В это самое мгновение кто-то позвонил в дверной звонок квартиры. Не говоря ни слова, Мэри Тейлор накинула на плечи плащ и пошла открывать. Послышалось недолгое бормотание голосов, потом Стивен Куртни-Бригс зашел в гостиную следом за ней. Взглянув па часы, Делглиш увидел, что стрелки показывают семь часов двадцать четыре минуты утра. Рабочий день уже почти начался.

Куртни-Бригс был уже одет. Он не выказал никакого удивления по поводу присутствия Делглиша и никакой особой озабоченности его заметной слабостью. Он безучастно заговорил, обращаясь к ним обоим:

— Мне сказали, что ночью был пожар. Я не слышал пожарных сирен.

Мэри Тейлор, с лицом настолько бледным, что Делглишу показалось, что она вот-вот может потерять сознание, спокойно сказала:

— Они приехали со стороны Винчестер-роуд и не включали сирены, чтобы не разбудить пациентов.

— А что это за слухи, будто они нашли обгоревшее тело среди пепла от садовой сторожки? Чье тело?

Делглиш ответил:

— Сестры Брамфет. Она оставила письмо с признанием в убийствах сестры Пирс и сестры Фоллон.

Куртни-Бригс воинственно взглянул на Делглиша, крупные красивые черты его лица исказились в выражении раздраженного недоверия.

— Она объяснила почему? Она что, сумасшедшая?

Мэри Тейлор сказала:

— Брамфет не была сумасшедшей и, несомненно, была уверена, что у нее достаточно веские причины.

— Но что сегодня будет с моей палатой? Я начинаю оперировать в девять часов. Вам это известно, Матрона. И у меня очень длинный список. Обе штатные медсестры больны гриппом. Я не могу доверить опасно больных пациентов студенткам первого и второго курсов.

Матрона спокойно произнесла:

— Я сейчас же займусь этим. Большинство дневных сестер уже должны быть на месте. Это будет непросто, но при необходимости мы можем вызвать кого-нибудь из школы.

Она повернулась к Делглишу:

— Я предпочла бы сделать телефонные звонки из гостиной одной из сестер. Но не беспокойтесь. Я понимаю важность нашего разговора. Я вернусь, чтобы завершить его.

Мужчины посмотрели ей вслед, когда она вышла из двери и тихо закрыла ее за собой. Казалось, что Куртни-Бригс только что заметил Делглиша. Он резко сказал:

— Не забудьте сходить в рентгенологическое отделение и сделать снимки головы. Вы не имели никакого права покидать постель. Я осмотрю вас, как только закончу утренние операции. — Это прозвучало так, будто он говорил о нудной обязанности, для которой ему надо постараться выбрать время.

Делглиш спросил:

— К кому вы приходили в Найтингейл-Хаус той ночью, когда была убита Джозефина Фоллон?

— Я говорил вам. Ни к кому. Я тогда не входил в Найтингейл-Хаус.

— Есть по меньшей мере десять минут, о которых ничего не известно, десять минут, когда задняя дверь, ведущая в квартиру Матроны, была не заперта. Сестра Гиринг провожала через нее своего друга, а потом гуляла с ним на территории. Так что вы решили, что Матрона должна быть дома, несмотря на отсутствие света, и поднялись по лестнице в ее квартиру. Вы, должно быть, провели там какое-то время. Почему, хотел бы я знать? Из любопытства? Или вы что-то там искали?

— Зачем мне нужно было заходить к Матроне? Ее там не было. Мэри Тейлор в ту ночь была в Амстердаме.

— Но вы не знали об этом в тот момент, не так ли? Мисс Тейлор не имела обыкновения ездить на международные конференции. По причинам, о которых мы можем догадываться, она не хотела, чтобы ее лицо стало широко известно. Это нежелание исполнять общественные обязанности расценивалось как очаровательная скромность в женщине столь способной и столь умной. Только в конце дня в среду ее попросили поехать в Амстердам, чтобы представлять там председателя районного Комитета образования медсестер. Вы работаете здесь по понедельникам, четвергам и пятницам. Тогда, в среду вечером, вас вызвали сделать операцию частному пациенту. Я не думаю, чтобы персонал операционной, занятый на экстренной операции, нашел время рассказать вам, что Матроны нет в больнице. С какой стати? — Он сделал паузу, Куртни-Бригс сказал:

— А почему вы так уверены, что я должен был зайти к Матроне в полночь? Вы же не предполагаете, что я был бы желанным гостем? Вы не намекаете, что она ждала меня?

— Вы пришли повидаться с Ирмгард Гробель. Наступило минутное молчание. Потом Куртни-Бригс сказал:

— Откуда вы узнали про Ирмгард Гробель?

— От того же человека, который рассказал вам. От миссис Деттинджер.

Еще одна пауза. Потом он произнес с упрямой решимостью человека, который знает, что ему не поверят:

— Ирмгард Гробель мертва.

— Разве? — спросил Делглиш. — Разве вы не ожидали встретить ее здесь, в квартире Матроны? Разве это не было вашей главной целью — сообщить ей о том, что вы узнали? Вы, должно быть, с нетерпением этого ожидали. Испытать ощущение власти всегда приятно, не правда ли?

Куртни-Бригс спокойно ответил:

— Вам это должно быть знакомо.

Они молча стояли, глядя друг па друга. Делглиш спросил:

— Что вы собирались делать?

— Ничего. Я не связывал Гробель со смертью Пирс или Фоллон. Даже если бы это пришло мне в голову, сомневаюсь, чтобы я стал об этом говорить. Эта больница нуждается в Мэри Тейлор. Что касается меня, то Ирмгард Гробель не существует. Ее однажды судили и признали невиновной. Для меня этого было вполне достаточно. Я хирург, а не моралист-теолог. Я бы сохранил ее тайну.

Разумеется, сохранил бы, подумал Делглиш. Ценность тайны была бы потеряна, как только открылась бы правда. Это была особенная, очень важная информация, полученная за определенную цену, и он использовал бы ее по-своему. Мэри Тейлор навечно оказалась бы в его власти. Матрона, которая так часто и раздражающе противоречила ему; власть которой все возрастала — она должна была вскоре быть назначена инспектором по работе медсестер всех больниц Группы; она могла влиять на отношение к нему председателя комитета управления больницей. Сэр Маркус Коухен. Насколько она могла бы сохранить свое влияние на этого ортодоксального еврея, если бы он узнал об Институте Штайнхофф? Стало модным забывать о таких вещах. Но вот смог бы сэр Маркус Коухен простить — это вопрос!

Он подумал о словах Мэри Тейлор. Существует не один, а много способов шантажа. Хитер Пирс и Этель Брамфет обе это понимали. И возможно, наиболее утонченное удовольствие доставлял шантаж, не замешанный па финансовых требованиях, но наслаждавшийся своим тайным знанием под плащом щедрости, доброты, соучастия или морального превосходства. В конечном счете сестра Брамфет не многого просила, лишь комнату рядом со своим кумиром, престижного положения подруги Матроны, компаньона в свободное от дежурств время. Бедная глупенькая Пирс хотела лишь несколько шиллингов в неделю и удовольствия от чтения заповедей. Но как они наслаждались своей властью! И насколько тоньше и глубже мог бы ощущать свою власть Куртни-Бригс! Неудивительно, что он был намерен сохранить тайну про себя, что его совсем не радовала мысль о присутствии Скотленд-Ярда в Найтипгейл-Хаус. Делглиш сказал:

— Мы можем доказать, что вечером в прошлую пятницу вы улетели в Германию. И, думаю, могу догадаться зачем. Это был более быстрый и верный путь получить информацию, которая вам была нужна, чем трясти департамент судьи-адвоката. Вы, вероятно, просмотрели газетные вырезки и документы суда. Это именно то, что я сам бы сделал. И несомненно, у вас есть полезные связи. Но мы можем выяснить, где вы были и что вы делали. Невозможно уехать и вернуться в страну анонимно, вы знаете.

Куртни-Бригс сказал:

— Признаю, что я знал. Признаю также, что я действительно приходил в Найтипгейл-Хаус, чтобы повидать Мэри Тейлор в ту ночь, когда умерла Фоллоп, но я не сделал ничего противозаконного, ничего, что могло поставить меня в опасное положение.

— Могу в это поверить.

— Даже если бы я заговорил раньше, было бы уже слишком поздно, чтобы спасти Пирс. Она умерла до того, как миссис Деттинджер пришла поговорить со мной. Нет ничего, в чем я мог бы себя упрекнуть.

Он начал защищать себя неуклюже, словно мальчишка-школьник. Потом они услышали тихие шаги и обернулись. Вернулась Мэри Тейлор. Она обратилась прямо к хирургу:

— Я могу предоставить вам близнецов Бэрт. Боюсь, что это будет означать конец их занятий, но выбора нет. Им придется потом вернуться в палаты.

Куртии-Бригс враждебно сказал:

— Они подойдут. Они разумные девочки. Но что делать с сестрой?

— Я думала, что временно этим займется сестра Рольф. Но боюсь, это невозможно. Она уходит из больницы Джона Карпендера.

— Уходит? Но она не может этого сделать!

— Не вижу, как я могу ей в этом помешать. И не думаю, что мне предоставят возможность попытаться.

— Но почему она уходит? Что случилось?

— Она не говорит. Я думаю, что-то, связанное с полицейским расследованием, огорчило ее.

Куртни-Бригс развернулся к Делглишу:

— Видите! Делглиш, я понимаю, что вы всего лишь выполняете свою работу, что вас сюда послали разобраться с причинами смерти этих девочек. Но, бога ради, вам никогда не приходило в голову, что от вашего вмешательства все только значительно осложняется?

— Да, — ответил Делглиш. — А в вашей работе? Вам никогда это не приходило в голову?