Книга: Девушка без недостатков
Назад: Глава 40
Дальше: Примечания

Глава 41

Целую неделю Валдаев самоотверженно посвятил заботам о семье друга. Это позволило ему избежать встреч с Лизой.
– Не понимаю, – удивлялся Здоровякин. – Чего ты тянешь? Прекрасная ведь девчонка! И влюблена в тебя!
– Я тоже влюблен, – признался Валдаев. – Особенной любовью.
– Специфической, я бы сказал.
– Я как винтик на границе магнитного поля. Еще один неверный шаг, и мощная сила притяжения бросит меня в объятия магнита, прилепит к нему.
– Так делай этот шаг!
– Значит, жениться?
– Да!
– И-эх! Наверное, ты прав. Женюсь, и точка. Швобода, швобода! Как мне будет ее не хватать! – вздохнул Валдаев. Вздох его был трагическим, в глазах читалось выражение, присущее корове, которую ведут на бойню.
– Маша сказала, что ты как Пушкин.
– Александр Сергеевич?
– Угу.
– Ну, она несколько переоценивает мои литературные способности. Хотя – да, язык у меня подвешен.
– У тебя язык без костей. Но Маша не то имела в виду. До Натальи Гончаровой Пушкин делал предложение и другим девушкам, не менее симпатичным, и каждый раз, посватавшись, не стремился поближе познакомиться с барышней. Наверное, боялся передумать.
– Он тоже невероятно ценил личную свободу!
– Зачем ты делал авансы Елизавете?
– Какие авансы?
– Ходил к ней в гости.
– Один раз сходил!
– Целовал.
– Один раз поцеловал!
– Не ври, не один. Я видел. Складывал с ней мозаику.
– Здоровякин, ты прислушайся к тому, что говоришь! – возмутился Александр. – Да у меня девицы по три месяца жили в доме, вели хозяйство, исполняли приятные супружеские обязанности, и я не считал, что делаю им авансы и обещаю жениться. А с Лизой я складывал мозаику! Боже ты мой!
– А ты не сравнивай Лизу с остальными своими девицами.
– А чем она отличается от всех других?
– Именно тем, что к другим ты не боялся приблизиться, а ее избегаешь. Ты же сам сказал, что она твой магнит. Ты знаешь, что она – твоя. Она для тебя.
– И что ты на меня набросился, а? – жалобно простонал Валдаев.
– Так я ж теперь плотно общаюсь с Машей. А она общается с Лизой. Результат: Лизины проблемы – наши проблемы. Ты ее главная проблема.
– Я и сам ничего не понимаю. И хочу, и не хочу. И боюсь.
– Настоящий мужчина.
– Пошел вон!
– Ты трогательно ласков.
– А ты… а ты… инопланетная нечисть!
– О! – изумился Здоровякин. – Инопланетной нечистью я еще не был!

 

С тех пор как у родителей Ильи поселилось дикое африканское племя из трех воинственных зулусов, в квартире (а также в квартирах этажом выше и этажом ниже) резко увеличилось количество потребляемого валидола. Бизнесмен Лабругин – виновник бедственного положения семьи Здоровякиных – пустился в бега, иначе Илья вытряс бы из него компенсацию за разрушенное жилище.
Любимый джип Саши Валдаева прошел предпродажную подготовку и сейчас, грустный и оскорбленный, был выставлен в автоцентре на обозрение публики, как блестящий мускулистый раб на торгах в Древнем Египте. Расставание с «лендровером» далось Александру труднее, чем со всеми отправленными когда-то в запас отставными любовницами. Но друг лишился квартиры, одежды, кастрюль и компьютерной техники. Пришлось пожертвовать любимой игрушкой.
Белые лилии и белые гвоздики в обрамлении какой-то пушистой зеленой травы составляли отличный букет. «Вашей девушке понравится», – улыбнулась продавщица в цветочном магазине. У продавщицы были изумительные синие глаза и та-акой вырез на обтягивающей кофточке, что Валдаев с трудом подавил желание включить на полную катушку свое сокрушительное обаяние и через пару-тройку минут заполучить от цветочной продавщицы номер телефона. «Мне нельзя!» – мысленно одернул он себя.
Теперь букет лежал на тумбочке в прихожей, дожидаясь решения участи. Валдаев натягивал свитер. Он собирался в гости к Елизавете. Сначала Саша решил было напялить костюм с галстуком, но в сочетании с букетом это неминуемо утвердило бы Лизу в мысли, что великовозрастный мальчуган пришел наконец-то делать ей предложение. Валдаев страшился подобной неизбежности и окончательности. Он хотел оставить себе место для маневра.
Пульсатилла и пять котят сидели в ряд на диване, словно фарфоровые слоники на комоде, наблюдая за военными сборами хозяина. Они синхронно поворачивали головы вслед за перемещениями Валдаева по комнате.
– Вот так, родные мои, не отвертеться мне на этот раз, – с глубокой душевной тоской жаловался сыщик. – Посмотрите, эти носки подходят? К брюкам, несомненно, да. Но к трусам? А свитер как? Новенький. Или синий надеть?
Звонок в дверь пресек гардеробные мучения Валдаева.
– Это опять Здоровякин, – возмутился Саша. – Никак от него не избавиться! Да что ж за жизнь у меня! Ни секунды уединения!
Пушистые шарики-котята обрадованно попрыгали с дивана и покатились за Валдаевым – открывать дверь. Здоровякина они успели полюбить всем сердцем, отведя ему роль матраса.
Александр – как был в свитере, носках и с брюками, перекинутыми через локоть, – гневно распахнул дверь. На пороге стояла Лиза.
– О, – заметила она, опуская взгляд вниз, – у тебя красивые ноги!..
Валдаев испуганным кенгуренком прыгнул в сторону, за угол.
– Я была в магазине неподалеку, знаешь, где кассеты и компакт-диски? И решила заглянуть, – объяснила в пустоту Лиза. – Ничего, что я зашла?
– Здорово! – крикнул Валдаев.
– Великолепный букет у тебя на тумбочке. Белые лилии и гвоздики, очень нарядно.
– Это тебе, – поспешно вывалился из-за угла полуголый Валдаев. Он балансировал на одной ноге, целясь в штанину. – Тебе, Лиза! Я ведь и сам собирался в гости!
– Правда?
– Правда, – успел признаться Саша, прежде чем рухнул всей массой на пол у ног Лизы, потеряв равновесие. – Проклятие!
– Не убейся! – сказала Лиза. Она нагнулась и погладила Валдаева по голой, умеренно волосатой ляжке, потом присела и поцеловала сыщика в макушку. У того затрепетали ноздри – он ощутил тонкий аромат Лизиных духов. Затем девушка перешагнула через распростертое тело и взяла букет.

 

Собранная на десять процентов мозаичная картина лежала на полу комнаты. Это был результат двухчасового пребывания Лизы в гостях у Валдаева. Они собрали бы больше, если бы детеныши Пульсатиллы не принимали деятельного участия в процессе компоновки. И если бы сборщики пазла не отвлекались на поцелуи. И если бы они не пили вино – две бутылочки были благоговейно извлечены Сашей из тайника, куда он пристроил их в надежде уберечь от прожорливого Здоровякина.
– Так что ты купила в магазине около моего дома? – Валдаев провел рукой по волосам Лизы. В мягком свете лампы они отливали золотом. Когда Лиза появилась в дверях квартиры, на ней был замшевый сюртук длиной до колен, и ее волосы лежали на шершаво-матовой поверхности ткани зеркальной шелковой массой. Теперь Лиза сняла сюртук и осталась в белой рубашке. Валдаев очень надеялся, что вскоре ему удастся убедить гостью снять еще что-нибудь. И он отлично знал, что магазин компакт-дисков уже неделю как закрылся на ремонт.
– Шопена. Хочешь послушать мой любимый этюд? Сейчас!
Лиза метнулась в прихожую. Плеер и пара дисков являлись постоянными обитателями ее сумки, наряду с косметичкой, расческой, портмоне, салфетками, коробочкой тампонов, дезодорантом и т. д.
– Вот. Первый. До мажор.
Едва энергичные звуки наполнили гостиную, у Валдаева заныла челюсть.
– Обожаю эту вещь! – воскликнул он, беззастенчиво-лживый. – Взволнованные арпеджио правой руки представляются мне прозрачными ледяными волнами, набегающими на серый галечный берег, а басы в левой – та синяя, неведомая и неподвижная глубина, что таится внизу.
Лиза ответила восторженным взглядом – он не переставал ее удивлять и радовать, ее чудесный принц!
– Шопен так романтичен, правда?
– Феноменально! – патетически сверкнул глазами Александр. Выпитое вино, конечно, его не опьянило, но прибавило энтузиазма. – А первый фортепианный концерт? Как тебе?
– Это…
– На Allegretto я просто кончаю! – заверил Саша. – Ой, прости, я грубо выразился. А какой он виртуозище, да?
– Да. И…
– Жаль, пожил всего ничего, бедняга Фридерик. В 1810-м родился, в 1849-м скопыти… в смысле умер. Да.
– Саша, – потрясенно прошептала Лиза. – Ты такой… такой… образованный! Всесторонне!
По романтичному Шопену Валдаев мог защитить диссертацию. Солнечный Шуберт оставил на его сердце кровоточащую борозду. Гениальный Вивальди спровоцировал нервный тик.
Одна из подруг всесторонне образованного детектива, целый месяц делившая с ним по ночам диван, училась в консерватории. В ту пору Саша усвоил, что «гамма» – это одна из разновидностей средневековых пыточных инструментов. Аккуратные и симпатичные уши Валдаева познали радость единения с самыми разнообразными затычками – резиновыми, каучуковыми, ватными. Обидно, что без скрипки и смычка подруга была практически совершенна. Но цеплялась за проклятые предметы с непонятным упрямством. Не сумев отучить девушку от вредной привычки пилить струны, Валдаев, обливаясь слезами, выставил скрипачку за дверь…
Саша привлек к себе Лизу. Ее просветленный взгляд говорил о том, что любые, самые решительные действия сыщика будут восприняты крайне благожелательно.
– Тебе не жарко в кожаных брюках? – тонко намекнул Александр.
– Да, – согласилась Лиза. Ее щеки и вправду горели. То ли от жары, то ли от вина, то ли от счастья. – Сниму?
Валдаев отчаянно закивал. И принял деятельное участие в раздевании Лизы. Когда девушка осталась в одной рубашке, Саша подхватил ее на руки и ринулся с добычей к заветному диванчику. Но стоило Лизе оказаться вдавленной в диванные подушки разгоряченным телом Валдаева, снизу раздался яростный писк. Три котенка, приложив невероятные усилия, выползли из-под парочки, взъерошенные, удивленные, обиженные.
– Мы их придавили, – сказала Лиза.
– Несильно, – сказал Валдаев.
Котята уселись на полу и, выпучив маленькие мутно-голубые глазки, воззрились на картину, наблюдать которую детям до шестнадцати не рекомендуется. Впрочем, Валдаеву и Лизе не удалось развратить малышей, так как на восьмом такте любовной увертюры в дверь квартиры кто-то позвонил.
– О нет! – попросил Валдаев. – Нет, нет, нет! Убью, – пообещал он неведомому ночному визитеру.
За дверью оказался смущенный Здоровякин. У него на руках сладко дрых маленький Эдуард. Леша и Антоша стояли рядом с отцом, на каждом висело по котомке. Мария выглядывала из-за спины мужа. Она держала перед собой десятилитровую кастрюлю.
– Прости, друг, – молвил Здоровякин. – У родителей на целую неделю отключили отопление и воду. И горячую, и холодную. Повреждение на трассе. Мы к тебе.
– Хотели к Лизе, – застенчиво объяснила Маша. – Ее нет дома. Пустишь погорельцев?
– Конечно, – с болью в голосе ответил Валдаев. – Куда мне от вас деться?

 

Никакие уговоры, чертовское обаяние Валдаева, его красноречивое описание соблазнительных сюрпризов предстоящей ночи не имели положительного эффекта. Они подъехали на такси к Лизиному дому, но Саше не удалось проникнуть в девичью светелку, чтобы возобновить прерванное на самом сладком поцелуе действо.
– Знаешь, уже поздно, – сказала Лиза. Они стояли у подъезда в круге белого света под фонарем. Моросил мелкий ледяной дождь. – Езжай домой.
– Я не доеду! Темно!
Валдаев теребил девушку за плечи, гладил ее по голове, прижимался губами к гладкому, мокрому лбу. Он нервничал, волновался, как голодный посетитель ресторана, которому позволили отведать кусочек аппетитного блюда и тут же коварно убрали яство прочь. Ну почему, почему нельзя подняться наверх, к Лизе, и закончить трапезу?
– Мне еще собирать чемодан.
– Зачем?
– Через четыре часа самолет.
– Лиза! Какой самолет?!
– В Париж.
– И ты молчала?! Если б я знал, что в шесть утра ты должна быть в аэропорту, я бы…
«Не потратил столько времени на дурацкую мозаику!» – мысленно закончил Валдаев.
Лиза улыбнулась:
– Но ведь я вернусь.
– А когда?
– Через пару недель.
– О-о-о! – простонал Саша. – Я не доживу.
Он представил политическую карту мира, прикинул, как далеко находится Париж от его родного города. Каждый километр расстояния невероятно увеличивал недоступность и ценность Лизы. Саша вдруг подумал, что Лиза и вовсе останется жить в Париже, а значит, ему суждено потерять эту милую, очаровательную девушку. У него защемило сердце.
– Да нужен тебе этот Париж!
– Я должна побывать на кладбище, где похоронен мой отец. – Лиза серьезно посмотрела на Валдаева.
– А-а…
– Ну и документы на квартиру оформить.
– Ты точно вернешься? – уточнил Александр.
– Вообще-то планирую. Я купила обратный билет, но он без даты.
– Нет, я просто не имею права отпускать тебя одну, – решил Валдаев. – Я полечу с тобой.
– В вашем тандеме сейчас каждая копейка на счету, – напомнила Лиза. – Надо ведь купить квартиру Здоровякиным. А билет во Францию стоит недешево.
– Верно. Но я хотя бы провожу тебя в аэропорт. Через некоторое время. После того, как. Пойдем!
Валдаев схватил Лизу и поволок в подъезд.
– Нет! – засопротивлялась она. – Нет! Езжай домой, Саша!
– Но почему ты такая упрямая!
– Я вернусь, и мы продолжим или не продолжим наши отношения. Если у тебя есть желание.
– Ты и не представляешь, какое сильное у меня желание.
– Да?
– Да.
– Давай немного подождем. Куда нам торопиться?
– М-м-м, – проныл Саша. Ну как же она не понимала!
– До свидания…

 

Промокший, озябший, неудовлетворенный, Валдаев звякнул в замке ключом и открыл дверь. Густонаселенная квартира была наполнена разнообразными ночными звуками. На диване в обнимку с близнецами спала Мария. Дети сопели, чмокали во сне, что-то невнятно бормотали. Здоровякин громоздился на полу, на матрасе. К груди его, как медаль за город Будапешт, прилепился маленький Эдик, он слегка похрапывал и крепко прижимал к себе Пульсатиллу. На шее у Ильи вздымались пушистые бока двух котят, еще один свил гнездо в Илюшиной шевелюре, двое расположились в ногах.
Валдаев нагнулся и постучал кулаком по плечу друга. После пяти – семи увесистых ударов Здоровякин наконец-то проснулся.
– А? Что? – заволновался он. – Что стряслось?
– Знаешь, – грустно сказал Саша, – я тут подумал… А не завести ли нам черепашку и хомячка. Для комплекта. Что ты на это скажешь?..

 

Сквозь огромные окна апартаментов на авеню Марсо была видна Эйфелева башня. Ее шпиль терялся в сизой дымке. Анн-Мари с сигаретой во рту и бокалом красного вина в руке, сосредоточенный Поль и Ирина в пеньюаре со страусиными перьями увлеченно резались в карты.
– А какие у нас планы на вечер? – осведомилась мадам Деманже. Она выиграла очередную партию и сухой ручкой, украшенной великолепным браслетом из белого золота с бриллиантами и хризолитами, придвинула в свой сектор стола кучку фишек и ассигнаций.
– Банальные, – промурлыкала Ирина. – Ужин в ресторане, а потом закатимся в ночной клуб.
– Отлично!
– Сейчас я обязательно выиграю, – пообещала Ирина. Ее пеньюар отличался своенравностью: бедная девушка затрачивала невероятные усилия, чтобы заставить шелковую ткань лежать ровно, однако при каждом движении полы пеньюара откровенно распахивались, являя миру прекрасную крупногабаритную грудь в кружевном wonderbra. – Анн-Мари, вы жульничаете!
– Что! – фальшиво захохотала Анн-Мари. Она сидела на червовом тузе. – Девочка! Ты недостаточно крута для подобных обвинений! Лучше налей мне еще вина.
– Лиза улетает завтра домой, – сказал Поль.
– Так быстро! – удивилась Ирина. – И трех недель не прошло!
– Жаль. Мы еще не все достопримечательности ей показали. Симпатичный ребенок, – заметила Анн-Мари. Она ловко вытащила из рукава бубновую даму.
– Если бы мне обломилась такая квартирка в Париже, я бы не торопилась обратно. И денег у нее хватает. Куда она спешит? – Ирина взяла зажигалку и помогла Анн-Мари прикурить новую сигарету.
– Спешит вернуться туда, где осталось ее сердце, – сказала мадам Деманже. – А что, Ирэн, тот парень, что нанял тебя за две тысячи долларов, был хорош собой?
– О да. Статный, плечистый, очень интересный. Из тех, кого обожают женщины. Но ваш внук, вне всякого сомнения, гораздо привлекательней!
– Да уж я думаю.
– Анн-Мари! Откуда у вас червовый туз!
– А что?
– Его не должно у вас быть!
– Глупости какие, Ирэн! Вот же он!
– Нет, я считала! У вас не должно его быть!
– Как бы то ни было, я снова выиграла! – объявила Анн-Мари.

 

Александр стоял у окна, смотрел в темноту, держал на руках Пульсатиллу и теребил ее за аристократическое ухо. Им обоим чего-то не хватало. Их жилище опустело. Пятеро котят были благополучно проданы, семейство Здоровякиных неделю назад въехало в новую квартиру. Грусть, тоска и ощущение пустоты нахлынули на Валдаева и Пульсатиллу.
Но зазвонил телефон.
– Саша, это я! – прощебетал в трубке Лизин голос.
– Лиза! – закричал Валдаев, внезапно понимая, что на девяносто пять процентов его тоскливое настроение объясняется исчезновением из его жизни Елизаветы. – Ты мне три недели не звонила!
– Две с половиной. Вот, звоню. Я в Орли. И сейчас мой самолет.
– Ты летишь домой?
– Да. Но мне нужно тебе кое в чем признаться. У меня есть недостатки.
– Какие, блин, недостатки! Быстрее возвращайся! У тебя нет никаких недостатков! Ты идеальна!
– Нет, Саша! Постой, я скажу…
– Ничего не говори, просто прилетай, – с нехорошим предчувствием в груди выпалил Александр.
– Нет, я должна тебе признаться. Чтобы между нами не осталось неясностей.
– И что же?
– Знаешь, мне нравится Брэд Питт…
– Что?! – взвился Валдаев. – Что ты сказала?!
– Нет, ну не так чтобы очень… В некоторых ролях!
– Только не это, – прошептал Валдаев. – Только не это…

 

Елена всегда неуютно чувствовала себя в самолете. Она боялась, что самолет упадет. Елена сжимала влажные ладони, прерывисто дышала, закрывала и открывала глаза, нервно теребила браслет на запястье. Какая глупость – надевать в поездку дорогие украшения, вновь подумала Лена. Этот браслет, колье, кольцо с редким розовым бриллиантом стоят целое состояние! И декларацию пришлось заполнять мелким почерком. Но нет, со своими бриллиантами она не расстанется ни за что, это ее талисманы, и, если «боинг» соберется вдруг упасть в океан, волшебная сила драгоценных талисманов спасет ее от неминуемой гибели…
– Вы зря волнуетесь, – улыбнулся сосед. – Мы долетим.
– Правда? – со стоном спросила Елена. Ей так необходима была поддержка.
– Обязательно.
Тон мужчины был безапелляционен, именно это сейчас и требовалось Лене – чья-то непоколебимая уверенность в благополучном исходе полета.
Сосед был симпатичен. Темный ежик волос и яркие голубые глаза – роскошное сочетание. Елена заметила мужчину еще в зале ожидания – статный, плечистый, очень интересный. Из тех, кого обожают женщины.
– Что ж, придется заняться вами, – сказал попутчик. – Иначе вы умрете от страха. Буду развлекать вас интеллектуальной беседой. Давайте знакомиться. Андрей.
– Елена, – представилась Елена. И улыбнулась…

notes

Назад: Глава 40
Дальше: Примечания