Расклад

Седов приехал к отцу Сергию, в его крошечную квартирку неподалеку от церкви, аскетичную в плане комфорта и шикарную с точки зрения библиофила.

Священник был одет в спортивные штаны и широкую длинную футболку без эмблем. Возможно, благодаря этой одежде Паша разглядел, что отец Сергий заметно осунулся. Представительный от природы, священник, похудев, стал выглядеть несколько легковесно, и впечатление это усиливал мятежный блеск его карих глаз в совокупности с ухоженной бородкой, которая вполне могла бы сойти за мушкетерскую (будь она на пару сантиметров короче да с усами подлиннее).

Пашка догадывался, что друг его худеет от тревожных мыслей. Священник давно разочаровался в своей деятельности, именно в деятельности, а не в предназначении или вере, и мечтал запереться в каком-нибудь монастыре подальше отсюда, забыть о суете и политике, в которую его все глубже вовлекало руководство РПЦ. Но то же самое руководство удерживало его от перехода в ряды черного духовенства, потому что перфекционист отец Сергий преотлично справлялся со своими нынешними обязанностями. А вот что уж там творилось у него на душе, чиновников от церкви не интересовало.

– Мой брат раскопал для тебя кое-что, – деловито начал священник. – Ты искал людей в области дорожного строительства и перевозок, которые в девяностые были связаны с криминалом и до сих пор ведут дела в этой же сфере, так?

– Ну да.

– Держи! – Отец Сергий протянул ему несколько листов с распечатками. – Вот его статьи. Надеюсь, тебе это поможет.

В девяностые брат священника был довольно известным гродинским журналистом. Сначала его имя прогремело в Гродине, так как кроме Александра Чащина никто не решался предавать гласности материалы уголовных расследований дел, творившихся в области в то смутное время. Набив руку в провинциальной экстремальной журналистике, Саша Чащин уехал в столицу. Земляки ожидали, что сейчас-то он развернется, начнет клеймить власть, а он вдруг пристроился на теплое место в пиар-агентстве и забыл обо всем, что прежде будоражило ему кровь. По-видимому, Александр Чащин, как и его воцерковленный брат, устал от суеты, а пиар-агентство стало его альтернативой монастырю, в который так стремился отец Сергий.

– Так ты Немецкими мостами занялся?

– Не я, мой работодатель… то есть мой шантажист.

Ляпнув это, Паша не сразу сообразил, что придется объяснятся. Однако пришлось, потому что отец Сергий не любил, когда его друг умалчивает о важном. А у Павла Петровича такая привычка имелась.

Рассказав по возможности кратко историю о том, как человек-паровоз заставил бывшего сыщика стать сыщиком действующим, Седов пролистал материалы Чащина.

– Круто! Спасибо, – восхитился он.

Отец Сергий налил ему чаю и сел напротив, поглядел с отеческой укоризной.

– Ну чего? – спросил Паша, заметив этот взгляд.

– Пьешь? Когда одумаешься?

После вчерашнего отрицать факт алкоголизма не имело смысла.

– Смирись со своей жизнью, – посоветовал священник.

В планы Седова входило и общение со старым другом, но после этих слов он психанул. Эмоции свои сдержал, а вот беседу отложил, ушел сразу же.

В автобусе Гродин – Курортный он прочитал материалы Саши Чащина, которые навели его на множество идей. В доме Перцевых сразу бросился к компьютеру и нырнул во всемирную Сеть.

К закату солнца Седов завершил свои труды. Набрал номер Яны – вовсе не потому, что очень хотел ее слышать. Он по-прежнему злился на нее, боялся даже, что ему снесет крышу и он выложит все, что сейчас думает. Тем не менее Пашка должен был знать, что она жива, здорова и спокойно отдыхает, несмотря на статус заложницы.

Яна изволила поговорить с ним, даже заметила, что голос у Паши напряженный.

На вечер у Седова было припасено пиво, оно дожидалось своего часа в холодильничке, а холодильничек обретался на кухне. Решив, что пора, Паша шмыгнул на кухню и тут же попал в лапы Перцева.

– Видел первую статью о железной дороге, – поделился он. – Надо форсировать, форсировать…

Паша присел на столешницу кухонной тумбы и открыл бутылку.

– Никита Львович, не надо форсировать, – возразил он. – Мало еще известно, слишком мало.

Ваши деловые противники – только одна версия объяснения смерти Артура. Надо копать в других направлениях!

– Но ты же согласен, что Артур не покончил с собой?

– Согласен. Он не смог бы сам взобраться на мост. Кто-то легкий залез по дереву на мост и спустил Артуру канат. Думаю, что именно так все произошло, так как его обувь не поцарапана. Либо на виадук подняли уже его труп, что маловероятно.

– Это кто-то из моих врагов подстроил, – упрямился Перцев.

– Вот только не обязательно это ваши враги, у Артура могли быть и свои. А то, что убийство было совершено на мосту, – случайность. Что вы скажете о своем сыне по имени Олег?

– Он мне больше не сын!

– Потому что Артур донес, что Олег наркоман?

– Да. Этот хмырик – наркоман! А уж кто донес, это не важно.

– У него есть зуб на Артура. Он хмырик, то есть невысокий человек? Значит, у него есть и мотив для убийства Артура, и возможность совершить его.

– Он бы не решился, – пробормотал Перцев. – Нет, это не он.

– А я бы еще немного поработал в этом направлении!

Никита Львович замахал на Павла руками:

– Ладно, ладно! Работай. Но расскажи для начала – что у тебя уже есть?

– Итак, – начал Седов, сдвигая брови, – крупнейшая компания, которая транспортирует урожаи Гродинской области за пределы этой области, – «Альфа-Транс». У них огромный автопарк. Если построить железную дорогу до моря – «Альфе» будет крышка, так как они уже монополисты, всех на рынке перевозок сделали и съели. Железная дорога, как более дешевый вид транспорта, переманит крупнейших клиентов «Альфы».

– Кто директор?

– Алина Выгодская.

– Баба?! – вскричал Никита Львович.

Седов рассмеялся.

– Ну, я просто не ожидал, – смутился Перцев. – И что она?

– Даме крупно за пятьдесят. Бизнес начинала с одной старенькой «газельки», водил ее брат Алины. Потом эта Алина попала на рэкетиров, но почему-то они очень быстро оставили ее в покое. Потом она организовала фирму, занялась междугородними перевозками. Вот в принципе и все. Снаружи, – добавил он значительно.

– А изнутри?

– Тут самое интересное. В официальной истории процветания Алины Выгодской чего-то не хватает. Либо умения привораживать удачу, либо просто крепкого мужского плеча. И так как в ворожбе я полный профан, я стал искать плечо. Оно нашлось в материалах одного нашего журналюги – Александра Чащина, писавшего в девяностые историю полукриминального бизнеса Гродина. В череде его материалов довольно часто прослеживалась такая персоналия: Антон Бусько. Забавная фамилия, как мне показалось. Думаю, он с детства привык драться из-за своей смешной фамилии.

Перцев кивнул:

– У меня был тогда небольшой бизнес – джинсы в хлорке вываривал и продавал на рынке. Так вот, он приходил ко мне… Такой невзрачный мужичонка, молоденький, а уже лысый. А с ним еще три амбала. Но со мной им не повезло. Моя крыша оказалась покруче двух обезьян с кастетами…

– А вот с Алиной Бусько… или надо говорить Буське?… – усомнился Седов. – Ладно, не важно. С Алиной ему больше повезло – там у них случилась любовь. Он пришел ее грабить, но она пронзила ему сердце стрелой любви…

Эта аллегория показалась Перцеву совсем уж не к месту.

– Павел Петрович, тебя от пива развезло?

– Извините. В общем-то я все рассказал. Добавлю пару деталей. Бусько этот вскоре сменил тупое рэкетирство на махинации с зерном. Тут ему Выгодская особенно пригодилась – надо было транспортировать отобранный у колхозников продукт. Обманным путем он скупил несколько больших элеваторов в области. Ну а позже стал… – Паша произнес последнее слово тоном воспитателя в детском саду, загадывающего загадки.

– Депутатом! – Тут уж и Перцев повеселел.

– Сейчас Выгодская и Бусько – счастливая семейная пара. Воспитывают дочь, – заключил рыжий следователь.

Перцев вскочил на ноги.

– Это они! – воскликнул он. – И ты еще приплетаешь сюда какого-то Олега! Это они, надо ехать к ним, прижимать к стенке. Вызову своих парней!

Седов тоже поднялся со столешницы.

– Нет, Никита Львович! Не делайте резких движений! Давайте я соберу еще информацию, пусть они выйдут на нас сами, давайте их послушаем!

– Паша, у меня сын погиб! Я не могу!

Седов был готов броситься под поезд.

– Дайте отсрочку на сутки! – взмолился он. – Способ убийства слишком уж навороченный, надо понять, как именно все произошло. Непонятно – почему они молчат так долго? Почему не предупреждали до убийства, почему не угрожают сейчас?

– Ну ладно, сутки! – с трудом согласился Перцев. Он был перевозбужден, раскраснелся, запыхался. – Ты молодец, молодец! Вот это именно то, чего я ждал! Пять тысяч баксов завтра, и пять – как только разберусь с этими Буськами! Все, я пошел!