Глава 22
Крайняя степень шизофрении

– Пойдем.

Андриенко вновь нарисовался в камере минут через двадцать.

– Куда? Почему вы не даете мне позвонить! Дайте телефон! Я требую!

– В другом месте будешь требовать, – безапелляционно и надменно сообщил инспектор-вурдалак. За эту ночь и утро он высосал из меня всю кровь, выцедил по капле, изверг! – За тобой приехали.

– Кто?

– Почетный кортеж, – ухмыльнулся Андриенко.

Он аккуратно приобнял меня за плечо, предупреждая возможную попытку бегства, и потащил по коридору на улицу. У парадного подъезда сверкала на солнце преображенная «тойота-камри» – ее кто-то помыл, отполировал до блеска. Слабое утреннее солнце сияло в лобовом стекле, бока отливали серебром.

Андриенко открыл дверцу и ловко впихнул меня внутрь салона. Ему было совсем нетрудно манипулировать мной, как тряпичной куклой, потому что по сравнению с ним я весила как пушинка. К тому же мое здоровье было подорвано многочасовой голодовкой, а сила духа – томительным ожиданием.

Я попыталась вывалиться обратно из машины, не понимая, зачем меня туда вталкивают, но не тут-то было! Из одних недружественных объятий я мгновенно перекочевала в другие – на заднем сиденье «тойоты» сидел мужчина в темной ветровке, он быстро ухватил меня за локоть и вернул на место. Щелкнули замки на дверцах, автомобиль отправился в путь.

– Кто вы? Куда вы меня везете?! – истошно заорала я.

За рулем сидел второй мужчина. Судя по одежде и аналогичным внушительным размерам, он являлся точной копией первого.

– Хватит орать. Дай-ка руки, – приказал первый.

Через мгновение я уже любовалась, замирая от ужаса и непонимания, наручниками на своих запястьях. Я просто сидела и тупо рассматривала их, ощущала их металлический холод, чувствовала, как они впиваются в кожу при попытке развести руки… Глухое бешенство охватило меня, нахлынуло пурпурной волной. Ну сколько можно! Мне уже связывали руки, когда засовывали в багажник. Теперь вот надели наручники. Я принялась брыкаться и лупить мужика.

– Эй-эй, потише! – удивился он. – Какая резвая попалась! Сиди тихо, а то получишь. Вот, смотри.

Мужчина извлек из кармана нож, его лезвие как по волшебству выпрыгнуло наружу.

– Изрежу лицо, если будешь дергаться, – ласково произнес мучитель. – Ты же этого не хочешь?

Загипнотизированная его вкрадчивостью, я не сводила глаз с блестящего лезвия. Сердце грохотало в груди, перекрывая, как мне казалось, шум мотора, кровь стучала в висках, в горле застрял комок.

Надо ли говорить, что остаток пути я не шевелилась и даже не дышала. Пыталась слиться воедино с сиденьем, перемешаться с ним молекулами. Куда бы мы сейчас ни ехали, я мечтала закончить путь не изуродованным гуинпленом, а в моем обычном состоянии.

Происходящее представлялось загадочной фантасмагорией и ужасным недоразумением. Сознание отказывалось понимать, что я являюсь участником этих событий, а не наблюдаю за ними со стороны. Все чудилось – стоит нажать кнопку на дистанционном пульте, и фильм закончится. Я вернусь в свое обычное состояние, буду вести нормальную жизнь – общаться с друзьями, шнырять по городу, ругаться с Еленой Аметистовой… Подумать только, из-за какой ерунды мы с ней ругались! Совершенно беспричинно портили друг другу нервы. Как это глупо!

Только сейчас я поняла: мои будни всегда были наполнены пустыми переживаниями. Не о том думала и не так действовала. Разменивалась на ерунду, вместо того чтобы понять и сделать что-то очень важное… Барахталась в паутине догадок, строила предположения, жила прошлым, а не настоящим…

Словно не понимала – все это пригибает к земле, не дает впитывать жизнь, идти ей навстречу, радуясь богатству возможностей, даруемых каждым новым днем.

Но я обязательно все исправлю. Перестану гундеть и кукситься. Отброшу лишнее, поставлю новые цели – ясные и простые. Буду наслаждаться каждым моментом. Мне бы только выпутаться из этой истории!

За окнами мелькали картинки прозрачного осеннего утра. Над лугами висела молочная дымка тумана. Лес темной стеной стоял на горизонте, окутанный голубовато-розовой пеленой, сквозь которую пробивались красные лучи солнца. Все в природе шло своим чередом, неумолимо двигалось по заведенному графику, несмотря на то что моя жизнь летела кувырком.

– Так вот кто угнал мою машину!

Мужчина, сидевший за столом, выглядел импозантно, несмотря на ранний час, – костюм, пестрый шелковый платок, заправленный в ворот черной рубашки. На мизинце сверкал перстень с крупным камнем.

Мужчина буравил меня холодными серыми глазами, столь злыми и проницательными, что я ощутила себя девицей из Средневековья, обвиненной в колдовстве и попавшей в лапы инквизитора. Правда, мы находились не в мрачном сыром подземелье, увешанном цепями, а в загородном доме. Вокруг царила роскошь: дворцовый паркет, камин, мягкие диваны. Из огромных окон струился утренний свет. На столе, накрытом белоснежной скатертью, сверкал хрусталь. Видимо, я оторвала хозяина дома от трапезы.

Я жадно обшарила натюрморт: нарезанная ветчина, золотой сыр с влажными дырочками и пышный багет загипнотизировали меня. А там еще имелся и кофейник, наполненный конечно же горячим кофе! Волшебный аромат разливался по комнате, лишая чувств.

Я усилием воли оторвала взгляд от скатерти-самобранки и принялась рассматривать хозяина «тойоты». Полагаю, именно это и был Владимир Германович, перед которым подобострастно отчитывался по телефону инспектор Андриенко.

Что ж, индивидуум, завтракающий в восемь утра при полном параде, несомненно заслуживает внимания. Я, к примеру, в восемь утра бываю не причесана и бегаю по квартире в трусах и берете. А Владимир Германович – отнюдь.

Кстати, Ноннин берет изумительно бы ему подошел! Внешность мужчины была примечательной: прямо над вожделенным кофейником глянцево блестела обширная лысина. Аэродромность лысины, полагаю, ничуть не смущала владельца – он не пытался искусственно замаскировать ее боковыми прядями. По краям пустого участка бурно росли кудри, упругие, шелковистые, с проседью, и они спускались до самых плеч. К тому же Владимир Германович носил бороду, холеную и фигурно подстриженную. Добавить сюда предельно интеллигентный вид, элегантность костюма и богемный платок на шее – и готов портрет владельца картинной галереи или искушенного торговца антиквариатом. Но если мы скроем лысину под Нонниным беретом, сдвинув его немного набок, то получим художника с Монмартра!

– Доброе утро, – поприветствовала я публику.

Было так странно стоять посреди огромной комнаты в наручниках, под изучающими взорами троих мужчин. Те двое, что привезли меня сюда, громоздились у двери массивными баобабами и не спешили уходить. Вероятно, они работали охранниками. Или тоже хотели кофе и булку с сыром, как я, и ждали приглашения к столу.

Но Владимир Германович не торопился делиться едой с кем бы то ни было. Мы молча смотрели друг на друга. Я ждала момента, когда можно будет приступить к объяснениям. Пусть хозяин дома не спешил расточать любезности в мой адрес, однако в его глазах светился ум, и это обнадеживало. Хотелось верить – он меня поймет и не воспримет мой рассказ как изощренную попытку вывернуться, выйти сухой из воды.

– Ну, здравствуй, – кивнул он. – Как звать?

– Юля, – растерянно ответила я.

– Юля. Угу, понятно. Юля, а тебе в детстве родители не объяснили простую истину: чужое брать нельзя?

– Подождите, я…

– Воровать, Юля, нехорошо, некрасиво!

– Постойте, я…

– И за это наказывают. Порой – довольно жестоко. В некоторых странах рубят руки за воровство. А за угон машины и вовсе лишают жизни.

– Но дайте же мне слово сказать! – воскликнула я. – Меня зовут Юлия Бронникова, я – журналистка, работаю в журнале «Удачные покупки». Вы наверняка его знаете.

– У-у, – отрицательно покачал головой Владимир Германович. Одновременно он взял кусок багета и начал методично намазывать его маслом, въедливо выравнивая каждый квадратный миллиметр.

Я загрустила. Упомянув родное издание, надеялась добавить положительные штрихи к своему образу. Пыталась внушить хозяину «тойоты» мысль, что я не какая-то мошенница, а существо законопослушное, милое – работаю в журнале, известном всему городу… Как же можно не знать «Удачные покупки»? С луны он свалился, что ли? Чем он вообще занимается?

– А зачем вы надели на нее наручники? – нахмурился Владимир Германович.

Я, между прочим, уж полчаса перед ним красуюсь в металлических браслетах!

– Да она брыкалась как ненормальная, Владимир Германович!

– Ну конечно, понимаю, с такой пичужкой очень трудно справиться, – с иронией воззрился хозяин на охранника.

Юноша, угрожавший в машине ножом, тут же подскочил и в одно мгновение освободил мои руки. Я не удержалась от вздоха – как сладостна свобода!

– Значит, вы и есть Владимир Германович!

У хозяина банкета удивленно дрогнула бровь.

– Хмм…

– Я слышала, инспектор Андриенко разговаривал с вами по телефону.

– Кто?

– Инспектор ДПС Андриенко!

– Не знаю такого.

– Как же, как же! – удивилась я. – Ведь вам принадлежит «тойота-камри», которую я угнала… Нет, то есть я ее, конечно, не угоняла, просто так получилось… И вам сегодня утром звонил инспектор Андриенко. Он буквально таял от восторга, докладывая, что машина найдена!

– Вздор! А в принципе какая разница… Да, меня зовут Владимир Германович. Ну что, Юлия Бронникова, рассказывай, как ты украла мою машину.

– Одну из, – поправила я. – Сколько их у вас вообще?

Когда мы въехали через ворота на территорию загородного владения, а затем направились к дому, я заметила в открытом гараже пару мерсов, а у подъезда стоял еще и джип, размерами напоминающий нефтеналивной танкер… Подумаешь, «тойоты» он недосчитался!

– И вообще, я вовсе не угоняла ваш автомобиль! Сейчас все подробно объясню с самого начала! Машину угнали, как я понимаю, три парня: Чупа-Чупс, Черный Жилет и Бейсболка!

Владимир Германович едва не выронил булку, любовно намазанную уже не только маслом, но еще и джемом. Я мысленно повторила только что произнесенную вслух фразу и ужаснулась: похоже, это сказала девица, недавно сбежавшая из психушки.

С таким же успехом можно было сообщить хозяину, что его машина была угнана Чипом и Дейлом, или Белоснежкой с шайкой гномов, или Золушкой.

– Ой, нет, подождите! Нет! Это образно, понимаете? – поправилась я. – Конечно, парней звали иначе, но мне-то их имена неизвестны! Один гонял во рту «чупа-чупс», вот я его так и окрестила.

– На другом был черный жилет, а на третьем – бейсболка?

– Да! – воскликнула я, искренне радуясь проявленному Владимиром Германовичем пониманию.

– И что дальше?

– Мы с моим инструктором по вождению остановились перекусить в придорожном кафе. И тут подъезжает ваша «тойота-камри», она сверкает на солнце, она безумно красива и эргономична, как и любое произведение японцев…

Владимир Германович снова подавился булкой. Сегодня ему не суждено позавтракать спокойно. Вряд ли он собирался прослушать за трапезой панегирик японскому автопрому. Но от волнения меня уносило куда-то в сторону. А надо сосредоточиться на главном.

Я решила рассказывать просто и ясно, не увлекаясь сочными описаниями, пренебрегая подробностями. Естественно, пришлось полностью выкинуть из повествования эффектный кусок с дракой – Владимиру Германовичу незачем знать, что мы с Матвеем оставили за собой кровавый след.

Я, как могла, усмиряла красноречие, и все же мой взволнованный рассказ длился довольно долго – минут десять. За это время Владимир Германович успел добить багет, выпил две чашки кофе, а после – сделав паузу – подцепил вилкой с блюда розовый кусок ветчины…

А гостья между тем продолжала стоять в центре зала и, захлебываясь голодной слюной, оправдывалась. Ни стула, ни бутерброда мне не предложили – понятие гостеприимства было Владимиру Германовичу неведомо… Да, конечно, я прибыла в этот дом под конвоем, и подозрение в угоне автомобиля все еще висело надо мной. Да и выглядела сейчас не как леди, а как самый настоящий бомж – чумазая, замызганная. На грязном джемпере появились затяжки, джинсы запылились, а сзади виднелись пятна от влажной земли: они образовались в тот момент, когда меня придавил к планете своей тушей Чупа-Чупс.

Но все-таки! Раз Владимир Германович умеет смотреть на собеседника столь проницательно, почему бы ему не понять – я вовсе не та, кем сейчас кажусь!

В комнате повисла пауза. Мой рассказ закончился, завтрак патриция – тоже: он утерся белоснежной льняной салфеткой и отшвырнул ее в сторону.

– Браво! – Владимир Германович утрированно захлопал в ладоши, подняв руки вверх. – Браво! В жизни не слышал подобной околесицы. А мне уже не раз приходилось выслушивать басни. Не верю ни одному твоему слову!

– Не верите? Ни одному слову, – упавшим голосом повторила я. – Но почему? Я не вру!

– Язык у тебя ловко подвешен, это стоит признать. Фантазия работает. Возможно, ты на самом деле журналистка, а не воровка. Хотя одно другому не мешает, – хмыкнул Владимир Германович.

– Конечно, я не воровка! И не угоняла вашу машину! Дайте мне позвонить. И через полчаса пятьдесят человек подтвердят вам, что я вовсе не угонщица, а просто попала в трудную ситуацию.

– Юля. У меня пропала машина. Новенькая «тойота-камри». Конечно, это не «майбах», но все же… Да пусть даже «Ока», без разницы! А вчера, когда машину засекли на шоссе, за рулем сидела именно ты. И что мне прикажешь думать?

– Но я же вам все объяснила! – взвилась я. – Нормальным русским языком!

– Открою тебе тайну. Я немного нервничаю, когда берут мои вещи. Меня это раздражает.

– Лечиться надо, – чуть слышно пробормотала я. – У психотерапевта.

– Что? – угрожающе переспросил Владимир Германович.

– Да так, ничего.

– Меня это просто бесит. Бесит!

– Ладно вам, не надо так переживать.

– Молчать!!! – дико взвизгнул Владимир Германович и шарахнул кулаком по столу. – Молчать! Молчать! Молчать, пока я говорю!!!

Клацнула о сервизную тарелку отлетевшая вилка, глухо звякнул хрусталь. Я вздрогнула от неожиданности, невольно отступила на шаг назад, потрясенная этой внезапной вспышкой ярости.

Столько времени хозяин «тойоты» спокойно сидел за накрытым столом, подъедая запасы провизии и прикидываясь мирным населением. Целую вечность – с терпением монахини – мазал маслом и джемом булку. И вдруг – такой всплеск гнева!

Я испуганно оглянулась на охранников. Те явно напряглись, набычились. Наверное, знали по опыту: концерт только начинается.

Владимир Германович стремительно выбрался из-за стола. Как выяснилось, он был небольшого роста, однако излучаемая им злоба словно приподнимала его над полом, увеличивала в размерах.

– Ты стерва, подлая, маленькая тварь! – вопил злобный тролль, дико вращая глазами. Изо рта брызгала слюна, щеки разрумянились. – Ты взяла мою машину, что мне теперь с ней делать, что делать?! Нельзя брать чужое, нельзя! Тут все мое, только мое, все принадлежит мне, только мне!!!

Его охватил настоящий приступ бешенства, он орал и бесновался как ненормальный, руки тряслись, пальцы беспорядочно шарили по одежде. Он то и дело поправлял платок на шее, так, словно тот его душил, нервно передергивал плечами… К счастью, буйный псих сохранял дистанцию между нами в два метра и изрыгал ругательства, не прикасаясь ко мне. Иначе я умерла бы от страха прямо на месте.

Я снова беспомощно оглянулась на охранников, надеясь хотя бы на их лицах увидеть подсказку – что делать, как себя вести? Что с их хозяином? Почему он беснуется? Чего хочет? Может быть, он пропустил прием лекарств? Может, пора сделать ему инъекцию успокоительного?

Подумать только! Ведь «тойота» вернулась к нему в целости и сохранности! Ни царапины, ни вмятины, сверкает, как новенькая. Я даже ни одного километрового столбика не зацепила, пока ехала. А могла бы, мне это раз плюнуть! И вот смотрите, у него капитальная истерика. Да это же настоящее свинство!

Вслух я ничего не сказала: трясло от ужаса. Казалось, еще мгновение, и яростный тролль набросится на меня с кулаками, начнет лупить наотмашь. Но он держался на расстоянии. И как ни странно, выражался вполне прилично, литературно, хотя и нелицеприятно…

Я отвернулась, чтобы не видеть искаженного бешенством лица, и вдруг обнаружила в окне совершенно изумительную картину – утреннее солнце просвечивало сквозь крону дерева, перекатывалось золотыми шариками по алым листьям, вспыхивало и мерцало…

– О-о, – с тоской вздохнула я.

Шизофреник проследовал за моим взглядом и уперся глазами в окно, прямо в рубиновый пожар осени.

– Да, красиво, – произнес он совершенно спокойным тоном.

Я потрясенно уставилась на него, ничего не понимая. Его лицо вмиг разгладилось, по нему разлилось умиротворение роженицы, только что пылавшей от боли и вдруг ощутившей, что мучения закончились.

– Живописный клен, яркий, – подтвердил Владимир Германович, выходя из образа буйного больного и вновь превращаясь в импозантного и интеллигентного господина. – Полюбуйся на него. Кто знает, возможно, завтра ты уже будешь не в состоянии видеть такую красоту.

– Почему? – упавшим голосом прошептала я.

– Наверное, придется выколоть тебе глаза, – бесстрастно ответил монстр.

Комната проплыла мимо, затянувшись пульсирующей розовой пеленой, стол перекосило и сплющило, носик кофейника завернулся кренделем…

– Твои милые голубые глазки, – бубнил где-то вдали садист. – Давно мне никто не попадался в руки. Но теперь-то я всласть позабавлюсь… Нет, конечно, я дам тебе фору, как и другим несчастным… Беги, скрывайся, прячься… Вряд ли это тебе поможет. Никому еще не удавалось спрятаться в лесу. Я всех находил, всех до одного. А потом – веселье, чудесный праздник, наслаждение… Мне ведь есть за что тебя наказать. Ты сама во всем виновата. Украла мою машину. Да, ты страшно виновата передо мной… Придется заняться твоим воспитанием. На этот раз я придумаю что-то изысканное, утонченное… Ты ведь такая хлипкая, долго не протянешь… Да, несомненно, надо будет придумать что-то новенькое, необычное…

Я поняла, что сейчас рухну на пол, лишившись чувств. Меня парализовало от ужаса. Я попала в руки настоящего маньяка. Он живет в лесной глуши и забавляет себя издевательствами над случайными жертвами. На этот раз ему попался удачный объект – девица без документов, неизвестно каким образом очутившаяся в его машине. Никто и никогда не поймет, куда она исчезла.

– Куда ее, Владимир Германович? В подвал? – услышала я над собой голос второго охранника. Когда мы ехали в машине, он сидел за рулем.

– Да, конечно, пусть посидит там, пока мы все подготовим. Побрызгай-ка на нее водичкой. Надо же, дохлая какая. Хм… Нам нужен экземпляр покрепче. А то и не побегает толком. Так неинтересно.

– Посидит в подвале, оклемается.

– Да. А перед началом игры мы ей закатаем лошадиную дозу бодрящего препарата.

– Гы-гы, – почтительно хрюкнул охранник.

– Давай, Гриша, тащи ее в подвал.