Глава 40
Субботним утром счастливая, окрыленная Анн-Мари попросила покатать ее по магазинам. Желание казалось довольно экзотичным, так как через несколько дней ее ждал самолет в Париж.
– В Тулу с самоваром? – удивился Саша. – Оригинально.
Ирина (она прочно обосновалась в гостинице и явно не собиралась расставаться ни с Полем, ни с мадам Деманже), услышав слово «магазины», посветлела лицом.
– Я с вами! – воскликнула она.
– Конечно! – загорелся Валдаев. – Обязательно! И тебе чего-нибудь купим.
– Останешься со мной, – безапелляционно отрезал Поль. – У меня грандиозные планы.
– Да? – мурлыкнула Ирина. Она обвила шею Поля руками и чмокнула его в нос. – Тогда я, конечно, останусь.
Здоровякин покраснел, Валдаев вздохнул разочарованно и с завистью.
– Так мы едем или нет, пацаны? – нетерпеливо спросила Анн-Мари. – Я готова.
– Поосторожнее там! – сказал вдогонку Поль. – Не затевайте драк. Мужики, надеюсь, вы уловили, что моя бабуля отличается мощным природным магнетизмом в отношении неприятностей?..
Когда неразлучная троица уселась в машину, в салоне на пару минут повисла пауза. Вид обнимающихся Поля и Ирины поверг Здоровякина и Валдаева в глубокую задумчивость. Валдаев никак не мог вспомнить, когда он последний раз занимался сексом. Здоровякин тоже.
– Заедем в «Молнию», – пробубнил Илья. – Надо пополнить запасы.
– У меня сейчас сердце остановится! – закатил глаза Валдаев. – Илюшка! Ты решил наконец-то позаботиться о внутреннем мире нашего холодильника!
– Раскатал губу, болтун, – отмахнулся Здоровякин. – Я домой. Детям. Мы всегда ездим в «Молнию».
– Вам, Ильюша, пора возвращаться в семью, – заметила Анн-Мари. – Вы тоскуете. И надо освободить Саше пространство для бурной сексуальной жизни.
– Как вы наблюдательны, Анн-Мари! – сказал Валдаев.
– А вам, Саша, пора жениться. Вы рискуете законсервироваться. Этакий маринованный холостяк. А Лиза бесподобно хороша!
– Скажите ему, скажите! Мне он не верит. Конечно, Санька, пора жениться!
– Если я женюсь, то все краски жизни для меня будут фокусироваться в одной лишь Лизе? – грустно прошептал Валдаев. – А как же другие девочки? Их много! Они соблазнительны! Они прекрасны!
– Он не влюблен, – вздохнул Илья.
– Я влюблен! Но у меня столько возможностей! Взять и от всего отказаться!
– Зачем отказываться? – пожала хрупким плечиком Анн-Мари. – Буйствуйте. Но незаметно для супруги. У меня были мужчины, поклонники! А муж носил на руках.
– Нет, так нельзя, – твердо сказал Илья. – Неправильно это.
– Если бы ваш муж узнал, ему бы было больно.
– Он не узнал, – покачала головой Анн-Мари.
– А вдруг?
– Вы еще совсем дети! Не спорьте с бабушкой!
– Знаете, нам вас будет очень не хватать, – признался, розовея, Илья. – Мы к вам привыкли!
– Да, – подтвердил Валдаев. – Ты точно заметил. Чего-то нам будет не хватать. Перца острых ощущений в супе жизни. Вы нас очень взбодрили, Анн-Мари. Надеюсь, ваш внук-разгильдяй больше не доставит вам хлопот.
– Доставлять хлопоты и беспокойства – узкая специализация всех детей, – вздохнула Анн-Мари. – Дети для того и созданы.
Они подъехали к супермаркету «Молния». Через полчаса Здоровякин пригнал к автомобилю две полные тележки.
Природное жизнелюбие, новая внешность, наличие неутомимого молодого бойфренда сократили период скорби по миллионам. Алина Владимировна довольно быстро пришла в себя.
«По фигу!» – заявила она по-русски бесшабашно. «Вот видишь! Я тебе говорила, что ты ему не нужна!» – полным укоризны голосом сказала она дочери. Алина Владимировна была готова лишний раз вонзить тонкое жало в рану Лизы, но добиться от той признания, что мудрая материнская проницательность не была своевременно оценена.
– Да, я ему не нужна, – кивнула Лиза. Легкость в ответе предполагала полное несогласие с выводом матери. – Я надеялась, что он оставит мне хоть какую-нибудь записку.
– Думаю, он отстегнул бы нам полмиллиончика, если бы ты не была так похожа на меня. Да, да, наверное, в этом-то все и дело. Ты, Лиза, слишком похожа на меня.
– Да хватит уже про эти миллионы.
– Ах, Лиза! Мне нравится твое аристократическое пренебрежение к деньгам. Однако деньги – основа всего. Не было бы их, и ты не была бы такой тонкой и возвышенной.
– Конечно. Я была бы энергичной, деловой. Тоже неплохо, – примирительно улыбнулась Лиза.
– С тобой трудно спорить. Ты совсем не агрессивна, – разочарованно произнесла Алина Владимировна.
– Агрессивный спор – это склока.
– А мне так необходима разрядка! Ладно, целуй меня. Я ухожу.
– Куда?
– В ресторан. Сережа пригласил.
– Развлекайся, юная миллионерша.
– Издеваешься над матерью?
– Угу. Как Ванесса Мэй над Вивальди.
– Не знаю, кто она, твоя Ванесса, но ты в высшей степени непочтительна!..
Мысль об утраченных финансовых возможностях не разъедала Лизины мозги кислотой тщетных сожалений. О миллионах, мелькнувших в воздухе расплавленным болидом, она и не думала. Ее горе было намного глубже. Лиза беспрестанно вспоминала ясный весенний день в Париже и встречу с отцом. Как он ей понравился! Какая славная была бы у них жизнь! Сколько слов они могли сказать друг другу!.. И тут же накатывала черная, безысходная тоска, сжимавшая сердце зубьями стального капкана, – нет, ничего не будет, он умер…
– Как ты думаешь, он оставил мне новую квартиру? Или ту, в которой жил? – спросила Лиза у Маши.
Маша была облеплена детьми, как ветка облепихи – оранжевыми ягодами. И она конечно же не слышала подругу, так как дети тоже разговаривали. Вернее, они орали, как дикие. Тишина и спокойствие были противны их природе. У каждого на макушке красовался картонный клоунский колпачок. Маша и Лиза тоже были в колпачках. Колпачки оставил подопечным орденоносный гувернер Дмитрий, отправляясь на уик-энд.
– Что?! – крикнула в ответ Маша. – Говори громче, не слышно!
– Я спрашиваю, папа оставил мне свою квартиру? Или купил новую?
– А какая разница?
– Я мечтаю, чтобы это была его собственная квартира. С его книгами, одеждой, письменным столом, пледом на диване. Я бы читала его книги, я бы поняла, что за человеком он был. Пиджаки в шкафу пахли бы его одеколоном. А вдруг он вел дневники? И оставил их мне? Ах, нет. Он даже письма мне не написал. Или… Может, письмо ждет меня в этой квартире?
– Лиза, – подозрительно посмотрела на подругу Мария. – У тебя навязчивая идея.
– Да, это точно.
– Тебе пора смириться с фактом, что отца в твоей жизни как не было, так и не будет. Ничего нельзя изменить.
– Это невыносимо!
– Но он тебя любил. А ну-ка, брысь отсюда! – рявкнула Мария. – Дайте девочкам поговорить!
– Не очень-то вежливо, – оскорбленно сказал Антон.
– Мама, ты груба, – сказал Леша.
Надув губы, близнецы сползли с дивана, изъяли из обращения Эдика и гордо покинули комнату.
– Ух ты! А я и не надеялась, что они послушаются! – удивленно произнесла Маша. – Давно надо было их выгнать. Достали, монстрята.
– Ты думаешь, он меня любил?
– А как же!
– Почему он не признался в Париже, что он мой отец?
– Лиза! Ты ведь знаешь, что к тому моменту он уже был смертельно болен. Вероятно, у него не было сил на бурные эмоции и долгие объяснения. Он ведь не знал, как ты отреагируешь. Он просто посмотрел на тебя, убедился, что ты получилась классной, что ты – удачный ребенок, и решил, что может спокойно умереть, оставив на земле чудный свежий побег. И он о тебе позаботился, Лиза! Он обеспечил тебя на всю оставшуюся жизнь!
– А мама решила, что, если б я для него что-то значила, он оставил бы мне все свои миллионы.
– А откуда вы знаете, что они у него были?
– Но ведь он владел крупной компанией.
– Вдруг он разорился?
– Разорился?
– Обанкротился! А если и не обанкротился, если действительно он был безумно богат, вдруг он не захотел портить тебя деньгами. Тоже аргумент.
– Маша, беседа с тобой имеет психотерапевтический эффект. К сожалению, недолгий. Как только я остаюсь одна, все опять плохо. Знаешь, какое у меня настроение? «Вот листок упал, / Вот другой летит листок / В вихре ледяном…»
– Что-то японское?
– Да. Рансэцу. Мне грустно. И знаешь… Этот отвратительный Валдаев уже нашел себе девицу.
– Как?!
– Да. Какая-то Ирина. Рыжая, вульгарная, примитивная.
– Рансэцу наверняка примет за рыбу или сыр?
– Да! Но красивая. Она была в их офисе, когда француз знакомил нас с завещанием. Валдаев не сводил с нее глаз.
– Лиза, это ничего не значит. Наверное, она была в мини или в шортах.
– В шортах. Как ты догадалась?
– Просто потому…
Девушкам не удалось в деталях обсудить наряд Ирины и аморальность Валдаева, потому что раздался звонок в дверь.
Дети с улюлюканьем выкатились в прихожую. Причем Эдик не шел, его тащили волоком, так как ребенок был туго обмотан простыней. Голова малыша была забинтована колготками.
– Он раненый. У нас госпиталь, – пояснили близнецы. – Папа!!! Папаня любимый!!! – заорали они в следующее мгновение.
Этот вопль заставил бы содрогнуться любое родительское сердце. У Ильи перехватило дыхание.
– Привет, карапузы. Здрасте, девочки, – смущенно сказал он, вваливаясь в квартиру и цепляясь за косяк сотней полновесных пакетов. – Вот, принес вам еды. Разбирайте.
Дети, кряхтя и сопя, потащили мешки на кухню.
– Привет, – застенчиво сказала Маша.
– Хорошо выглядишь, – выдавил из себя Здоровякин. И покраснел.
– Спасибо. Ты не останешься? Не поиграешь с детьми?
– Да я это… Валдаев и клиентка внизу, в машине, ждут.
– Какая клиентка?!! – одновременно встрепенулись Маша и Лиза. Обе сразу же подумали о рыжеволосой Ирине в шортах.
– Вы что так испугались? Наша клиентка. Мадам Деманже.
– А-а-а… Тогда ладно.
– А этот где? – кисло, но уже вполне миролюбиво осведомился Илья. – Митя ваш.
– «Уволили старых слуг. / Как сильно разлука с ними / Печалит сердца детей», – продекламировала Лиза. Ее, очевидно, основательно заклинило на японской поэзии. – Это хокку Рансэцу.
– Хок-ку-ран-сэ-цу, – задумчиво повторил абракадабру Здоровякин и бросил на Лизу взгляд, полный сожаления. Видимо, решил, что бедная девушка слегка повредилась умом после того, как от нее уплыла пара миллионов евро.
– Дмитрий взял выходной, – сказала Маша. – А ты, судя по количеству провианта, еще долго собираешься жить в разлуке с нами?
– Да нет… Я… Ладно, девчата, мне надо бежать!
Илья рванулся прочь из родной обители, но замешкался в дверях, быстро вернулся, сграбастал Марию и неловко поцеловал ее в щеку.
– У тебя убойная прическа, – объяснил он свой неожиданный поступок.
– Передай привет Саше! – крикнула вдогонку Лиза.
– От Лизы привет, – бросил Здоровякин. Он втиснулся в джип. А там шло бурное обсуждение, нужно ли господам Деманже брать с собой во Францию рыжеволосую валькирию Ирину.
– Что, Лиза у вас? – спросил Валдаев.
– Да.
– О! – только и молвил Валдаев и вернулся к животрепещущей теме. – Не понимаю вас, Анн-Мари! Мало того что эта бессовестная девица месяц мурыжила вашего внука на озере по заказу преступника, вы собираетесь устроить ей райские каникулы!
Непонятно, почему Александра так волновало, поедет Ирина в Париж, не поедет?
– А что я сделаю? – пожала плечами Анн-Мари. – Поль так хочет. Она его околдовала. Да и мне она понравилась. Сейчас скажу, сейчас… Потрясная герла! Во, вспомнила выражение.
– Да уж, – вздохнул Валдаев. – Потрясная.
Илья посмотрел на друга с иронией.
– От Лизы тебе привет, – повторил он зачем-то.
– Да слышал я, – небрежно отмахнулся Валдаев…
Набег на магазины длился сравнительно недолго, Саша и Илюша даже не успевали обрасти мхом под дверью очередного бутика…
– …Не верится, что мы больше не увидимся! – расстроенно сказал Илья, прижимая к себе Анн-Мари.
Они стояли около гостиницы.
– Поцелуемся, – вздохнула мадам Деманже и вытянула губы трубочкой. – Да, мальчишки, мне вас будет не хватать!
– Все-таки мы отвезем вас завтра в аэропорт.
– Ильюша, не надо! Зачем вам вставать в четыре утра? Менеджер сказал, нам дадут гостиничный лимузин.
– Осторожнее в самолете, – взволнованно посоветовал Саша. – Не трогайте там ничего руками.
– Почему? – удивилась Анн-Мари. – Буду.
– Не нервничай, – толкнул Валдаева Здоровякин. – Стоп-крана в самолете нет. Приезжайте еще. Просто так. Не по делу.
– Да, приезжайте.
Прощание на крыльце отеля было страстным. Со стороны казалось – расстаются близкие люди.
– Неужели кончилась эпопея с Полем и Анн-Мари Деманже? А, Сань?
– Апупея, а не эпопея.
– Здорово, что удалось обойтись без трупа. Вчера звонил Зуфар Алимыч, я доложился. Сказал, задание выполнено, французская гостья удовлетворена по полной программе.
– А он?
– Обозвал меня предводителем рамапитеков. Саша, ты знаешь, кто это? Опять какая-нибудь гадость?
– Да нет, почему же, – улыбнулся Валдаев. – Довольно почетно. Посмотришь в словаре.
Настроение у парней было приподнятым. Легкая грусть от расставания с Анн-Мари перекрывалась дикой радостью, что удалось-таки сбагрить опасную француженку и даже не сильно покалечиться при этом. Яркие солнечные лучи били сквозь лобовое стекло. Город утопал в багряной, ало-сизой, желтой листве. Кроны деревьев высились плотными разноцветными веерами.
– На Дипломатическом проспекте пробка, – сообщил Валдаев. Он давил кнопки радио, отыскивая музыку.
– «Движение по улице Магнитки перекрыто ввиду ремонтных работ, – тарахтела девушка-диктор. – На подступах к площади Героев Войны – большое скопление машин, также образовалась пробка. Информация о ситуации на дорогах предоставлена городской службой спасения, спонсор выпуска новостей – ресторан «Картахена». Ресторан «Картахена» порадует вас оригинальными блюдами латиноамериканской кухни. Настоящим мужчинам придется по душе роскошный мексиканский фахитос, поданный на раскаленной сковороде с пресными лепешками, острым соусом и овощами. Ресторан «Картахена» открыт… О, извините, тут еще одно сообщение, и довольно неприятное. Только что поступила информация о мощном взрыве на Первомайской улице. Обрушился жилой дом номер 17. О жертвах и причине взрыва пока не сообщается…»
Александр, очевидно, собирался исследовать черепом прочность лобового стекла: он едва не улетел вперед, когда Здоровякин резко ударил по тормозам. В другом контексте Илье досталось бы по полной программе, Валдаев вытащил бы на свет все мыслимые и немыслимые недостатки любимого друга и подверг их детальному анализу, припомнил бы все промахи и неудачи Илюши, начиная с возраста испорченных пеленок, и в довершение обозвал бы партнера «подлым антарктическим сурком». Но сейчас он ошарашенно молчал. Потом схватил друга за локоть:
– Илья, не паникуй!
– Я не паникую, – убито выдавил Илья. Он разворачивал автомобиль, мало сообразуясь с нормами культурного поведения на проезжей части.
– Илья, дай я поведу!
– Нет.
На лице Здоровякина застыла неподвижная маска – ужас, смятение, скорбь, растерянность. Он гнал машину в сторону Первомайской улицы, где в доме номер 17 остались Маша, и дети, и Лиза.
Уютный двор – прочерченный ровными песчаными и асфальтовыми дорожками, с клумбой в центре – в одно мгновение превратился в потревоженный улей. Потрясенная публика плотным кольцом окружила место трагедии. Арена боя была усыпана битым кирпичом, осколками стекла, щепками, обрывками ткани. Казалось, кошмарный разъяренный циклоп наотмашь впечатал в трехэтажный фешенебельный домик гигантскую дубину, вырубив два подъезда. Боковые части трехэтажки стояли невредимые, в центре зияла дыра, внизу громоздилось кирпичное месиво.
Илья и Саша вклинились в толпу. Обрывки информации, улавливаемые ухом по мере продвижения по людскому озеру, довели бы до инсульта и тренированного летчика-космонавта. Речь шла о трех-четырех сотнях изувеченных трупов (в доме вряд ли набралась бы и одна сотня жильцов), о двух тоннах взрывчатки, чуть ли не атомной бомбе, подложенной в подвал дома чеченскими террористами.
Между тем три ядовито-желтые машины «Скорой помощи» не спешили развозить по больницам раненых. Спасатели в синих комбинезонах ворочали камни, разбирая завалы, выискивая жертв. Из массы озабоченных и сосредоточенных лиц сыщики сразу же выделили родное – подполковник Алимов сверкал зелеными глазами, деловито матерился, отпуская направо и налево приказания.
– Лабругин сидит у меня в печенке, как цирроз, – пожаловался он парням. – Илья, дружище…
Зуфар Алимович обнял Здоровякина, потрепал по затылку (ему пришлось тянуться, учитывая рост бывшего подчиненного). Илья напряженно ждал, боясь спросить.
– Нет, пока никого не нашли, – сказал подполковник. – Вообще никого, если не считать Лабругина.
Илья вырвался из сочувственных объятий начальника, едва не уронив Алимова, и ринулся на помощь спасателям. Могучий атлант, он подставил плечо под какую-то балку, он швырял во все стороны камни, хватая их огромными лапами, как ковшами экскаватора, он вбуравливался в гору обломков, отчаянно и безутешно.
– Бедняга, – сказал подполковник. – Еще спасибо, что не десятиэтажка. Элитный домик. По квартире на этаже. Мария с детьми была дома?
– Да, – удрученно ответил Валдаев. – И с ними Лиза, подруга Маши.
Зуфар Алимович выругался. Смотреть на Здоровякина, остервенело сражавшегося с камнями в поисках любимых существ, было невыносимо. Саша отвернулся.
– Лабругин? Его, что ли, хотели взорвать? – хмуро спросил он.
– Ну. Очередной фейерверк в честь бизнесмена. Два раза взрывали автомобиль, один раз бомбу подложили в квартиру, я вам рассказывал, помните? Евдокимов, Палкин!
– Да, Зуфаралимыч!
– Да разгоните вы толпу, в конце концов!
– Щас разгоним, Зуфаралимыч!
– И этих мордоворотов уберите, смотреть противно.
– Щас уберем!
Зуфар Алимович имел в виду охранников бизнесмена Лабругина. Когда произошел взрыв, они, по обыкновению, дежурили в машине у подъезда. Их слегка зацепило. Окровавленные физиономии телохранителей, а вернее, тупость пополам с детской безмятежностью, с какой они взирали на суету вокруг, раздражали подполковника.
– Отправьте их в больницу!
– Не едут, Зуфаралимыч! Ждут чего-то!
– Может, сейф? – предположил Саша.
– Какой сейф?
– Ну, лабругинский? Наверное, у того в квартире был сейф с бабками. Вот они и ждут, когда его отроют.
– Уроды какие-то. Видишь, Саня, у меня пополнение. Молодые да ранние. Сперматозоиды-вундеркинды.
Молодым да ранним Евдокимову и Палкину, как ни странно, удалось убедить толпу, что по распоряжению МЧС с данной минуты обзор места происшествия становится платным, пять рублей минута. Плюс штраф в тысячу рублей за распространение слухов, не соответствующих действительности. Вскоре количество зевак заметно сократилось.
– А собаки спокойны, – заметил Зуфар Алимыч. – Да, Сань? Смотри, они ведь не нервничают?
Две собаки, натренированные на поиск людей, на самом деле не проявляли признаков беспокойства.
– А вдруг они пофигистки, – вздохнул Валдаев. Страшная картина возникла перед его глазами: маленькие здоровякинские пацаны, придавленные холодным кирпичным месивом, девчонки, Лиза и Маша, такие хрупкие, мягкие, – в самом эпицентре ада, среди острых осколков, в каменном мешке. Комок подкатил к горлу. Валдаев отправился на помощь другу.
– Илья, собаки-то спокойны, – повторил Валдаев слова подполковника. Он надеялся приободрить несчастного товарища.
Исцарапанный, пыльный, разодравший в кровь руки Здоровякин посмотрел на друга мертвыми глазами.
– Илья, слушай… – начал было Валдаев, но, увидев что-то над плечом Здоровякина, задохнулся. – А-а-а! – заорал он и вцепился в Илью бультерьерской хваткой. – Смотри!
Здоровякин обернулся.
Во двор въезжали «Жигули» восьмой модели со знакомыми номерами.
Изумленные Маша и Лиза вылезли из машины. Следом из «восьмерки» вывалились один за другим три ребенка. На головах у детей вместо кепок были ободки. К ободкам были прикреплены пружинки, пружинки венчались выпученными глазками. Глаза удивленно качались и кивали при каждом повороте головы. На Лизе был парик из новогоднего «дождя», у Маши на груди висел огромный резиновый паук размером с арбуз.
– Мама, ты забыла выключить плиту? – спросил Алеша.
– Ни фига себе дырочка! – сказал Антон.
– Папа! – сказал Эдик.
Папа с мокрым от слез лицом в два прыжка преодолел пространство и скомкал, смял, сдавил пятерых клоунов в объятиях. Следом подоспел Валдаев, аккуратно отделил от ликующего, страстного клубка Елизавету и занялся девушкой. Ситуация была такова, что даже прилюдный секс на газоне был бы вполне оправдан. Кошмар пережитых ужасных минут, радость и восторг спасения объясняли любое действие Валдаева. И он не церемонился.
– Как вы нас напугали! – вздохнул он между двумя горячими поцелуями.
– Мы ездили в цирк, – объяснила Лиза. – Митя подарил нам билеты.
– Как я ему благодарен! – воскликнул Здоровякин, отрываясь на секунду от жены и чад. – Он… он… Классный мужик!
– Мой компьютер! – простонала Маша. – И где мы теперь будем жить?
– Придумаем что-нибудь, – сказал Илья. – Ничего не важно, ничего не страшно. Главное – вы живы!
– Бедный, ты думал, мы там, под завалом? – Маша погладила мужа по грязной щеке. – Неужели ты плакал? Бог мой, я ни разу не видела твоих слез!
Здоровякин смущенно шмыгнул носом.
Довольный и воодушевленный Зуфар Алимович подошел с поздравлениями, как на свадьбе.
– Я рад за вас! Обошлось. И в целом – ни одной жертвы.
– А Лабругин?
– А что Лабругин?
– Он же труп?
– А я вам не сказал? Хмм. Этот счастливчик вновь отделался испугом и ушибами.
– Как такое возможно?! – удивился Валдаев.
– Я все более склоняюсь к мысли, что Лабругин заколдован. Это самое рациональное и логичное объяснение, которое приходит на ум. Представьте, мужик лежал в джакузи. И когда раздался взрыв, он вылетел в окно ванной комнаты прямо в своем навороченном корыте.
– Голый! – вскричала Лиза.
– Да нет, – пожал плечами Алимов. – Каким надо быть идиотом, чтобы плавать в джакузи голым. Бизнесмен был в костюме-тройке и при галстуке.
Лиза покраснела.
Молодой и резвый Евдокимов, краснощекий, взмыленный, прискакал с бумажками в руках.
– Девчонки, вы из этого дома? Ну-ка, гляньте! Нет знакомых рож? Никто у вас во дворе не околачивался?
– Ой! – сказала Маша, перебирая бумаги. – Но это ведь Митя!
– Митя? Какой Митя? – встрепенулся Зуфаралимыч. Его усы грозно топорщились, как у таракана. Он взглянул на фоторобот в Машиных руках. – Да это ж известный подрывник!
– И что, вы его здесь видели? – уточнил Евдокимов.
– Он у нас нянькой работал.
– Нянькой?!!! Да бросьте глупости говорить-то!
– Правда! Чуть больше месяца. С детьми возился, – ответила Мария. – Это Митя Рябухин. Студент мединститута.
– Ага, конечно! – радостно усмехнулся Евдокимов. – С детьми возился? Вот с этими бандитами, которые с дикими глазками? Понятно!
– А что, дети – отличное прикрытие, – задумчиво сказал Алимов. – И это многое объясняет. Установлено, что эпицентр взрыва находился не в квартире Лабругина, а в соседней. В вашей, Илья.
– Рассчитали по траектории полета джакузи, – весело вставил Евдокимов.
– Так я вас поздравляю! Отличную вы себе нашли няньку.
Маша потрясенно молчала. Она планомерно и сосредоточенно заливалась краской, причем покраснели не только щеки, но и шея, и верхняя часть груди, доступная для вдумчивого обзора.
– Я не верю, – прошептала она.
– Да что вы! Он нормальный парень, – сказала Лиза. – Вы, наверное, ошибаетесь.
– Нет, мы не ошибаемся, – отрезал подполковник.
– Точно-точно! – подхватил Евдокимов. – А чё, лихо придумано! Берешь под мышку вон того, самого маленького, в другую руку – ведерко и совок, и ни один охранник ни в чем тебя не заподозрит. Можно целый день ковыряться в песочнице, наблюдая за квартирой Лабругина и его передвижениями.
– М-да, – кивнул Алимов. – Да не смотри ты так на жену, Илья, не смотри! Ну, ошиблась, с кем не бывает!
– И когда будешь бить, не бей по голове, – дал дружеский совет Валдаев. – Побереги ее гениальные компьютерные мозги.
В следующую секунду Александр горько пожалел о сделанной ремарке. Здоровякин после пережитого волнения был опасен. Он врезал своему болтливому другу прямо в солнечное сплетение. Валдаев согнулся пополам, закашлялся и прохрипел:
– Глазки! Дайте мне скорее глазки!
– Хотите мои, дядь Саш? – подлетел Антон. – Не дергайтесь, я вам надену.
Антон приладил на голову Александра ободок, и тот затряс черепом, заставляя выпученные глаза прыгать на пружинках. Все засмеялись.
– Дядь Саш, с вас пистолет. Дадите пострелять? – спросил корыстный младенец.
– Я понимаю, почему так называемому Дмитрию Рябухину удалось справиться с потомством гражданина Здоровякина, – сказал Валдаев, выпрямляясь. – Потому что общение с этими короедами такой же экстремальный вид деятельности, как и минирование. И еще. Придется тебе, Илюша, видимо, вернуться в семью. Иначе Мария в следующий раз наймет в няньки бен-Ладена…
