Наши дни
Юля. Жадность
Юля Белоус вышла из троллейбуса с таким видом, будто это вовсе не большой электрический сарай раскрыл перед ней двери-гармошки, а частный самолет выпустил ее из люка на трап.
Она всегда умела, как говорила ее мать, подать себя. Всегда и подавала. Мужчинам это нравилось, но серьезных отношений после нескольких встреч не складывалось. Недолго погуляв с очередным ухажером, Юля оставалась одна. Разрывы переживались не слишком болезненно, просто каждый раз Юля снова убеждалась, что ей попался недостойный мужчина.
Мать всегда говорила, что любовь — это не слова, а поступки, отношения. Если мужчина претендует на то, чтобы такая девушка, как Юля Белоус, проводила с ним время, то его задача — доказать это. Для этого мужчина должен был поступать следующим образом: дарить дорогие подарки, водить Юлю в ночные клубы, возить на своей машине или обеспечивать такси во всякое время, когда Юле это было необходимо; он также обязывался развлекать ее и выглядеть в соответствии с Юлиными пожеланиями. В постели она тоже желала видеть супермена. Кроме того, от мужчины требовалось нравиться Юлиной маме, а также уважать любое мамино мнение. Попросту — поддакивать.
Юля подробнейшим образом озвучивала свои правила жизни каждому очередному кандидату на роль бойфренда. Многие выслушивали Юлю, некоторая часть, выслушав, старалась соответствовать, но никого не хватало надолго.
Несмотря на одиночество, Юля была вполне счастлива. Единственное, чего ей не хватало, — так это денег. Так уж получилось, что мать, до выхода на пенсию работавшая буфетчицей в администрации города, не сочла высшее образование необходимым для своей донюшки. Она сама как-то пристроилась в жизни, не потратив пять лет своей молодости на вуз, и считала, что Юленьке высшее образование также не пригодится. Пусть научится чему-нибудь полезному — станет поваром или портнихой, а потом выйдет хорошо замуж, да так и жизнь сложится.
Мать прогадала, не разглядев материнским оком, что Юлька родилась криворукой. То есть если просто смотреть на ее руки, то они выглядели вполне нормально, а вот если смотреть на то, что эти руки могли сотворить, скажем, с картошкой, то становилось ясно — Юля криворукая. Кафельную плитку, приложенную к стене ее руками, не мог удержать ни один клеящий раствор, стрижки она делала такие, что при виде ее клиенток в обморок падали даже бродячие собаки. Если Юля пыталась шить, то пришивала к изделию и саму себя, а пытаясь готовить, она неизбежно создавала даже из хороших продуктов нечто неперевариваемое.
Но и этого было мало. Юлин характер не позволял ей хоть немного освоиться в коллективе, будь то коллектив швей, поваров или отделочников. Она не могла смириться с тем, что кто-то вдруг получал право отдавать ей распоряжения, кто-то мог работать лучше и быстрее, а главное — кому-то платили больше. Раздраженная завистью, она начинала собирать и распространять сплетни, ссорить коллег, попросту говоря, мутить воду. Иначе она жить и не умела.
Без диплома и навыков какого-нибудь мастерства склочная Юля вдруг зависла в жизни, бесполезная, как лыжи в наводнение. Мать гадала ей на картах, но всякий раз получалась какая-то чушь, объяснить которую мать не могла: мужчина, но не близкий, дорога, но не поездка…
* * *
Несколько лет назад была предпринята попытка решить материальную проблему средствами матримониальными. В то время Юлька работала судомойкой в столовой одной госкорпорации. Даже за такой непрестижный труд в этой организации платили вполне сносно, и Юля согласилась поработать там, пока судьба не предложит ей что-нибудь лучшее. Только все обернулось иначе.
А начиналось очень перспективно! Юлька живо сориентировалась, что люди, чьи тарелки она моет, получают огромные зарплаты и поэтому все они завидные женихи. А самый завидный, согласно ее амбициям, был тот немолодой пузатый субъект в сером костюме, при виде которого бледнела вся столовая, то есть управляющий филиалом.
Однажды Юля напросилась подменить приболевшую официантку и использовала выпавшую возможность не на сто, а на двести процентов. Голодный вдали от прелестей своей весьма нестарой еще супруги (третьей жены — Юля того не знала), директор филиала повелся на красивую молодую провинциальную телку. И тем же вечером в его машине случилось их первое свидание.
Юля была уверена, что теперь она начнет слизывать сливки, но пришлось утереть плевок.
Мужик еще пару раз отымел дурочку в своем «мерседесе», а после сказал ей, что остыл. Юля возмутилась: она даже подумать не могла, что толстому лысому папику больше ее не хочется. Ответом стали увольнение и захлопнувшиеся перед ее носом двери.
Тут Юля обнаружила, что беременна.
Мать, следившая за успехами доченьки на любовной ниве, посоветовала использовать и эту карту. Юля подловила мужика у его машины и попыталась утопить его в неискренних, хоть и обильных слезах. А лишь только ее ультиматум (жениться или откупиться) коснулся его ушей, как он рассмеялся и предложил свой: она делает аборт и больше тут не появляется, или он найдет ей место в тюрьме, а то и на кладбище.
Такого шока Юля еще не переживала.
Мать решила — будем рожать! Она уже понимала, что доченьке в ближайшее время замужество не светит. Рожать же, считала мать, надо пораньше, пока здоровье позволяет. А к тому же в ближайшие двадцать лет Снежана Заировна еще сможет быть полезна в воспитании ребенка, а потом что будет?
Как и всегда, Юля свою мать послушалась. Решено было изобразить, будто она замуж «сходила», да неудачно. В районе считалось, что такой вариант гораздо менее позорен, чем залет от женатого мужика. Ради косвенного подтверждения смены социального статуса Юля изменила свою фамилию, взяв девичью своей матери, тем самым словно бы связав себя с родительницей на веки вечные.
Это было очень символично, потому что мать для Юли была важнейшим человеком в жизни. Мать знала, что Юле нужно и как это получить, она была первым советчиком и наперсником в жизни дочери. Уже к старшим классам школы Юля перестала нуждаться в подругах — зачем они нужны, если есть мама?
Юле нужно было нечто реальное, дающее деньги. Мать, конечно, помогала чем могла, используя два своих таланта: умение врать в глаза и растить овощи с фруктами в больших количествах.
Первый ее дар помог овладеть ремеслом гадалки, что приносило в дом немного средств и море информации о соседях, знакомых и их родственниках. Зато второй дар, применяемый Снежаной Заировной на даче, был все более доходным источником средств.
Сначала Снежане Заировне хватало обычных грядок. Она растила морковку, редиску, лук, свеклу, тыкву и горошек, выносила на районный рыночек, продавала и обеспечивала себе, дочери и внучке очень скромное пропитание. Потом ей захотелось вырастить помидоры и огурцы, а они в гродинском климате созревали стабильно только в июле. Но в июле цены на помидоры и огурцы были совсем не большие, а хлопот с ними — полон рот.
Юля только что родила, когда Снежане Заировне подвернулась удача: умер ее сосед, известный в узких кругах садовод-огородник, и сын огородника предложил ей взять на свою дачу стеклянную теплицу отца. Жалко выбрасывать, сказал он, отец в эту теплицу столько труда вложил!
В теплице даже отопление было организовано — огородник установил печку на газовом баллоне. Она стояла в центре теплички, зимой поддерживала температуру до пятнадцати — двадцати градусов. Это означало, что помидоры с огурцами могли расти и в феврале. А вот это уже означало реальные деньги.
Снежана Заировна с радостью приняла подарок. Сын огородника и перевез теплицу на участок Снежаны Заировны.
Потом добрых два года Снежана Заировна осваивалась в тепличке, выбирала сорта овощей, подходящих для тепличных условий, училась использовать удобрения, прикормки, средства борьбы с вредителями и многое, многое другое. Вскоре теплица стала отдавать ей сторицей то, что было вложено: и кругленькими щекастыми помидорчиками, и пупырчатыми огурчиками, и еще — ощущением рая, которое не меряется деньгами. Снежана Заировна в теплице работала руками, а отдыхала душой.
Зимой и летом Снежана Заировна ежедневно ездила на дачу, в свою тепличку. Возвращалась к обеду. А после обеда становилась гадалкой и принимала клиенток. Их Юля считала доверчивыми дурехами, увязшими в надеждах на счастье, как в болоте. Так оно и было, потому что не наивных и не доверчивых клиенток мать не привечала.
Сам метод ее работы был рассчитан только на таких вот дурех. Перебирая карты, она бормотала, словно бы для себя: разведена?.. Замуж тебе нужно?.. Был мужчина?.. Женатый?.. Мимикой или невольным словом клиентка отвечала на вопросы, а мать уже потом придумывала ей историю — закачаешься!
Юля никогда не могла понять, почему эти пусть даже самые наивные в городе мечтательницы продолжают доверять ее матери год за годом? Снежана Заировна постоянно ошибалась с прогнозами судеб, никогда не угадывала прошлое, врала с будущим, она даже постоянных клиенток своих не могла запомнить ни по именам, ни по ситуациям. Но тетеньки возвращались к ней все равно.
Лишь пару раз Юля слышала, как мать высказывалась по поводу своей гадальной деятельности — всегда в цинично-добродушной манере. Дескать, на баб легко давить, они сами рады в чудеса верить. И еще — бабы не любят дурами выглядеть! Если баба поймет, что ее облапошили, то она лучше промолчит, чтобы не позориться. Ну а если угадать судьбу удается, то тут баба по всему городу разнесет, как ей нагадали да как сбылось.
Юля. Задумка
Не имея ни профессии, ни работы, но имея дочь, а также страстное желание красиво одеваться и вкусно есть, Юля решила, что надо использовать один интересный шансик поддерживать себя на плаву. В шестнадцать лет, когда Юля была поглупее, да и не прижала ее жизнь к стенке, как сейчас, то самое, за что сейчас она собиралась регулярным образом получать денежки, принесло ей только неприятности.
Златка просто рассмеялась ей в лицо, когда Юля объявила, что если та не заплатит, то Юля расскажет в милиции, чтоона видела в ночь смерти Олега Окуленко. Златка сказала, что у Юли нет никаких доказательств, а то, что она видела, — выдумки.
— Найдешь, чем доказать то, что якобы видела, тогда и пасть свою открывай! — грубо бросила Златка. И добавила, усмехаясь с презрением: — И кто тебе поверит, что я убила своего брата?! Ты же местная шлюшка, больше ничего!
А вскоре один парень прижал Юльку в темном проходе между домов. Он сорвал с ее шеи золотую цепочку и сказал, что если Юля не перестанет приставать к хорошим людям со своими глупостями — ее накажут. Было ясно, откуда переданы эти угрозы и кем.
Парень напугал Юльку, причем до такой степени, что она долго и вспоминать Злату не хотела.
Может быть, характер Юли и был, мягко говоря, несносным, зато умом ее Бог не обидел. Сообразительность и практичность, свойственные ей, особенно ярко проявлялись в самые острые моменты Юлиной жизни, такие как теперь.
Два месяца потратила Юля на поиски того самого доказательства, которое заставило бы Златку раскошелиться. Кроме времени Юле потребовалось ее обаяние, чтобы обработать одного лопуха, и тысяча рублей, которые она попросила у мамы, — заплатить местному ханырику. После этого в ее руках оказался складной черный нож «Байкер» с меткой на боку — двумя буквами «О», вписанными одна в другую.
Юлька очень гордилась собой: она сама догадалась, куда Златка спрятала нож…
Мама очень хвалила ее за сообразительность. Очень.
Новый разговор со Златой Юля повела грамотно. Первым делом она продемонстрировала Златке свое вещественное доказательство (как называл подобные предметы тот самый лопух, бывший следователь Дима), но — только из своих рук! И следом рассказала, как именно она поступит, если Злата не согласится на ее условия. А именно — Юля пойдет в милицию и отдаст им нож.
— А я буду свидетелем, — объяснила Юля, смакуя каждое слово, — расскажу, что ты убила брата его же собственным ножом, что я видела этот нож у тебя в руках и что ты потом закопала нож в подвале, где тебя и нашли утром. То есть ты сама себя связала и в подвал забралась, чтобы все подумали, будто на тебя тоже напали.
Этот аргумент Юля вычислила также самостоятельно.
Она была уверена, что Златка сдастся, и все равно не ожидала, что убийца так помертвеет лицом, увидев эти две вписанные одна в другую буквы «О».
— Что ты хочешь теперь? — спросила она, даже не поинтересовавшись, как именно Юля раздобыла «Байкер».
С того разговора минуло три года. И каждый месяц в течение этих трех лет Злата платила Юльке по десять тысяч рублей. Возможно, сумма эта не соответствовала Юлиным потребностям, но требовать больше мать сочла неразумным, так как дойная корова и сама должна хорошо питаться.
Юля. Сбой
Спустившись с подножки троллейбуса, Юля огляделась. Утром она звонила Злате, напоминала о июньском долге, но та повела себя странно.
— Мне теперь плевать, — сказала Злата, — рассказывай что хочешь, делай что хочешь, а от меня отстань.
После этого Злата бросила трубку и больше на звонки не отвечала.
Ошарашенной Юле пришлось приехать к бизнесцентру, где, как она знала, работала эта мерзавка.
Златка вышла из бизнес-центра уже через пять минут после Юлиного появления. На ступеньках здания она огляделась, увидела кого-то и направилась в ту сторону.
Юля нашла глазами того, к кому шла Златка. Это был симпатичный мужик лет тридцати восьми, темноволосый, похожий на кавказца, притом весьма интеллигентской внешности.
«А где же Вадим?» — удивилась Юля. Кавказец посадил Злату в далеко не новую иномарку. Парочка укатила.
Выходило, что Златка бросила Вадима ради чернявого красавца, но с чего вдруг эта идиотка перестала бояться тюрьмы — Юля не понимала.
Приняв свойственный ей жеманно-высокомерный вид, Юля перешла дорогу, села в троллейбус и вернулась домой. Дома она первым делом обсудила Златкины закидоны с матерью, рассказав попутно про ее нового ухажера, но даже мать не могла посоветовать ей ничего дельного.
Ситуация не разъяснилась и после того, как мать узнала через общих знакомых, что в мае Вадим покончил с собой.
— Да все равно, — сказала Юля, — к Вадику вся эта история не имеет никакого отношения!
— Давай-ка подождем немного, — задумчиво посоветовала мать, откладывая свои бесполезные карты в сторону. — Что-то обязательно случится в ближайшее время.
Юля. Ожидание
Ежедневно оставляя утром дочку в детском саду, Юля искала себе развлечений. Иногда она заходила к подружкам — в основном одноклассницам, которые вышли замуж, родили по ребенку, а после учреждения материнского капитала — еще по одному. Не отказываться же от денег, в конце концов!
Все разговоры Юлиных подруг начинались с вопроса:
— Что купила?
И продолжались до тех пор, пока одна сторона не доказывала другой (другим), что ее покупки были правильнее, но, главное, круче. Довольно долго Юле удавалось лидировать в этом соревновании благодаря ежемесячным поступлениям денег от ее жертвы. Зато теперь все изменилось: деньги ушли, и мысль о том, что кто-то будет хвастаться покупками, а Юля и рот открыть не сможет, терзала душу.
Потрепавшись с молодыми мамашами и утомившись наблюдать за их суетой, Юля гуляла по магазинам. И снова дурные предчувствия грызли ей мозг: как она будет жить без Златкиных денег? На что она купит себе плащик к осени и туфли, которые видела позавчера в «Инфузории-туфельке»? Хотелось и дочке прикупить нарядов и игрушек.
Походив по магазинам, Юля возвращалась домой. У матери, вернувшейся с дачи, уже был готов борщ, котлетки, нарезан салатик. Они вместе обедали, обсуждая дела, причем чаще всего чужие, а после мать шла отдохнуть.
Юлька мыла посуду, и если мать засыпала, а спала она не менее двух часов, то пристраивалась на балконе покурить. Курение было единственной вещью, которую Юля скрывала от матери.
В эту среду мать после обеда уснула, несмотря на полуденную жару. Юля вытерла вымытую посуду полотенцем, вышла на балкон, закурила. Жара стояла страшная. Морщась под лучами солнца, Юля прижалась спиной к теплой стене, стараясь попасть в тень дома.
Со своего четвертого этажа она видела двор как на ладони. Вот так смотреть вниз с балкона Юлька любила еще в детстве. Она представляла себе, что их двор игрушечный, жильцы — это куклы, а она — хозяйка всего этого малюсенького мирка.
Докурив сигарету, Юля выбросила ее за перила, но в комнату возвращаться не стала, потому что знала — от нее сейчас пахнет табаком. Надо было поторчать на балконе минут десять, чтобы едкий дух слегка развеялся. А мать уже проснулась, вышла из спальни в комнату и села перед телевизором, позевывая и почесываясь.
Юля вернулась к своей игре в куклы. Вот кукла тетя Зина ведет за руку внучку, вот кукла дядя Боря плетется еле-еле по газону, страдая от жары и похмелья.
А вот — к детской площадке подошла чужая кукла, не Юлина.
Это был черноволосый мужчина лет тридцати восьми, одетый в серые легкие брюки и рубашку навыпуск. Он держал в руках блокнот, на плече у него висела тканая сумка. Прочитав что-то в блокноте, мужчина направился в сторону школы.
Юля узнала его.
— Мам, — позвала она, заглядывая в комнату и позабыв о табачном запахе. — Иди сюда! Покажу Златкиного кавалера!
Руслан. Правдоискательство
Руслан знал, что в классе Вадима Козырева и Олега Окуленко учились тридцать два человека. Один, согласно правилам задачки, исключался, оставался тридцать один ученик.
На ту самую вечеринку к Олежке Окуленко, после которой он был обнаружен убитым, прибыло не более пятнадцати оболтусов — мальчишек и девчонок. По сути, это и был костяк класса, его дружная часть, в отличие от остальных семнадцати, которые держались сами по себе. Мальчишки в компании были разбитными троечниками, девчонки — из отличниц и середнячков, но не зануд.
Костяк объединяла идея подростковой свободы в легком формате: компанийка покуривала, активно экспериментировала с алкоголем, играла в бутылочку, грубым хулиганством не увлекаясь. Ценились чувство юмора, способности организовать что-нибудь веселое. К девчонкам относились преувеличенно по-рыцарски, такая куртуазность была привита в компании Олежкой, любителем и любимцем существ женского пола всякого возраста.
У Руслана был блокнот в дермантиновом переплете, имитирующем крокодиловую кожу. На первой странице блокнота находился список этих самых костяковых подростков, с ними, теперь уже взрослыми людьми, доктор Давлетов и планировал поговорить в ближайшее время. Собрать, так сказать, данные для анамнеза. Последующие страницы блокнота он оставил для записей самых важных фактов, которые ему удастся узнать.
Танцевать Давлетов решил от печи, то есть от того места, где все и начиналось, а началось все в школе.
Он подошел к маленькому старому зданию, главный корпус которого был построен еще в тридцатых годах прошлого века. Постройка имела форму буквы «П», ее стены выкрашены в красный цвет, и впечатление она производила торжественное.
Таких школ в Гродине больше не было. Оба ее этажа высотой по три с половиной метра каждый были возведены из ракушечника, то есть спрессованной породы морского дна, разрубленной на бруски.
Миллионы лет назад на месте Гродинской области плескалось море. Земная кора в те времена любила погулять, и однажды морское дно вздыбилось из глубин, превратившись в возвышенность. С тех пор и до появления в этих местах плодовитых, всеядных, беспощадных и неутомимо-деятельных двуногих млекопитающих так все и оставалось.
Люди, поработив живую природу, добрались и до неживой. Они раскопали нетолстый слой песчаной почвы, обнаружили под ним пласты ракушечника, зарезали его кусками и сложили из этих кусков дома.
Дома получились преотличными. Согласно архитектурной моде, царившей в городе с середины XIX века, они строились просторными, большеглазыми, всегда с расчетом на розу ветров, и поэтому внутри их никогда не водилось юрких вредных сквозняков. Летом в таком доме было прохладно, зимой — тепло. Его внутренности — чердак, закутки в квартирах, неглубокие подвалы — приятно пахли соленой влажной свежестью, напоминая о море, откуда произошел ракушечник.
Эта школа была такой же. Звуки в ней, голоса учителей и даже мартышечьи вопли младших школьников звучали слегка отдаленно, словно бы с записи голосов давно прошедших дней.
Обо всем этом Руслан только догадывался. Сам он окончил совсем другую школу, совсем в другом районе.
Пересекая раскаленный солнцем школьный двор, доктор почувствовал, как из-под мышек по бокам потекли струйки пота, а на лбу выступила испарина. Он увидел непропорционально маленькие двери, расположенные в правом внутреннем углу буквы «П», и нырнул в них.
Старая школа по-летнему пустовала, прохладные коридоры пахли краской. Руслан сразу же почувствовал себя посвежевшим. Он огляделся. Не обнаружив вокруг себя ни одной живой души, стал осваиваться самостоятельно.
На втором этаже школы, в административной части здания, Руслан нашел директора, немолодого седого мужчину, одетого в светлые брюки и голубую рубашку-поло. Он стоял у распахнутого окна, обдуваемый легким ветерком, а девушка возле компьютера распечатывала для него бумаги.
Директора звали Александром Федоровичем.
Приняв серьезный вид, Давлетов рассказал ему следующую историю: он — душеприказчик Вадима Козырева, выпускника девятилетней давности. Вадим умер из-за ошибки хирурга, но перед смертью составил завещание, пожелав, чтобы на его похороны собрались его одноклассники. А так как Вадим не имел возможности и времени указать адреса проживания оных, Руслан, как его близкий друг, пришел узнать их.
Александр Федорович пригласил посетителя в свой кабинет, где с самым официозным видом попросил показать паспорт. Ознакомившись с документом, он велел написать на свое имя официальное заявление: «Прошу выдать мне список адресов…» Но в просьбе посетителю не отказал. Вызвал секретаршу, объяснил, что нужно, и отправил выполнять поручение.
Девушка ушла, и Руслан сделал шаг к двери.
— Не уходите, — остановил его Александр Федорович, отбросив строгости. — Я ведь тоже Вадима помню. Весь их класс хорошо помню. Я вел в классе Вадима физику… Жаль, что такой молодой человек умер. Что с ним было после школы?
— Он стал писателем.
— Правда? — сказал директор с улыбкой. — Писателем? И хорошо писал? А книги выходили?..
Давлетов отвечал кивками на все его вопросы.
— Ну и неудивительно! — подытожил директор. — Вадик у нас был заводилой всех школьных КВНов, сценарии сочинял не хуже, чем в телевизоре. Он был очень эмоциональный, веселый и заводной. Изображал из себя лунатика: делал вид, будто засыпает на уроке, вставал с полузакрытыми глазами и бродил по классу. Раз пять его с уроков выгоняли и отчитывали в кабинете завуча!..
С грустью улыбнувшись, директор продолжил делиться воспоминаниями:
— А как-то Вадик весь класс рассмешил на моем уроке. Он баловался, крутился, меня не слушал. Я ему: ну-ка, иди в коридор, остынь! А у нас в коридоре были развешаны портреты советских военачальников. Так вот Вадик мне и отвечает: «Не пойду в коридор, там маршал Конев висит, а я лошадей боюсь!»
Александр Федорович рассмеялся, обнажив вставную челюсть с великолепными искусственными зубами.
— Нахамил, значит, — резюмировал Руслан.
— Нахамил, конечно, — не стал возражать директор. — Но смешно. Все изменилось, кажется, в одиннадцатом классе… Вы знаете, что случилось с их одноклассником летом после десятого класса?
— Я не в курсе, — ответил Руслан.
Закатив глаза, Александр Федорович опять погрузился в воспоминания:
— Я потому класс Вадика и запомнил. Знаете, ученики у нас, слава богу, редко гибнут. Но убийство ребенка — это такой кошмар, что весь педагогический коллектив целый год был в шоке. Это страшно. И ведь даже убийцу не нашли!
Он покачал головой и пригорюнился.
— Убитый мальчик был близким другом Вадика? — уточнил Руслан.
— Да, лучшим другом. Вадим очень сильно переживал. Стал таким, знаете… — Директор посмотрел в окно, словно надеялся, будто нужное слово ему подскажут птицы. — Схлопнулся. И перестал участвовать в КВНах…
В дверь постучали. Это вернулась секретарь Александра Федоровича. Она подала директору листок с выписанными фамилиями. Внимательно изучив его, тот передал список класса с адресами Руслану.
— А когда похороны? — спросил Александр Федорович. — Скажите куда, и мы венок от школы пришлем.
Витька Бабаян
Первым в списке Руслана значился Петя Архипов. И дом Архипова нашелся сразу же за школой. Молодая женщина, проживавшая в квартире Петра и оказавшаяся его сестрой, сказала, что пять лет назад он уехал из Гродина в соседнюю область, а там разбился на машине.
Второй в списке значилась Аня Бурлакова. И ее Руслан увидеть не смог. Оказалось, что Аня вышла замуж и уехала в Казахстан. Об этом Руслану рассказала ее мать.
И вот наконец-то он нашел первого одноклассника Вадима — Витьку Бабаяна, в школе носившего кличку Баян. Кличка эта досталась ему не столько из-за фамилии, сколько потому, что был Бабаян болтуном невероятным. Он не мог молчать и пяти минут, что доставляло много беспокойства всем без исключения учителям. Не каждый учитель легко отделял зерна от плевел, поэтому неглупый от природы Витя по некоторым предметам не вылезал из двоек, а они ставились только из-за раздражения, которое вызывал его беспрерывно звучащий голос.
Однако всего за десять лет самая яркая черта Вити потускнела. Как некоторые преступники в подсознании мечтают быть пойманными, так и Витя в глубине души мечтал, чтобы его заткнули. Мама у него была слабохарактерная, отца и вовсе не имелось, но, выбирая себе пару, он смог-таки воплотить свое неосознанное желание, женившись на девушке с характером горгоны Медузы.
В гостях у Бабаянов Руслан оказался около шести вечера.
Витя впустил Руслана в дом, забыв спросить, зачем тот пришел. Сам шмыгнул на кухню и продолжил кормить из ложечки двухлетнего ребенка — девчушечку с черепом неправильной формы и близенько поставленными глазками. Дочь вертела головой, отталкивала ложку, вяло ныла.
— Садитесь, — указал Витя на узенький диванчик в углу кухни. — Я уже и не ждал…
— Ребенок приболел? — догадался Руслан.
— Да, температура поднялась. Я отпросился с работы, остался с ней. Мы уже в садик ходим, — горделиво поделился Витя. — Но сегодня дома остались. — Он посмотрел на часы. — Сейчас Кристина придет, а я еще посуду не мыл… Вы же врач?
— Не ваш врач, — признался Руслан. — И здесь я совсем не в связи с профессией. Вы помните Вадика Козырева?
— Конечно. А что случилось?
— Он умер.
— Как? — Витя отложил ложку, дочка заерзала на детском стульчике, потянулась малюсенькими пальчиками к игрушечному бегемотику на столике.
— Покончил с собой. И я хочу понять почему.
— А я чем могу помочь?
Бабаян был искренне огорчен. В младших классах он сидел с Вадиком за одной партой, а когда им было по тринадцать лет, родители отправили обоих пацанов в детский лагерь. Там Вадька, любитель зеленых яблок, сверзился с дерева, здорово ударился головой, да еще и сломал руку. Витька сидел с ним до приезда скорой, держа его окровавленную голову на своих коленях.
И Вадя был единственным человеком в классе, которого не бесил Витькин словесный понос.
— Виктор, вспомните, пожалуйста, тот вечер, когда был убит Олег Окуленко.
…Витя пришел на вечеринку одним из последних. Мать наказала его после своей случайной встречи на улице с учительницей русского языка. Училка нажаловалась, что Витя на уроке говорит громче ее, мать и разозлилась. Наказанный Витя, кипя праведным гневом на подлую училку и легковерную мать, тут же открыл рот и начал высказываться на этот счет, а уже через полчаса мать готова была выйти из окна с десятого этажа, лишь бы избавиться от его болтовни.
В итоге Витя оказался у Олежки.
Сначала он выпил с мужиками, потом девчонки принесли из кухни какой-то хавчик, потом они выпили уже все вместе.
…Сестра Олежки в вечеринке тоже участвовала, хоть и была, по меркам десятиклассников, мелкой, малолеткой, аж на целый год младше остальных. Девчонки относились к ней дружелюбно, хоть и чуть свысока, а мальчишки старались не выделять ее из общей массы, справедливо полагая, что большой брат видит их.
Довольно скоро Витя заметил, что квартира Окуленко со всей обстановкой и гостями поплыла вокруг его затуманенной головы. Витя поделился своими наблюдениями с окружающими, а потом задремал на диване, пока народ развлекался по мере подростковой фантазии.
Витя проснулся в комнате один. Ему даже показалось, что он остался один в квартире. Но потом понял, что это не так. Вышел в коридор и услышал шепот и всякие вздохи из родительской спальни. Вите стало интересно, он заглянул…
— Ты все болтаешь?!
Витя и Руслан одновременно вздрогнули. На пороге кухни стояла высокая худая молодая женщина, ее голос обладал всеми свойствами мухобойки.
— Кристиночка, ты уже дома?.. — залепетал Витя. — А мы тут ку-ушаем!
— Врач приходил? — напористо спросила женщина, не обращая внимания на постороннего человека на своей кухне. Более того, она не обращала внимания и на собственную дочь. — Нет? А почему ты снова в поликлинику не позвонил? Ты котлеты пожарил?..
Не дожидаясь ответа, она развернулась и ушла куда-то в комнаты.
— Вы простите, — обратился Виктор к Руслану. — Она ненавидит, когда я много говорю…
— Виктор! Займись делом, перестань трепаться! — донеслось из глубин квартиры.
Бабаян подскочил, вынуждая встать и гостя.
— Так кого же вы увидели в спальне? — спросил Руслан. Невольно он заговорил шепотом.
— В какой спальне? Ах да!..
Локаторы Кристины были безупречны.
— Виктор! Сколько можно болтать?
— Идите уже. — Виктор напирал на доктора Давлетова, продвигая его к выходу из квартиры.
— Так кто был в спальне?
— Ах ты боже ж мой!.. — причитал Бабаян.
— Виктор!
Руслан уже стоял за дверью на лестничной клетке.
— Там были Олег и Юля Белоус, — быстро сказал Витя и захлопнул дверь.
Валька Бубенцов
Если Витя Бабаян вырос в подкаблучника, то Валька Бубенцов за эти десять лет изменился в сторону противоположную. Руслана это немного удивило, так как он знал, что в школе Валька был тощим, нескладным пареньком, бедно одетым и битым всеми школьными плохишами.
В компанию Олега Окуленко Бубенцов попал в качестве опекаемого — Олежка решил бороться с несправедливостью в масштабах класса и объявил всем, что тот, кто попробует обидеть Вальку, будет иметь дело с ним самим.
Акция Олежки возымела эффект, потому что за ним стояла целая команда, а хулиганье всегда действовало поодиночке.
Бубенцова Руслан нашел в автомастерской. Теперь это был крепкий, хоть и невысокий мужик с квадратным подбородком и нехорошим блеском в глазах. На его предплечье красовалась татуировка: примитивно наколотая голая баба. Так понимал брутальность прежний маленький забитый мальчик.
Первое слово, которое Руслан услышал от Валька, было матерным, на букву «б».
— Простите? — ошалел Руслан.
— Не готова твоя тачка, — пояснил Валек. — Я же сказал тебе, что в пятницу! Б… глухой ты, что ли?
Давлетов терпеливо объяснил, что он не клиент, а брат Олега Окуленко. Он только что приехал из другой страны и хочет понять, почему десять лет назад погиб его брат.
Бубенцов по-бычьи склонил голову. Воспоминания детства и юности никогда не доставляли ему большого удовольствия, он бы предпочел, чтобы тех времен в его жизни и вовсе не было. Однако на имя Олега Окуленко, перевернувшего его мир, Валек не мог не отозваться.
— Колька! — крикнул он партнеру, работавшему неподалеку. — Мне отойти надо.
— К тебе клиент едет! — напомнил ему тот. — Далеко не уходи!
— Нах!.. — ответил Валек.
Он привел Руслана на задний двор, где стояли несколько пустых проржавевших металлических бочек, и, сев на одну из них, закурил.
Руслан спросил о событиях той трагической ночи.
* * *
…Валек не хотел идти к Олежке в гости. Он стеснялся себя, своей одежды, робкого вида, худых рук, прямых волос, стриженных по-пацанячьи. А не прийти к Олегу означало, что он продолжает быть трусом и все, что делает для него Олег, он делает зря.
Валька выбрал единственную более или менее приличную в его понимании майку, отмыл свои старые рваные кроссовки, сказал матери, что идет к другу. И, стиснув зубы, вышел из дому. Перед уходом он положил в карман свою единственную драгоценность — складной черный ножик с собственной меткой: «В. Б».
— У всех ребят в компании были ножи? — уточнил Руслан.
— Да, почти у всех, — смачно плюнув в куст сирени, ответил Валька. — Все ножи были с клеймами. Мы их сами ставили. Гнули из проволоки клеймо, раскаляли на костре и прикладывали к рукоятке.
— Крутые ножи?
— Охотничьи, фирмовые, — пояснил сквозь зубы автомеханик. — Вадька Козырев их увидел в магазине охотничьего оружия, парни раздобыли денег — и купили. Ножи не дешевые, мне такой не светило купить! Но у меня тоже нож был неплохой. Мне он от деда достался.
…Во дворе Олегова дома, у самого подъезда, сидел на лавке один очень неприятный для Валька человек. Он был худой, с изможденным лицом и светлыми наглыми глазами. Человек этот все время ежился, хохлился, будто бы от зябкости. И даже в этот нереально теплый вечер, когда воздух от жары дрожал, как желе, он продолжал обнимать себя за плечи худыми руками, втягивать шею и поджимать ноги в стоптанных сланцах.
Его звали, кажется, Романом. А в Валькиной жизни он оказался благодаря Валькиной же бестолковой матери. Ей было всего тридцать четыре года, но она уже считала себя человеком конченым, а на каждого мужика, лезущего ей под юбку, смотрела как на последнюю надежду в жизни. Этот Роман тоже был таким вот принцем. Валькина мать словно не видела, что он только нахлебничает в ее доме и паразитирует на ней.
Валька от материного гостя регулярно получал подзатыльники и издевки. Вот и сейчас мужик сказал:
— А ты что тут делаешь, глиста зеленая?
Валька хотел молча пройти мимо, но споткнулся о подставленную Романом ногу. Почти удержался на ногах, но все же рухнул. Из кармана высыпались мелочь и мятая пятидесятирублевка. Роман ловко нагнулся, подцепил бумажку и снова откинулся на лавку.
Валька закричал:
— Отдай, скотина!
Роман заржал.
— Вали, Валя! — направил он мальчишку, давясь от хохота. — Мне к друзьям прокатиться надо, твой червонец в дело пойдет.
Он продолжал лыбиться, а Валька уже понял, что ничего сделать не сможет. И так разозлился тогда, что готов был достать свой нож и зарезать ублюдка, но сколько раз до этого он ни пытался защитить себя — получалось только хуже…
— Ну а про вечеринку ты что запомнил? — вернул Вальку из страны воспоминаний Олегов брат.
— Да что там можно запомнить? — грубо рассмеялся Бубенцов, почесывая бок под измазанной машинным маслом борцовкой. — Все нажрались как свиньи. Мальчишки и девочки тоже. Ну там потискались маленько, дело молодое…
Он замолчал. Руслан встал, не ожидая продолжения. Его и не последовало, кроме пары фраз:
— А когда я узнал, что Олежка убит, то чуть не взбесился!.. — механик яростно вдавил сигарету в металлический бок бочки, на которой сидел. — И пообещал себе, что теперь я обязан стать крутым. Даже не ради себя, а ради Олеговой памяти.
Оля Зацепина
— А как так получилось, что Вадим Козырев стал встречаться с сестрой Олега Окуленко? — спросил Руслан.
Он сидел на удобном стульчике возле большого раскройного стола, над которым то склонялась, то выпрямлялась полная молодая женщина с рыжими волосами. Это была одноклассница Олега и Вадима Оля Зацепина, она работала закройщицей в магазине тканей.
В отсутствие клиентов Давлетов болтал с ней уже около получаса, но Оля не слишком много помнила о ночи, когда был убит ее одноклассник. Руслан подумал, что ее девичья память наверняка лучше сохранила воспоминания о сердечных делах своих школьных приятелей.
Оля, поразмыслив над его вопросом, оперлась ладонями на стол и сказала:
— А знаете, мне кажется, что с того самого времени, как Олега убили, это и началось. Наверное, это нормально? — спросила она у самой себя. И ответила размеренным тоном, будто ведущая какого-нибудь псевдопсихологического ТВ-шоу: — Вадик был потрясен смертью друга, он сильно изменился после этого, сестра Олега, конечно, тоже сильно горевала. Вот они и нашли друг друга.
Она взяла метровую линейку, плоский портновский мелок и снова принялась за работу.
— А Олег встречался с Юлей, так?
— Да Олежка с кем только не встречался! — рассмеялась Оля. — Он быстро увлекался, быстро остывал. Юля вообще-то не из нашей компании была, он просто привел ее к нам в тот вечер.
— А я слышал, что Юля бегала за Вадимом, — поделился Руслан.
Продолжая что-то чертить на куске красного бархата, Оля ответила:
— Мы с Юлей особо не дружили, но сидели за одной партой. Так вот я вам скажу, что если Юля и бегала за Вадиком, то не потому, что он ей нравился.
— В смысле?
— Она была самодовольная и самовлюбленная. Перед мальчиками любила покрасоваться, но бегать за кем-то — это было не в ее стиле.
— Так что же ей нужно было от Вадика?
— Мать Юле вдолбила в голову, что она красавица и место ей на сцене. Юля была маменькина дочка, чуть у нее какие неприятности в школе, так приходила ее мать и давай всех строить!
— Ну а Вадик?..
— А Вадик не хотел Юльку в КВН брать. Сказал на весь класс, что она примитивная, скучная. Господи, да она чуть не лопнула от злости!.. Пообещала отомстить.
Оля рассмеялась, но неожиданно для Руслана — добродушно.
— И отомстила?
— Да, отомстила, — кивнула Оля. — Прошла пара месяцев, и вдруг по школе слух пошел, что мама Вадика ходит по ночам. Лунатик она то есть. Я потом узнала, что Юльке о Вадиковой маме ее собственная мамаша рассказала, а мамаша та — местная сплетница. Вадик сначала психанул, расстроился. Но потом объявил во всеуслышание: «Да, моя мама — лунатик и я — лунатик!» С тех пор стал шутить над этим, рассказывать по утрам, как он ночью по крышам гуляет, все смеялись, он снова был любимчиком класса. То есть Вадик испортил Юльке всю ее месть!
Арсен Мазурко
Оля очень вовремя сказала, что еще один одноклассник Вадима и Олега работает прямо по соседству с магазином тканей, в котором обнаружил ее Руслан.
— Пообщайтесь с ним, — с многообещающей улыбкой посоветовала она. — Золотой медалист, гордость класса, радость мамы.
Золотой медалист, любимчик девочек, лидер однокашников Арсен Мазурко, окончив местный технический вуз, как-то мало оправдал ожидания тех, кто пророчил ему большое будущее. Арсен не продвинул отечественную науку, не попал в отряд космонавтов, не стал известным актером. Он даже не основал фирму и не заработал денег. Не печалясь о несбывшихся надеждах, тихо и мирно Мазурко работал менеджером на складе металлоконструкций, получая более чем скромную зарплату.
На фоне карьеры несколько оживленнее выглядела его личная жизнь, так как жениться гордость класса угораздило на страшно ревнивой женщине. О ней по району ходили байки: дескать, лупит в нос всех баб, которых видит в городе, транспорте, на работе рядом со своим мужем. Мужу тоже доставалось. Супруга стимулировала Арсена совершенствовать свое искусство обмана, потому что выдержать ее каждодневные допросы мог лишь человек патологически брехливый или святой.
Арсен писал в анкетах: «Воспитываю дочь», но на самом деле он лишь знал, что она у него есть. Свое драгоценное время он старался не тратить на тихую девочку с бантиком на макушке.
А развлекался Арсен методами самыми безыскусными. Если ему удавалось исчезнуть из зоны действия радаров супруги и он считал, что ничего ему за это не будет, Арсен напивался в смерть. Пьяный бросался со слюнявыми поцелуями на каждую увиденную девушку. Ему казалось, что это весело.
О ночи, когда был убит Олег Окуленко, Арсен вспомнил лишь то, что хотел целоваться с самой красивой девочкой класса, с Наташкой, но удалось ему добраться только до затюканной Таньки. То есть вечер не удался.
Таня Кобыла
Руслан нашел в своем списке одну-единственную Таньку, зато с фамилией, гарантирующей комплексы: Кобыла. Дома он Татьяну не застал, и ее мать направила Руслана в детскую библиотеку, расположенную на соседней улице.
На удивление, библиотека пользовалась популярностью у юных читателей от семи и до пятнадцати лет. Они даже составили небольшую очередь возле стойки библиотекаря, очередь шумную, нестройную и веселую.
Среди трех сотрудников библиотеки Руслан узнал Таню интуитивно: она заглядывала в глаза взрослым и детям с надеждой быть замеченной и одобренной. Он заговорил с ней, огласив свою прежнюю легенду: «Вот, приехал в Гродин через десять лет отсутствия, хочу понять, кто убил брата».
Девушка отнеслась к его просьбе серьезно и, более того, заинтересованно.
— Я вам очень сочувствую. Случай страшный, Олежку жалко, Злату жалко, родителей — больше всего… Как только я узнала, что Олег убит, стала вспоминать, что происходило у нас тем вечером, — сказала она, уводя Руслана к окну в холле. — Только я вам точно говорю: Олег весь вечер был вместе со всеми в комнате, ни с кем не ссорился.
— Но вы ведь не весь вечер провели вместе со всеми… — намекнул Руслан.
— Весь, — ответила она, еще не понимая, что ее собеседник имеет в своем распоряжении компрометирующие факты.
— Но Арсен сказал…
Таню передернуло, ее щеки покрылись красными пятнами.
— Ну… это… я не хочу вспоминать. Это стыдно.
Она замкнулась, заставив Руслана напрячь мозги.
— Танечка, поверьте, мы все подобное в юности переживали. — Он заговорил с ней так, будто готовил к ампутации обеих ног. — Стыдно ничего не стыдиться.
Красные пятна сошли со щек библиотекарши, она выпрямила спину.
— Я привыкла стыдиться, меня так воспитали. Вот если бы моя мама любила меня так, как любит Юлю Белоус ее мама, то, может, я бы… Ладно, не важно. Самое смешное — я не напилась в тот вечер, я никогда не напиваюсь. А когда Арсен начал целовать меня, я… Ну, придумала себе глупость: может, он не решался раньше ко мне интерес проявить, а сам скрывал какие-то чувства. Романтические чувства ко мне. — Она иронично хмыкнула и остановила себя: — Но мы же не о том! Значит, так, мы целовались в комнате, а потом ребята стали нас стыдить. И мы вышли на улицу. Было уже темно, довольно поздно. Мы сели на лавку и продолжили целоваться. Уже губы болели, но остановиться мы не могли. Помню, что вскоре мимо нас стали проходить наши одноклассники, они расходились по домам. Все были пьяные, шутили о нас по-всякому. Но мы продолжали…
— И долго?
— Долго, наверное. А уже намного позднее, как я помню, из подъезда вышли Олежка с Юлей. Она, оказывается, у него задержалась, — Таня покраснела по второму кругу, стыдясь уже не за себя. — Олег пошел ее провожать, а минут через пять вернулся. Прошло еще полчаса, наверное, мы с Арсеном уже отошли от лавки, вот тогда я заметила, что в подъезд Олега вошла Юлька.
— Она тоже вернулась?
Таня кивнула.
В библиотеку вбежала стайка девчонок лет десяти, они понеслись по коридору к залу художественной литературы, и Таня, извинившись, сказала, что ей надо работать.
Она поспешила за детьми.
Руслан. Разочарование
Повидав еще человек шесть бывших одноклассников Вадима и Олега, Давлетов ощутил настоящую кондовую тоску. Все эти совсем еще молодые люди были до удивления похожи, словно родные. Не внешне, но по своей сути.
Они были поглощены материальной жизнью, их сознание уже перемололи жернова жадности и тщеславия. Разговоры не о деньгах и не о вещах их пугали, потому что им казалось, что они теряют почву под ногами.
Возможно, предполагал Руслан, эти люди и мечтали о чем-то в своей жизни, не связанной с материальным благополучием, но так и не смогли точно понять, о чем же они мечтают. А потому воплотили только то, что получилось само собой: переженились и родили детей. Не все браки получились надежными, не все дети доставили столько счастья, сколько ожидалось, но гвозди были вбиты, а на них каждый вешал ту картину счастья, на которую хватало его фантазии.
Никакой более или менее внятной информации о ночи, когда произошло убийство, Руслан не получил. Все рассказывали примерно одно и то же: пришли, напились, потискались в углах и разбрелись, и даже последовавшая за этим вечером смерть их одноклассника вспоминалась ими без особых эмоций.
В списке Руслана оставалось только одно имя, и у доктора, охотящегося за правдой, были все основания полагать, что его ожидает нечто весьма интересное.
Руслан. Анекдот
Оказалось, Юля Белоус жила в доме, стоявшем прямо перед школьным двором. Руслан уже был там позавчера, когда искал школу.
Он еще не добрался до места, когда в кармане растрещался мобильный телефон. Давлетов глянул на дисплей — ему звонили с городского номера, не внесенного в список контактов. Возможно, звонили из больницы, во всяком случае, первые две цифры номера телефона совпадали с больничными.
— Да? — ответил он.
— Руслан, что происходит? — услышал он голос Златы. — Оказывается, я не попадала в аварию, у меня не была сломана нога, ты обманывал меня?
Это было неожиданно настолько, что доктор не на шутку растерялся.
— Злата? Ты?..
— А скольким девушкам ты устраивал такой спектакль?..
Он слушал ее, лихорадочно выискивая ответ. Огляделся, увидел пустующую раскаленную солнцем лавочку. Решил, что уж там-то его не услышат посторонние, и сел на горячие деревяшки.
…После разговора со своей девушкой он испытал такое ощущение, будто увернулся от несущегося на него самосвала.
Нужный ему двор нашелся сразу же за поворотом.
Прикрывая рукой глаза, Руслан пытался определиться с подъездом, когда возле него остановилась женщина. Он заметил ее бесформенный силуэт боковым зрением и, в надежде избежать разговора с посторонним человеком, бросил на нее неприязненный взгляд. Такими взглядами обычно он отваживал настырных родственников пациентов, которым казалось, что их хирург слишком молод и потому неопытен. Тетка здорово напомнила ему одну родственницу из Нальчика, крикливую и фамильярную женщину, множащую семейные раздоры из скуки и со злобы.
— Ищете кого-то? — поинтересовалась она.
У нее были крашенные в черный цвет волосы, мочалкообразными прядями разметавшиеся по плечам и спине, ярко нарисованный рот, маленькие карие глазки, впивавшиеся до боли в то, что тетку интересовало. Ее руки беспрерывно жестикулировали. Одежда тетки — черный балахон — напоминала костюмы ведьм из сказок.
— Спасибо, — ответил ей Руслан. — Я найду все сам.
— О, мальчик мой. — Она схватила его за руку так неожиданно, что Руслан вздрогнул. — Свою беду ты носишь на своей душе. Ты связался не с той женщиной, вот и ищешь теперь непонятно чего! Она ж у тебя блондинка?
Пальцы у женщины были короткие, с грязью под ногтями. Руслан отобрал свою руку:
— Вас это не касается.
Он уже сделал несколько шагов в сторону, решив временно отложить поиск, чтобы вернуться сюда после того, как проклятая ведьма уберется восвояси. Она не умолкала:
— Имя на «З»… — Ведьмин взгляд прилип к фигуре доктора Давлетова. — Редкое имя, все понять не могу… Замира, Зоя, нет. Не Зина, нет… Злата!
Она выкрикнула это на весь двор. Руслан вдруг остановился и внимательно посмотрел на тетку.
— Вы ее знаете? — спросил он.
В мыслях мелькнуло — она слышала его разговор по телефону в соседнем дворе! Но нет, этого быть не могло, Руслан говорил тихо, и в округе на пятьдесят метров не было ни единого человека.
— Не знаю, — ответила тетка. — Но ты-то знаешь! Она сладкая баба, вижу по твоим глазам. Ты для нее на многое готов, но ты не подозреваешь, чего она на самом-то деле хочет!
Обличительный тон ведьмы начинал смешить доктора. Руслану вдруг стало интересно.
— Пойдем со мной, расскажу тебе все, а ты уж сам решай — нужна ли тебе такая зазноба! Бесплатно тебе погадаю, понравился мне очень!
Она привела его к двери, и номер на ней отчего-то заставил гостя хмыкнуть.
В полутемной квартире ведьмы стояла духота. Руслан скинул свои мокасины, хоть она и велела не разуваться, — босиком было приятнее.
Ведьма вошла в комнату. Руслан шагнул следом за ней и успел заметить, что она опустила изображением вниз пару рамок с фотографиями, стоявших на полке серванта.
— Ну садись!
Он прошел к столу, накрытому черной тканью. Над столом висели иконки, под ними на стеклянном блюде стоял прозрачный шар. Подсвечники, статуэтки, колоды карт, зеркальца и прочие рабочие инструменты обеспечивали нужную мистическую атмосферу.
В остальном комната ничем не отличалась от сотен тысяч себе подобных: диван, телевизор, кресло, стенка.
Руслан сел перед столом, ощутив, что это место ему чуждо до крайности.
— Сними карту! — Ведьма уже перетасовала колоду и подсунула Руслану под руку.
Ее взгляд бегал по его лицу, что было и неприятно, и смешно. Он взял из предложенной колоды верхнюю карту, это оказался бубновый король.
— Да ты, мой мальчик, душа чистая! — напористо заговорила ведьма. — Ты умный, учился много, законы знаешь, а вот с женщинами тебе не везет!
Руслан невольно мотнул головой, хоть и не собирался своей реакцией подсказывать тетке пути собственного одурачивания. Однако на его головомотание она не обратила никакого внимания.
— Нет с тобой твоей женщины! — провозгласила она, словно стараясь вбить ему в голову свои мысли. Она разложила карты. — Бросить тебе надо эту твою Злату и найти другую. Твоя женщина недалеко отсюда… Я не вижу ее лицо, но точно знаю, что она очень близко к тебе. Ты заочно с ней знаком, кто-то тебе о ней рассказывал! Говорили тебе, что она дурная, что черная. Но неправду тебе о ней рассказывали!.. Ага… Это твоя Злата про нее говорила!
— Про кого?
— Про ту твою ненаглядную! Бог Злату накажет! Ой, сильно накажет! Ты встретишь свою женщину случайно, на лестнице…
— Ну а что же она за женщина такая? — изобразил интерес Руслан.
— Красивая, высокая, — залопотала тетка, — ты как увидишь, так сразу поймешь: это моя! Она подойдет к тебе, станет говорить. Ты слушай ее, делай, как она скажет.
— Почему же Злата о ней гадости говорит?
— А Злата — сама человек черный! — Гадалка заговорила на тон ниже и громче настолько, что даже стекло в ее серванте отозвалось призрачным звоном. — Она совершила страшный грех! Страшный! Будет наказана проклятием крови.
— Что она сделала?
— Это такое, что проклянет ее мать родная, отец проклянет! — Гадалка, видно, понятия не имела, что отец Златы умер.
— Боже мой, что же она натворила? — поторопил ее Руслан.
— Отравила свою сестру! — выкрикнула тетка.
В серванте снова зазвенели стекла, а гадалка откинулась на спинку стула, запрокинула голову, тяжело задышала и закрыла глаза.
Руслан встал.
— Спасибо, — сказал он тихо, будто ему передали за столом соль.
Затем ушел.
Из спальни выскочила Юлька:
— Мама, ты что?! Да не сестру же, а брата! И не отравила!..
— Что? — моментально вышла из транса мать. — Брата? Ты не говорила!
— Сто раз говорила! Мама, ты все испортила! — металась по комнате Юлька. — Ты что, пытаешься нас знакомить? Впариваешь, что я — его женщина?
— Ну конечно! — Мать гордилась собой. — Он тебе подходит, а ведь замуж…
— Да ты что! Его Злата сюда прислала. Мне надо, чтобы он меня нашел, но вроде случайно. Чтобы это не я ему предлагала свои условия, а он — мне. Тогда я смогу торговаться, делать вид, что мне это все не нужно.
— Да что ты все недовольство свое кажешь! — слабо сопротивлялась мать.
Для большей убедительности Юлька помахала у матери перед носом ладонью с растопыренными пальцами.
— Я же просила: намекни, что я про Златку знаю такое, что зашибись. И есть у меня одна вещица, которая все мои сведения подтверждает. Но я девушка честная, хочу в полицию ее отнести. Но, может, я соглашусь рассказать ему про Златку, если он заплатит. Ребенок маленький, мужа нет… Вот что я просила!
— Да все я помню! — Гадалка резко оборвала речь дочери. — Карта не та легла.
— Почему ты это не сказала? — не успокаивалась Юлька.
— Забыла! — разозлилась мать. — Я тут целую пьесу разыграла, а ты недовольна! Вот же жучка такая! Работать не хочешь, сидишь на моей…
— Мама! Я один раз тебя попросила! А ты!..
— Ладно, хватит мать поучать, — остановила ее мать со вздохом. — Иди уже, догоняй его. Выскакивай по короткому пути, мимо мусорников, и дуй через пути к лестнице. Он будет с лестницы спускаться, а ты пойдешь к нему навстречу. А там уже сама ему свою информацию выложишь!..
Мать устало поднялась со стула и пошла на кухню приготовить себе чай. Юля подскочила к зеркалу, припудрила нос и выбежала из квартиры.
Руслан. Первая помощь
Руслан, посмеиваясь, шел по разогретому солнцем асфальту. Обманщица ему попалась забавная — простодыра вульгарес.
«Она отравила свою сестру!» — вспомнил он, и улыбка сошла с его лица.
Руслану предстояло перейти улицу, подняться на пешеходный мост, идущий над железнодорожными путями и, спустившись с него, пройти десять метров до остановки маршрутного такси.
На лестнице он ожидал встретить одну девушку.
Несмотря на солнечные очки, плотно сидящие на Руслановом носу, солнце на мосту ослепило его белым блеском. Небо над головой казалось раскаленным, горячий воздух с привкусом дегтя щекотал ноздри, и даже звуки железной дороги казались размягченными жарой.
И вдруг — резкий гудок сигнала паровоза, скрежещущий звук торможения, чей-то крик…
Руслан бросился к перилам. Товарный поезд тормозил под мостом, гудя и лязгая сцеплениями. Справа от него, метрах в пяти от суставчатого тела поезда, валялось нечто сравнительно небольшое, скомканное. В первый момент Руслану показалось, что это большая собака, но спустя мгновение его глаза привыкли к пейзажу, и он сумел разглядеть на утрамбованной мертвой земле женское тело.
Скатиться с лестницы и найти в ограждении железнодорожного полотна дыру подходящего для себя размера удалось достаточно быстро — Руслан успел подбежать к телу первым. По дороге он вызвал скорую.
Темноволосая девушка лежала в позе брошенной куклы. Удар поезда откинул ее на гравийную насыпь, с которой она скатилась на обочину, и поэтому платье несчастной с правой стороны было в прорехах. Платье и голые ноги девушки были запачканы землей и измазаны темными маслянистыми разводами, видимо, смазкой, запах которой Руслан ощутил, склоняясь над телом.
Он сосредоточился, снял очки. Приподнял веко девушки. Она была без сознания, но жива. Из носа вытекала тонкая струйка крови. Приподняв ее волосы над ухом, Давлетов убедился, что несколько капель крови вытекло из ушной раковины.
Вдруг на его плечо упала тень.
— Она жива?
Доктор был слишком занят, чтобы ответить. Он подозревал перелом основания черепа, а это уже было серьезно…
— Я видел ее, она бежала через рельсы, — звучал низкий голос сбоку. Подошедший, видимо, присел рядом на корточки. — Она у моей колеи остановилась — поезд пропустить. А тут парень ее догнал и толкнул под поезд!
— Какой еще парень? — Давлетов готов был поручиться своей ценной для хирургии правой рукой, что машинист врет, чтобы скрыть свою вину. Замечтался, не увидел пешехода, сбил ее, а теперь приплетает еще кого-то…
— Она жива?
— Да, жива.
— Метельником ее хрякнуло, — сообщил машинист. — Ногу переломало…
Машинист был прав: на правой голени девушки зияла небольшая рваная рана, и в ней белел обломок кости. Давлетов сразу заметил рану, но нога почти не кровоточила, ею может заняться и скорая. Травма головы беспокоила его гораздо больше.
Руслан обернулся на машиниста, подумав, что, наверное, кроме скорой надо вызвать и полицию, но не успел ничего сказать.
— Маме… — услышал он.
Губы девушки, на которых сохранилась бежевая помада, прошептали:
— Скажите маме…
— Да, хорошо, — ответил ей Руслан. Возвращение сознания было хорошим симптомом. — Ты только не волнуйся, ты жива, мы отвезем тебя в больницу, слышишь?
Она открыла глаза.
— Уже ночь?
— Все будет хорошо, — успокоил Руслан, взяв ее за пальцы на левой, неповрежденной руке.
— За деньги… скажу… Я вернулась, а у Златки был нож. Кровь, нож.
— Что? — не понял машинист.
— Бредит, — пояснил Руслан и прислушался внимательнее. С каждым словом Юля говорила все тише и неразборчивее. Нижняя челюсть справа темнела на глазах и отекала, Давлетов не трогал ее, зная, что это перелом. Напоследок ему удалось расслышать:
— Она убила брата его собственным ножом…
