет. Ты поможешь Хило, и она сделает источник силы, который будет работать дольше, чем мы обе пробудем в этом мире.

Я промолчала, но мне следовало приструнить Хило. Я оказалась здесь, чтобы разорвать сделку с этим дьяволом, а не заключать новую. Но сдержалась и продолжила слушать. Перспектива получить неограниченный доступ к силе была слишком заманчива.

– Старый Кэндлер полон энергии, – заявила Хило. – Ты его касалась. Хило чует его запах на тебе.

– Тут находится источник огромного страдания! Кто-то должен что-нибудь сделать.

– Верно, девочка. Твой собственный дед и впрямь кое-что сделал. Он создал заклинание, удерживающее энергию.

– Но зачем он заточил всю эту боль здесь, в Кэндлере?

– Чтобы она не шлялась по улицам нашего чудесного города, – произнесла Хило со змеиной улыбкой, плотно сжав губы и гипнотически глядя на меня темными глазами. – Не бойся, девочка. Его намерения были чисты. Когда они закрыли больницу, в Саванне стали пропадать люди. Малыши ложились в кроватки на закате и к рассвету умирали. Твой дедуля выследил тварей в Кэндлере. Тени проголодались, когда больницу закрыли, и принялись охотиться на живых. Твой дедушка сплел сеть и оставил ее, не подумав, что сделал скороварку без клапана. Поверь Хило, она взорвется со дня на день. А мы окажем городу услугу, если стравим давление потихоньку. Чтоб все не взорвалось и не разнесло Саванну на куски.

– И зачем тебе нужна я? Почему ты сама не можешь забрать эту жуткую энергию?

– Были те, которые пытались, и Хило научилась на их ошибках. Считаешь, они случайно в паре кварталов от Кэндлера башню поставили? С ее помощью энергия Кэндлера могла расползтись по всему миру! Но получить силу они не могли, она закрыта магией Тейлоров. Чтобы открыть ее, нужна настоящая ведьма. В конце концов, Хило не ведьма. Думаю, тебе ясно.

Я вспомнила об оплеухе, которую получила, когда лишь подумала о том, чтобы развеять заклинание.

– Я пыталась, – сказала я.

На лице Хило появилась неподдельная паника.

– Ты что, глупая девочка?

– Я пыталась освободить заточенных здесь духов. Не смогла. Похоже, у магии есть мощная защита.

Хило успокоилась.

– Тебе, с твоим однодневным пропуском, даже щепки не отколоть от стены, сделанной твоим дедом. Но твоя сестричка, когда вернется, легко все разрушит, ты ее только уговори. Объясни ей, что котел перекипит в любую минуту и нужно понемногу выпускать пар. Пусть она создаст клапан, а с остальным справится Хило. Покажет тебе, как брать энергию, как дерево корни в землю пускает. Силы хватит нам обеим. На всю жизнь, тебе и Хило.

Я пришла к ней, чтобы заставить ее развеять заклинание, которое она на меня наложила, но оказалось, что у меня есть чем торговаться. Конечно, я никогда не позволю старухе нажиться на страданиях заточенных в Кэндлере душ. Естественно, я поговорю с Мэйзи, но исключительно ради того, чтобы она исправила ситуацию, которую ненамеренно создал наш дед. А сейчас – мой ход.

– Развей заклинание, сама знаешь какое. А Мэйзи займется стеной, когда вернется, обещаю.

– Ой, девочка, разрушить любовное заклинание непросто, – забормотала Хило. – Лучше набраться терпения, потом у Хило будет полный доступ к силе.

– Ты лжешь, – возразила я. – Я сама могу его разрушить, если у меня будет капля твоей крови и я смешаю ее со своей!

Хило привстала, как возмущенная львица, высоко подняв голову и оскалив зубы.

– Что ты несешь? Уверена, что можешь взять кровь Хило?

Она вскочила с трона и подошла ко мне. Мы стояли лицом к лицу.

– Ты настоящая Тейлор! Получила сладкую силу от своего дяди и принялась напирать на Хило. Запомни одно, девочка. Завтра вся твоя энергия исчезнет, и Хило снова станет главной. Остынь, прежде чем давить на Хило!

В глубине души я поразилась ее проницательности. Я действительно хотела применить силу Оливера и добиться своего, если Хило откажется. Но настоящая Мерси, та, в которую я превращусь уже завтра, знала, что это неправильно.

Я пристально посмотрела в глаза Хило.

– Извини меня. Но не потому, что завтра у тебя появится преимущество. Прости за то, что угрожала тебе и вообще подумала, что заставлю тебя действовать против твоей воли, пользуясь удачным моментом.

Хило отвернулась и покосилась на меня, будто не поверила своим ушам. Затем отпрянула и от меня и проговорила:

– Храни нас Господь, но ты нравишься Хило куда больше, чем следовало бы.

Она воздела вверх свою правую руку, и в воздухе возник длинный, ужасающе острый нож.

– Ты уломала Хило, девочка.

Старуха ловко взмахнула ножом, сделав надрез на своей левой ладони, и развернула его рукоятью ко мне.

– Давай, теперь твоя очередь.

Я осторожно поднесла острие к левой ладони. Нож завис над ней: я была не в состоянии прикоснуться лезвием к своей коже.

– Ты хвалилась, что можешь смешать свою кровь с кровью Хило. Ты храбрая, раз пришла к Хило, девочка. Не бойся маленькой царапины.

Я быстро резанула ладонь. Боль обожгла мышцы, и я вздрогнула, но вскоре все стихло, и я выставила ладонь в сторону Хило. Та крепко впилась в мою кисть, и наша кровь смешалась, падая на пол густыми каплями.

– А теперь разрушай заклинание.

Я опустила голову и уставилась на пеструю зелено-красную ауру, которая сверкала в области моего сердца. Усилием воли приказала заклинанию исчезнуть, но ничего не изменилось. Цветные волны ярко переливались и упорно обволакивали меня. Я приблизила наши сцепленные руки к своему телу, прижимая к груди, пачкая кровью футболку и деревянный амулет.

Доверяй своим инстинктам, сказала мне Эллен. Ладно, так и быть, решила я и начала мысленно представлять, как аура рассеивается, а вместе с ней теряет силу и заклинание Хило. Я чувствовала, что все делаю правильно, но цвета оставались прежними. Интересно, может, я должна какие-то слова говорить, чтобы подкрепить свои старания? Хило хранила молчание, хотя на моей футболке уже темнели липкие пятна, а кровь в порезах загустела и свернулась.

– Странно, – наконец произнесла я. – Ритуал должен был сработать. Я же могла развеять заклинание, смешав кровь того, кто его сделал, с кровью того, кто о нем попросил!

Хило убрала руку и сложила ее в кулак. Когда разжала ее, пореза как не бывало.

– Хило потому и согласилась, девочка. Она знала, что ты никогда не поверишь, если сама не попробуешь.

– Не поверю чему? – переспросила я, ощущая ноющую пульсацию в ладони.

– За несколько недель до того, как ты пришла на перекресток, к Хило на Колониал заявился другой. Твой рыжий парень.

– Питер? – воскликнула я.

– Да. Он ныл, что теряет свою чудесную девочку и готов на все, лишь бы этого не случилось. И Хило сотворила заклинание – гораздо раньше, чем ты можешь вообразить. Ты еще не ступила на улицу Норманди и даже не думала идти к Хило, магия уже попала в цель. Хило тебя обогнала.

Я застыла с ощущением, что нож пронзил мне не ладонь, а сердце. Хило положила свою руку на мою грудную клетку и закрыла глаза. Ее губы зашевелились, будто она беззвучно молилась, а цветная аура плавно потекла к старухе. Хило опять стиснула пальцы в кулак, а секунду спустя продемонстрировала мне свою ладонь: аура заклинания пропала, как до этого исчез порез.

– Теперь все, – проворчала Хило и с трудом поковыляла к призрачно-голубому трону.

Я хотела поблагодарить Хило, но, когда открыла рот, из него вылетели совсем другие слова:

– Он предал меня!

Он занимался со мной любовью, понимая, что меня привело в его постель колдовство. Я бы приняла вмешательство Хило, зная, что заклинание создано по моей просьбе. Но все подстроил Питер, и я почувствовала себя изнасилованной.

– Прозрей, дитя! Не только твой мужчина тебя предал. Все до единого – те, кого ты любишь, которые вроде бы должны любить тебя, – предали тебя! Истина в том, что в этом мире ты можешь верить лишь Хило.

– Не может быть, – прошептала я.

– Думай, что тебе угодно, Хило без разницы. Рано или поздно тебе придется поверить. А еще ты захочешь обладать собственной силой, просто чтобы себя защитить. Будь умна. Когда твоя сестра вернется в Саванну, хорошая и пригожая, ты с ней поговоришь, а остальное наколдует Хило.

Я ничего не ответила. Схватилась за деревянный амулет, будто он был волшебным хранителем моей жизни. Магия пронизала меня, я жаждала ее, и, хотя гнев еще бушевал во мне, боль немного утихомирилась. В конце концов, Питер просто человек.