Глава 10
Я кинулась в спальню и услышала голоса, доносившиеся с первого этажа. Думаю, я долго отсутствовала, но, очевидно, поминальная трапеза была в самом разгаре. Я грохнула дверью и попыталась отдышаться. Конечно, это не удержит Хило, но, по крайней мере, заставит родственников уважать мое право на уединение. Заметила светящийся индикатор цифровых часов и ахнула. С того момента, как я увидела дедушку Адама Кука на кладбище, прошел всего час. Неужто магия исказила время, или мое восприятие исказил страх?
Скинув черную траурную одежду и пообещав себе ее сжечь, я села на край кровати, уставшая как никогда. Может, Хило «позаимствовала» часть моей жизненной силы, чтобы устроить колдовское представление? Очень захотелось минут десять полежать, и я не чувствовала в себе сил сопротивляться этому желанию. Плюхнувшись на постель, я закрыла глаза. Но открыла их спустя несколько секунд. К моему изумлению, часы показывали, что прошло целых два часа. Кожу слегка покалывало, голова кружилась, меня подташнивало. Предметы в поле зрения множились, будто существуя одновременно в нескольких местах. Хило явно использовала мощное заклинание, моя потеря ориентации была знаком того, что время постепенно возвращается в естественное русло. Если верить тому, что всегда заявляли мои родные, подобные манипуляции были далеко за пределами возможностей Хило. Значит, она нашла источник энергии. Возможно, даже добилась того, что мое отсутствие никто не заметил, хотя, скорее всего, лишь желала поразить меня своим могуществом. Иногда я ненавидела магию, в особенности когда становилась объектом ее применения.
Я слышала, как на первом этаже галдят люди. Большинство приглашенных наверняка скоро попрощаются и разъедутся по домам, но «близкий круг» родственников не покинет дом, пока не будет выбран тот, кто сменит Джинни. Новый якорь. Сбежать бы, но куда? Судя по ловкости Хило, на улицах Саванны я буду в такой же безопасности, как и здесь. Мелькнула мысль насчет Питера, но ему еще пару часов работать, а я не хотела создавать ему проблемы с начальством.
Хотелось вернуться в нормальную, обычную жизнь, если только это возможно. Сейчас – начало третьего, значит, у меня есть время, чтобы потихоньку улизнуть. Приду, когда соберутся проводить жеребьевку. А чтобы миновать семейное сборище, можно выбраться через окно.
Скатившись с кровати, я встала и подошла к зеркалу. Все пряди растрепались и запутались, так что я принялась их расчесывать. Приведя голову в относительный порядок, снова заколола волосы в хвост. К вечерней церемонии расчешусь получше и приоденусь.
Натянула старую футболку, удобные шорты и распахнула окно. В комнату ворвался поток горячего воздуха. Я глубоко вздохнула и буквально нырнула головой вперед, с ощущением того, что влезаю в печь. Ухватившись за раму правой рукой, перекинула наружу ногу. Поставив ее на карниз, вылезла целиком, аккуратно наклонилась и закрыла окно, напоследок оставив узкую, но удобную щель для пальцев.
Шипы бугенвиллей так и норовили впиться в мою кожу, но опыт, приобретенный в подростковом возрасте, меня не подвел. Я спустилась на землю без единой царапины. Услышав, что кто-то разговаривает у крыльца, внимательно огляделась на случай, если кое-кто из гостей окажется на моем пути к гаражу. Никого не увидела и начала осторожно пробираться туда, чтобы взять велосипед.
Удушающий воздух плавился не только над мощеными участками, но и над песчаной почвой, куда не добирались струи оросителей газона. Я уже была готова вскочить на велосипед, но внезапно заметила нечто странное. Бросив взгляд на серую землю, я поняла, что первое впечатление оказалось неверным. Почва не дрожала от преломления света, она действительно пульсировала. Прежде чем здравый смысл возобладал и пересилил любопытство, я подошла ближе и наклонилась.
Удивительно, но все было похоже на то, что под поверхностью земли билось сердце. Постепенно черные комья принялись собираться в кучки. Сначала я насчитала пять небольших горок, напоминающих муравейники. Затем они увеличились в размерах и приняли форму человеческого силуэта. Я хотела закричать, но из моего горла прозвучал лишь тихий писк. Я открывала и закрывала рот, как рыба, вытащенная из воды. А прямо передо мной из земли поднялась рука – я зачарованно наблюдала, как она образовалась из мелких частиц почвы. Пальцы, запястье, предплечье. Я не могла пошевелиться от ужаса. А потом одним мощным рывком из земли показался торс и грубо вылепленная голова. Гладкая кожа создания отливала серым, как почва, из которой оно появилось, и поблескивала на солнце. Распахнулись глаза – немигающие, желтые и светящиеся, словно «волшебный глаз» на старом радиоприемнике.
У меня наконец прорезался голос, и, завопив во всю глотку, я плюхнулась на газон и поползла прочь от отвратительной твари. Верхняя часть тела монстра уже полностью сформировалась, и само создание таращилось на меня стеклянным взглядом. Я почувствовала, как меня схватили за предплечья и подняли вверх. Завопив, я начала бешено извиваться.
– Мерси, ты чего? – произнес мне прямо в ухо Джексон. – Поймал! Поймал!
Его стальные руки вздернули меня и поставили на траву, будто малого ребенка.
– Что это за штука? – спросил он, медленно пятясь.
– Не знаю.
Всхлипывая, я уткнулась лицом ему в шею. Почувствовала его пульс. Запах Джексона был успокаивающим. Спустя некоторое время я услышала шум и осмелилась поднять голову.
Из дома потоком выходили родственники и выстраивались впереди нас. Тварь уже окончательно приняла свой жуткий облик. Она пошатнулась, сделала пару осторожных шагов и застыла как вкопанная. Наверное, она пока только привыкала ориентироваться в пространстве. А в земле, откуда она «вылупилась», темнела глубокая яма. Хотя родные и встали впереди нас непроницаемой стеной, я прекрасно видела монстра, поскольку ростом он достигал двух метров, не меньше.
– Да будь я проклят! – воскликнул Коннор и начал яростно пробиваться вперед, расталкивая окружающих. – Не думал, что хоть раз в жизни такое увижу!
Он подошел к твари и прикоснулся к ней пальцем.
– Кто это? – спросил Джексон. Я буквально всем телом ощутила его голос, поскольку он продолжал крепко держать меня в объятиях.
– Голем, – ответила Мэйзи.
Я посмотрела на сестру и поразилась холодному выражению ее лица.
– Одушевленная плоть, созданная из неживой материи.
Она подошла к нам.
– Можешь отпустить мою сестру, она в безопасности.
Джексон на мгновение замешкался. Мэйзи, конечно, заметила секундную заминку жениха и сделала из нее далеко идущие и неприятные выводы.
Джексон бережно опустил меня на землю. У меня еще подгибались колени, но, учитывая прищуренный взгляд Мэйзи, я решила не опираться на Джексона.
– Я до смерти перепугалась, – пролепетала я, оправдываясь. – Он появился из земли… совершенно неожиданно.
А родственники уже быстро приблизились к голему. Они искренне восхищались им, не обращая на нас никакого внимания.
– Голем, значит, – напряженно сказал Джексон, обратившись к Мэйзи. Подозреваю, он тоже испугался. – И что он здесь делает?
– Это все семейства, – произнесла Мэйзи, слегка ссутулившись от тона Джексона.
Я сообразила, что она имеет в виду остальные девять семейств ведьм, не присутствующих на церемонии выбора.
– Они сотворили голема в качестве вместилища сознаний их представителей. Ты видишь тело, но внутри его находятся девять разумов. Они и есть официальные представители, которые будут следить за жеребьевкой.
– Ты была в курсе? – вырвалось у меня.
– Мы лишь час назад узнали, – нервно ответила она. – Я поднялась к тебе, чтобы предупредить, но дверь оказалась заперта, и ты не отзывалась. Решила, что ты заткнула уши наушниками и прячешься от нас.
Мэйзи покосилась на Джексона:
– Ты тоже куда-то запропастился.
– Я? Я на крыльце пиво пил с твоим родичем из Афин. Мы о футболе болтали.
Мэйзи прикусила губу.
– Что ж, ценю твою поддержку. В особенности – в такой день.
Она бросила на меня резкий взгляд.
– Я и про тебя. Не могла найти вас обоих и вдруг стала свидетелем сцены из дешевого романа.
Раздраженно развернувшись, она ринулась обратно в дом.
Джексон бросился следом за невестой.
– Ладно, малыш, не надо так, – бормотал он, пытаясь догнать Мэйзи.
Моя родня, окружившая голема, принялась расходиться, а тварь сразу же направилась к особняку. Я непроизвольно попятилась, прижимаясь спиной к стене. Первоначальные движения голема были отрывистыми и неуклюжими, но спустя минуту он уже шагал нормальной ровной походкой. Черты его лица становились все более четкими. Теперь он даже не напоминал грубо вылепленную статую. Если бы не неестественный цвет, издалека его можно было принять за обычного человека – правда, очень рослого и обнаженного. Я взмолилась, чтобы анатомическое сходство не стало идеальным, но, когда родственники разбрелись, поняла, что сегодня мне не везет. Кожа голема была оливковой, как у жителя Средиземноморья, и его нагота выглядела особенно вызывающей. Я не могла оторвать от него взгляд, но старательно не глядела ниже пояса, сосредоточившись на верхней части тела. Теперь от монстра не осталось и следа! Лицо его было прекрасно, и я узнала черты Давида, изваянного самим Бернини. На идеальном черепе сформировались густые брови, закурчавились темные волосы. В какой-то момент я осознала, что воспринимаю его как мужчину, а не искусственное существо. Но находиться рядом с ним мне вовсе не хотелось. Неожиданно он сфокусировался на мне и приблизился вплотную. Родичи двигались за ним гуськом.
– Ты дочь Эмили, – проговорил он странным голосом, в котором смешалось несколько полутонов. Баритон, бас, тенор и сопрано одновременно. Абсолютно неестественная какофония.
– Одна из, – ответила я, вдавливаясь в стену. – Наверное, тебе нужна моя сестра.
Он наклонился, и я заметила, что янтарный оттенок глаз пропадает и проступают белки. «Волшебные глаза» сжались, превращаясь в нормальные зрачки. Голем оглядел меня с головы до ног.
– Ты считаешь свою одежду приемлемой для траура? – спросил многоголосый голос.
У меня тотчас пропал страх, и безумно захотелось пнуть его ногой по яйцам – только что сформировавшимся.
– А ты считаешь свою одежду приемлемой для траура? – передразнила я его, ткнув голема пальцем в грудь. Он оказался теплым на ощупь, почти горячим, и я быстро отдернула руку.
– Ты права, – произнес он, и воздух вокруг него завибрировал. На нем появился отлично сшитый темный однобортный пиджак, накрахмаленная белоснежная рубашка и идеально завязанный галстук. Надо же, песчаная земля Джорджии превратилась в мужчину-фотомодель!
– Будь добра, переоденься соответственно случаю. Прояви уважение к памяти Джинни и той роли, которую ты будешь играть в выборе ее преемника. Будем ждать тебя в доме.
– А не пошел бы ты куда подальше? – рявкнула я, расставив ноги и уперев руки в бока.
Голем не пошевелился, но из его рта послышались гомон, на сей раз – не громкий хор, а чудовищная разноголосица. Похоже, девять разумов жарко спорили между собой. Я предположила, что его разорвет на части, но тут голоса резко стихли.
– Ты злишься потому, что мы тебя напугали, – сказал он, вернее они, спокойным баритоном. – Но этого не было в наших намерениях. К сожалению, ты увидела наше появление, не будучи предупреждена.
– Тебе надо извиниться за плохое поведение, юная леди, – приказал Коннор, подскакивая ко мне.
Я осознала, что представители семейств, говорившие устами голема, произнесли почти что извинение. Мне не хотелось просить прощения, но я понимала, что сейчас не время для скандалов и семейных склок.
– Конечно. Я приношу свои извинения, – процедила я, мысленно добавив «за то что дважды за день едва не свихнулась от шока. А еще могу добавить, что в одном теле есть место только одной личности».
Голем молча повернулся и направился к двери.
– Делай, как он сказал: переоденься во что-нибудь приличное, – буркнул Коннор, неодобрительно покачав головой. – А потом лети на кухню.
