Глава 21
Карты на стол!

Конечно, мобильник был разряжен. Я выяснила это только на работе, когда в редакцию позвонила Марина Аркадьевна и удивлённо поинтересовалась, почему мой сотовый не отвечает.

– И домашний тоже, – добавила она.

По тону Марины я попыталась предположить, известно ли ей о грядущем увольнении, и сердится ли она на меня. Однако голос главного редактора «Стильной Леди» звучал ровно и, как всегда, деловито.

Надеюсь, когда владельцы журнала всё-таки сообщат Марине, что больше не нуждаются в её услугах, они не забудут рассказать несчастной изгнаннице, как рьяно я её защищала?

– Юля, – сказала Марина, – а где же статья «Семья или карьера?», что-то не вижу! Вроде вчера был последний срок?

– Сегодня! – бодро отрапортовала я. – Не вчера, а сегодня.

– Точно?

– Абсолютно. И статья готова. Сейчас скину по почте, лови!

– Я привыкла, что ты привозишь распечатку. И никогда не срываешь график. Поэтому и звоню в полном недоумении.

– Вчера не успела заехать, – соврала я.

То, что не успела, было чистой правдой. А когда бы я успела? Сначала ездила в бизнес-центр «Звезда», общалась с Марининым начальством. Потом страдала – долго, яростно… Затем рыскала по Интернету, пытаясь вычислить, каким препаратом была отравлена. Ориентировалась на симптомы и на расшифровку анализов, взятую в больнице у Вадима… Пришла к выводу, что проще спросить у Ланочки.

Обман заключался в том, что вчера статья ещё не была готова. Я спешно дописывала её ночью, отгоняя прочь мысли о свекрови и о дымящейся чашке кофе. О Ланочке думала с ненавистью, о кофе – с вожделением. Утешилась двумя литрами зелёного чая. Страдала, мучилась, но статью добила.

Скинув материал по электронной почте, я вдруг вспомнила, что уже лет сто не принимала Марининых витаминов в шоколаде! Совершенно забыла про них – и немудрено, учитывая, сколько всего на меня навалилось… Пошарив в сумке, не обнаружила на месте фиолетово-серебряной коробочки.

Насколько помню, там оставалась всего парочка конфет. Жаль, не удалось выдержать чистоту эксперимента. Так как в последний месяц кроме волшебных швейцарских пилюль в мой желудок поступали и безумные дозы отравы, нельзя установить, насколько благотворным (или незаметным) было влияние Марининых витаминов. В аннотации, кстати, упоминалось, что данный комплекс рекомендуется также и беременным женщинам… А я как раз и была беременна.

– Юля, до вас невозможно дозвониться, – укоризненно заявил Олег. Его приятный баритон зазвучал в телефоне едва ли не сразу же, как я реанимировала мобильник.

– Телефон разрядился.

– Так я и на домашний звонил!

– С домашним тоже какая-то петрушка. Пока не выяснила.

– И всё равно, Юля, вам нет оправдания, – сурово произнёс Олег. – Вчера мы должны были встретиться и серьёзно всё обсудить.

– Что, например? – вздохнула я, прекрасно, однако, представляя себе предмет разговора.

– Например, размер аванса.

Раздался стук падающего тела. Это я свалилась под стол от изумления.

– У вас есть счёт в банке? – спросил Олег. – Вы получаете зарплату на карточку? Мне нужны ваши банковские реквизиты.

Какой напор! Но ведь я ещё не дала согласия на него работать. И даже не собираюсь!

– У меня есть банковский счёт, – в замешательстве пробормотала я. – И его вряд ли можно сравнить с банковским счётом Жаклин Онассис. Но…

– Вот и славно, Юля! – обрадовался Олег. – Пересечёмся где-нибудь прямо сейчас?

– Нет! – запротестовала я. – Работы много. Сегодня ничего не получится. Два интервью, а потом в составе представительной делегации поеду к чёрту на рога – мы будем лазить по котловану, заполненному отбросами птицефабрики, и копошиться в тухлятине.

– О боже! Вам это надо, Юля?

– Конечно, надо! – воскликнула я. – И очень! Птицефабрика принадлежит одному видному персонажу местного олимпа. Нет, не пугайтесь, не вашему другу Альберту Васильеву, как ни странно. Так вот, сейчас появился шанс прищучить этого чиновника и бизнесмена. В данный момент – расклад не в его пользу. У кого-то из высшего руководства на дяденьку вырос зуб. Надо пользоваться моментом. Мы заставим куриного короля правильно утилизировать отходы, не загрязняя окружающую среду. Вы-то, Олег, вернётесь обратно в Москву. А я тут живу, дышу этим воздухом. Поэтому меня чрезвычайно возбуждает мысль о предстоящей поездке – напишу разгромный материал, глядишь, и атмосфера немного очистится.

– Что ж, всё ясно. А завтра как?

– Завтра будет завтра, – вздохнула я. – Созвонимся, хорошо?

Мне вовсе не хотелось встречаться с Олегом. Он ждёт положительного ответа и настроен решительно. Теперь не станет – как прежде – кружить вокруг да около, очаровывать, сдавать назад при малейшем намёке на отказ…

Но я не смогу ответить «да», твёрдо скажу ему «нет». И что потом? Увижу в глазах Олега презрение и насмешку? Или даже услышу какие-то неприятные вещи в свой адрес?

Именно это и пугает. Не потому, что боюсь его разочаровать, а потому, что боюсь сама в нём разочароваться… Целый месяц я видела перед собой неотразимого и обаятельного мужчину. Он сыпал комплиментами, как падишах бриллиантами, он очаровывал меня своим умом. А вдруг сейчас все его достоинства улетучатся? И выяснится: он вовсе не герой, а обычный лицемер. Гнилушка.

Хочется верить, что целый месяц Олег не изображал отличного парня, а на самом деле им был. И является до сих пор.

Что ж, в любом случае, с этим придётся когда-то закончить. Завтра мы с ним встретимся и поговорим. Или послезавтра. Или через пару дней.

Два интервью и поездка к котловану птицефабрики основательно меня вымотали. Но я была довольна – рабочая суета не оставляла возможности думать об утраченной беременности и кознях Ланочки. На кладбище дохлых кур пахло отнюдь не так, как в парфюмерном бутике. Мы с коллегами надышались вони, удивляясь, почему нам не выдали противогазы. Каково же обитателям близлежащих населённых пунктов? Они наверняка задыхаются от этого смрада.

Пока я с компанией журналистов из других изданий осматривала куриную свалку, мне позвонил Никита. С момента отъезда мы с мужем общались прохладно, не балуя друг друга привычными телефонными нежностями. Я не могла простить ему несправедливых обвинений, он мне – легкомыслия. Никита так и не поверил, что я не принимала таблеток.

Да, я их принимала! Но только не знала об этом. Таблетки мне скармливала его драгоценная мамуля!

Желание сразу выложить Никите правду и реабилитироваться перед ним (одновременно уничтожив свекровь) я подавила с огромным трудом.

– Юль, ты не хочешь со мной разговаривать? – осведомился Никита.

– Вовсе нет! – воскликнула я, рассматривая пожелтевшую куриную голову у себя под ногой. В слепых глазницах копошились белые черви. Я, содрогнувшись от омерзения, отпрыгнула в сторону.

– Оба телефона не отвечают.

Пришлось в сотый раз за день объяснять ситуацию.

– Давайте выбираться отсюда! – крикнула я коллегам. – Хватит уже! Насмотрелись, надышались! Никита, это я не тебе.

– Уже понял. Как ты себя чувствуешь?

– Отвратительно, – честно призналась я. – Тут дико воняет, и картинка перед глазами – та ещё. Но по сравнению с тем, что сейчас творится у меня внутри – не так уж и плохо. У меня в голове всё гораздо страшней и отвратительней.

Я прерывисто вздохнула в трубку. Мечтала услышать хоть одно слово жалости и утешения.

Вместо этого Никита принялся расспрашивать, где я сейчас нахожусь и каким ветром меня туда занесло.

– Ты там поаккуратней, – посоветовал он.

– Справлюсь, – мрачно ответила я.

Дома сразу проверила стационарный телефон. В трубке шли короткие гудки. Порывшись в квитанциях, поняла, что произошло страшное: я забыла в прошлом месяце оплатить счета.

Спустя три недели после крайнего срока телефон отключили – даже не предупредив заранее о карательной санкции. По-моему, это нечестно. А вот возьму и обижусь, и вообще откажусь от домашнего телефона. Тем более что обходится он с каждым месяцем всё дороже. Постоянно приносят целый ворох счетов – абонплата, межгород, зоновая связь и что-то ещё. Кругленькая сумма набегает. Не проще ли полностью перейти на сотовую связь? Но с самого детства (когда ещё существовали дисковые аппараты, да и то – не в каждой квартире) в моём сердце коренилось убеждение – дома обязательно должен быть телефон. Как же без него?

Я отправилась в ванную, захватив мобильник и вспоминая на ходу, сколько раз приходилось выпрыгивать из пены и, оставляя повсюду пышные розовые хлопья, метаться по квартире в поисках пиликающей трубки…

Сегодня вечером я заслужила награду – за два трудных интервью, за дохлых кур, за все мои переживания, за разговор с Никитой – холодный, как воды Охотского моря… Расслаблюсь по полной программе: смастерю два коктейля – один в ванне (душистая пена и соляная бомба), другой в бокале (чинзано, сок, лёд), потом посмотрю несколько серий «Отчаянных домохозяек» или «Секса в большом городе», уютно устроившись на диване. Затем потусуюсь в социальных сетях, узнаю, какие новости у подруг в Мельбурне, Сан-Паулу, Тампе и в городе Каменке Пензенской области… Закажу в интернет-магазине парочку книжек. Отправлю Веронике в Прагу письмо, прочитаю свежее послание из Женевы от Елены – она пробует справиться с тройней самостоятельно, без няньки (наверное, слегка не в себе!)… А потом самое приятное: работа! Расшифрую интервью, набросаю план, допишу три статьи-малютки для женского сайта.

Лучше плавать в клубничной ванне, чем в чёрной депрессии!

Я погрузилась в пышную пену, прикидывая, не облезу ли (наверное, надо было остановиться на чём-то одном – или пена, или соль), взяла бокал и с блаженством сделала первый глоток… И тут мой план реанимации нервной системы в одно мгновение обрушился, словно рынок акций в кризисный год: я услышала, как противно заверещал в прихожей дверной звонок.

Ну почему именно сейчас я кому-то понадобилась – мокрая, клубничная? И в девять часов вечера!

Бормоча ругательства, я выбралась из ванны и обмоталась полотенцем. Пока добежала до двери, оно промокло – с головы ручьями стекала вода, на полу оставались лужицы.

Если это Ева, сначала обзову её «подлой крысой», а потом включу в график вечерних мероприятий. Сериал мы можем посмотреть вместе, отпуская по ходу комментарии, да и коктейли Ева смешивает отлично…

Я отпрянула в глубь прихожей. Так, словно увидела привидение. Мы не встречались несколько дней, и теперь, после сделанного открытия, я смотрела на свекровь совсем другими глазами. Её коварный план провалился, ей не удалось меня извести. Впредь я буду очень осторожна – никаких угощений из рук Ланочки. Но как же с ней себя держать, что говорить? Не представляю! Сейчас даже смотреть на неё тошно!

– Юля, добрый вечер! – защебетала отравительница. – Ой, ты принимала ванну? Я не вовремя?

В отличие от меня, свекровь держалась естественно, непринуждённо.

Ещё не знает, что я её вычислила. Да, я блестяще рассекретила врага – Ниро Вульф поставил бы мне пять с плюсом за выстроенную логическую цепочку.

– А я тут ездила в магазин, который у вас на перекрёстке, – не дождавшись вежливого приветствия, Ланочка уверенно вторглась в квартиру и принялась раздеваться.

– И решила заглянуть к тебе. Никита сегодня звонил. Он волнуется – у тебя не отвечают телефоны.

– Мы уже поговорили.

– Да? Хорошо. Юля, мне тоже надо с тобой поговорить, – Ланочка, стянув с шеи шёлковый шарф, вдруг замерла на секунду и окинула меня оценивающим взглядом. – Но ты сначала иди вытрись, а то с тебя капает.

Не проронив ни слова, я поплелась в ванную, включила воду на полную мощность и встала под душ. Хотя бы смою остатки пены. Если свекровь жаждет пообщаться – пусть подождёт. А если вздумает вскипятить чай, пока я привожу себя в божеский вид, вылью это отравленное пойло ей на голову – да, да, прямо на шикарно вздыбленную шевелюру…

Нарядившись в халат, я в ужасе замерла на пороге кухни: свекровь действительно предавалась чайной церемонии.

– Ты не против, если мы поворкуем за чашечкой чая?

– Я пью коктейль, – мрачно буркнула я и поставила на стол бокал, принесённый из ванной комнаты. Потом демонстративно плеснула в него из бутылки и сделала большой глоток.

– Так о чём вы хотели поговорить?

Свекровь почему-то не отреагировала на мой злобный тон. Знает кошка, чьё мясо съела! Раньше обязательно вытаращила бы накрашенные глазки и гневно поинтересовалась, по какому праву я разговариваю с ней столь неуважительно и почему игнорирую приготовленный ею чай. А сейчас маскируется под ангела.

– Юлечка, Никита мне всё рассказал, – вздохнула свекровь, она вся светилась сочувствием и пониманием.

– Что? – удивилась я.

– Как что? Ты пережила такую трагедию! Ты потеряла ребёнка!

– Никита вам рассказал?

– Да! И я удивлена, что ты сама мне не призналась. Почему, Юля? А Никита попросил позаботиться о тебе, ведь сейчас ты сама не своя… Да, Юлечка, я всё знаю. Мне невероятно жаль, что так произошло. Не пытайся казаться сильной, тебе сейчас очень тяжело, я понимаю. Иди сюда, я тебя обниму!

Через мгновение, против собственной воли я очутилась в Ланочкиных объятиях! Она вцепилась довольно крепко, упёрлась подбородком в моё плечо и стала гладить по спине.

Я застыла, потрясённая безграничностью её лицемерия и коварства! Ведь ребёнка я потеряла именно потому, что она целый месяц травила меня какой-то гадостью!

Я вырвалась из Ланочкиных рук и со слезами в голосе выкрикнула:

– Да, да, у меня мог бы родиться ребёнок! Если бы… Если бы…

– Тише, тише, милая, успокойся! Ты моя бедняжка, – промурлыкала свекровь и потянула меня обратно к себе на грудь. – Нервы, нервы… Но ничего. Зато теперь мы точно знаем: не в этом году, так в следующем ребёнок обязательно родится!

Я захрипела, как загнанная лошадь, и снова вывернулась из объятий Ланочки. Мне надо видеть её глаза! Поверить не могу, что она произносит эти слова, насквозь пропитанные фальшью. Да как у неё язык поворачивается?! Лишила меня ребёнка, а теперь ещё смеет обещать мне другого!

– Больше не будете считать меня бесплодной? – язвительно произнесла я, безуспешно пытаясь остановить слёзы, – они застилали глаза и вот-вот должны были пролиться.

– Бесплодной… да я никогда… Юля, что ты?! – возмутилась свекровь. – С чего ты взяла? Да, конечно, у вас долго не получался малыш, но у каждой пары свой график. У кого-то зачатие происходит сразу, кому-то приходится ждать… Но я никогда не считала тебя… Нет, ты зря так!

– Неужели? Не отпирайтесь, Лана Александровна. Я всё знаю!

– Что?! – испугалась свекровь.

– Всё! Мне всё известно.

Да, сначала я не собиралась открывать карты и признаваться Ланочке, что её подлость обнаружена. Хотела хорошенько всё обдумать. Но меня настолько поразило это наглое лицемерие, что я не сдержалась.

– Что тебе известно? О чём ты, Юля?

– Вы случайно сохранили одну страничку из переписки с Дэйзи. Вы болтали с ней на форуме он-лайн. Там, на Никитином компе. И я всё прочитала!

Свекровь несколько мгновений ошарашенно смотрела на меня. Силилась вспомнить – что такого ужасного она сообщила лондонской подруге. А я смотрела на неё, в надежде уловить тот момент, когда она действительно поймёт, что спалилась по всем пунктам до единого.

Прошло минуты две. Нервы Ланочки, очевидно, по прочности превосходили корабельные канаты. Её лицо вовсе не исказила гримаса страха или отчаяния.

– Юля, и что? – недоумённо произнесла она. – Что там такого на этой страничке? Не могу припомнить. Я никогда о тебе ничего плохого… Тем более в разговоре с Дэйзи. Дэйзи всегда тобой восхищается. С какой стати я бы стала… А ты удалила эту страничку?

– Нет!

– Тогда давай вместе посмотрим.

Вдвоём мы направились в комнату к компьютеру: я – с видом прокурора, Ланочка – изображая глубокое удивление… Когда монитор засиял голубым и я открыла сохранённый файл, свекровь быстро пробежала глазами английский текст. Я следила за выражением её лица. Но снова ничего не произошло – Ланочка совершенно спокойно прочитала и о моём бесплодии, и о своей мечте избавиться от снохи, но даже и бровью не повела.

– Юлечка, но это же не о тебе, – покачала она головой.

– Как это не обо мне?

– Конечно, не о тебе. Какая же ты глупышка. Сейчас, постой-ка, я покажу тебе весь наш диалог… – Ланочка ввела пароль, развернула передо мной предыдущую страницу их с Дэйзи переписки.

Я начала читать, прищуриваясь, хмуря лоб, шевеля губами – ну почему эти подружки не общаются на русском языке? Так трудно переводить… Но я всё-таки перевела.

И поняла: речь в разговоре на самом деле шла вовсе не обо мне! А об экзотическом кустике с заковыристым латинским названием, переделанным Ланочкой в «Клариссу». Именно от этой Клариссы свекровь пять лет дожидалась буйного цветения, но безуспешно. Именно эта Кларисса якобы «нравилась Никите» (да, Никита готов восторженно нахваливать любую чахлую травинку, собственноручно выращенную его любимой мамулей). Именно от этой Клариссы и хотела теперь избавиться свекровь.

– Но почему же вы использовали местоимение «she» вместо «it», как будто речь идёт об одушевлённом предмете? – возмутилась я. – Ну хотя бы тут. Вы должны были написать «Nikita likes it», а написали «Nikita likes her» – «Никите она нравится»… Вот я и подумала!..

– Во-первых, все мои растения для меня живые существа. А во-вторых, если б я писала о тебе, то уж точно не сказала бы, что Никите ты просто «нравишься». Ведь он тебя обожает!

– Обожает… – эхом отозвалась я.

– Конечно! Ах, Юля, Юля… И ты подумала, что я мечтаю от тебя избавиться? Нонсенс! Ну куда мы друг от друга денемся? Мы давно одна семья. Но я понимаю… Ты расстроена, буквально убита тем, что с тобой произошло. Поэтому делаешь неправильные выводы, цепляешься к словам и выдумываешь бог знает что. Ах, Юля, это так на тебя похоже!

Гора свалилась с моих плеч, я испытала невероятное облегчение! Какое счастье: Ланочка – не гнусная отравительница, а всё та же душечка, то есть моя вредная, своенравная свекровь! Ужасно узнать, что у тебя под боком окопался враг и, лживо улыбаясь, потихоньку полирует штык-нож. И как приятно думать, что рядом – друг! Пусть даже и друг-эксплуататор.

– Вы сказали, в следующем году у нас обязательно будет ребёнок? – вдруг вспомнила я.

– Конечно! – подхватилась Ланочка. – Я знаю несколько семейных пар… У одних сначала не было детей, лет пять или шесть. А потом – словно плотину прорвало! Четверых вырастили, сейчас дети уже большие, живут отдельно. Четыре – это, думаю, слишком круто. Но парочку внуков я, наверное, от вас получу. Эх, если честно, не представляю себя в роли бабушки.

Как приятно всё это слышать. Она вселяет в меня надежду. Неужели у нас с Никитой получится – и даже очень скоро? Я безумно хочу в это поверить… Этих слов – поддержки, ободрения – я так и не дождалась от Никиты. Но вот сейчас их произносит свекровь, которую десять минут назад я считала своим кровным врагом…

– А чаю мы с тобой так и не выпили! И уже так поздно!

– А вы оставайтесь у нас ночевать, – горячо предложила я. Моё сердце разрывалось от благодарности и чувства вины: я совершенно необоснованно взъелась на свекровь.

– Ты что! Я не могу, – отказалась Ланочка. – Мне будет неудобно спать у вас. И потом, здесь нет моего крема, и молочка, и сыворотки. И массажёра. И перчаток.

– Каких перчаток?

– Для рук, – пояснила Ланочка. – Специальные, с микротоками. Я в них сплю.

– А-а…

– К тому же сегодня у меня по графику коллагеновая маска. Я не могу себя её лишить. А у тебя ведь нет.

– Уж этого у меня точно нет, – согласилась я. – И перчаток. И сыворотки. Что ж, тогда давайте вызовем вам такси.