Нахожу его в общественной душевой. Севро заслуживает того, чтобы жить в покоях вроде тех, что затребовали себе остальные на время полета до Марса, но это не в его духе. Все равно в глубине души он остается мальчишкой, который додумался спрятаться в брюхе лошади. Хотя нет, мальчишкой его уже не назовешь.

– Ты ей нравился, Севро.

Он стоит передо мной, скрестив на груди худые веснушчатые руки. На бедрах – полотенце, еще одно свисает с шеи. Золотые не стесняются наготы, но Севро никогда не любил показываться обнаженным. С нашей последней встречи у него появилась татуировка: огромный черно-серый волк во всю спину. Упыри – это его все. Для меня они когда-то были лишь орудием, но теперь стали чем-то бо́льшим. Какая разница, если я все равно использую их? Он смотрит на воду, исчезающую в стоке душевой кабины, уносящуюся вниз прозрачным вихрем.

– И тем не менее мне все-таки по душе война, – говорит он. – Хребтина станет помощнее. Руки помозолистее. Всякие ублюдки говорят нам, что путь воина усыпан розами. Чувствуешь, какой аромат, а, Жнец? – Он смотрит на меня с болью в глазах.

– Ты слышал, что я тебе только что сказал? – спрашиваю я, садясь на скамейку рядом с ним.

– Конечно слышал, твою мать! У меня глаза одного не хватает, а не уха! – Севро постукивает костлявым пальцем по искусственному глазу. – Конечно нравился, но не так, как мне бы хотелось. Она должна была выкарабкаться! Если кто-то из нас, маленьких засранцев, и должен был выжить, то она! В ней не было ни грамма зла, ни грамма! Но кого это волнует? Кого волнует, добрые мы или злые? Все происходит по воле случая!

– Случай свел вас вместе. По воле случая она попала в дом Марса.

– Нет, по воле моего отца, – качает головой Севро. – Он заключил сделку с Юноной и выменял Куинн. Думал, что она будет уравновешивать нас, управлять нашим гневом. Если бы он не выбрал ее, то мы бы не познакомились и она осталась бы в живых!

– Возможно, – соглашаюсь я, вспоминая Эо. – Но она сама решила отправиться сюда. Она сделала свой выбор и последовала за мной. И за тобой.

– Совсем как Пакс, – произносит Севро, и я киваю, дотрагиваясь до своего Пегаса. – Сплошное дерьмо вокруг, правда? Не важно, какими бы красивыми словами они его ни прикрывали. Для них это просто игра. Мы всегда будем пешками в их чертовой игре! Плевать я хотел на их империю! Плевать я хотел на все это дерьмо! Я пришел к тебе только потому, что он рассказал мне, кто ты такой!

Я в недоумении смотрю на него, а потом спрашиваю с нервным смешком:

– Что ты имеешь в виду?

– Включай глушитель, – коротко произносит он. – У тебя наверняка он при себе. Ты же очень осторожен, Жнец, всегда очень осторожен…

– Не понимаю, о чем ты…

– Заткнись и включи эту штуку!

Кивнув, активирую лежащий у меня в кармане излучатель защиты от прослушки. Я не так горд, как верховная правительница, нас запросто могут пасти. Севро смотрит на меня долгим взглядом, от которого мне становится не по себе.

– Так кто же я такой? – спрашиваю я снова.

– Все в игры играешь? – качает головой Севро. – Крепкий ты орешек! Как по-твоему, кто меня послал к тебе?

– Мустанг. Ты сказал, что она вызвала тебя с окраины. Тебя и всех упырей.

– Правильно, Мустанг. Путешествие с Плутона заняло шесть месяцев. А теперь угадай, кто пришел ко мне во время промежуточной посадки на Тритоне. Давай, Жнец, шевели мозгами!

– Лорн? – спрашиваю я, но Севро лишь ухмыляется. – Фичнер?

– Еще раз облажаешься, и я тебе вообще ничего не скажу. Просто исчезну! – заявляет Севро и плюет мне в лицо, попадая прямо под глаз. – Исчезну и не вернусь! Не стану помогать тебе! Не стану проливать за тебя свою кровь! Не стану приносить в жертву друзей ради человека, которому настолько на меня насрать, что он боится высунуться хоть раз! Доверие штука взаимная, Дэрроу! Сейчас твоя очередь!

Он не блефует. Мне очень хочется сказать ему правду. Но как это возможно? Севро – золотой, золотой, мать твою! Однажды при нем я послал Феба на хер, и он сделал вид, что не расслышал. Или и правда не расслышал? А вдруг это ловушка? Нет! Нет, если это ловушка, то игра уже проиграна и мечте Эо не суждено сбыться. У меня нет никого ближе этого парня. Никто не любит меня так преданно, как этот странный маргинал. Никто!

– Тебя послал Арес, – медленно произношу я, глядя в его равнодушные золотые глаза.

Наступает долгая пауза.

Проходят ужасные пять секунд. Шесть. Семь. Севро встает, запирает дверь на ключ и достает из кармана мятых штанов маленький черный кристалл.

– Управляется только твоим дыханием, – коротко говорит он.

– Шептун! – пораженно выдыхаю я, аккуратно беру кристалл в руки, зная, сколько стоит такая штука, и осторожно дую.

Кристалл дрожит, потом рассыпается на тысячу крошечных осколков. Черные искорки взвиваются в воздух, словно потревоженные светлячки на лугу летним вечером. Они парят, сливаясь друг с другом, и между мной и Севро возникает экран с плохим разрешением. На экране появляется остроконечный шлем Ареса.

– Сын мой, – произносит он на удивление мелодичным голосом, – прости меня! Гармони предала тебя. Она предала и меня, развернув боевую кампанию, которая противоречит нашим принципам. Я слишком поздно узнал о том, что она решила использовать тебя в своих целях. Но ты поступил мудро, поэтому я и выбрал тебя. Мы предпринимаем необходимые шаги, чтобы помешать ей. Продолжай делать свое дело. Настрой Августуса против Беллона и создай раскол в Солнечной системе!

Открываю было рот, чтобы задать Аресу вопрос, но вовремя понимаю, что это запись.

– Понимаю, как тебе тяжело. Я и так уже потребовал от тебя слишком многого. Держись! Продолжай сеять хаос и ослаблять их! Ты имеешь все основания сомневаться во мне. Однако мы не могли связаться с тобой раньше, ибо за тобой следили Плиний, Шакал и шпионы верховной правительницы. Возмутители спокойствия всегда вызывают повышенный интерес. Но за тобой наблюдал и я. Я горжусь тобой и знаю, что Эо тоже гордилась бы! Чтобы ты удостоверился в подлинности этого послания, твой друг передает тебе привет.

Шлем Ареса гаснет, и с экрана мне улыбается Танцор: «Дэрроу, знай, что мы с тобой! Твоя семья жива и здорова. Конец уже близок, друг мой! Ты можешь доверять посланнику Ареса, я лично занимался его вербовкой. Разбей цепи!»

Изображение исчезает, в воздухе остается лишь темное свечение. Я растерянно смотрю на пол душевой.

– А ты ничего так выглядишь после стольких операций. – На лице Севро появляется фирменная ухмылка. – Арес послал ко мне этого калеку. Ну, того, который отправил тебя в училище, Танцора…

Больше он ничего сказать не успевает, потому что я с рыданиями бросаюсь ему на шею. Меня трясет, слезы текут по щекам, я цепляюсь за него так крепко, что он слегка испуган. Севро не двигается, только осторожно гладит меня по голове. Какое тяжелое бремя снято с моих плеч! Есть человек, которому все известно! Ему все известно, и он рядом со мной! Ему все известно, и он пришел мне на помощь! Мне! Меня продолжает колотить дрожь, я повторяю лишь одну фразу: «Спасибо тебе!» Эо не ошиблась! Я не ошибся! «У меня есть друг», – лепечу я каким-то детским голосом. Севро сам готов расплакаться, видя меня в таком состоянии.

У меня есть настоящий друг.

– Конечно есть, – запинаясь, произносит он, – но ты кончай эту истерику, чувак! Мы ж, как-никак, золотые…

Делаю шаг назад, утирая слезы рукавом, начинаю сбивчиво извиняться. В глазах стоят слезы, все расплывается. Чихаю. Севро дает мне полотенце, я сморкаюсь в него, и он делает большие глаза.

– Что такое?

– Я, вообще-то, думал, ты им глаза вытрешь…

Мы дружно смеемся, а потом некоторое время сидим молча. Затем я спрашиваю его, когда он узнал. Оказывается, он заподозрил неладное еще в училище, когда услышал, как я послал подальше Феба. Говорит, что у меня тогда даже голос стал низким, как у алого. А потом Танцор показал ему видеозапись операций, которые мне делал ваятель Микки.

– Они каким-то образом поняли, что ты можешь доверять мне, а до тебя, говнюка, так и не дошло! Всегда так было и всегда так будет!

– А тебя это… не беспокоит? – спрашиваю я. – Ну, кто я такой на самом деле…

– Не беспокоит? Какое до жопы скромное словечко для такой чертовски серьезной штуки! – восклицает он, почесывая затылок. – Беспокоит! Сыпь на члене меня беспокоит! Тухлая рыба меня беспокоит! Всякие высокопоставленные кретины меня беспокоят! А тут… – разводит он руками. – Да забей! Ты мне больше по душе, чем все остальные засранцы во всех остальных мирах. Решил отплатить тебе услугой за услугу, раз уж я на самом деле выше тебя, засранец ты ржавый!

Громко смеюсь. Будь я алым, то казался бы карликом даже по сравнению с Севро.

– Значит, тебе известна цель моей миссии? Я не просто шпион. Все закончится крахом Сообщества.

– Вознесешься высоко – падать будет далеко!

– И все? – недоверчиво переспрашиваю я. – То есть ты в деле?

– Ну ты даешь, Дэрроу! – фыркает он. – Я шесть месяцев до тебя добирался! Потом на Тритоне ко мне пришел Танцор и открыл мне глаза на то, что у нас здесь происходит. Показал мне правду. Был ли я сбит с толку? Да уж, мягко говоря… Тем не менее я сел на этот чертов корабль, а потом у меня было три месяца, чтобы хорошенько все обдумать. И вот я здесь. Так что кончай уже сомневаться в моей преданности! Мои золотые «собратья» пытаются избавиться от меня с самого моего рождения, – шепотом говорит он и озирается по сторонам, несмотря на защиту от прослушки. – Единственные люди, которые отнеслись ко мне с уважением, не имели на то никаких оснований. Представители низших цветов. Например, ты. Думаю, пора отплатить тебе той же монетой.

– А что остальные? – напряженно спрашиваю я. – Крошка, Клоун?

– Это не моя тайна. Куинн бы поняла, – медленно говорит он, пытаясь держать себя в руках. – Остальные, возможно, присоединятся. Ведьма – вряд ли. Рок – ни за что на свете. Они слишком самовлюбленные. Насчет этой высокомерной верзилы, как ее там, не знаю.

– Виктра. А Мустанг? – спрашиваю я.

– Я в любовных делах не советчик, засранец ты эдакий! – Он встает. – Слушай, кстати! Если я стану революционером, мне что же, и на массаж к розовым нельзя ходить? Тогда это, конечно, отстой…

– Ну не знаю, – смеюсь я. – Если честно, пока не определился.

– Да забей! Массажа меня никто не посмеет лишить! Спина вообще никакая! – скалит зубы в широкой улыбке Севро. – У меня легко на сердце, Жнец, – говорит он, постукивая себя по тощей груди, – поэтому я знаю, что поступаю правильно. Сердце не врет. А у меня на сердце… как вы, алые, выражаетесь… охрененно легко!

Прощаюсь с Севро, выхожу из душевой и натыкаюсь в коридоре на Виктру.

– Августус приказал передать тебе, что покои Повелителя Праха теперь принадлежат тебе.

– Августус отдает мне самые большие покои?!

– Ты захватил корабль – тебе и трофеи, сказал он. Ты же знаешь, он всегда педантично соблюдает правила.

– Слушай, а ты знаешь, как туда пройти? Я что-то заблудился.

Виктра кивает и ведет меня по коридорам. Молчу. Усталый, но счастливый – оттого, что Севро со мной, Арес все еще верит в меня, а Танцор, как оказалось, жив. Это бальзам на душу после смерти Куинн.

– Полагаю, ты в курсе, что моя семья предала лорда-губернатора, – вдруг произносит Виктра.

– Да, слышал. Но ты все же осталась с нами.

– Я тебе уже говорила, что поступаю так, как считаю нужным. Мать не контролирует ни мои действия, ни мои счета. Пусть с Антонией развлекается, – с усмешкой косится на меня Виктра. – Вот таким ты мне нравишься!

– Вот таким? – не могу не рассмеяться я. – В смысле?

– Как бы сказать… Спокойным. Уверенным. Несмотря ни на что.

– А ты сегодня на удивление добра, – возвращаю я ей комплимент.

– Добра? Ну ты и выдумщик! Приятно, конечно, но нам обоим прекрасно известно, что доброй меня никак не назовешь.

Молча идем к моим новым апартаментам. Оглянувшись, вижу, что за нами по коридору шагает Рагнар. Если бы не повязки, покрывающие его израненное тело, то я бы его вообще не заметил. Взмахом руки даю ему знать, что он пока свободен.

– Ты могла бы послать ко мне кого-то из низших цветов, чтобы меня проводили сюда, – говорю я, ловя надменный взгляд Виктры.

– Но тогда мы бы с тобой не увиделись.

– Это единственная причина?

– У всех есть свои секреты, – озорно улыбается она, а потом пристально смотрит мне в глаза. – Я правда за тебя волнуюсь.

– За меня? – закатываю я глаза. – Ты на что намекаешь, Виктра?

– Да ни на что, – обижается она. – Какой же ты лицемер, Дэрроу!

– Я?!

– Помнишь, как Тактус отказался от скрипки, которую ты решил подарить ему? Подозревал, что ты захочешь что-нибудь взамен? Вот и со мной ты обращаешься точно так же! Похожий случай был в садах Луны, когда я пришла к тебе! Неужели так сложно поверить, что я тебе друг и ты мне небезразличен?! – с горячностью произносит она и морщит нос. – Ну вот, я из-за тебя становлюсь сентиментальной, фу!

– Прости… Просто ты… – Я пытаюсь подобрать подходящее описание для этой высокой женщины, но не нахожу слов. – Все время думаю о том, что ты сестра Антонии. Не могу выкинуть это из головы.

– Но я не такая, как она!

– Я все понимаю, но…

– Правда понимаешь? – Она дотрагивается до моей щеки и призывно приоткрывает губы.

Помню, как ее губы прикоснулись к моим перед катапультированием. Тогда я позволил ей поцеловать меня. Может быть, Виктра и холодна, но определенные чувства ко мне все же испытывает. Не такие, как Эо. Не такие, как Мустанг. Мягко отвожу ее руку и качаю головой.

– Странный ты мужчина, – тихонько вздохнув, роняет она.

Всего секунда, и от ее уязвимости не осталось и следа. Пантера снова выпустила коготки. Прислонившись к стене напротив меня, она опирается ботинком о стену и смотрит на меня искрящимися от веселья глазами. Вот эту Виктру я знаю хорошо.

– Ты любишь женщин, но не наслаждаешься нами, – улыбается она, слегка приоткрыв губы, и я не могу не заметить изящный поворот ее шеи, силу узких плеч, вздымающиеся груди. – А ведь мы можем подарить тебе наслаждение. Ты хоть знаешь, какая у меня нежная кожа?

– Ты меня дразнишь, – сдавленно смеюсь я.

– Еще как!

Виктра – интриганка от природы. Но на долю секунды она открылась мне по-настоящему. И теперь… теперь я смотрю на нее другими глазами. Решаю убить сексуальное притяжение лучшим из всех известных мне способов – целую ее в лоб и ласково говорю:

– Доброй ночи, сестра!

– Сестра? Сестра?! – насмешливо повторяет она мне вслед. – Просто ты считаешь меня плохой, да? – вдруг окликает меня Виктра.

– Плохой? – оборачиваюсь я.

– Поэтому ты меня не хочешь? Из-за того, что считаешь… – она запинается, пытаясь подобрать нужное слово, – считаешь меня недостойной?

– С чего ты взяла? – ласково спрашиваю я.

Виктра пожимает плечами, озираясь по сторонам, и на удивление не торопится с ответом.

– Я не… – Она качает головой, потом показывает на себя. – Так я научилась выживать, понимаешь? Этому меня учила мать. Таким способом я получаю то, что хочу.

– Слушай, а давай попробуем по-другому? – предлагаю я, снова подходя к ней. – Дэрроу, очень приятно. Вопреки расхожим слухам, я не ем стекло. Люблю музыку и танцы, а еще обожаю фрукты, особенно клубнику.

– Это глупо, – фыркает она. – Мы что, заново знакомимся?

– Да. Но уже без нашей брони. А как два обычных человека, – игриво говорю я. – Ну же, я жду!

Она комично закатывает глаза, делает шаг вперед, озираясь по сторонам. Поднимает руку, изо всех сил сдерживая детскую улыбку.

– Меня зовут Виктра. Мне нравится запах камней перед дождем, – краснея, произносит она. – И еще… только не смейся! Ненавижу золотой цвет. Зеленый идет мне куда больше!

Ночью мне никак не уснуть. Перед глазами – тела тех, кого я отправил в ледяную тьму. Просыпаюсь с десяток раз, вижу кошмары, в которых падают бомбы и сверкают мечи. Бессонные ночи – мой удел. Я знаю, что заслужил это, отчего мне еще тяжелее.

Встаю с постели и прохаживаюсь по моим новым покоям. Здесь шесть комнат. Небольшой спортзал, огромная ванная, кабинет. Все это принадлежало человеку, который сжег дотла одну из лун, отцу фурий. Как тут вообще можно уснуть? Достаю из кармана медальон с Пегасом, чуть не забыв, что это бомба из радия.

Брожу по коридорам корабля, словно призрак. Все время оглядываюсь, не идет ли за мной Рагнар. Я отправил его спать, но мы пока еще слишком плохо знакомы, и я не понимаю его настроения, его хода мыслей, не знаю, чем он занимается по ночам. Мне многому предстоит научиться.

Прохожу по тускло освещенным коридорам мимо оранжевых техников и синих операторов системы. Те замолкают и кланяются, завидев меня. В недра корабля золотые обычно не спускаются. Потолки здесь пониже, рассчитаны на алых рабочих и бурых уборщиков. Этот корабль – настоящий город, точнее, остров. Здесь есть представители всех цветов. Вспоминаю реестр персонала: тысячи специальностей, миллионы движущихся живых винтиков одной огромной машины. Разглядываю панель энергообеспечения. А вдруг оранжевые, которые работают здесь, решат перегрузить ее? Что тогда будет? Понятия не имею. Думаю, мало кто из золотых в этом разбирается. Беру себе на заметку.

Иду дальше, голод гонит меня в столовую. Еду легко могли бы доставить прямо в мои покои, но у меня еще нет своих слуг. Да и не люблю я, когда меня обслуживают. В столовой за длинным металлическим столом сидит одинокая фигура. Кому-то тоже не спится, как и мне.

Мустанг!