Глава 9
Кто бы мог подумать, что все, о чем вы мечтаете, может быть использовано против вас…
Когда ее взяли на работу, она не додумалась заглянуть в учредительные документы фирмы и уточнить, кто эти самые партнеры Горчакова. Когда мужчина ее мечты пригласил ее в оперу, она не могла ни о чем думать. Особенно о том, что нарушает подписку о невыезде. Когда он привел ее в ту квартиру, она конечно же не догадалась выяснить в бюро технической инвентаризации, на кого, собственно, записаны квадратные метры. Хорошо еще, что та лодка оказалась не личной яхтой Олега Черкасского.
«ГоряЧее»? Горчаков и Черкасский. Что может быть проще? Наверное, это известно многим. Но Катя модные журналы не читала, на тусовки не ходила. Сама во всем виновата. Еще легко отделалась. В статье ее в лжесвидетельстве обвиняют, а не в убийствах.
Значит, Олег Черкасский — компаньон и, видимо, близкий друг, раз Алексей Горчаков пошел для него на такое. Провел столько времени с совершенно негламурной, несветской и немодельной. Зато будет что рассказать приятелю, над чем посмеяться на попойке по случаю освобождения и снятия всех обвинений.
Итак, с Катей Алексей притворялся, играл роль. Приударил, чтобы подставить под удар. Люди за ее столиком плюс Светик вдруг показались Кате чем-то вроде танковой армии Гудериана. А она сама — безымянной высотой, которую они пытаются взять. И если первая попытка — на кухне в вечер нападения — была отбита без усилий, то потом враг стал коварнее, зашел с тыла…
Она подпустила его слишком близко. Она проиграла…
* * *
Чтобы поверить, что счастье есть, надо очень много пить. Или быть религиозной фанатичкой и ждать второго пришествия. Или быть Катей Чижовой…
Чтобы понять, что все ложь, надо прочитать статью скандального журналиста. И поднять глаза на своих врагов и улыбнуться им в лицо.
Кате действительно вдруг стало смешно. Как она могла поверить в любовь и социальную справедливость? Дура! Хотя Алексей Горчаков тоже вряд ли победил бы в передаче «Самый умный». Может, Катя и не знойная женщина, мечта поэта, но больше так никто на него смотреть не будет. Ни модельки с навязчивым желанием обнажаться, ни Светик с навязчивым желанием выйти замуж.
— Что это? — спросила Катя с нескрываемой брезгливостью, будто ей в руки сунули лягушку, а не газетную статью.
— А на что это похоже? — хмыкнул ее автор.
— На бездарный фантастический рассказ.
Она сама удивлялась, почему до сих пор не рыдает и не бьется в истерике, не пытается выцарапать глаза принцу, который оказался нищим. Духом.
— Вы можете верить, можете не верить. Главное, чтобы судья поверил. А он поверит, не сомневайтесь, — заявил следователь. — Уж адвокаты фирмы «Горчаков и партнеры» постараются. Обоснованное сомнение всегда трактуется в пользу обвиняемого. На завтра назначено заседание суда, на котором адвокат Черкасского — уважаемый Федор Мальчиков — потребует освободить своего подзащитного из-под стражи в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Правда, какими именно будут эти обстоятельства, зависит от вас, гражданка Чижова. Вариант номер раз: завтра выходит данная статья, и адвокат с выражением читает ее судье. Потом оглашает список свидетелей: президент юридической фирмы, консьержка, пилот частного самолета. Затем список доказательств: ваше заявление с просьбой принять вас на работу в «Горчаков и партнеры», билеты в миланский театр, ваши фотографии в ложе и все в таком духе. Вариант номер два: адвокат с выражение прочитает лишь один документ — ваши измененные показания. Признайтесь наконец, что ничего толком в тот вечер не видели. Коридор плохо освещен, на улице было сыро, у вас запотели очки, вы испугались криков, увидели вашу коллегу без сознания и мужчину рядом с ней. Вот и все. Вы не видели, как Черкасский ее душил. Вы просто видели его рядом с жертвой. И никаких проблем. И не только у Черкасского, но и у вас. Статья не выйдет, ваша мама ее не прочитает, за сердце не схватится, знакомые не будут в вас пальцем тыкать. И квартира, и работа останется при вас…
Рассчитано точно. Вроде и не подкуп, и не угроза, и не шантаж, а выбора нет. Ей что, больше всех надо? Все вокруг так хотят выпустить убийцу на свободу, совсем не боятся, что он еще кого-нибудь задушит. А она должна в одиночку бороться со злом?
Не надо себя обманывать. От нее уже ничего не зависит. Вариант номер раз для Черкасского ничем не отличается от второго. Он все равно выйдет на свободу. С такими деньгами и связями могли бы так и не напрягаться. Судья будет на его стороне. А показания Кати из дела исключат, так как она имела личную заинтересованность, причины для оговора. Сотрудник возводит поклеп на своего работодателя. Живет у него в квартире и возводит поклеп. Нет, при таком раскладе она сама бы себе не поверила.
Зато газетным статьям у нас принято верить. Это не статья, это ужас и позор. В страшном сне Кате такое бы не приснилось. Впрочем, как раз в нем-то ей и приснилось недавно нечто подобное…
— Давайте свой вариант номер два! — потребовала Катя таким тоном, словно она — премьер-министр и ждет бумагу на подпись.
— Отличненько! — Следователь поспешно полез в свой потрепанный портфельчик, угодливо подсунул Кате заранее приготовленные бумажки, подсказал: — Вот здесь внизу: «С моих слов записано верно».
Из обличителя он вдруг превратился в обслугу. Еще бы, теперь ему на новый кожаный кейс перепадет…
Катя поставила свою подпись, оттолкнула от себя все эти бумажки, словно они дурно пахли. Встала и ушла из ресторана не оглядываясь.
* * *
Маме она сказала, что заболела. Знобит, глаза слезятся, голова раскалывается.
— Я так и знала, — всплеснула руками мать. — Простудилась ты в этом своем санатории, Чижик. Наверное, ходила с коротким рукавом, выпила что-нибудь холодное. А горячее молоко там не подавали.
— Куда тебя понесло, сидела бы дома! — поддакнул папа. — Давай, мать, ей водки с медом наведем. Пропотеет, сразу как рукой все снимет. И я заодно выпью.
— Как же без этого! — упрекнула мама. — Уж здоровья нет, а все за рюмкой тянешься.
— Так я как раз за здоровье пить и буду! И дочки, и свое. Это же святое дело! Наливай! Я знаю, у тебя заначка припрятана.
— Да нет у меня ничего. С чего ты взял?
— Ну так сходи и купи!
— Ночь на дворе, куда я пойду?
— В гроб ты меня вгоняешь, Машка. И Катюху лечить не хочешь!
Катя плотнее закрыла дверь своей комнаты. Народная примета: если отец злой и мрачный, значит, не пил ничего с утра. А проглотит сто граммов — сразу подобреет. Но тогда мрачнеет мама. Вот такой замкнутый круг.
Позвонила Надежда. Тетя Маша сказала, что Катя заболела. Надя уложила сына спать и забежала проведать подругу.
— Твой-то не возражает, что ты ушла так поздно? — беспокоилась Катина мама.
— Да мой храпит давно, напившись пива, — отмахнулась Надя.
— Что ж они все без бутылки-то не могут…
— Так мало в жизни других радостей, теть Маш…
Катя лежала, отвернувшись к стене, и рассказывала подруге про свою болезнь. Кате она казалась неизлечимой. Надя думала иначе.
— Скоты! — Она в выражениях не стеснялась. — В хлеву их надо держать, если не в тюрьме, чтобы изолировать от приличных людей. Неужели бабушка-дворянка не объяснила внуку, что обманывать — нехорошо? Что загонять людей в угол — подло? Что потакать преступникам и унижать тебя — гадко? Видимо, не объяснила. Некогда было, с Пастернаком заболталась…
— Надь, ну при чем тут бабушка? — вздохнула Катя. — Я сама во всем виновата. Глупо было думать, что мне вдруг так повезло…
— Это им повезло! Они не заслуживают тебя, Кать. Вот Светик им подходит, она все время врет и думает только о себе.
— И Светик здесь ни при чем. А я… я будто в дерьме вывалялась. Мерзко!
У Кати длинных фраз не получалось. Слезы душили. Но не катились. Почти.
— Я не знаю, что теперь. Как дальше… Ведь верить нельзя. Совсем. Но тогда человек человеку — не волк даже, а стена. Равнодушная. И не пробьешь. Никто никому не нужен. Все друг друга используют, а потом выкидывают, как мусор. Помойка вокруг, Надь…
— Ну ты это… Не того… — У Надежды тоже защипало в глазах и с речью вдруг возникли проблемы. Выручили педагогические навыки. — «Но есть и божий суд, наперсники разврата! Есть грозный суд; он ждет, он не доступен звону злата…» Лермонтов. Ему можно верить. И мне. Да мало ли. Так что, Чижик, не раскисай. А скотам всяким больше не верь. Надо им хвосты накрутить. Что они о себе думают? И вообще давай искать положительные моменты. Когда бы ты еще в Милане побывала? Да еще с таким мужиком. Будет что вспомнить в старости. Мне вот мой благоверный только воспоминания о сортах пива и жлобе бригадире оставит. А тебя, между прочим, на помойку никто не выкидывал. И работу, и квартиру никто не отнимал…
Катя не хотела вспоминать ту работу и ту квартиру. Противно думать, что все вокруг знали, что она — та самая, которая посадила одного из их боссов. И Валерия знала. И вся ее благожелательность была показной. Представить страшно, что Катя ночевала в квартире убийцы. У зла мощная энергетика. Ничего удивительного, что он ей приснился.
Но Надежда не унималась:
— Ты, Кать, наверное, собралась закрыться здесь или спрятаться в своем архиве и раны зализывать? Ну и зря! У тебя хорошая работа в преуспевающей фирме, и ты ее делаешь хорошо. Да и мне французский парфюм нужен, не забывай…
— Ты что, Надь?! Теперь понятно, как эти адвокаты дела выигрывают. Путем обмана, подкупа и шантажа…
— Такова селяви. Кать, хватит сопли на кулак наматывать! Наплюй на сантименты. Успеха добиваются те, кто много работает, а не стенает. Вот пойдем и поработаем завтра в «Горчакове и партнерах». Квартира этого типа нам, конечно, ни к чему. Это уже на взятку похоже. А вот фирма его нам пригодится. Доходное местечко.
— Надь, я не могу! Я больше не хочу их видеть. Никогда!
— А отца своего трезвым видеть хочешь? И вообще живым? У него тут в воскресенье печень опять прихватило. Скорую вызывали. Мама твоя его убедила в клинику лечь. Только знаешь, какие там расценки? Сколько надо докторам дать, сколько за лекарства? Знаешь, сколько тетя Маша себе заказов набрала?
Кате захотелось зажать уши. Да что же это такое! Ей опять предъявляют ультиматум, заставляют, принуждают. Уж в своем доме от своей подруги она этого не ожидала. Неужели ее все предали? Даже исторические аналогии не хотели приходить на ум и утешать…
— Это похоже на шантаж! — не без отчаяния воскликнула Катя.
— Это похоже на реальную жизнь, в которой мало кто делает то, что хочет, — возразила Надежда. — Дети не желают готовить уроки, а готовят. Я не хочу стирать мужу носки, а стираю. Ты не хочешь работать у Горчакова, а придется. Во всяком случае, пока какой-нибудь миллионер не оставит тебе наследства. Но это уже не похоже на реальную жизнь…
Светик вся светилась. Изнутри и снаружи. Сегодня ей сделали новый мейк-ап — «северное сияние». Прозрачно-розоватые тени, розовый блеск для губ переливается, как лед на солнце. Самое оно для загорелой блондинки в розовом кружевном белье на шелковых простынях цвета стали. Конечно, эта блондинка сияла улыбкой. И отражалась в зеркальном потолке спальни.
— Господи, как же я соскучилась, Алекс! Мы с тобой целую неделю, считай, и не виделись толком. Это было мучение. Я не могла спокойно спать. Я хочу ночевать здесь, у тебя. Нет, не так. Здесь, с тобой…
Алексей Горчаков, в джинсах и расстегнутой рубашке, стоял у окна, вглядываясь то в янтарное содержимое своего стакана, то в темноту за окном. С видом на Патриаршие, между прочим. Они с Олегом — соседи.
— Хотя тебе, естественно, было намного тяжелее, чем мне! — посочувствовала Светик. — Я до сих пор в шоке от вашего плана. Лучше бы меня послушали, выставили бы эту рыбу вареную сумасшедшей старой девой с провалами в памяти. Так нет, вы из нее решили любовницу Алексея Горчакова сделать. Не слишком ли много чести для такой простушки? Вот твоя бывшая — певичка эта, по радио ее теперь постоянно крутят. И мордашка смазливая. Это я еще могу понять. И не ревную. А подружка моя — прямо удар по твоему имиджу, а значит, и моему…
Стакан Алексея опустел. Улица за окном тоже. А вот его постель нет.
— Так что Черкасский твой нам должен! — капризно заявила блондинка, принявшая соблазнительную позу на его простынях и в зеркале на потолке его спальни. — И по дешевке не отделается. Семизвездный отель с золотой сантехникой. На меньшее я не согласна. А тебе вообще реабилитация требуется…
Ему требовалось еще выпить.
— Ну иди сюда! — Светик улыбнулась призывно. — Я лучше твоего виски. Я понимаю, с такими, как Чижова, трудно не пить. Но я-то другое дело, Алекс…
И ведь скажешь, что именно сегодня ему захотелось напиться, а не вчера и позавчера, — не поверит.
— Или знаешь что, мне тоже налей. Давай отпразднуем. — Светик пыталась уловить его настроение, подстроиться. — Ваш план сработал. Чижова сдалась, подняла лапки кверху. Олег завтра выйдет на свободу. За это надо выпить!
Может быть, действительно, завтра будет что праздновать. А сегодня он только хоронит. Колька — дурак. Так бессмысленно и нелепо. Почему они решили, что со смертью можно играть? Хотя играть можно, победить нельзя…
— Ну или давай Волконского помянем? — Светик уже не знала, что предложить. — Алекс, ты как будто на другой планете. Сам на себя не похож. Что она с тобой сделала? Давай возвращайся на Землю, а то я сейчас Пете позвоню…
А что он сегодня еще похоронил? Свое честное имя? Можно подумать! Всегда был таким. Забывал позвонить. Обедал с одной, ужинал с другой. Врал даже самому себе. Так что «план» был вполне в его духе. Почему же ему так тошно от его осуществления?
Катя не понимала, как можно тратить целые часы на прическу, косметику и выбор одежды. Она успевала переделать кучу дел, а Светик — только сходить на укладку. Но сегодня она не пожалела времени на фен, тушь и гардероб. Катя не просто собиралась на работу. Она начинала новую жизнь.
Она современная, успешная, симпатичная. Это определяется не наличием крутого парня рядом, а наличием у нее мозгов, вкуса, умения и желания работать, стремления выглядеть хорошо. Зря она раньше этим пренебрегала, считала, что внешность не главное. Это не главное, но ей понравилось быть стильной. Это придает уверенности…
Стильная и уверенная, Катя безо всякого смущения вошла в кабинет Валерии Суровцевой до планерки. Возможно, уже подписан приказ о ее увольнении. Но жизнь своим врагам новая Катя облегчать не собиралась.
— Здравствуйте, Валерия! Будут задания на сегодня, или свою миссию я уже выполнила?
— Что-то случилось, Катя? — Суровцева подняла глаза от компьютера.
— Конечно, случилось. Разве вы не в курсе? Олега Черкасского сегодня освобождают. Наверное, в «ГоряЧем» будет вечеринка?
Катя говорила спокойно и взвешенно. Прямо переговоры на высшем уровне.
Валерия на мгновение опустила глаза, но потом подняла. Они были вполне честные.
— Мне очень жаль, Катя. Конечно, я в курсе этой истории. Но не хотела бы, чтобы она влияла на нашу с вами работу. Вы готовите документы в срок и даже проявляете творческий подход. Я это ценю. Адвокаты у нас, конечно, настоящие профессионалы. А вот их помощницы — в основном блондинки в розовом. Но раз профессионалов это устраивает…
— Вряд ли моя кандидатура устроит Олега Черкасского, — хмыкнула Катя. — Я не блондинка, не в розовом. И вызову у него не слишком приятные воспоминания.
— Олег и Алексей поделили сферы влияния. Они совладельцы, но Горчаков занимается юридической фирмой, а Черкасский — рестораном.
А для вас, Катенька, есть задание, причем с историческим уклоном. Завтра придет посетитель, изложит суть дела.
Значит, Катя все-таки может остаться? Работодатели ей на дверь не указали. Она пока не поняла, хорошо это или плохо. Хорошее здесь только одно — зарплата.
— Кстати, мою подругу заинтересовала возможность подработать у вас корректором, — призналась Катя.
— Отлично. Пусть приступает сегодня же.
Ну вот, ничего страшного. Все вопросы улажены. Катя чувствовала себя очень деловой и спокойной. Она не стала заходить в свой кабинет, так как услышала щебетание Светика по телефону. И тут же вспомнила, что надо спуститься купить минеральной воды. Птичка тем временем куда-нибудь упорхнет. Чем реже Катя будет общаться с невестой одного из владельцев, тем лучше. Она пошла по коридору к лифту.
Но когда его двери разъехались, путь ей преградили две высокие, плечистые фигуры. Алексей Горчаков и Олег Черкасский. Молодые, красивые, богатые. Друзья и совладельцы. Светские львы.
Вот так встреча!
Что ж, убийца на свободе. Из зала суда — сразу на рабочее место. Похвальная преданность делу. Или он так торопился на встречу с той, из-за показаний которой он сменил квартиру на Патриарших на камеру, джакузи — на парашу, а личный самолет — на автозак…
Катя попыталась прикинуться тушканчиком и проскочить под носом у львов к лифту. Но его двери предательски захлопнулись перед ней, как ловушка.
— Куда же вы, барышня? — услышала она насмешливый голос Олега Черкасского. — Пытаетесь спастись бегством? Наверное, вы в курсе, что свидетелей не оставляют? Поэтому первым делом, откинувшись с зоны, я навестил милую Милу, а теперь вот пришел к вам…
Катя похолодела. Что это значит? Что, он уже прикончил Милу, а теперь будет душить ее? Такое возможно? Если бы Чикатило имел связи и деньги, он бы убивал до сих пор?
— Прекрати, Олег! — Алексею Горчакову не понравился игриво-язвительный тон друга.
Из-за бессонной ночи и день казался паршивым. А шутки Олега слишком дорого обходились всем. И еще это беспомощное выражение в ее глазах…
— Катя, тебе не о чем беспокоиться, — как-то очень серьезно сказал Алексей. — Этот парень никого не убивал.
Тоже мне добрый следователь и злой следователь. Они, кажется, продолжают развлекаться за ее счет. Она им этого не позволит. Больше никогда! Ей тоже есть чем привести их в замешательство.
— Даже если он и убивал, то меня не убьет, — уверенно заявила она. — Да, вы заставили меня подписать эти чертовы показания. Но на самом деле именно вы пляшете под мою дудку. И Черкасский, и Волконский просто взяли и в лицах представили мою диссертацию. Безумный муж пытался задушить графиню Остен-Сакен янтарным ожерельем. А князь Черкасский застрелился из-за скандальной истории с увезенной из дома девицей.
Вот так-то! Пусть знают, что она не безропотная жертва. Она — автор сценария. Каким бы блестящим ни был актер, роль для него пишут. Истории про удушение и самоубийство изначально были в диссертации Кати. Она не знала, почему прошлое повторилось в настоящем. Но если объяснение есть, главные герои должны быть в курсе. И Катя хотела, чтобы они поделились информацией.
Она могла быть довольна, Олег Черкасский изменился в лице.
— Она все знает? — изумился он.
— Я знаю все и даже больше. — Катя сама удивлялась своей безапелляционности.
Такое ощущение, что за одну ночь она повзрослела. Где та робкая, наивная барышня, которая заглядывалась на жениха своей подруги? Похоже, ее отравили вчера в ресторане…
— Редкая проницательность, — оценил Горчаков. — Но ты вообще редкий экземпляр, Катя. И ты права, не было ни покушения на твою коллегу из архива, ни самоубийства Волконского. Это звенья одной цепи, вернее, уровни одной игры. Такое своеобразное реалити-шоу. Дурацкое, как оказалось. А его автор действительно ты…