Глава 7
Иногда не знаешь, как закончится день
Рекорд: уложилась в тридцать минут! За это время успела:
1. Снять макияж.
2. Принять душ.
3. Прилепить под глаза гелевые подушечки.
4. Подержать на лице освежающую маску.
5. Побрить то, что, по заверениям специалиста, проводившего лазерную эпиляцию, не должно было проклюнуться по крайней мере ещё лет тридцать.
6. Обработать пятки металлической тёркой.
7. Помыть голову, высушить волосы феном, уложить. Кажется, я уже делала это утром. Но потом меня целый день гоняли по городу!
8. Подкорректировать брови.
9. Выбрать платье и кардиган.
10. Нанести макияж.
11. Покрутиться перед зеркалом.
12. Послушать выпуск новостей по ВВС. Америка снова в ж…!
13. Послушать местные новости – почему-то ничего не поняла. А я вроде бы уже неплохо знаю чешский язык. Странно.
14. Позвонить в отель Зарницкому (так и не появился, подлец!).
Игорь всегда удивляется, сколько дел я планирую на день. Вид моего ежедневника, испещрённого записями, вводит его в транс. Сразу видно, человек никогда не пробовал одновременно чистить зубы, просматривать почту, качать вагинальные мышцы, отвечать на звонки, подкручивать чёлку и варить кофе. Для мужчины предел возможностей – посидеть на унитазе с газетой. Две операции – дефекацию и чтение – они совмещают виртуозно. Но когда речь идёт о чём-то другом – это уже вряд ли.
* * *
Чёрный автомобиль, припаркованный у отеля, принадлежал холдингу. «Служебный», – пояснил Володя. Надо уточнить, в какой компании он работает. Крутая, наверное, фирмочка…
Благодаря спутнику к моей экскурсионной программе прибавилось ещё несколько пунктов. Мы оставили Жижков и переместились в другой район Праги под названием Нове Место. Там Володя оставил автомобиль в одном из закрытых дворов, и дальше мы отправились пешком. Прошли под арками, увитыми плющом, проникли в чудесный сад и вскоре увидели за высокой монастырской стеной ещё одну церковь. – Это храм Марии Снежной. Впечатляет, правда?
– О!
Мы стояли и смотрели на храм, подняв головы. Это было оригинальное и эффектное строение. Володя снова обнял за плечи, я чувствовала, что ему непременно хочется прикасаться ко мне.
Надо сказать, он совершенно бесцеремонно и по-хозяйски складывал на меня пудовые грабли! Любой другой мужчина, осмелившийся вести себя подобным образом, уже давно был бы отправлен мной в надёжное место. Или даже валялся бы бездыханный на обочине – перегрызла бы нахалу глотку! А тут… Я таяла и мечтала о том, чтобы этих прикосновений было как можно больше. Чтобы его рука так и лежала на моём плече. Да что там! Пусть бы всю облапал, как медведь, не стесняясь зрителей!
Это город – праздничный и пьянящий – дарил нам лёгкость манер. Мы были окружены сказочными декорациями: разноцветные домики, каменные тротуары, черепичные крыши. Поэтому сами тоже превратились в персонажей волшебной пьесы – окутанные флёром зарождающегося чувства, совсем незнакомые друг другу, но уже готовые делить на двоих дыхание.
…Рядом с храмом был разбит парк и устроена игровая площадка. Дети под присмотром родителей резвились на горках. Мы рассматривали храм, но малыши тоже попадали в поле зрения: вверху – каменные стены и высокая ратуша храма, внизу – розовощёкие карапузы, прыгающие по площадке как разноцветные мячики. Какой контраст: вечное, застывшее, монументальное, а рядом – кратковременное, живое, неугомонное…
Потом, миновав тихий дворик, мы вынырнули на маленькой, но оживлённой площади Юнгмана, где, по заверениям Володи, нас ждал отличный ресторан.
– Дети – это хорошо, – заметил Володя, когда мы заняли стол под зонтиком. – Люблю малышей. Но мой детёныш уже вырос.
– Правда? – рассеянно произнесла я. Вычисляла, как бы невзначай разузнать у Володи подробности вчерашнего вечера. Сама я так ничего и не вспомнила.
Погружаясь в фиолетовые сумерки, площадь Юнгмана продолжала бурлить. Здесь соединялись и закручивались в водоворот людские потоки с нескольких улиц. Щебетали стайки девушек, возбуждённых шопингом, шумели мужские компании, цокали каблуками нарядные дамы, закутанные в струящиеся палантины, обнимались расхристанные и пирсингованные парочки, спешили респектабельные джентльмены с портфелями… Мы наблюдали за перемещениями и трансформациями густой человеческой массы из-под нашего зонтика.
За соседним столиком обосновались трансвеститы. Сначала их было только двое – широкоплечая «блондинка» с мушкой на щеке, в декольтированном платье и не менее мускулистая «брюнетка» с синими глазами-озёрами. Брюнетка сверкала кружевными резинками чулок, её бесконечно-длинным ногам позавидовали бы топ-модели. Чуть позже к «девочкам» присоединились яркие подружки, и прохожие начали останавливаться, чтобы сфотографировать экзотических птиц.
– Володя, вчера мы переусердствовали с вином, – осторожно начала я.
– И не говори. Но мне понравилось.
– Понравилось?
Господи, что ещё я натворила?
– Ты была невменяема, но совершенно очаровательна.
– Вряд ли пьяная женщина способна вызвать восторг.
– Не забывай, я тоже был хорош. Прибыл домой на бровях.
– Однако сначала умудрился доставить меня в отель.
– Это было непросто! – засмеялся Володя.
Он смотрел на меня так, что я чувствовала себя любимым ребёнком – им восхищаются, ему всё позволено. Наверное, так утреннее солнце смотрит на цветок, и тот раскрывает лепестки, начинает благоухать. Даже сейчас, после утреннего похмелья и беготни по городу, да и вообще напряжённого дня, я ощущала себя необыкновенно привлекательной – благодаря взгляду Володи…
Я не хотела ничего слышать о детях и жене, не пыталась выяснить подробности его семейного и социального положения. Пусть детали останутся за рамками нашего знакомства, сейчас мы будем наслаждаться моментом.
Вечер постепенно превратился в ночь, но столпотворение на площади не прекращалось. Ночная Прага несла печать таинственности – скудное уличное освещение давало волю фантазии. Казалось, из тёмного угла сейчас вынырнет шустрый гном или процокает по мостовой серебристо-белый единорог и тут же растворится во мраке…
Сегодня мы по обоюдному согласию ограничили потребление алкоголя. Пьянству – бой! Лишь взяли по бокалу красного вина, и оно было превосходным. Тема нашей беседы была неисчерпаема – мы говорили о Праге. Я делилась впечатлениями, а Володя их комментировал. Как выяснилось, он был настоящим знатоком чешской столицы и человеком, влюблённым в этот город.
Я была в смятении. Хотелось знать о спутнике всё и в то же время не знать ничего. Боялась выяснить, что он женат. Боялась выяснить, что он свободен.
Если женат, то Володя – герой не моего романа. Меня не привлекают сиюминутные интрижки, замешанные на воровстве у другой женщины и оставляющие противное послевкусие. Занят? До свидания!
Но если Володя свободен – ещё хуже! Значит, путь открыт, мы можем дать себе волю… Но страшно увязнуть в отношениях, отношения – это не для меня. Снова ободрать кожу, исполосовать сердце? Нет уж, увольте… И к тому же сейчас я всецело принадлежу дочери, и ни один мужчина не сумеет вторгнуться в наше чудесное девичье царство. Пока Натка не вырастет и не станет жить самостоятельно, я не позволю себе никаких романов…
Как грустно это осознавать, видя перед собой обалденного да ещё и заинтересованного тобой мужика! А может, не стоит быть такой категоричной? Вдруг здесь в Праге мне на самом деле посчастливилось найти мою «австралийскую» половинку?
Володя упорно продолжал сводить меня с ума: улыбкой, молчанием, комментариями, прикосновениями… Сладостный дурман кружил голову. Вчера я могла списать всё на опьянение, но ведь сегодня была трезва, как стёклышко! Один бокал вина не в счёт.
Не знаю, прилагал ли спутник какие-либо усилия к тому, чтобы вскружить мне голову, или у него это получалось непроизвольно. Его обаяние, как тёплое течение Гольфстрима, обволакивало со всех сторон. Мне казалось, все женщины должны видеть, как Володя хорош, и, бросив дела, мчаться сюда, на площадь Юнгмана, чтобы хоть одним глазком взглянуть на этого волшебника…
Но ничего подобного не происходило! Путешественницы и аборигенки занимались своими делами, варили кашу или изучали витрины – толпа возбуждённых и очарованных девиц вовсе не атаковала моего спутника…
Неужели колдовской образ присутствует только в моей голове, а рядом за столиком сидит самый обыкновенный мужчина? Чем тогда он меня приворожил, загипнотизировал, как кролика?
Нет, это невозможно, я не поддаюсь гипнозу. Пятнадцать лет назад мне сделали прививку от любви, и теперь в моей крови присутствуют антитела к этой страшной заразе. Я разучилась любить, не умею быть открытой, доверчивой…
Почему же сердце не на месте? То оно скачет, как мустанг, то замирает.
– Так, значит… Твой ребёнок уже вырос? А насколько? Вероятно, не такой уж он и большой?
– Сыну почти двадцать.
– Ого! И вправду большой!
– К сожалению, мы с ним видимся не так часто, как хотелось бы. Он классный парень, и очень мне нравится. С его матерью я давно в разводе. Была любовь… Но уже очень давно… Как будто в прошлой жизни.
– А сейчас… У тебя кто-то есть?
– Лена, я свободен, – произнёс Володя, прожигая меня взглядом. – Абсолютно свободен.
Ох!
Как бы сохранить самообладание?
Он свободен!
– Десерт? – рассеянно пробормотала я в ответ на вопрос услужливого официанта. – Ой, а я не знаю… Ещё ничего не выбрала. Тирамису?
– Тирамису! – хмыкнул Володя. – Ты обязана попробовать творожные кнедлики. Исконно чешский десерт.
– Они бывают ещё и творожные?
– Да какие угодно! А у этих внутри к тому же клубника.
– Всё, я поняла: чешская кухня – это диверсия против стройной фигуры!
– Однозначно, – согласился Володя. – Кнедликовая вакханалия, литры мясного соуса, тонны зажаренной свинины!
– И ко всему этому – океан пива. Тысяча, нет, миллион сортов! Как жительницы Праги сохраняют стройность? Наверное, им это удаётся только потому, что город расположен на холмах, и они весь день бегают вверх-вниз по крутым улочкам. – Так что насчёт кнедликов с клубникой?
– Ладно, тащите, – кивнула я официанту. – Один раз живём. Потом отработаю в спортзале.
– Я тоже иногда хожу в спортзал.
– Если судить по твоим каменным мышцам, ты там живёшь.
– Ты мне льстишь.
Володя смотрел на меня, подперев подбородок кулаком, и улыбался.
– А теперь твоя очередь признаваться, свободна ли ты.
– Я живу с дочкой. Ей четырнадцать…
– О-о… Это сложный возраст.
– Между нами полное взаимопонимание и безоглядная, сумасшедшая любовь. Тут никаких проблем. Но что касается её отношений с внешним миром и другими людьми – да, согласна, возраст очень сложный…
Разноцветные огни, пылающие на площади, разгоняли ночную тьму – время приближалось к полуночи. Наш ресторанный островок шумел и веселился, все столики были заняты, официанты метались, как шаровые молнии. Трансвеститы скромно выпивали, сопровождая процесс смешными ужимками – принимали эффектные позы, поправляли накладные бюсты, таращили обильно накрашенные глазки.
Десертные кнедлики отличались от тех, что красовались вчера на моей тарелке в качестве уловителя для мясного соуса. Теперь это были симпатичные шарики из варёного теста, посыпанные сверху творогом, политые маслом и с клубничным пюре внутри. Шарики выглядели очаровательно и невинно, но, как выяснилось, это было маскировкой. На самом деле они отличались коварством. Всё это богатство тут же намертво прилипло к моим зубам. Я добрых пять минут не открывала зацементированный рот, только жевала, безмолвно матерясь. А если мы с Володей решим поцеловаться? Исключено – у меня во рту теперь залежи липкого теста.
– Нравится?
– М-м-м, – промычала я.
– Ну, зато попробовала, – улыбнулся Володя.
Когда я вернулась в строй, наш разговор наконец-то перешёл на личности. Похоже, мы приступили к более детальному знакомству. Так как вчера я представилась Володе кардиологом, пришлось и дальше придерживаться данной линии. Но если бы сейчас спутник засыпал меня вопросами о нестабильности сердечного ритма, то акции Володи моментально бы упали.
Мужчины, зацикленные на собственном самочувствии и готовые сразу предъявить для осмотра «подозрительную родинку» или «странное уплотнение», молниеносно удаляются из списка. Для меня они не существуют, кому нужны нытики и калеки? Пусть подругам и жёнам жалуются. А меня интересуют здоровые сильные кони. И я…
– Значит, работаешь в поликлинике?
– А?
– Ты отвлеклась? О чём задумалась?
– Да, в районной поликлинике, – соврала я, моментально вспомнив далёкую молодость. Было дело, отбывала там повинность после окончания мединститута. К счастью, удалось выйти на другую дорогу. Причём все знания, полученные в институте, пригодились: начиная бизнес, я не отправила их на свалку, а ловко использовала. Считаю, мне очень повезло в профессиональном плане.
– А чем знаменит ваш холдинг? Давно там работаешь? Нравится? Интересно? – Я постаралась засыпать Володю встречными вопросами, чтобы увильнуть от разговора о моей несуществующей врачебной практике.
Холдинг, где работает Володя, явно процветает. Во-первых, помпезный служебный автомобиль. Во-вторых, я разглядела часы, красовавшиеся на волосатом запястье собеседника. Скромный снабженец явно не был слишком скромным, наверное, ему платили хорошую зарплату.
Нехилые часики я отсканировала в мгновение ока – научилась улавливать детали, вращаясь в уродливом мире чиновников-казнокрадов с его строгой иерархией и особыми законами. Пришлось наловчиться, чтобы по косвенным признакам сразу вычислять, какую позицию занимает бюрократ, насколько будет полезен и дорого ли обойдётся нашей фирме.
Я часто думаю о том, что мы с Игорем, обеспечивая чиновникам откаты, встроили нашу компанию в систему государственной коррупции. Мы ненавидим её всеми силами души, однако сами превратились в питательную среду для монстров, обирающих Россию. И как понять, чего больше – вреда или пользы – приносит наша фирма? Как соизмерить? Мы внедряем «Кардиостимэкс» – великолепный аппарат, он станет панацеей для миллионов больных. Но одновременно мы превратились в преступников, потому что направо и налево раздаём взятки. Не раздавали бы – не продвинулись бы вперёд ни на шаг. Все эти годы мы не шли к цели по твёрдой и прямой дороге – нет, мы хлюпали по зловонному болоту, путаясь в скользких водорослях, измазываясь липкой грязью…
Почему в нашей стране всегда всё через одно место?
– Пойдём ко мне? У меня тут квартира неподалёку, на Вацлавской площади. Или – как говорят чехи – на Вацлаваке. Хочешь посмотреть?
Я замерла. Предложение было слишком неожиданным. Что мы будем там делать? Любоваться интерьером? Или сразу займёмся тем, о чём я мечтаю?
– На Вацлавской площади я ещё не успела побывать, – заторможенно произнесла я, лихорадочно обдумывая поступившее предложение. – Зато тщательно осмотрела Малостранскую, Староместскую, Марианскую, а ещё площадь Республики и Иржи Подебрада.
– Какая умница! – восхитился Володя. – Можешь водить экскурсии.
– Значит, у тебя квартира на Вацлавской площади? Так ты богатенький буратино.
– Это служебные апартаменты. Я неправильно выразился. Квартира принадлежит компании.
– А-а, ясно…
Как мило, что Володя не пытается пускать пыль в глаза. Мог бы запросто соврать, что и авто, и квартира его личные. Выпендрился бы перед девушкой, изобразил бы креза. Но нет. Даже должность не попытался приукрасить, не назвался каким-нибудь коммерческим или, на крайний случай, техническим директором. Ан нет. Снабженец он, и точка.
– Итак, мы идём или нет? Каков твой положительный ответ? – нетерпеливо переспросил Володя.
И мы рассмеялись. Это были слова Адриано Челентано из фильма «Укрощение строптивого».
– Обожаю этот фильм, – призналась я. – Смотрела его, наверное, раз двести.
– Я тоже.
– Челентано там душка, впрочем, как и везде. А Орнелла Мути бесподобна.
– Ты гораздо красивее.
Лжец. Нельзя быть «гораздо красивее» юной Орнеллы Мути. Хотя, когда я пребывала в образе брюнетки со светлыми глазами, многие меня сравнивали с этой актрисой.
– Идём, – решительно объявил Володя, так и не дождавшись моего «положительного ответа». – Продолжим экскурсию. Вацлавак – одна из главных площадей Праги. И то, что ты до сих пор там не побывала, огромное недоразумение. Надо исправить ошибку.
– Надо – значит надо, – согласилась я.
* * *
На подступах к служебным апартаментам я вдруг обнаружила, что в груди полыхает огнём чёткое и настойчивое желание: только никакого секса!
Если учесть, что сутки до этого я сгорала от прямо противоположной страсти, оставалось только удивляться моей непоследовательности. Наверное, это имеет отношение к прославленной женской логике. Я так мечтала о Володе и о его медвежьих объятиях, но теперь, когда мы добрались до дверей квартиры и вот-вот попадём внутрь, ясно понимаю – ничего не надо!
Будь я шпионом, проверяемым на детекторе лжи, я бы в два счёта укатала аппаратуру – снесла бы мозги умному оборудованию. Оно бы дымилось от напряжения, не в силах расшифровать импульсы в моей голове.
Зато в голове у Володи был абсолютный порядок – он прижал меня к стене и начал осыпать поцелуями сразу же, едва мы очутились в прихожей.
– Постой-постой! – взмолилась я. – Не надо так быстро!
– Почему? – удивлённо отпрянул Володя.
Он остановился всего лишь на секунду, процесс его увлёк. Да и меня тоже, я плавилась от его поцелуев и чуть ли не сползала вниз по стене – ноги не держали.
– Володя, остановись! – взмолилась я, выкрикнула в ничтожную паузу между двумя огненными приливами.
– Что случилось?
Сердце вдруг полоснуло лезвием страха: а если у Володи всё идёт по отработанной программе? Знакомство, ужин в ресторане, секс, расставание… Блюдо на скорую руку по безотказному рецепту. Я сама такое практиковала, когда органы малого таза нуждались в срочной стимуляции кровообращения. И потом без сожаления расставалась с партнёром, получив от него всё, что требуется.
Но сейчас мне не нужна молниеносная интрижка! Я не хочу разрушать очарование нашего знакомства. Неужели у Владимира конкретные и краткосрочные планы?
– Не будем спешить, – промямлила я. – Мы же хотели только посмотреть квартиру. Но если сейчас же не прекратим целоваться, то я не знаю, чем всё закончится…
Я со страхом всматривалась в его лицо. Что сейчас увижу – раздражение, злость?
– Лена, прости, я увлёкся, – Володя смущённо отстранился. – Ты меня сводишь с ума… Но нам действительно незачем спешить.
– Я же не завтра улетаю, – подсказала я.
– Вот именно.
– Не будем торопить события.
– Да, точно.
Мы замерли в нерешительности. Потом он провёл ладонью по моей щеке, соскользнул дальше, запустив пальцы в волосы. Притянул к себе и снова начал целовать.
Через секунду мы уже катались по кровати, сдирая друг с друга одежду. Когда я закрывала глаза, то под веками вспыхивал малиново-оранжевый фейерверк, когда открывала – передо мной возникало искажённое страстью лицо партнёра. Ощущения были столь яркими, что в какой-то момент я превратилась в птицу с пылающими крыльями, парящую над раскалённым океаном, и мечтала, чтобы это парение продолжалось как можно дольше…
