Глава 12
– Она сбежала, – сказал Саймон спокойно.
Доминик поднял глаза от тупой гнутой пики, которую он только что разыскал среди прочего оружия.
– Она? – переспросил он равнодушно.
– Леди Маргарет.
– Проклятие! – прорычал Доминик.
Он искоса взглянул на несчастного управляющего, чей день начался с того, что Доминик резко отчитал его за плачевное состояние замка в целом и оружия в частности.
– Проследи, чтобы слуги вычистили и выскребли весь замок, – сдержанно приказал Доминик управляющему. – Потом вели им разложить везде душистые травы и свежие ветки. Все комнаты должны стать такими же, как покои леди Маргарет. Ты все понял?
– Да, лорд.
– Тогда ступай!
Человек подчинился с невероятной быстротой. Топот его ног эхом разнесся по залу.
– Когда? – спросил Доминик, бросая ледяной взгляд на своего брата.
– Не знаю.
– Где ее служанка?
– Заигрывает с вашими рыцарями.
Доминик растерянно вертел в руках ржавое копье.
– Кто последним видел Мэг? – поинтересовался он.
– Привратник Гарри. Он выпустил ее как раз перед рассветом.
То, что Мэг тоже не спала безмятежно, было слабым, но все же утешением для Доминика. Он провел ночь без сна в огне неутоленного желания.
– Кто сопровождал ее? – продолжал он задавать вопросы.
– Никто.
Слабое утешение пропало.
– Она была одна?
– Да, – ответил Саймон мрачно.
– Что Свен говорит в свое оправдание?
– То, что человек все же должен когда-нибудь спать. Он думал, что в это утро она встанет позже, чем всегда.
То, как точно Саймон подражал голосу Свена, вызвало у Доминика подобие улыбки.
– Гарри решил, – докладывал Саймон, – что она просто пошла на свой огород, как обычно.
– Что там смотреть? – оборвал его Доминик. – Поля же совсем голые.
– Ее огород засевается травами раньше, чем начинается сев на полях.
Доминик хмыкнул.
– Пошли кого-нибудь, чтобы привел Мэг оттуда. Когда вокруг полно воинов, изголодавшихся по женщинам, небезопасно для нее находиться за стенами замка.
Саймон окинул своего брата недоуменным взглядом.
– Неужели ты думаешь, что я так глуп, что первым делом не послал туда человека? Говорю тебе, она сбежала!
– А что говорят крестьяне? Может быть, она пошла помочь какой-нибудь женщине разрешиться от бремени?
– Нет. Никто из вассалов не видел ее после того, как она вышла из замка.
Доминик швырнул копье в угол оружейной комнаты с такой силой, что посыпались куски камня и ржавчины.
– Возьми собак, – приказал он кратко. – И вели Гарри шире открыть ворота.
Прежде чем слова Доминика успели сорваться с его уст, взволнованный лай и подвывание борзых дали понять, что Саймон предвидел желание брата. Собак уже привели, и они ждали во дворе, готовые к охоте.
– Крестоносец оседлан и ждет, – сказал Саймон, не дав Доминику и рта раскрыть.
– Седлай своего коня, – бросил Доминик.
– А как же замок? Кто будет охранять его?
– Томас Сильный. Прикажи ему призвать вассалов с полей и поднять мост после того, как мы уедем. Этот фокус, может быть, собьет с толку нападающих.
– Все-таки не верится, что твоя жена…
– Я думаю, – грубо прервал его Доминик, – что мою жену похитили, чтобы требовать выкуп, да такой, что замок Блэкторн после выплаты превратится в лачугу.
Саймон прищурился.
– И это именно то, что следует рассказывать в округе, – заключил Доминик. – Ты понимаешь? Никто не должен знать, что я думаю об этом на самом деле.
– То есть?
– Дункан Максвелл и моя проклятая жена!
Молчание подсказало то, чего недоговорил Доминик: предательство, измена и гибель всех надежд.
– Кому-нибудь еще нужно поехать с нами? – немного погодя спросил Саймон.
– Нет. Ни твой, ни мой оруженосцы не понадобятся. Тем более псари. Того, что случится сегодня, не стоит знать никому, кроме нас.
– Ты ведь не веришь…
– Я тактик, Саймон. Предательство – лучший способ захватить замок. Если я понимаю это, то Шотландский Молот, наверное, тоже.
Саймон посмотрел брату в глаза и ощутил холодок дурного предчувствия.
«Помоги Господь этой женщине, когда Доминик найдет ее, если она действительно сбежала с Дунканом», – беспокойно думал Саймон.
«Помоги, Господи, всем нам».
Некоторое время спустя Доминик уже покидал замок, одетый в кольчугу и латы, в шлеме и перепоясанный мечом. В одной руке был арбалет. В другой он держал ночную рубашку Мэг, которую она бросила в спешке.
Собаки рвались с поводков, почуяв скорую свободу. Длинноногие, поджарые, с вытянутыми мордами, они уже принюхивались, стараясь поскорее уловить запах того, на кого им сегодня предстоит охотиться.
Оруженосец Доминика держал под уздцы норовистого Крестоносца. Саймон ждал неподалеку верхом на своем боевом коне. Если до этого он и сомневался, то все его сомнения в том, что кому-то встреча с Домиником принесет смерть, рассеялись, когда он увидел, как его брат взлетел в седло в полном вооружении, даже не задев стремя. Этим приемом должен был владеть каждый рыцарь, но немногие пользовались им, особенно когда рядом стоял оруженосец, всегда готовый помочь.
Темный жеребец привстал на дыбы, прижав уши, – он почувствовал настроение хозяина. Доминик легким движением тронул жеребца, будто не замечая его огненного темперамента.
– Гарри в сторожке привратника, – сказал Саймон.
Доминик отрывисто кивнул и двинулся через двор к сторожке. Огромный конь шел боком, храпя и гарцуя, словно разрываясь между своим бешеным норовом и железной хваткой Доминика, сдерживавшего его. Тяжелые копыта выбивали устрашающую дробь по камням мостовой.
Гарри ждал возле сторожки. Он снял шляпу и поклонился.
– Когда ты в последний раз видел госпожу? – спросил Доминик резко.
– Еще до того, как солнце вышло из-за холма Блэкторн.
– Она говорила с тобой?
– Да. Кажется, она собиралась навестить свой огород с травами.
– Кажется? – грозно переспросил Доминик.
– Да. Но на развилке она повернула направо.
– А к огороду – налево, – тихо подсказал Саймон.
– Мэг – леди Маргарет – часто ходила в свой садик, когда ей было трудно.
Взгляд, которым окинул привратника Доминик, вряд ли кому мог прибавить храбрости.
– Трудной – вопросительно повторил Доминик слово Гарри. – Что ты имеешь в виду?
Гарри смутился еще больше. Пока он собирался с духом, из сторожки вышла старуха. В солнечном свете ее седые волосы казались почти прозрачными.
Доминик повернулся к Старой Гвин. Он сразу же заметил, что ее глаза, тусклые от старости, были того же цвета свежей зеленой травы, что и у Мэг.
– Джон во хмелю был тяжел на руку, – без предисловий сказала она, – и тогда Мэг старалась не попадаться ему на глаза.
– По плачевному состоянию замка, – ответил Доминик, – я могу заключить, что пьян он был почти все время.
– Да.
– Но я не Джон.
– Да, – согласилась она. – Если бы на его месте был ты, бока твоей лошади были бы покрыты рубцами от шпор, а морда в кровавой пене после яростной скачки.
– У тебя острый глаз.
– Как и у тебя, Доминик Ле Сабр, лорд замка Блэкторн. Посмотри же внимательнее, когда выедешь за ворота, и ты увидишь, что Мэг, как обычно, собирает травы.
– Без своей служанки?
Старая Гвин вздохнула:
– Эдит могла надоесть ей.
– Что, разве леди Маргарет обычно гуляла в окрестностях замка одна? – резко спросил Доминик.
– Нет, – нехотя проговорила Старая Гвин, – Эдит сопровождала ее, или я, или кто-нибудь из вооруженных слуг.
Доминик посмотрел на Гарри. Привратник с несчастным видом покачал головой.
– Она была одна, – произнес Гарри.
– Отведи собак к развилке, – приказал Доминик псарю.
Тот поспешил через мост, увлекаемый гончими. Доминик направился было следом, но Старая Гвин быстро заговорила:
– Не бойся. Ни человек, ни дикий зверь не может обидеть девушку из рода Глендруидов.
Доминик смерил ее холодным взглядом.
– Леди Маргарет уже не девочка, чтобы бегать по полям, как простая деревенская девка, – сказал он ледяным тоном. – Она жена великого лорда и хозяйка могучей крепости. Она награда, которую каждый мужчина был бы счастлив получить.
– Я чувствую опасность, – прошептала Старая Гвин. – Мэг должна чувствовать ее так же отчетливо. Но опасность грозит не ей. Она грозит замку. Впереди тяжелые времена, лорд. Знамения…
Старуха прервалась на полуслове, когда Крестоносец встал на дыбы и испуганно закусил удила. Несмотря на растущий гнев, Доминик спокойно сдержал коня. Крестоносец гарцевал на месте, выгибая мощную шею.
– Обойдись без этих россказней про Глен-друидов, – произнес Доминик язвительно. – Сейчас все времена тяжелые. И всегда есть какие-нибудь знамения. И всегда есть предательство. Только to, что делают люди, имеет значение.
С этими словами Доминик тронул коня. Лошадь рванулась вперед, как ядро из катапульты. Саймон поспешил вслед. Солнце слепило глаза, отражаясь от кольчуг и шлемов, сиявших холодным светом.
Когда Доминик достиг развилки, гончие остановились в нетерпении. Но, как и люди, собаки слушались Доминика. Несмотря на горячее желание поскорее взять след, они не сделали ни шагу без его приказа. Собаки напряглись, ожидая звука горна.
– Отдай это Прыгунье, – приказал Доминик, передавая псарю ночную рубашку Мэг.
Псарь поднес ее к носу серебристо-серой собаки. Гончая втянула трепещущими ноздрями воздух, жалобно заскулила и снова принюхалась. Через минуту она подняла голову и нетерпеливо залаяла.
– Она готова искать, лорд.
– Спусти пока ее одну, – распорядился Доминик. – Если она быстро возьмет след, держи остальных на привязи. Я не хочу лишнего шума.
Псарь отстегнул ремень от ошейника. Собака стала водить носом по влажной земле, отыскивая нужный запах. Потом уверенно побежала вперед. Доминик и Саймон поскакали следом. Позади них разочарованно скулили гончие.
* * *
Мэг медленно встала и выпрямилась, пытаясь расслабить затекшие мышцы. Последние несколько часов она провела на четвереньках, разыскивая что-то между кучами камней и замшелыми плитами, на которых покоились величественные столбы, окружавшие древнее святилище. Небольшой мешок, в который она обычно собирала травы, был наконец набит до отказа, хотя это и стоило ей огромных трудов. Он болтался у нее на поясе, когда она уходила от священных дубов.
На то, чтобы собрать молодые листочки, стебельки и горькие корни растений, которые она называла духов башмачок, потребовалось гораздо больше времени, чем она предполагала. Кроме них, она нашла еще несколько полезных трав и побегов, которые стоило бы взять с собой в сад. Были тут и другие, чьи целебные листья она не тронула, потому что иначе растения погибли бы. Стояла ранняя весна, и они были еще слабы. Вообще зелени еще мало. Только нарциссы успели расцвести, их желтые головки выглядывали тут и там среди проталин и ручьев, ловя весеннее тепло.
Старый могильник остался уже далеко позади, когда солнечные лучи наконец-то пробились сквозь хмурые весенние облака. Бледный луч упал вниз, посеребрив редкие дубы и поросшие мхом булыжники. Камень и голые ветки отразили свет, блестя, как при сотворении мира. На самых кончиках широко раскинувшихся ветвей едва заметно набухли почки.
Эта первая зелень и весеннее солнце веселили душу Мэг, посылая слабый луч надежды. Как дикий сокол расправляет крылья, она протянула руки навстречу солнцу, купаясь в его лучах, и тихонько засвистела.
С вершины холма послышался ответный свист. Мгновением позже Мэг заметила, что к ней мчится гончая, рассекая воздух быстрыми грациозными скачками. Когда собака была всего в нескольких шагах от нее, тишину прорезали звуки рога. Гончая остановилась и помчалась в обратном направлении.
С бьющимся сердцем Мэг вглядывалась в туман, окутавший долину. Два боевых коня неясно вырисовывались на вершине холма. На одном из них она заметила всадника, на другом – нет.
Как раз в это мгновение, когда Мэг признала в лошади без всадника боевого коня Доминика, сзади послышался голос ее мужа:
– Где вы были, леди?
Она обернулась.
– Вы испугали меня.
– И будет еще хуже, если вы не ответите на мой вопрос. Где вы были?
– Я собирала травы.
Доминик взглянул на простую одежду Мэг. Ее платье было испачкано, измято и всем своим видом показывало, что ему пришлось нелегко. Оно выглядело так, словно служило подстилкой при тайном свидании.
– Собирала травы, – повторил он без всякого выражения. – Странно. Твоя одежда выглядит так, как будто ты каталась по земле.
Мэг, пожав плечами, глянула вниз, а потом снова на Доминика. Несмотря на кажущееся безразличие, она чувствовала, что он в ярости. Эта лавина ждет только предлога, чтобы обрушиться на ее голову.
– Именно поэтому я и надела это тряпье, – сказала она живо. – Какой смысл надевать хорошую тунику, если знаешь, что будешь на четвереньках копаться в земле.
Доминик подчеркнуто внимательно осмотрелся вокруг но, кроме ярких нарциссов, на земле ничего еще не было.
– Ты собирала травы здесь?
– Нет.
– Тогда где?
Мэг не хотелось отвечать Доминику. Она знала, что даже вассалы, которые любили ее, считали, что это место хорошо для покойников, но не подходит для живых людей.
– Зачем вам это? – спросила Мэг. – Я собирала те травы, которые мне нужны, в том единственном месте, где они растут.
Ярость Доминика едва не вырвалась на свободу. Он с большим трудом сдержался.
– Правда? – осведомился он вкрадчиво. – И в чем же вы так нуждаетесь?
И снова Мэг не пожелала объяснять ему все. Если она заговорит о противоядии, ей придется рассказать и о том, что лекарство тоже пропало. А она обещала Старой Гвин не делать этого.
В тишине раздалась отдаленная птичья трель, потом послышался стук копыт; это подъезжал Саймои, ведя на поводу коня Доминика. Гончая бежала рядом, высунув длинный узкий язык.
– Миледи, – произнес Доминик сдержанно, – что могло вам понадобиться так срочно, что вы вышли за ворота замка одна, не сказав никому ни слова?
– Черенки, – ответила Мэг, глядя мимо Доминика, – для моего сада.
– Вы не умеете лгать.
– Но я не лгу. Я срезала черенки.
– Покажи мне их.
– Нет, пока не посажу их в землю. Если держать их в руках слишком долго, они могут…
Слова застряли у Мэг в горле, потому что Доминик вырвал мешок из ее рук и вытряхнул все содержимое на землю. Целые растения, обломки стеблей и комочки грязи посыпались под ноги. Маленькие листики летели вниз, как зеленый дождь.
– Нет! – неистово закричала Мэг.
Она вырвала мешок у Доминика, упала на колени и принялась подбирать с земли мелкие листочки, словно это были золотые монеты.
Доминик, нахмурившись, смотрел на нее. Он не поверил словам Мэг, но сейчас уже не мог сомневаться в ее искренности. Она явно ценила то, что собрала.
– Саймон.
– Да, сеньор?
– Проследи ее путь.
– Хорошо.
– Это ничего вам не даст, – пробормотала Мэг, не поднимая головы.
– Что не увидит Саймон, почует Прыгунья.
– Но не на заветном месте. Там не пройдет ни собака, ни конь.
– Почему? – потребовал ответа Доминик.
– Но я не гончая и не лошадь, чтобы ответить вам, – отрезала Мэг, собирая листья обратно в мешок. – Я просто знаю, что это так. Звери чувствуют многие вещи гораздо лучше, чем люди.
– Заветное место, – повторил Доминик, и в его голосе вновь послышался вопрос.
Мэг что-то пробормотала, не прекращая своего занятия.
Мгновением позже рука Доменика в перчатке коснулась ее подбородка и приподняла лицо, заставляя смотреть мужу в глаза.
– А ты не боишься того места? – поинтересовался он.
– А почему я должна его бояться, я же не охотничий пес.
Саймон издал звук, похожий на кашель или на сдавленный смех.
Не отводя взгляда от злых зеленых глаз Мэг, Доминик жестом приказал своему брату помалкивать.
– Нет, ты не собака и не лошадь, – произнес Доминик отчетливо. – Ты колдунья из рода Глен-друидов. Какую каверзу ты задумала?
– Да, я из рода Глендруидов, но я не колдунья.
– Но ведь ты посещаешь место, которое другие люди считают проклятым.
– Но крест, который у меня на груди, не реагирует на него, – сказала Мэг. – Если бы там было зло, как считают люди, крест накалялся бы. Но этого не происходит. Он остается таким же прохладным, как и всегда.
Доминик смотрел на свою жену, пока стук копыт раздавался в тишине, нарушаемой только птичьей трелью да дуновением ветра. Когда он отпустил подбородок Мэг, на нем остались отметины в тех местах, где перчатка коснулась кожи. Это заставило его сердце болезненно сжаться. Однако мысль о том, что она ходила к своему любовнику, а не за травами, не давала ему покоя.
"Неудивительно, что Маргарет так быстро откликнулась на мои ласки прошлой ночью. Она не птенец, только что взятый из гнезда, она сокол, привыкший к человеческим рукам.
И у меня будут от нее наследники, непременно.
Но, кому бы она ни принадлежала в прошлом, теперь она моя.
И она останется моей".
Доминик мрачно смотрел на зелень, разбросанную по земле. Своими тонкими пальчиками Мэг тщательно собрала все побеги до единого, но они вяли прямо на глазах. Он не очень разбирался в травах, но некоторые из них показались ему знакомыми. Он был уверен, что видел точно такие же гораздо ближе к замку.
Ожидая протеста со стороны Мэг, он поднял несколько побегов.
Но она не протестовала, даже когда он сунул их в подсумок, притороченный к седлу Крестоносца. Однако когда он нагнулся, чтобы помочь Мэг собрать оставшиеся листья, стебли и тонкие корешки, она с силой оттолкнула его руку.
– Нет, – сказала Мэг. – Ваши перчатки слишком грубы. Если вы сомнете листья до того, как приготовить лекарство, от него не будет большой пользы.
– И именно поэтому ты не взяла с собой Эдит или охрану? – спросил Доминик вкрадчиво. – Они тоже слишком грубы?
Мэг ничего не ответила.
– Отвечай же мне, жена. Объясни, почему ты ушла в лес одна.
Руки Мэг замерли.
– Я…
Доминик был уверен, что следующие слова, какими бы они ни были, не будут правдой.
Однако он ничего не услышал.
– Как далеко отсюда находится поместье Карлайсл? – поинтересовался он подчеркнуто безразличным тоном.
Мэг перевела дух, обрадовавшись, что Доминик заговорил о другом. Она принялась подбирать последние, самые мелкие листочки.
– Больше дня пешком, – ответила она. – Только после восхода луны со Старой Дороги покажется поместье.
– Но верхом, наверное, быстрее?
– Да, конечно, но еще короче, если ехать напрямик, – пояснила Мэг, не веря, что можно свести тяжелый разговор к такой безопасной теме. – Но короткий путь местами очень неудобен. Большинство людей все же предпочитают добираться по дороге. Пока лорд Джон был не так слаб, мы ездили в разные его поместья по несколько раз в год.
– А сейчас дороги в плохом состоянии? Поэтому вы пошли здесь?
– Нет, Дункан послал людей поправить дороги, когда вернулся.
Доминик прищурился. Если бы Мэг посмотрела на него, она позабыла бы о растениях и задумалась о собственной участи. Но она была полностью поглощена тем, чтобы вернуть свое сокровище в мешок.
– Значит, здешние места совершенно безлюдны?
– Да. Крестьяне избегают заветного места.
– Как удобно.
Ярость в его голосе была подобна мечу, вынутому из ножен.
Руки Мэг дрогнули и снова застыли неподвижно.
– Удобно? – спросила она. – Для чего?
– Для любовных свиданий, – насмешливо пояснил Доминик.
Мэг подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Ах, вот в чем дело, – сказала она. – Вы думаете, я была там с мужчиной.
– Не просто с мужчиной, – уточнил Доминик грозно, – а с Дунканом Максвеллом. Взгляни на себя – щеки горят, глаза блестят, а на платье столько грязи…
– Мое платье грязно, а щеки горят, потому что я все утро ползала по земле, собирая травы!
– Может быть. А может, ты просто продажная девка, которая все утро занималась своим ремеслом.
– Нет!
– Неужели Дункан думал, что к тому времени, когда я вступлю в свои права, я ничего не буду знать о вашей с ним связи? Неужели он надеялся подбросить своего незаконного отпрыска мне, так же как твоя мать поступила с Джоном? – продолжал Доминик.
Мэг гордо вскинула голову.
– Я клянусь вам, муж мой. Я никогда не была с мужчиной.
– Это всего лишь слова.
– Попробуй сейчас, – запальчиво проговорила она. – Здесь и сейчас, Доминик Ле Сабр. Ты увидишь, что ты первый.
Холодная усмешка была для Мэг как удар.
– Хорошо сыграно, леди Маргарет!
– Это вовсе не игра.
– Я тоже не шучу. Если я познаю тебя и пойму, что ты не девственница, а ты скажешь мне, что беременна, откуда я узнаю, кто отец ребенка?
Мэг была так поражена, что не могла вымолвить ни слова.
– Нет, моя хитрая маленькая женушка. Я не лягу с тобой, пока не буду уверен, что ты не беременна. А потом уж я постараюсь, чтобы никто не помешал мне. И когда ты забеременеешь, у меня не будет сомнений, чей это ребенок.
Наконец Мэг поняла.
– Ведь вам все равно, девственница я или нет, – прошептала она испуганно. – Вы думаете только о том, чтобы иметь наследника.
– Да. Но если вы и были шлюхой до этого дня, теперь вам придется забыть об этом.
– Будь я лгуньей, воровкой или преступницей… вам все равно. Все равно, какое чрево вам достанется, если оно идет в придачу к замку Блэкторн.
Глаза Доминика превратились в ледяные осколки.
– Поверьте мне, мадам, кем бы вы ни были в прошлом, я ожидаю, что моя жена будет образцом высокой нравственности. И вы пожалеете, если хотя бы тень бесчестья коснется моего имени.
Слабый лучик надежды, живший в душе Мэг, постепенно таял под ледяной глыбой по имени Доминик Ле Сабр. Он не был норманнским дьяволом, как его назвала Эдит, не был он и тем человеком с благородным сердцем, о котором мечтала Мэг. Ему не были нужны ни ее смех, ни ее нежность. Его не интересовали ни ее надежды, ни мечты, ни страстное желание сделать жизнь своих подданных лучше – и свою жизнь тоже, чтобы не испытать в браке ту же горечь, что и ее мать.
Доминик Ле Сабр был обычным человеком, таким же, как и Джон Кемберлендский. И когда кто-нибудь пытался помешать его стремлению создать династию, Доминик озлоблялся так же, как и Джон.
Мрачные тени, которые ей чудились в душе Доминика, оказались такой же реальностью, как прошедшая зима, но весны для них не предвиделось. Брак станет для нее ледяной могилой. Но холод не пощадит и самого Доминика.
В душе Мэг протестовала против того, что могло случиться, но ни звука не слетело с ее губ.
– Леди Маргарет!
Мэг молча смотрела, как весна вступает в свои права, но она чувствовала себя лишней в этом великолепии.
– Такое старое лицо у такой молодой девушки, – сказал Доминик зло. – Или тебе так тяжело расставаться со своим беспутным прошлым?
Мэг ничего не ответила. У нее не было желания говорить.
Она не хотела, чтобы над ее чувствами смеялся человек, у которого вообще нет никаких чувств.
– Я предлагаю вам сделку, – произнес Доминик бесцветным голосом. – Вы родите мне двоих сыновей, и я отправлю вас в Лондон. Там вы найдете развлечения по вашему вкусу – по вкусу шлюхи.
От едва сдерживаемых слез глаза Мэг казались еще больше.
– Вы ничего не знаете о том, что мне нравится, а что – нет.
– Я знаю, что прошлой ночью вы отказали своему мужу в том, что принадлежит ему по праву, – грубо возразил Доминик.
– Всю свою жизнь я знала, что моя обязанность – выйти замуж за человека, которого изберут мне в мужья, – заговорила Мэг, когда Доминик замолчал. – Я думала, что буду верной, покорной женой. Я верила, что мы будем счастливой парой, если я буду вести себя именно так. А теперь…
Ее голос замер ранящей тишиной.
– А теперь? – повторил Доминик. – Говори.
– Я знаю, что этого не будет никогда, – прошептала Мэг. – На землю пришла весна, но никогда весна не настанет для Глендруидов и для меня.
– Забудь о своей тоске по Дункану, – зло выпалил Доминик.
– По Дункану?
– Ты замужем за мной, – сказал Доминик безжалостно, не глядя на нее. – Я – единственный мужчина, который у тебя будет.
– Да. И я ваша единственная жена. Пока смерть не разлучит нас. И вы предадите меня безвременной смерти, когда соберетесь жениться еще раз? Этого мне следует опасаться?
– Что за чушь? – требовательно спросил он.
Мэг внезапно вздрогнула. Ее щеки побелели так, будто холод смерти уже коснулся ее.
– Вы слышите? – прошептала она.
– Что?
– Смех.
Доминик прислушался.
– Я ничего не слышу.
– Это лорд Джон.
– Что?
– Это его смех. Он-то знает, какую злую шутку сыграл с вами. – Затуманенные зеленые глаза смотрели на Доминика. – Вы умрете, не оставив после себя сыновей.
Доминик сжал плечо Мэг с такой силой, словно она пыталась убежать от него.
– У меня будут сыновья!
– Нет, – шепотом возразила Мэг, не обращая внимания на слезы, потоком струившиеся по ее лицу. – Чтобы родить сына Глендруидов, нужна любовь. А в вас нет любви, Доминик Ле Сабр.
