Книга: Блондинка в Праге
Назад: Глава 11 Джеймс Бонд с косичками
Дальше: Глава 13 Париж – Прага

Глава 12
Прага – Париж

Сигнализация. Обязательно надо включить сигнализацию!
Я бросила один взгляд на инструкцию, посмотрела на бумажку с кодом, потыкала кнопочки… Вуаля! Вспыхнул красный огонёк, прогудел зуммер, и я в мгновение ока вымелась из квартиры.
Вчера, отправляясь ночью в гости к Володе, упаковала сумку – смена белья, футболка, ноутбук… Но не могла же я заявиться к Зарницкому в джинсах! А времени заезжать в гостиницу не оставалось.
Сейчас мне требовался хороший водитель. Я пулей выскочила из дома и помчалась вдоль площади, высматривая такси.
– Аэропорт Рузине! Срочно! Опаздываю на посадку! Но по пути надо заехать в какой-нибудь ужасно дорогой магазин одежды! – прокричала я в ухо мужчине лет шестидесяти. Он подпирал боком ярко-жёлтый автомобиль, грелся на солнце и доедал хот-дог – точно такой же я едва-едва осилила сегодня ночью. – Хорошо заплачу! Только надо успеть!
Мужчина быстро, как удав, заглотил остаток хот-дога, вытер губы клетчатым платком и распахнул передо мной дверцу такси.
– Садитесь, госпожа. У меня не машина, а реактивный самолёт!
Через несколько минут мы остановились у магазина одного знаменитого бренда. В стеклянных витринах красовались манекены, вывеска сверкала. Я влетела внутрь, в абсолютно пустой – ни одного покупателя! – зал. Моё стремительное появление сразу же взбодрило скучающих продавцов, я словно сбрызнула их живой водой.
– Вот это платье! – лихорадочно приказала я, кивая на манекен. – Туфли! Сумку! И вон тот платок!
Туфли на шпильке были очень удобными (хорошая колодка), а платье село идеально – словно прежде, чем его сшить, с моей фигуры сняли компьютерные 3D-мерки. Лаконичный фасон, изумительная ткань, филигранное исполнение. И цена… Какая цена! Но падать в обморок у меня не было времени. Я достала кредитку, попросила срезать все этикетки и упаковать «старые» вещи в пакет. И тут же испарилась из магазина, как будто меня и не было. Наверное, продавцы ещё не раз с мечтательным вздохом вспомнят о Покупательнице-Молнии – вот, если бы все их клиенты совершали покупки так же быстро, без многочисленных примерок и капризов!
Операция «Переодевание» заняла всего десять минут. Если бы мы поехали за одеждой в Жижков, то потеряли бы гораздо больше времени. Но сколько бы я сэкономила денег! Ладно, подумаешь. За три секунды сделала отличные покупки и сейчас выгляжу на миллион евро, стоит ли переживать?
По дороге в аэропорт я пыталась через Интернет в смартфоне забронировать билет на ближайший рейс, а выбор был велик: долететь до Парижа я могла и «Чешскими авиалиниями», и «Эр Франс», и лоукост-компаниями.
Наконец билеты туда и обратно были забронированы. Так как покупала впритык, а не заранее, то сильно переплатила, потеряла ещё целую кучу денег. Но это ерунда, если вспомнить, что меня ждёт – встреча с Зарницким в его парижской квартире! Не официальная аудиенция в помпезном кабинете, а частный визит. Да ради этого я истрачу годовой заработок, ведь один удачный разговор с Его Превосходительством обернётся для нашей компании миллионной прибылью.
– Почему так медленно?! – заорала я, когда мы снова притормозили на перекрёстке, чтобы кого-то пропустить. – Давай, гони, гони, хватит всем уступать дорогу!
Ах, эта европейская манера вождения! Когда я не спешу в аэропорт, она меня умилияет. Как у них тут всё чинно, аккуратненько и вежливо. Жестами показывают друг другу: «Пожалуйста, проезжайте! Нет, нет, только после вас!»
Я тоже активно жестикулирую, когда сижу за рулём автомобиля. В основном использую средний палец, энергично поднятый вверх. А на жесты перехожу, когда устаю орать в окно машины: «Дебил, урод, кто так ездит, права купил, да?!»
Нет, европейские водители, безусловно, могут себе позволить быть милыми и предупредительными. У них тут всё игрушечное – улочки на две полосы, разноцветная разметочка…
Попали бы они к нам! Автомобильный поток в десять-одиннадцать рядов – проспект, правда, восьмиполосный, но разметку или ещё не нарисовали, или нарисовали два месяца назад акварелью, и её уже смыло дождём. Все куда-то опаздывают, у всех нервы. Подрезают друг друга, пролетают на красный, разворачиваются в неположенном месте, фигачат по встречной. Посредине перекрёстка ДТП. Дальше – ещё одно. Светофор не работает. Крайний ряд занял экскаватор – ему срочно приспичило поменять трубы там, где всего неделю назад накатали новенький асфальт…
Да, интересно, что стало бы с моим водителем, попади он в наши дорожные условия. Пять аварийных ситуаций за полчаса по чужой вине – и он сразу бы утратил благодушие и предупредительность. Но сначала бы поседел от ужаса.
А мы ничего – привычные. Живём, ездим…
В аэропорту расплатилась с таксистом. Он меня не подвёл, доставил в срок, и я его не обидела, вознаградила с восточной щедростью. Пока ехали, я переложила необходимый минимум в только что купленную кожаную сумку (безумно красивую!), а пакет с лишними вещами отдала таксисту и попросила забросить груз в мою гостиницу. Бегать по аэропорту в поисках камеры хранения я не могла, заявиться к Его Превосходительству в образе алжирской беженки – с баулами, чемоданами, младенцами – не самая лучшая идея. Но таксист, получив новенькую нарядную купюру, не вредничал и пообещал доставить мои пожитки в отель в целости и сохранности.
У стойки уже никого не было, я успела в самый последний момент протянуть паспорт сотруднице авиакомпании и зарегистрироваться на рейс, вылетающий в Париж в десять минут двенадцатого.
Если не задержат вылет (бывает!), если французы не объявят забастовку (они это обожают!), если не грохнемся по пути (а вот этого точно не случится!), то ровно в час дня приземлимся в самом романтичном городе планеты. И тогда у меня останется бездна времени (два часа), чтобы добраться из аэропорта Шарль де Голль до авеню Фош.
* * *
Пока другие авиапассажиры спокойно сидели в креслах и читали прессу в зале вылета, я продолжала суетиться: купила в магазинчике средство для укладки волос, выпросила фен у «туалетной» труженицы – причём тётенька не понимала ни по-английски, ни по-русски, ни по-китайски. Но фен дала. За пять минут я привела голову в порядок и полюбовалась на себя в огромном, в полный рост зеркале. Выглядела шикарно, что и говорить. Но если вспомнить, во сколько мне обошлась экипировка, странно было бы выглядеть иначе.
Взволнованная предстоящей встречей и ужасно довольная собой, я наконец-то села в кресло, замерла, как истукан, и погрузилась в мысли о Зарницком. Нужно было продумать линию поведения. В частной обстановке я с ним ещё не встречалась. Начну, наверное, так: «Ах, Анатолий Александрович, мы с вами, вы и я… в Париже, в Городе Всех Влюблённых!»
Бред! Никакого кокетства с Зарницким. Единственная форма кокетства, допустимая в общении с этим монстром, – быть остроумным и блестящим собеседником. Сегодня придётся попотеть, потому что за последние дни мои мозги получили столько прямых инъекций удовольствия, что превратились в манную кашу, политую вишнёвым вареньем. Спасибо за это надо сказать Володе, ведь именно благодаря ему я сейчас соображаю не лучше, чем пьяный суслик. Я действительно опьянена – любовью!
Сразу захотелось позвонить. Где он сейчас, чем занимается мой ночной экстремист?
А где сейчас я? В аэропорту! Придётся объяснять, каким ветром меня сюда занесло и почему вдруг понадобилось лететь в Париж.
Нет, лучше не буду звонить, чтобы не запутаться в паутине лжи. Один обман влечёт за собой следующий. Я представилась Володе простым врачом-кардиологом из поликлиники, а значит – это подразумевается – целый год или даже два копила деньги на путёвку. И вдруг улетаю в Париж! На какие шиши? И с какой целью? И почему не предупредила заранее?
С чистосердечными признаниями то же самое, что и с обманом: на первом откровении никогда не остановишься. Расскажу про Париж, придётся выложить карты на стол, признаться, что управляю бизнесом, а в Прагу приехала с определённой целью. Отправилась, как рыцарь за чашей Грааля, добывать автограф высокопоставленного чиновника…
Безусловно, чуть позже я обязательно всё расскажу Володе. Но не впопыхах и не по телефону.
Вместо Володиного набрала номер Натки.
– Почему не звонишь? У тебя всё в порядке? – поинтересовалась я.
– Мам, ты знаешь…
– Что?! Что ещё натворила Иванцова?!
– …ты вчера подкинула очень хорошую идею. Насчёт того, чтобы взять тайм-аут. И сегодня я самоустранилась. Не выискиваю глазами Лёню, не размышляю, чем он сейчас занимается, не пытаюсь подобраться поближе и заговорить. Не слежу за Иванцовой! Да, я взяла тайм-аут. И ты прикинь… Такое ощущение, словно меня выпустили на свободу! Я ходила к реке – она безумно красивая! Я видела божью коровку, муравьёв, ужа, бабочек! Они все что-то делают! И они тоже красивые! А лес – он тоже безумно красив!
Интересно, как эта девочка умудрилась выиграть областной конкурс сочинений по литературе? Два миллиона раз использовала словосочетание «безумно красивый»?
– Мама, тут восхитительная природа!
Вот, уже лучше – «восхитительная».
– И ребята классные! А инструктор у нас просто отличный. Суперский! Его зовут Миша. Но раньше я никого и ничего не замечала. Словно в каком-то тумане жила. А сейчас оглянулась, а вокруг – ого-го!
– Доча, как я за тебя рада! Какая ты умная, чудесная, тонко чувствующая, бесподобная!
М-да… Все мои подчинённые вместе взятые за целый год не получают столько комплиментов, сколько слышит Натка за один разговор с мамочкой. Но она это заслуживает, а подчинённые – нет (лодыри и тупицы!).
Моя мама постоянно упрекает меня в том, что перехваливаю дочку. «Что из неё вырастет?» – ругается она. Да, интересно, что? Сами-то они с папулей меня всегда пилили и продолжают пилить до сих пор, словно я сосна на лесозаготовках. Но несмотря на постоянные наезды и упрёки, я вон какая славная выросла – удачливая, деятельная. А они всё равно недовольны. Ну и ладно, подумаешь, меня это не особо колышет!
Короткий разговор с Наткой вознёс на седьмое небо. Ребёнок в хорошем настроении, не грустит из-за Леонида, не психует из-за проделок Иванцовой – о чём ещё мечтать?

 

Кресла напротив оккупировали китайцы. Молчать они, естественно, не могли и оглашали окрестности нежным мяуканьем. Я с удовольствием отметила, что кое-что понимаю, и перекинулась с китайцами парой фраз. Лучший способ активизировать расслабленные мозги – попытаться заговорить на плохо выученном иностранном языке. Через секунду моё серое вещество уже кипело, а китайцы таяли от восторга, внимая косноязычной, но бойкой блондинке. Провела, как смогла, презентацию – рассказала о компании «Современные медтехнологии» и об уникальном аппарате «Кардиостимэкс», упомянула, в каких китайских городах побывала и что мне там особенно понравилось.
Подумать только! Китайцы оказались представителями крупного медицинского концерна, один из них был чуть ли не вице-президентом! Меня тут же забросали визитными карточками, хоть лопатой собирай. Надо же, всего лишь не отказала себе в удовольствии попрактиковаться в китайском… Да как удачно!
…Самолёт подогнали за двадцать минут до вылета. Направляясь к выходу, поймала на себе несколько заинтересованных мужских взглядов, но отреагировала на один – женский. Это был полный тоски и непонимания взгляд упитанной, расхристанной мамаши. К её груди слингом был прибинтован младенец, рядом копошились ещё два карапуза. В разинутой пасти сумки виднелись бутылочки, баночки, памперсы, чепчики, игрушки, вокруг были разложены какие-то тряпки, книжки… И вот мимо на высоченных шпильках проплыла я – стройная, эффектная. Весь мой багаж – ноутбук, косметичка, документы – умещался в одной дамской сумке.
Та бедняжка, наверное, не понимала, как можно путешествовать налегке, да ещё и вырядившись в супердорогое платье-футляр, а не в походную одежду. Мне захотелось ободрить её, сказать, что у неё всё впереди. Вот вырастит детей (я свою бусинку уже вырастила), похудеет на центнер, заработает пару миллионов – и будет летать налегке, с одной сумочкой наперевес.
Ничего сложного!
* * *
Господин Зарницкий обосновался в самом престижном районе Парижа – фешенебельном и буржуазном Шестнадцатом округе, расположенном неподалёку от главных достопримечательностей французской столицы – Елисейских полей, Триумфальной арки, Эйфелевой башни, Трокадеро. Тут высятся шикарные особняки и виллы, паркуются дорогие автомобили. Старинные здания, сады и парки, ипподромы, теннисные корты, изысканные рестораны и магазины знаменитых марок… Вот где прикупил апартаменты наш куратор!
Понятно, почему Его Превосходительство не интересуют милые сувениры в виде автомобилей и квартир, в то время как другие чиновники охотно принимают от нас подарки. У Зарницкого другой уровень, другой масштаб. Он долетел до стратосферы, и блага, приобретаемые за деньги, его уже не интересуют.
Таксист, уяснив, что по-французски я не говорю, проникся ко мне презрением. Английский язык он принципиально не воспринимал, а услышав адрес, месье и вовсе задрал нос. Наверное, революционный огонь Марсельезы полыхал в его венах, и ему было противно везти богатенькую леди в буржуазное логово.
Довёз и даже не побрезговал моими новенькими евро! Без пятнадцати три я очутилась у массивной чугунной решётки с домофоном и застыла в неподвижности. В глубине маленького сада возвышалось здание в османском стиле. Пятнадцать минут я просто стояла и ждала, а заодно наслаждалась – тишиной, воздухом Парижа, запахом листвы, нагретой солнцем, и умиротворением, царившим вокруг.
Я так и не придумала интересного начала для нашей необычной беседы с Зарницким. То, в каких условиях состоится встреча, сбивало с толку. Как себя вести? Вероятно, надо держаться как-то иначе. Сейчас я буду гостьей, а не заурядным представителем толпы бизнесменов, жадно ищущих внимания Зарницкого. Он сам пригласил меня сюда!
Гостья!
Размечталась.
Он уделит мне пять минут. Возможно, даже и говорить не захочет. Пролистает документы и – да, да, да! – поставит размашистую подпись в нужных местах.
Вот и отлично. Я буду безумно счастлива.
Проблема в том, что Зарницкий всегда хочет поговорить. Он забрасывает мне в душу рыболовный крючок, а потом мучительно долго тянет и тянет леску, добиваясь признаний и оставляя внутри царапины.
Поскорее пережить неприятную процедуру и отправиться обратно в Прагу, к любимому Володечке, в его надёжные крепкие объятия… И у нас будет ещё одна безумная ночь, а потом другая…
Домофон загудел, и замок на воротах щёлкнул ещё до того, как я дотянулась до кнопки рукой. Неужели Зарницкий разглядел меня в окно?
Апартаменты располагались на третьем этаже. Анатолий Александрович сам открыл дверь, и я вошла в громадный холл. Роскошный паркет сиял янтарём и золотом, сквозь многочисленные распахнутые белые двери в зал вливались потоки солнечного света.
– Добрый день, Елена, – сказал Зарницкий. Он впервые за многие месяцы знакомства отбросил прочь моё отчество. А ещё – пожал мне руку, взяв её в обе ладони.
Он был в рубашке-поло и светлых брюках – снова шок для меня, ведь раньше я всегда видела его в строгом костюме и галстуке. Выглядел Зарницкий каким-то замученным, если не сказать убитым.
– Я рад, что вы приехали. Сюда, ко мне домой. Вы вдруг позвонили, и я подумал: а ведь это именно тот человек, которого я хотел бы сейчас увидеть.
Я стояла ни жива ни мертва, ошарашенная признаниями, не понимая, что говорить и как реагировать. Обстановка, вид и тон Зарницкого – всё это и близко не соответствовало атмосфере всех наших предыдущих встреч. Возможно, у него что-то произошло? Он сам на себя не похож. Глаза красные, раздражённые, белки в сеточке кровеносных сосудов. Мучается от аллергии? Или…
– Анатолий Александрович, – неуверенно произнесла я. – А у вас ничего не случилось?
– Лена, – сокрушённо покачал головой Зарницкий. – У меня собака умерла. Псина моя любимая. Барин.
– Ах… – я прижала руки к груди. – Да вы что?!
– Да. Вот так. – О-о… Это горе… Как я вам сочувствую! Я нерешительно дотронулась до локтя Зарницкого, а хозяин дома окончательно сник, сгорбился, уменьшился в размерах. Он всегда был для меня олицетворением силы и власти. Там, за плотным занавесом, недоступный нашему плебейскому взору, он управлял процессами – растягивал сжатые пружины и давил на самые тугие педали. А вот сейчас стоит рядом, потерянный, убитый горем.
– Как жаль, – вздохнула я. – А сколько ему было лет? Вашему Барину?
– Пятнадцать.
– Для собаки это много.
– Да, я понимаю… Он уже был совсем старым, хромал. Он почти оглох, но тщательно маскировался. Не хотел признаваться, что ничего не слышит. А я ему подыгрывал.
– Как это? – улыбнулась я.
– А так. Приковыляет и смотрит: «Ты же звал? Вот он я, пришёл!» Ну, тогда я делаю вид, что действительно звал. Но кажется, он успевал понять, что снова лопухнулся… Знаете, обидно и грустно в этом признаваться, но, похоже, он был моим единственным другом. Сейчас я это понял.
Мы стояли рядом. Я уже абсолютно не испытывала страха. Зарницкий превратился в обычного человека. Он переживал утрату, и я искренне ему сочувствовала.
– А у вас есть его фотографии?
– Конечно!
– Вы мне не покажете?
– Да. Идёмте, посмотрим.
Назад: Глава 11 Джеймс Бонд с косичками
Дальше: Глава 13 Париж – Прага