Глава 7
ЛОВУШКА ДЛЯ БОРОДАВЧАТОГО
Павлу Петровичу хотелось лишь покоя, но уже на следующее утро его можно было встретить на улице чисто выбритого и прилично одетого.
Он направлялся к остановке автобуса, который должен был доставить его в травматологическое отделение первой городской больницы, где лежала несчастная жертва ретроавтомобиля. Оттуда рыжий алкоголик вышел через пару часов.
Сведения, раздобытые в беседе с Алексеем Звонаревым, Паша осмысливал и так и эдак, но выводы каждый раз совпадали: Звонарева кинули и Пашка тоже на очереди!
Бессовестный Паша мало раскаивался в том, что приехал к больному человеку и обманул его, пообещав помочь в поиске пропавших денег. Оправдывал себя Седов собственным алкоголизмом – какие претензии могут быть к пьющему человеку?
Увидев беднягу Звонарева в отдельной палате на больничной койке, он в тысячный раз удивился: почему его милая умница сестра вышла замуж за этого толстяка с бородавчатой мордой? И ладно бы эти бородавки! Звонарев всегда был узколобым, самодовольным и высокомерным, а Лиля – доброй, милой и замечательной. Как так бывает?
Обменявшись с родственником приветствиями и поговорив о погоде, Седов вдруг ляпнул:
– Если хочешь деньги назад получить, то выкладывай всю правду! – Он кривовато ухмыльнулся: – Про ту блондинку!
Весь в гипсах и бинтах, Звонарев подпрыгнул на кровати:
– Откуда знаешь?
– Есть у меня источники, – таинственно ответил Пашка и сурово повелел: – Опиши ее!
Родственник послушался:
– Она ростом с меня, она… глаза карие или серые, волосы светлые…
– …Или темные! – съязвил Паша. – Поточнее надо бы! Как ее зовут? Особые приметы: родинки, шрамы, татуировки?
– Эльвира, – быстро и даже немного испуганно выпалил Звонарев. – Особая примета – большая родинка под левой лопаткой. Огромная родинка, просто уродище какое-то!
Палец Седова неторопливо растирал морщинку на переносице. Он и сам помнил эту родинку. Собственно, это было просто небольшое родимое пятно, почти идеально ровный гладкий темно-коричневый кружок, который в давние времена, несомненно, назвали бы печатью дьявола. И Паша брезгливо удивился, что бородавчатый Звонарев называет родинку красивой женщины «уродищем».
– Как давно ты с ней знаком?
– С месяц, наверное. Я ее в «Постоялом дворе» снял.
– Она проститутка?
– Зачем мне проститутки? – хмыкнул муж подруги детства. – Я принципиально бабам за трах не плачу. Сначала мне понравилось с ней – она все анекдоты травила, в любой момент ноги раздвигала. Но больно уж липкая, а мне не хочется проблем с женой. Ты смотри мне, Пашка, не разболтай Лиле об этой сучке!
Пашка достал из кармана невидимый ключик и выразительным движением запер рот на замок. Звонарев кивнул ему и продолжил:
– Она привязалась ко мне, как банный лист! Я уже отделаться хотел, а она все звонит мне на мобильный, все встречи назначает…
– И что дальше? Что там за история с деньгами?
– Так это Эльвира и дала их мне! Двести пятьдесят тысяч баксов было. Конечно, сумма так себе! Я и побольше в жизни зарабатывал! – хорохорился толстяк.
Пашкин третий глаз вдумчиво прищурился.
– Зачем она дала тебе деньги?
– Просто на хранение. Я же известный человек, предприниматель. У меня репутация, связи. Она сказала, что ее брат продал кирпичный заводик где-то в Лугановске и переехал сюда. Там его рэкет достал. Банкам он принципиально не доверяет. Его вроде кинули пару раз, и теперь он боится. Пока что нет у него оборудованного сейфа, а дома держать такой капитал страшно. Щас же время какое? Ужас! Я и согласился ее бабосы в свой сейф положить. Офис и бухгалтерия у меня не в мебельном цехе, а в новом здании, на Жукова. Туда я их и повез.
– А почему повез деньги сам? Почему без охраны? Почему брат Эльвиры с вами не поехал?
– Охрану я себе не держу, – горделиво сообщил Звонарев. – Я и сам, если угощу по рылу – мало не будет! А брат Эли как раз в больницу к жене ездил. Она третьего ребенка родила.
– Так, – кивнул Седов, подтверждая собственные выводы, и спросил: – А тебе не показалось, что тебя просто подставили?
От возмущения подобным предположением глаза Звонарева вылезли из орбит.
– Меня? – Щеки толстяка мелко затряслись от гнева. – Это меня-то подставили? Да я за свою жизнь тысячу подстав на чистую воду вывел!
Он еще злился, пыхтел, тужился выразить свое негодование и презрение, начиная безмерно надоедать Седову, вызывая тягучую алкоголическую жажду, скуку и желание бросить все на хрен и смыться куда подальше, где наливают.
Скрипнув зубами, Паша уточнил:
– Но деньги ты теперь Эльвире выплачиваешь?
Перестав кипеть, Звонарев с достоинством ответил:
– Не Эльвире, а ее брату. Олежка парень неплохой, простой такой, свойский. Пришли они вдвоем сюда, в больницу, а он чуть не плачет! Говорит, трое детей у него теперь, ни жилья, ни бизнеса – ничего! Жена в больнице, а после родов у нее осложнение, нужна операция, причем дорогая. Теперь, говорит, она умрет! С другой стороны, деньги и в самом деле у меня пропали. Люди мне доверились, а я вот погорел… Старый мой «поршик», дряхленький! Прямо вот за рынком Семеновским хотел я свернуть на объездную, а тут… А когда в кювет скатился да об дуб шарахнулся – вырубился надолго и за деньгами приглядывать не мог. Кто-то умный смародерничал! Деньги вытащил, а меня подыхать бросил. Найди мне его – я ему яйца на морду натяну! А уж я тебя, Пашка, отблагодарю!
Стоя на продуваемой знаменитыми гродинскими ветрами остановке, Паша мысленно аплодировал Эльке и ее приятелю. Элька точно просчитала, что надутый индюк Звонарев небрежно так кинет саквояж с двумястами с половиной тысячами баксов на заднее сиденье своей тарантайки сорок какого-то года выпуска и попрет без охраны в свой офис на проспекте Жукова.
Надо было только изучить маршрут Звонарева да автомеханика хорошего напрячь, чтобы «порше» потерял управление именно в нужном месте. Паша не сомневался, что Эля нашла способ выудить у любовника ключи от машины, чтобы мастер-ломастер смог немного поработать над тормозами или рулевым управлением. Потом мошенники сели в машину и последовали за Звонаревым на разумном расстоянии. После аварии они быстренько вытащили денежки из его машины.
А после чудесно исполненной первой части мероприятия приступили ко второму акту. Тоже тонкая работа! Умница Эля, прицокивал языком Паша, молодец ее «брат»! Конечно, приди они с понтами, расставь пальцы веером да начни давить на такого, как этот бородавчатый, – шиш бы чего добились! Звонарев уперся бы рогом и лег бы костьми, но ни копейки бы не выплатил и цех свой не отдал. А тут пожалуйста! Дали возможность толстозадому сделать щедрый жест, почувствовать себя благодетелем – и он растекся, расквасился, словом, влетел в расставленную западню на всех парах и еще собой доволен остался!
Подошел нужный автобус, Паша загрузился в него и уселся на свободное место у окна. Он смотрел на город, плывущий за стеклом, и отмечал перемены, произошедшие за последние полгода. Именно столько времени он не смотрел по сторонам и не задумывался ни о чем, кроме того, сколько и где он будет пить.
Первым делом Пашка заметил качественное изменение потока машин, омывающих улицы Гродина. Земляки Седова всегда предпочитали машины с репутацией – пусть морально устаревший и битый, но «мерседес», пусть подержанный – но БМВ! Сегодня же чаще встречались новехонькие «субару», «саабы», «шкоды», «пежо», «ситроены», «мазды» и «хонды», а также верткие малолитражки из уважаемых автомобильных семейств.
Еще Паша заметил, что рекламные баннеры, перетяжки, стойки сити-формата и вывески все больше украшены логотипами местных предприятий. Здесь было и пиво «Золотой Гродин», и пельмени «Мясков», и удобрения «Урожай-Гродин», и крупнейшие гродинские магазины – «КУБ», «Техно-кайф», «Оборот», и новые рестораны – «Крыша мира», «Ням-ням», и клуб «Бикфордов шнур».
Город явно хорошел, а люди в нем богатели: в самом центре вырос огромный торговый комплекс с залом для игры в боулинг, повсюду строились небольшие офисные здания с приличного размера торговыми площадями. Все первые этажи зданий, включая жилые дома, были заняты магазинами и бутиками – спортивных товаров, модной одеждой, парфюмом, посудой, тканями, строительными материалами, запчастями на иномарки и всеми прочими видами счастья.
Третий глаз Пашки раскрылся снова, наблюдения наводили на размышления, но поразмыслить Пашке не давали попутчики. Между пассажирами, в основном стариками и бабульками в разноцветных косынках, кипели какие-то споры.
Опыт подсказывал Седову, что дебаты ведутся либо о современной никуда не годной молодежи, либо о современном никуда не годном правительстве, либо о современном никуда не годном пенсионном фонде. Однако, прислушавшись к долетавшим гневным фразам, Седов понял, что у старшего поколения гродинцев есть темы гораздо более волнительные.
С удивлением он различил слова хрупкой благообразной старушки с необыкновенно резким и грубым голосом:
– …А Чистота это и есть вам Бог! И правильно, что умирать чистым надо. Без имущества, без сберегательной книжки! Отдать другим это надо, пусть они во имя Чистоты используют. Все, что дано нам – и хлеб, и вода, и земля, – все это только на время, для тела, для чрева и для крыши над головой. А когда в Чистоту уйдешь – зачем тебе и хлеб, и вода, и земля?..
Проповеднице перечил другой женский голос – более высокий и молодой, он и принадлежал еще не старой на вид женщине в пестром шелковистом шарфике на голове, торчащие концы которого, словно заячьи ушки, бодро подпрыгивали на каждой кочке далекой от идеала гродинской дороги.
– А вот у меня двое детей в моем доме живут, и внук недавно родился! – Ушки убежденно кивнули. – Так чего мне, дом отписать на вашу Чистоту, а родных детей на улицу выпроводить?!
– Все вы грязные! – вдруг выкрикнула старушка с резким голосом. Паша вздрогнул – он инстинктивно боялся кликушества. – Только бы кушать да пить вам! Нет у вас души!
Ее перебил мужской баритон, принадлежавший осанистому старику в серой мятой шляпе.
– Пусть дети ваши тоже к Чистоте придут – тогда и на улице не останутся.
Резкоголосая замолчала, будто ее водой окатили.
– Как это? – удивились ушки.
– А у нас мирян не обижают. Им даже помогают. А если Учитель совет даст да благословение – ни в чем нуждаться ваши дети не будут! Чего же плохого, коли люди успешно живут? Пусть! Мирская наша жизнь и дана для труда, для успеха.
Цветные кончики шарфика дерзко подпрыгнули.
– Так, а чем эта Чистота помочь мне сможет, если мне пенсии на стиральную машину не хватает? Денег даст, что ли?
– Коли Учитель благословит – то даст! – твердо заверил ее баритон.
Разговор на этом не закончился, но Паше пора было выходить.
«Выполз на свет божий! – сказал он себе саркастически. – Наслушался! И чем люди себе головы забивают? Пойду-ка я выпью».
