Глава 26
Признания и разоблачения
В стенах облУВД майор Здоровякин трудился не менее напряженно, чем египетский раб на постройке пирамид. И для него это было несомненным плюсом. Иначе, освободив голову от служебных дум, он сразу бы начал размышлять о своей семейной жизни. Ни к чему хорошему это бы не привело.
Сегодня в половине шестого утра майора срочно вызвали на работу. С грацией слона он крался по коридору, стараясь не разбудить детей и Машу. Он почти преуспел: всего лишь тихонечко налетел в темноте на комод и не вписался в дверной проем. Но у комнаты Стасика майор наступил на игрушечный «мерседес» и, сдержанно матерясь, перевернулся вверх тормашками.
Грохот, произведенный центнером живого веса, разбудил бы и забальзамированного фараона. Тем более из детской сразу же выскочила Мария и, не разобрав в темноте, споткнулась о тушу Здоровякина. Минуту они лежали затаившись – прислушивались.
– Кажется, никто не проснулся, – прошептала Маша.
– Вроде бы спят, – тихим эхом ответил супруг.
Майор погладил по спине жену, удобно расположившуюся сверху, заправил ей за ухо прядь волос.
– Отлично выглядишь, – галантно прошептал он.
– Ты что, видишь в темноте?
– Я чувствую.
– Не издевайся над несчастной женщиной!
– Нет, ну правда!
– Чего ты тут бродишь и падаешь?
– На работу вызвали…
На кухне Илья быстро соорудил себе кофе и нашинковал сыр и колбасу.
– Кто же ест в такую рань? – поморщилась Мария.
Майор молча запихнул в рот полбатона, обильно украшенного, как цыганка монистами, кружками сервелата. Вполне вероятно, это будет единственной его пищей до самого вечера.
– Слушай, Илья, ты не мог бы выяснить, не числится ли что-нибудь за неким художником Атамановым? У него было две подруги – Дина и Юлия Чагирова. И что с ними случилось?
– Жнаю я этого Атаманова, – прошамкал сандвичем Илья. – И Чину жнаю. Жачем чебе?
– Меня попросили. Узнаешь поподробнее?
– Ладно. Вечером.
Когда, уходя, Здоровякин попытался поцеловать на прощание жену, она ощетинилась:
– Что еще?
– Просто поцеловать хотел.
– Ладно, иди. И так разбудил, поспать не дал, – надулась, как рыба-шар, Мария.
«Зачем ему меня целовать? – обиженно подумала она. – Ему мало любовницы?»
«Машка совсем меня разлюбила, – понял Здоровякин. – А она мне так нравится! Розовая, сонная. Молочный поросенок. И что же? Сдаваться? Или это временные трудности?»
Дитё не сопротивлялось: в животе у него булькало молоко, в глазах стоял туман. Стасик притих сразу же, едва Люся положила его в кроватку.
– Спи, золотце, спи, мой толстячок, – промурлыкала нянька.
Она на цыпочках покинула комнату, прислушалась. Из детской не доносилось ни звука.
– Победа! – шепотом крикнула Люся. – Свобода!
Сначала она наполнила водой ведро, бросила в него половую тряпку и установила объект прямо у входной двери. Но мыть пол Люся вовсе не собиралась. Вместо этого она отправилась на кухню.
Там труженица соорудила гигантский бутерброд, максимально использовав продуктовые резервы – искромсала батон, обильно смазала майонезом, уложила стопочкой колбасу, сыр, огурец.
– Так-с, еще пару тефтелек разогреем… Отличные, я вам скажу, тефтельки! А кто сварганил? Мисс Люся, как говорит Эдик. Кто в этой квартире вкусно готовит? На Машку не надейтесь – с ней с голоду помрешь. Угу, закипел чайничек. Прекрасненько! Чай с лимоном, сахар, раз, два, три, ай, можно и четыре ложки. Мы, как некоторые, на диетах не сидим. Мы и так стройные и красивые, некоторым мамонтам не чета. Я ничего не забыла? Ага, винца не помешает. Красное вино – наш ответ сердечно-сосудистым заболеваниям. Бокал в день – это свято. А впрочем, два – тоже неплохо…
Собрав провиант на поднос, Люсьен отправилась в гостиную к телевизору. Но прежде чем удобно устроиться в кресле, ей пришлось разобрать завал детской одежды и игрушек.
– Какой бардак! – возмутилась она. – Пока я не уберу, никто и не пошевелится! Ездят на Люсечке, как индусы на слоне! Люся то, Люся это! Зеркала протри, пол помой! Нанялась я им, что ли? Сборище тунеядцев!
Угнездившись в конце концов в кресле, Люсьен вздохнула и принялась за еду. Аккомпанементом ее чавканью стало бразильское «мыло». Из-за приставаний Марии бедная девушка частенько пропускала серии. Но сегодня справедливость восторжествовала, и Люся смогла отдохнуть от трудов в компании бразильских актеров, огромного сандвича и бокала красного вина.
Мария уныло плелась по тротуару, не замечая солнечных зайчиков, весело прыгающих по витринам магазинов и автомобильным стеклам. Под ногами хлюпало, в воздухе пахло свежими огурцами, небо было удивительно синим. Наступление календарной весны природа добросовестно встретила по-настоящему теплым днем.
Сегодня Мария была без джипа. Она оставила любимое средство передвижения на стоянке, так как в последний месяц ее мантрой стал бесценный диетологический постулат: количество истраченных калорий должно превышать количество съеденных. По закону подлости, потреблять калории было гораздо приятнее, чем расходовать. Мария отвыкла ходить пешком. Преодолев километр, она покрылась испариной и начала задыхаться.
Невеселые мысли добавляли дискомфорта к ее общему состоянию. Маша мучительно размышляла, не выяснить ли отношения с Ильей. Пусть объяснит, пусть расскажет… Но если он признается, что у него другая женщина, – что тогда? Как они решат эту проблему? Значит – нужно молчать? И страдать от неизвестности? Или все-таки вызвать мужа на разговор?
Если верное решение и существовало, то оно было так же недоступно Марии, как швейцарский счет какого-нибудь олигарха. Но вероятно, правильного решения не существовало вовсе. И Машина ситуация была настолько же безвыходной, насколько и мучительной.
Обидно, что именно сейчас ей особенно хотелось любви и понимания. Первые месяцы жизни – кошмар для родителей младенца. Марию измучили бессонные ночи, восьмиразовые кормления, страх за ребенка. Она где-то прочитала, что первые сорок дней ангелы уговаривают душу новорожденного остаться на земле. Душа ребенка представлялась Марии перышком, стремящимся взмыть вверх – в голубое небо, подальше от земли, пропитанной болью, страданиями, человеческой жестокостью.
Но ее ребенок успешно преодолел рубеж сорока дней и уже уверенно подбирался к пятому месяцу. Мария, как ежик, вышла из тумана, очнулась, осмотрелась. Подозрения, спровоцированные найденными уликами, всколыхнули в Маше собственнические чувства. Какая-то стерва накинула лассо на Здоровякина и потихоньку подтягивала добычу к себе. В мыслях Марии она то имела черты Сони Орешкиной, то превращалась в грудастую блондинку в красном купальнике – почему в купальнике?! Маша негодовала. Здоровякина нельзя отдавать другой женщине. Он нужен ей самой! Она его по-прежнему любит!
Да, она плакала по ночам и жадно провожала Илью взглядом. Но пресекала любое поползновение майора, пытавшегося быть a good boy. Она полагала, истинная цена его нежности – ее пролитые слезы. Ведь, изображая нежность, он просто замаливал грех – свою измену…
…Мария только что побывала в «Алекс-банке». Банк, как сообщил друг Ильи Денис Черенков (он заведовал в данном учреждении службой безопасности), очень нуждался в услугах талантливого программиста. Машу приняли с распростертыми объятиями, однако и не менее энергично отправили восвояси. Не сошлись в цене. Мария, изучив фронт работ, оценила свои услуги гораздо выше, чем собирались истратить на модернизацию программного обеспечения банкиры. Они предложили смехотворную сумму. За такие деньги Маша даже не открыла бы ноутбук.
«Ничего, – твердо решила она. – Еще прибегут. Нельзя содействовать наглецам в попытках опустить тебя ниже плинтуса. Я стою дороже…»
К несчастью, правила, выработанные Машей за долгие годы сотрудничества с клиентами, не экстраполировались на вопросы семейных отношений.
«А ведь Илья именно это и делает – опускает меня ниже плинтуса! – тут же вспомнила Мария. – И почему я ему потакаю? Я отлично знаю, сколько стоит мой труд, конкретная программа. И совершенно не знаю, сколько стою я сама – мои нервы, мои слезы, мое самолюбие…»
Сзади незаметно подкралось что-то длинное, лакированное и посигналило. Мария вздрогнула.
– Садитесь, барышня, – раздался из глубины автомобиля голос господина Залесова. – Я вас подвезу.
«Ух ты!» – подумала Маша и протиснулась в шикарный салон лимузина.
Петр Максимович развалился на заднем сиденье. Он, как обычно, выглядел гладким и сытым. Филигранно подстриженная борода пшенично золотилась, глазки хитро блестели, в плечах покоилась косая сажень.
– Ай да Марья Анатольевна! Свежа и очаровательна! – выдал комплимент Залесов.
«Врет, подлец! – трезво оценила свои внешние данные программистка. – Я взмокла и запыхалась. К тому же подавлена. И очарования во мне не больше, чем оптимизма у приговоренного к казни. Но зачем он врет? О’кей, хотя бы выясню, кого же он нанял вместо меня. Кто этот неведомый гений, составивший мне конкуренцию?»
Салон лимузина был обтянут кожей, сияли лаком детали из натурального дерева. Все дышало богатством. В баре поджидало ледяное шампанское и коньяк, мерцал экран телевизора, ждал указаний компьютер.
– О, да у вас тут лэптоп, – заметила Мария родной предмет интерьера.
– И не только. А выпить хотите?
– Нет, спасибо!
– А пирожных?
– Нет!! – рявкнула Маша. Наверное, слишком резко. Но ведь ей и слышать нельзя было про пирожные! – У вас и это имеется?
– У меня тут как в «боинге», снаряженном для десятичасового полета, есть практически все. За исключением джакузи. А вы как-то изменились, Мария…
Естественно, Маша изменилась. Когда на ужин – одна «Активия», а на завтрак и обед – размышления о неверности супруга, вес тает быстрее, чем пенсия инвалида.
– Похудела, – призналась программистка. – Переживаю.
– Из-за чего?
– У нас собака пропала. Оставили у магазина, а он, дурачок, сбежал…
Да, хит-парад Машиных проблем выглядел так:
1. Измена Здоровякина.
2. Дерматит Стасика.
3. Исчезновение Рекса.
4. Безработица.
…
…
26. Необходимость одергивать Люсьен (та постоянно совала свой длинный нос куда не надо, и Маша, делая ей замечания, чувствовала себя деспотом и занудой).
Делиться с капиталистом Залесовым сердечной мукой по поводу неверности Здоровякина было как-то странно. А вот пожаловаться на исчезновение собаки – самое то. И реакция Петра Максимовича подтвердила, что тема выбрана правильно.
– О-о-о, – погрустнел Залесов. Лукавые огоньки в его глазах сменились пеленой печали. – И у меня пес пропал. Случилось это три года назад. И с тех пор я так никого и не взял. Словно друга потерял.
– Вот-вот, – кивнула Маша. – А в нашей ситуации – не только друга, но и ребенка. Рекс был почти щенком. Ну так, подросток.
– Вознаграждение обещали?
– Конечно!
Владелец супермаркетов и программистка синхронно вздохнули и обменялись понимающими взглядами. Одинаковое горе внезапно сблизило их.
– Я пять штук баксов посулил тому, кто найдет, – признался Петр Максимович. – Растяжку повесил поперек Дипломатического проспекта, рекламное время купил на прогнозе погоды. В итоге пришлось устраивать кастинг – смотрел по двадцать псов в день. Ясно вроде обозначил: стаффордшир, кобель. Но ко мне приводили все, отдаленно напоминающее собаку.
– Вы бы еще десять тысяч пообещали! Тогда вам показывали бы все, что способно передвигаться на четырех конечностях, – от божьей коровки до алкаша.
– Но Тобиаса я так и не нашел.
– Тобиаса?
– Угу, – кивнул господин Залесов. – Если честно, я хотел назвать моего стаффа Тобиком. А что? Игра контрастов: имя дворняги-душки и морда зверюги. Но жена разнылась – как это, собаку с родословной назвать плебейским именем. И Тобик превратился в Тобиаса. Подозреваю, это из какого-то сериала. Не иначе.
– И у нас! – подхватила Мария. – У нас – Рекс. Дети назвали. Как в сериале «Комиссар Рекс». Смотрели?
– Так он, значит, овчарка?
– Да.
Они замолчали, погрузившись в воспоминания.
– Ой! – вздрогнула Мария. – Я ведь не сказала вам адрес!
– Вы домой?
– Да.
– Ну, тогда нам даже не придется делать крюк. У меня дела в вашем районе.
– Вы знаете, где я живу?
– Ах, Мария, я ведь собирался нанять вас для ответственной и серьезной работы. Неужели я предварительно не разведал, что вы собой представляете, где живете, чем дышите?
– Оу, – изумилась Маша. – Какой вы предусмотрительный.
– Забочусь о безопасности моей компании. Но про Рекса я ничего не знал. И кстати, так и не удалось выяснить, кто же переманил вас.
– В каком смысле?
– Вы ведь не стали работать на меня, потому что получили более выгодный заказ? Так мне сообщили.
– Что?! – закричала Маша. – Да я мечтала заняться вашей программой! Ведь это… это… это глобально! Масштабно! А вы меня отшили!
– Я?!!
– Вы! Ваша секретарша сказала, что вы нашли другого программиста.
– Какой бред! Она такого сказать не могла. Зато ваша подруга сообщила, что у вас другой заказ.
– Настя?! – изумилась Мария.
– Откуда мне знать, как зовут вашу подругу, – дернул хрупким плечиком Залесов.
– Но когда это было?
– Дайте вспомнить. Я собирался встретиться с вами девятого января. Выходит, секретарша звонила вам восьмого.
«Восьмого числа Настя уже тушила мясо для Атаманова. Кто же тогда исполнил роль моей подруги? Люся? – быстро вычислила Маша. – Ну, Люсьен, погоди, я до тебя доберусь!»
– Я задушу мою подругу, – призналась программистка. – Она все перепутала. У меня нет другого заказчика. Вы, Петр Максимович, моя затаенная мечта. Вернее, не вы, а возможность написать для вас программу.
– Жаль. А я и дышать перестал, – усмехнулся в бороду Залесов. – Приятно быть чьей-то затаенной мечтой.
– Но вы кого-то пригласили вместо меня?
– Отнюдь. Я, честно говоря, жду, когда вы сами придете с повинной.
– Вы никого не взяли?!
– Да нет же!
Мария пытливо посмотрела на Залесова. Она надеялась, что он повторит приглашение.
– Ну и как? – улыбнулся финансовый магнат.
– Я очень хочу с вами работать! – горячо воскликнула Маша. – Дайте, дайте мне этот лакомый кусочек!
Залесов самодовольно кхекнул. Ему, капиталисту, приятно было видеть рвение пролетария.
– По рукам! – обрадовал он Машу. – Я вас нанимаю. Жду завтра в девять утра. Получите всю необходимую информацию. Поговорим. Деньги нужны?
– Простите?
– Аванс.
– Что, прямо так сразу? – изумилась программистка.
Залесов, как фокусник, извлек откуда-то конверт и протянул его Маше. Дар на ощупь был весьма упитан.
– Спасибо, – порозовела от смущения и удовольствия Мария. – Очень кстати. А мне надо где-то расписаться?
– Да ну, – махнул рукой Залесов. – Мы же с вами порядочные люди. Вы меня не обманете, я – вас.
– Слышала, вам под честное купеческое как-то ссудили десять миллионов. Рассказывают в городе такую историю.
– И не раз, – усмехнулся Залесов. – Постоянно.
– Вот это да! Я не представляю! Я как-то заняла знакомой пятьсот рублей, она так и не вернула. А вы ворочаете миллионами!
– Только не воображайте себе, что в мире, где дают миллионы под честное слово, обитают добрые, мудрые люди. Это неправда. А впрочем, для вас это – Зазеркалье.
– Что верно, то верно. Мы с вами живем по разные стороны реки. И меня мой берег устраивает.
– А меня мой не очень.
– Вы серьезно?
– Угу. На моем берегу – оглушающий звон монет, неискренность, жестокость, предательство. Вечная гонка за прибылью. Так что… Позвали бы как-нибудь в гости…
«Обалдеть! – потрясенно думала Мария, поднимаясь вверх по лестнице. Лифтом она не пользовалась: тратила калории. – Купчина, барин, помещик! Владелец супермаркетов, плутократ, толстосум! Весь город утыкан вывесками с его фамилией, да и не только город, но и вся область. Или даже полстраны. И что? Выясняется, вполне вменяемый мужик. Не золотая болванка, оклеенная папье-маше из долларов, а живой человек. И очень интересный. Истосковался, бедняжка, по нормальному общению. Кто бы мог подумать! А что он имел в виду, когда сказал «пригласите в гости»? Как это понимать? К нам, что ли, домой его позвать? Так. Надо устроить генеральную уборку…»
Вспомнив о намерении задушить Люсю, Мария вломилась в квартиру. И тут же едва не снесла ведро с водой. В воде плавала оранжевая тряпка, палас был задран – короче, все говорило о том, что супердомработница уже уловила спинным мозгом идею о генеральной уборке и принялась претворять ее в жизнь.
Правда, сама труженица отнюдь не торчала поблизости в элегантной позе, вычищая из углов пыль. Она появилась минуту спустя, приятно округлив глаза и вытянув губки.
– Тише! – прошипела она. – Стасик пытается проснуться! Еле-еле уложила. Сегодня он очень беспокойный. Наверное, магнитная буря. Вот, хотела прибрать, но так и не удалось. Каждые пять минут бегаю подкачиваю Стасюшу.
– Ничего, – прошептала Мария. – Ладно… Ты лучше скажи, зачем наврала секретарше Залесова?
– Я?!
– Ты! Мол, я не хочу писать для них программу! Я встретилась с Залесовым. Он так мне и сказал. Ты едва все не испортила!
– О боже! – трагически заломила руки Люсьен. – Но я этого не говорила!
– Говорила!
– Нет! Марь Анатольевна! Никогда! Вы как раз гуляли. Я так и объяснила. Мол, гуляет с лялечкой, и вообще у нее дел невпроворот! Но я же говорила не о программе! Я говорила о домашних заботах! Да у этого Залесова секретарша, наверное, полная дура! Все она перепутала! Курица безмозглая! Вы же знаете, Мария Анатольевна, по какому принципу бизнесмены отбирают секретарш – чтобы ноги были и грудь. А если мозгов – чайная ложечка, это их не очень беспокоит!
Выбирая помощницу, господин Залесов явно руководствовался иными принципами. Маша прекрасно помнила его секретаршу – упитанную и не очень юную особу. И эта интеллигентная дама как-то не соответствовала образу безмозглой курицы.
– Но мне ты сказала, что они наняли другого специалиста.
– Да, – закивала Люся. – Наняли.
– Ложь! Залесов никого не нанял!
– И чудненько! – засияла Люся. – Теперь, значит, он исправит ошибку секретарши, и у вас будет работа.
– Не уходи в сторону. Отвечай, зачем ты сказала мне про другого специалиста?
– Ну, так… Это не мои слова, а секретарши! Я просто вам их передала.
– Хорошо. Получается, секретарша звонила только для того, чтобы передать мне отказ Залесова?
– Ага. Именно!
– Почему же тебе пришлось рассказывать ей, как много у меня работы?
– Нет, ну я… Да я же говорю, это к слову пришлось! Я сказала, что, мол, Мария Анатольевна ушла гулять с ребенком, и она…
– Хватит! – рявкнула Маша. – Правды я от тебя не добьюсь. Сейчас же звоню Залесову, он берет в охапку секретаршу, ее ноги и бюст и едет сюда. И мы устроим вам очную ставку.
(А что вы хотели? Столько лет в браке с работником внутренних органов! Мария основательно поднаторела и в ведении допросов, и в запугивании свидетелей. Практиковалась на детишках. Те тоже постоянно все сваливали друг на друга.)
– Не надо! – взмолилась Люсьен. – Ну зачем же! Ладно, пусть я виновата. Я скотина, сволочь, дура набитая. Ну, перепутала чего-то, ошиблась. Но я же не со зла! Я только добра вам желаю, всей вашей семье!
– Да ну тебя, – раздраженно фыркнула Маша. – Уйди, видеть тебя не хочу!
Истину установить невозможно. Придется с этим смириться, подумала Маша. Но все равно – настроение у нее было приподнятым. В кармане джинсов покоился плотный конверт с деньгами. Как приятно он грел попу! А предвкушение серьезной и увлекательной работы наполняло Марию трепетом. Она была готова прямо сейчас броситься к ноутбуку.
Даже мысли о неверности Здоровякина временно отступили в сторону и перестали буравить Машины мозги.
