Глава 24
Прохладный майский вечер располагал к длительным прогулкам, встречам влюбленных.
Здоровякин одиноко валялся на диване в квартире Валдаева. Ему было скучно и грустно. После работы, повкалывав галерным рабом во славу ненасытного Зуфара Алимовича, он заехал к Маше и детям, завез им три пакета еды. Мария увлеченно кропала программу для промышленной группы «Консул». Кажется, она и не заметила визита супруга. Ее круглый живот упирался в край стола. Опытным взглядом окинув фигуру жены, Илья поставил диагноз – твердых пять месяцев. Маша почему-то настаивала на сроке в три с половиной…
Весеннее томление требовало выхода, но Илье не с кем было разделить грусть. Он нашарил в столе Валдаева записную книжку и принялся изучать ее в надежде развлечься. Через несколько страниц Илья понял, что друг, вероятно, формирует телефонные справочники по половому признаку. Данная книжка хранила исключительно женские имена и фамилии. Для деловых контактов с мужчинами, надо думать, у Саши был припасен другой реестр. Испещренные мелким почерком страницы отражали силу и масштабность валдаевской коммуникабельности.
Некоторых девушек Здоровякин отлично знал – они умудрились на какое-то время закрепиться в жизни Валдаева, оставить в ней след. Другие прелестные создания были майору незнакомы. Рядом с телефонными номерами девиц громоздились лохматые звездочки. Что они обозначали? Это так и осталось загадкой для проницательного, умудренного жизненным опытом майора Здоровякина.
Отважная телохранительница Маргарита Дорогина, например, была отмечена семью звездочками. Вера Брунгардт – кокетливая стюардесса авиакомпании «Трансвэйз» – имела все девять. Лайма Лиутас – дизайнер фирмы «Артиссимо» – всего одну. У Елизаветы Виноградовой – невесты, а сейчас, возможно, уже и супруги – сияли восемь звезд. Некая Саломина Вероника, незнакомая Илье московская актриса, заслужила у экзаменатора только четыре балла. А Ирина Линькова – рыжеволосая бестия с разноцветным драконом на плече, поисками которой Здоровякин и Валдаев увлеченно занимались полтора года назад, имела наивысший балл – десятку. Такого показателя Илья больше ни у кого не обнаружил.
«Ага! – понял Здоровякин. – Сашка оценивал их способности в области кулинарии! Точно!»
Он шумно вздохнул и подумал, а не позвонить ли Ирине Линьковой. На ужин майор, как всегда, побаловал себя продуктом шоковой заморозки. Сегодня это были блины с мясом – шесть штук. Голод, конечно, притупился, но и удовлетворения достичь не удалось. Здоровякин мечтал о наваристом густом борще, о роскошном антрекоте…
– Стоп! – сказал вслух Илья. – А Маргарита?
Если Валдаев звездами оценивал кулинарное мастерство девиц, экстремальная Маргарита никак не получила бы семь баллов. Она умела стрелять, бить врага пяткой в челюсть, гонять на мотоцикле. Но увидеть ее в фартуке у плиты было так же нереально, как вообразить Билла Клинтона и Монику Левински у алтаря.
– Внешние данные! – понял майор. – Имеются в виду внешние данные красоток.
Ан нет! Опять не получалось. Стюардесса Вера никак не заслужила более высокий балл, чем у Лизы Виноградовой. А Лайма Лиутас? Старушка, конечно, но весьма выразительная дама. Оценить ее внешние данные одной звездой – значило пойти против истины.
Записная книжка раскрылась на странице с буквой «З». «Здоровякина Маша, – увидел Илья. – О, а телефончик-то у нас уже давно изменился. Ого! Девять баллов!»
Да, рядом с именем Марии Здоровякиной Сашка не поленился вырисовать девять аккуратных звездочек. Сердце майора наполнилось гордостью за жену. Однако появление в списке Маши окончательно сбивало с толку. Какое качество Марии заслужило столь высокую оценку?
Звонок в дверь прервал напряженные размышления Ильи. И это была она, владелица его сердца.
– Привет! – сказала Мария.
Илья сунул телефонную книжицу в задний карман джинсов и удивленно придержал дверь, пропуская Машу внутрь квартиры.
– Что случилось? – на всякий случай испугался он. – С детьми чего?!
– Нет, – таинственно улыбнулась Маша. – Просто решила тебя проведать.
– ?!
Они виделись буквально час назад, и Мария не проявила абсолютно никакого интереса к мужу.
– А дети с кем?
– Друг с другом. Я сказала им, чтобы спали. И они якобы спят.
– Маша, хочу у тебя спросить…
– Илья, – перебила Мария. Ее глаза загадочно сияли. – Как ты тут вообще?
– Плохо! – вырвалось из самых глубин несчастной здоровякинской души. – Плохо мне одному!
– У меня идея. Давай поженимся, – предложила Маша.
У майора перехватило дыхание. Пять минут он беззвучно открывал и закрывал рот, словно крошка-окунь.
– Я согласен! – воскликнул он наконец. – Я так без вас скучаю!
– А почему сам не предлагаешь? – надула губки Мария. – Давно бы. Мне все приходится делать самой!
– Маша, – прослезился майор. – Машенька…
Опять затрезвонил дверной звонок. Илья согнал с лица сентиментальное выражение, смахнул скупую мужскую слезу и пошел открывать. Вау! На лестничной площадке стоял Валдаев, а рядом ощетинилось патлами непонятное существо.
– Сашуля!!!
За время отсутствия Валдаев слегка раздался вширь на европейских модифицированных продуктах и даже отрастил «авторитет». В его голубых глазах, как и прежде, искрилось веселье, светлый арийский ежик жизнерадостно топорщился.
Одет Валдаев был шикарно – в темный костюм с модным в этом сезоне стальным отливом. В расстегнутом вороте черной рубашки виднелась крепкая шея. Узел красивого галстука был сдвинут с элегантной небрежностью. Дорогой саквояж стоял рядом на лестничной площадке, а в правой руке Саша держал пластмассовый дырчатый контейнер, в глубинах которого сверкали загадочные желтые огни и раздавалось монотонное урчание.
Спутница Валдаева представляла собой нечто среднее между рок-звездой, топ-моделью с показа Гальяно и космическим роботом-манипулятором. Волосы у нее были кислотно-оранжевого цвета, отдельные пряди блестели весенней зеленью. Глаза – огромные, как у лемура, – осенялись голубыми ресницами. Левая бровь была беспощадно истыкана всякой дрянью – металлическими колечками, бусинками, стрелами. Благодаря невообразимым шузам на высоченной платформе существу почти удалось сравняться в росте с Сашей. Одежда подруги разительно контрастировала с солидностью валдаевского наряда – без слез нельзя было смотреть на все эти лохмотья, розы, клепки, фенечки.
– Ну, здравствуйте! – объявил Валдаев. – Я вернулся.
Гости ввалились в квартиру. Александр облобызал друзей, поцеловал Марию в щечку и, нагнувшись, в круглый живот («Размножаемся?»).
Илья яростно прижал к себе любимого друга. У майора перехватило дыхание от упавшей на него лавины счастья – сначала Мария сделала ему предложение, затем возник из неизвестности драгоценный Валдаев.
– Привет! – ошалело произнесли Маша и Илья. Они не сводили глаз с чуда, примостившегося рядом с Валдаевым.
– А где Лиза? – спросила Мария.
– Там. В Париже. Трудится. Открыла собственное дизайн-бюро.
Маша и Илья переглянулись.
– И?..
– Процветает.
– И?..
– Мы дружим, – коротко пояснил Валдаев, подведя черту своим отношениям с Лизой. – Знакомьтесь, это Брунгильда.
– Кто?!!!
– Брунхилда! – прокричало чудо. – Брунхилда!
– Она что, глухая? – тихо спросила Маша.
Саша с сомнением посмотрел на подругу:
– Да нет вроде бы. Главное – не фригидна.
Он открыл пластмассовый контейнер и выпустил на волю Пульсатиллу.
– Привет, парижанка, – сказала Маша. – Тебе понравилась заграничная жизнь?
Перламутрово-серая красавица бросила на Марию привычно-высокомерный взгляд и гордо прошествовала мимо постояльцев, обмахиваясь пушистым хвостом и беззвучно ступая по янтарному паркету. Она вернулась домой. Это была ее квартира.
– Ну, мы, пожалуй, пойдем, – объявил Здоровякин. – Как раз собирались.
– Шампань! – проорала Брунгильда. – Конияк!
Здоровякины вздрогнули.
– Правильно, солнышко, – кивнул Александр. Он посмотрел на свой французский трофей с любовью. – Надо обязательно выпить за встречу!
И достал из саквояжа черную пузатую бутылку коньяка.
По плоской поверхности немецкого автобана скользил «мерседес»-кабриолет канареечного цвета. Верх машины был откинут, неистовый поток теплого встречного воздуха развевал волосы двух молодых женщин – блондинки и шатенки. Безумно-яркий и очень дорогой автомобиль сверкал в лучах майского солнца. Красотки не проигрывали в эффектности чуду германского автомобильного концерна. Лет семь назад девушки, наверное, были ослепительны. Но и сейчас, бесспорно, хороши.
В фешенебельном парижском салоне Виктория покрасила и нарастила волосы – теперь она полностью соответствовала образу сексапильной блондинки, столь для нее привычному.
Новая шевелюра не являлась единственным приобретением. Избороздив за несколько часов центр Парижа, девушки нагрузили кабриолет тонной подарков для себя и детей. Смеясь и болтая, они заходили в бутики самых престижных марок и знаменитых кутюрье и покупали все, что им нравилось, не спрашивая цены. У них были волшебные кредитные карточки. Это был праздничный разгул, нуворишеская вакханалия.
Теперь подруги возвращались в Мюнхен.
– Галлюцинации прекратились? – спросила Полина.
Она преобразилась, стала совершенно другим человеком. Ее глаза сияли счастьем, тоска и печаль испарились, растаяли в воздухе, словно легкое облако.
– Да. Я думала, сойду с ума, – призналась Вика. – Ты меня едва не отравила наркозом!
– Едва не считается.
– А что мне делать с татуировкой? Зачем мне горностай на спине?
– Он тебе мешает?
– Не мешает, – умиротворенно улыбнулась Вика.
– Лучше скажи мне, зачем ты поперлась в отделение милиции?
– Да ничего не соображала после этого наркоза!
– Глупое созданье!
Вика вновь улыбнулась подруге.
– Аполлоша, знаешь, как трудно было притворяться, что я тебя ненавижу!
– Ты отлично справилась.
– Я так тебя люблю!
– И я тебя люблю. Смотри на дорогу, сокровище! Нас дети ждут.
– С нами ничего не случится! Уж если мы провернули подобную авантюру, то до Мюнхена как-нибудь доползем…
«Мерседес» передвигался по сияющему солнечному автобану со скоростью сто шестьдесят. Виктория подняла крышу, включила кондиционер и добавила газу. У автомобиля выросли крылья.
Лететь по трассе с бешеной скоростью – это было вовсе не страшно. Гораздо страшнее, вспомнила Вика, было в тот день, 18 апреля, когда она прилетела в Женеву. Между двумя самолетами оставалось всего несколько часов. Под маленький черный парик с огромным трудом удалось упаковать ее длинные белые волосы – пришлось их мазать гелем и стягивать резинками. Малиновый кожаный костюм, на один день позаимствованный из шкафа Алисы, сидел безупречно, но сапоги болтались на ноге. Пару дней до визита в Швейцарию Виктория упорно тренировалась в каллиграфии, копируя подпись. Вика всегда умела подделывать подписи, но ей никогда не приходилось извлекать пользу из этого сомнительного дара. И вот настал час. Клерк в банке придирчиво сравнивал фотографию в паспорте со своими бумагами, изучал представленное факсимиле, пристально вглядывался в улыбчивое лицо посетительницы. Сумма на счете русской красавицы была значительна, поэтому обслуживание счета требовало особого внимания…
Виктория долго не решалась согласиться на предложенную Полиной аферу. Да, она понимала, как нужны подруге деньги. Она понимала, что операция в Мюнхене – только начало. Потом потребуются средства на вторую операцию, на реабилитационные процедуры. И всю жизнь Полина будет метаться в поисках денег. Конечно, миллионы людей постоянно испытывают нехватку в деньгах. Но не всем выпадает шанс в один миг расправиться с денежными проблемами.
Аполлинария поняла, что у нее есть шанс, когда впервые открыла ноутбук в квартире Алисы Горностай.
– Мое падение в пропасть началось именно в этот момент, – сказала она Вике. – Я была настолько унижена и растоптана, пока собирала по копейкам деньги на операцию, что уже не чувствовала стыда, забираясь в чужой компьютер. Я забыла о нравственности.
– А зачем ты полезла в ее компьютер?
– Я возненавидела Алису! Она бросила мне пять тысяч рублей как подачку. А еще пригласила убирать квартиру…
И Полина включила компьютер с определенной целью – хотела найти компромат на Алису и заставить директрису благотворительного фонда раскошелиться. Ее удивление, а также веселье было велико, когда она обнаружила, что ноутбук оснащен защитой, придуманной ею же. Мария сплавляла подруге заказы попроще, давая возможность подзаработать. Таким образом, Полина легко проникла в компьютер.
Она рассчитывала обнаружить документацию фонда или трех кофеен, однако нашла другое. Память ноутбука хранила нежный девичий дневник. И вскоре все душевные порывы, страдания и мечты Алисы стали известны Полине. А заодно и подробности ее восхитительных взаимоотношений с Геннадием Климовичем Боровиковым. А также – подробности восхитительных взаимоотношений вице-губернатора с областным бюджетом. Недаром Алиса просила Марию укрепить ее ноутбук непробиваемой броней – компьютер содержал богатый материал.
Полина узнала, что некоторое время назад Алиса добилась от любовника права эксплуатировать счет в швейцарском банке. Полина предложила провернуть головокружительную аферу – использовать сходство Виктории и Алисы и обчистить швейцарский счет.
Вика упиралась до последнего.
– Мне придется стричься!
– Наденешь черный парик. Я подберу в гардеробе Алисы костюм для тебя, позаимствую загранпаспорт – всего на один день. Она и не заметит!
– Зато заметит легкое недоумение на лице Боровикова, когда тот обнаружит отсутствие денег!
– Это уже не наши проблемы.
– Алиса не сможет доказать ему, что не она сняла деньги со счета?
– Конечно нет!
– И тогда Боровиков ее убьет.
– Думаю, вице-губернатор найдет менее радикальный способ намекнуть любовнице, что она не права. Боровиков ее любит. И простит ей эти деньги.
– Полина, я не хочу!
– Ну что ты как маленькая! Собираешься до конца жизни считать копейки? Представь – весь мир будет у твоих ног. Подумай о Даниле! Он способный парнишка – и ты дашь ему великолепное образование. И сама будешь остаток жизни купаться в роскоши.
– Подозреваю, если мы обманем Боровикова, остаток моей – и твоей – жизни будет представлять собой ничтожно малую величину.
– Риск оправдан размерами вознаграждения.
– Полина! Если бы меня могли удовлетворить деньги, добытые путем мошенничества, я осталась бы жить с Коробкиным.
– Ты сбежала от Коробкина из-за его измен, из-за его рукоприкладства и потому, что существовала прямая угроза тебе и сыну со стороны обманутых Кириллом партнеров. То, что он нечестно добывал деньги, – дело десятое. В нашей стране почетно и прибыльно растить крупное состояние, в основе которого лежит мошенничество и криминал.
– Полина, я боюсь!
– Тебе нечего бояться! Слетаешь в Швейцарию на один денек, распишешься на банковских бумагах и переведешь деньги на мой счет в Мюнхене…
Неизвестно, как долго пришлось бы Полине искоренять пугливость подруги, если бы в один прекрасный день она не напоролась прямо на улице на Кирилла Коробкина. Статус жертвы авиакатастрофы не мешал ему довольно бодро передвигаться по тротуару. Увидев старую знакомую, он несколько смутился, но только на мгновение. Через секунду он уже на полную катушку включил свое дьявольское обаяние – вербовал Аполлинарию в сообщники, просил не уведомлять Викторию о его прибытии.
Потрясенная встречей, Аполлинария нырнула в Интернет и выяснила, что вместо Коробкина в вертолете, к сожалению, разбился другой мужчина. Ужас Виктории, когда она узнала о появлении Коробкина в городе, граничил с помешательством. Теперь она была готова на все – грабить любой счет, лететь куда угодно, лишь бы спрятаться от жестокого преследователя.
И Полина разработала новый план, включив в него самого Коробкина. Она предложила Кириллу заплатить за молчание. Да, она не скажет Вике, что «экс» опять ее нашел, но за это Коробкин даст ей две тысячи долларов, которых ей якобы не хватает на операцию. А чтобы юноша не чувствовал себя жертвой гнусного шантажа, Полина предлагает ему сценарий оригинальной и блестящей авантюры.
Аполлинария указывает Кириллу на поразительное сходство Алисы и Вики. Правда, Алиса – шикарная коротко стриженная брюнетка, разодетая в пух и прах, а Виктория – затурканная постоянной нищетой, с плохими зубами, отреставрировать которые у нее нет денег, длинноволосая блондинка. Но это мелочи.
Коробкин должен познакомиться с Алисой и очаровать ее. Потеряв голову от внезапной любви, та поможет Кириллу вывезти за границу сына, исполнив роль матери ребенка.
У Алисы свои мотивы согласиться на авантюру. Она мечтает о деньгах Боровикова, она давно хочет изменить жизнь, избавиться от постылого любовника (сведения, почерпнутые из интимного дневника Алисы). Но страх перед Боровиковым парализует ее, не дает действовать.
Кирилл предложит Алисе исчезнуть из страны, подсунув Боровикову копию. Даже если вице-губернатор недосчитается родинок на любимом теле, если он обнаружит отклонения от привычной конфигурации бюста и поймет, что любовница вообще-то не его, – все равно будет поздно. Алиса уже исчезнет. Она опустошит швейцарский счет и превратится из содержанки, недовольной судьбой, в счастливую, независимую, богатую женщину.
Таким образом, все удовлетворены. Кирилл увозит за границу сына и мстит Виктории, отдав ее на растерзание Боровикову. Алиса получает деньги любовника и остается безнаказанной.
Сценарий стоимостью в две тысячи долларов понравился Коробкину. «Вроде бы вы были подругами, – усмехнулся он. – Что же ты Вику закапываешь?» У Полины и здесь готова отличная версия. Да, мы были подругами, сказала она Коробкину. Пока эта стерва не перебежала мне дорогу. Если б не Вика, ты бы женился на мне!
Подобное объяснение польстило Кириллу. Он принял его с мужским самодовольством, искренне полагая, что действительно является бесценным сокровищем, достойным стать причиной кровопролитной женской баталии.
Одобрив план Полины, Коробкин начал действовать. Ему не стоило труда очаровать Алису, подловив добычу в супермаркете. Он сочинил для нее трагический эпос, он живописал мучения несчастного отца… Он был так хорош в постели, что Алиса совершенно потеряла голову. Пока Боровиков околачивался в Европе на промышленном форуме, Алиса бросила все – квартиру, работу, автомобиль и – дислоцировалась в гостинице «Корона», где день и ночь занималась с Коробкиным сексом.
Да, сценарий Полины был хорош, однако сценаристка – ах, какая оплошность! – не предусмотрела одной детали. У Виктории оказался недействительным загранпаспорт. Моментальный побег из страны стал невозможен. Коробкину пришлось метаться между «Короной» и ОВИРом, используя все свои способности, чтобы максимально сократить срок получения паспорта.
Коробкин не предполагал, что ляп с паспортом – умышленный просчет Аполлинарии. Он не догадывался, что играет в спектакле не ту роль, на которую рассчитывал. Истинное предназначение Коробкина в этой авантюре – стать жертвой праведного гнева Боровикова.
Алиса и Коробкин, развлекаясь в «Короне» и собираясь за кордон, не знали главного – швейцарский счет уже пуст. Им нечего красть, их опередили. И Боровиков уже бушует, как торнадо, обнаружив исчезновение денег.
Тут вступают скрипки. Вернее, Виктория, преображенная в Алису. У Вики своя партия. Она должна изображать девицу, абсолютно не понимающую сути происходящего. И первое время Вика совершенно естественна – долговременный наркоз не прошел бесследно, девушка с трудом ворочает извилинами.
Разрабатывая план, Аполлинария предположила, что влюбленный в Алису вице-губернатор, обнаружив исчезновение денег, не станет впопыхах лишать подругу жизни, а отправит кого-нибудь понаблюдать за девушкой.
Действительно, вице-губернатор нанимает Дениса Черенкова, и вскоре частный сыщик и его объект встречаются. Виктория постепенно доказывает парню, что она не Алиса, а ее несчастная копия. Черенков докладывает Боровикову, что Алиса, обворовав 18 апреля его счет, попыталась подсунуть вместо себя бедную девушку, с мозгами размягченными длительным наркозом. Таким образом, гнев Боровикова теперь направлен на Алису и ее сообщника – Кирилла Коробкина…
Полина все рассчитала верно. Она, правда, не думала, что финальная сцена обезобразится двумя мертвыми телами. Она предполагала, что вице-губернатор использует свое влияние и на долгие-долгие времена засадит Коробкина в тюрьму. А изменницу и воровку Алису простит, и та всю оставшуюся жизнь будет со слезами на глазах твердить ему, что не брала денег со счета и не знает, куда они пропали.
Судьба распорядилась иначе. Коробкин и Алиса отправились на тот свет, а блистательные подельницы неслись сейчас в автомобиле по идеально гладкому шоссе. Шикарный кабриолет летел с немыслимой скоростью.
– Я чувствую себя виноватой в смерти Кирилла, – вздохнула Виктория.
– Приехали!
– Нет, правда!
– Ты не виновата, что у них отказали тормоза.
– Если бы не наша авантюра, он вообще не очутился бы в машине Алисы Горностай. А так… Получается, я ему отомстила? Ведь я желала ему смерти!
– Успокойся, сокровище! Ты практически ни в чем не виновна. Если он и погиб в результате вендетты, то это не твоя месть, а моя.
– Я не понимаю… А тебе-то он что должен?
– Вика, не удивляй меня, пожалуйста.
– Ну, я не понимаю!
– Только не говори, что ты ничего не знаешь!
– Чего я не знаю?
– Что Николаша – от Коробкина.
– ?!!!
Виктория усваивала новость довольно долго – километров десять.
– А как же твой муж? – медленно произнесла она.
– Прикрытие для моего высокоидейного папы. Он не вынес бы позора и обсуждений – дочь, красавица, отличница, принесла в подоле. Средневековые взгляды. Пришлось скрыться из города с первым попавшимся кандидатом.
– Значит, Николаша и Данила – сводные братья?
– А мы с тобой – почти родственницы.
– Кирилл знал?
– Год назад я раздобыла его телефон и позвонила ему. Сказала, что Николаша – его сын, у него порок сердца, возможно, потребуются деньги на операцию. Знаешь, что он ответил? «Мой ребенок абсолютно здоров. Родила недоноска непонятно от кого – сама и выкручивайся!»
– Скотина!
– Редкой сволочеообразной породы.
Заклеймив Коробкина, девушки немного помолчали. Но Виктория все же не успокоилась. Кажется, ей просто необходимо было предаться рефлексии и самобичеванию.
– Но это не наши деньги. Мне стыдно! – опять вздохнула она.
– О боже! Подумаешь, избавили Боровикова от десятой доли его богатств. Не волнуйся за мальчугана – у него еще много заграничных валютных счетов.
– За него я не волнуюсь. Я – за тех, кто остался без денег, украденных Боровиковым из бюджета. Мы тратим деньги, которые принадлежат не Боровикову, а старикам, инвалидам, матерям-одиночкам!
– Какой потрясающий гражданский пафос! – восхитилась Полина. – Почему я не заметила его раньше, когда ты покупала платье в бутике Версаче за три тысячи евро? Хочешь пострадать еще немного? Страдай. А я не буду. Я не считаю себя виноватой. Боровиков никогда не вернул бы эти деньги. Поэтому хорошо, что они достались мне.
– Сты-ы-дно!
– Вика! Уймись! Ты родилась в России – а это огромная, потрясающая, но необузданная и дикая страна. Наше общество первобытно. Чтобы в нем выжить, ты должна быть агрессивной и изворотливой. Тебя никто не пожалеет, твои права никто не защитит. Помогут только злость и умение вырвать зубами кусок мяса из бока мамонта.
– Аполлоша! О чем ты! Вспомни, люди тебе сочувствовали, последнее готовы были отдать, чтобы помочь Николаше!
– Я не о них, я о системе. Почему я должна была ползать на коленях и вымаливать у богачей деньги на операцию? Почему мой ребенок никому не нужен? Конечно, откуда же у государства возьмутся деньги, если они высосаны сволочами типа Боровикова? Нет, я рада, что сумела его ограбить! Я ухватила свой кусок мамонта! Теперь я смогу вылечить Николашу, я буду жить полной жизнью, я буду счастлива!
Вика не спорила. Несмотря на эмоциональность Полининых слов, суть не менялась – они совершили кражу. Они воровки, они мошенницы. Но в глубине души Виктория знала: теперь у нее много денег, и это классно. Пусть совесть еще немного повыпендривается – это вопрос времени. Никакая совесть не устоит перед соблазнами, которые дают огромные деньги и полная свобода.
– Я все время думала – за что я так жестоко наказана, – вновь подала голос Полина. – И не могла понять. В моем прошлом не было грехов, равноценных по масштабу этому наказанию – несчастью иметь смертельно больного ребенка. Тогда я решила, что мой грех – в будущем. Да, я украла миллионы. Но я уже давно за все заплатила.
– Это было не наказание, а испытание, – сказала Вика. – Впрочем, какая разница. Дело сделано.
– Лучше скажи, вернешься ли ты к своему доверчивому увальню?
– К Денису?
– У вас, я понимаю, любовь?
Виктория вздохнула.
– Да… Он понравился сынуле. Не знаю, не знаю… Все-таки он немного пресен.
– Дорогая, после Коробкина тебе любой мужчина покажется пресным.
– Да. Коробкин, будь он неладен, был все же яркой личностью.
Воспоминания об оставленном в России друге и любовнике наполнили Викину грудь приятным теплом. Она бы хотела увидеть Дениса рядом с собой в «мерседесе», летящем по дорогам Германии. Но как же она объяснит ему происхождение ее богатства? Не признаваться же, как ловко они использовали Дениса для собственных целей. У бедного парня голова кругом пойдет. Лучше ему ничего не знать. «Ладно, – решила Виктория. – Что-нибудь придумаем. Потом будет видно».
– Хочешь за руль? – предложила Мария.
Здоровякин не переставал удивляться щедрости судьбы в этот чудесный майский вечер. Обычно Маша сама управлялась с джипом и никому не уступала место водителя. Ей доставляло немыслимое наслаждение лихо мчаться по трассе, пугая коллег разболтанной и непрогнозируемой манерой вождения.
Майор сел за руль, подкорректировал эргономические параметры кресла. Ему пришлось настраивать изображение, так как полбутылки коньяка, выпитого с друзьями (Мария отказалась от своей порции, сославшись на беременность), еще не растворились в массе здоровякинских килограммов и основательно будоражили кровь. Но легкий хмель улетучился из головы Илюши буквально через десять минут. Осталось другое – опьянение счастьем. Да, в этот невероятный, сказочный вечер Илья Здоровякин находился на вершине счастья.
– О, смотри, Денис шагает, – обратил он внимание невесты на фигуру друга.
Черенков понуро плелся по тротуару и даже курил, что было для него нетипично.
– Он какой-то расстроенный, – заметила Маша. – Нет, нет, не останавливайся! Домой! Вдруг наши дети там чего-нибудь учудили!..
И «ниссан-патрол» пронесся мимо озабоченного Черенкова…
А для Дениса Черенкова вечер был не особенно приятным. Это был момент волнующих открытий. Сопоставляя факты, анализируя и интерпретируя их в свете нового открытия – Полина и Виктория, оказывается, являлись близкими подругами, – Денис приходил к неутешительному выводу. Его использовали. Да, его ловко использовали две сообразительные девицы, математически точно рассчитав ситуацию.
Теперь Дениса, как полноводную реку, переполняли эмоции – он и злился, и удивлялся, и грустил. Он испытывал обиду на Викторию за искусную ложь. Он восхищался ловкостью двух обманщиц. Он вдумчиво осознавал собственную глупость и доверчивость.
И он не терял надежды вновь когда-нибудь встретиться с хитрой, лживой обольстительницей, которая, потеряв маску несчастного ангела, почему-то привлекала его еще сильнее…
