Глава 15

В Калифорнии стояла тихая лунная ночь. Маленький поселок — точная копия приграничного городка на Диком Западе, огромные киносъемочные павильоны — все было пустынно и погружено в сон. На территории студии горели редкие фонари. Охранник, занявший свое место в будке, предвкушал, как обычно, спокойное дежурство.

Правда, на студию зашел режиссер, мистер Элрой. Но он имел полное право здесь находиться даже ночью, так же как и мисс Уорт, оставшаяся в своей гримерной в павильоне номер 5. Именно туда направлялся мистер Элрой — а что там у них за дела между собой, это охранника не касается.

Киносъемочный павильон представлял собой большое здание из гофрированного железа, выкрашенное в пастельно-розовый цвет. Внутри оно было не меньше баскетбольной площадки. Но Лора Уорт, оставаясь на ночь одна-одинешенька в этом огромном гулком помещении, не испытывала ни малейшего страха. Это был ее мир, и, захваченная своей работой, она иногда неделями не покидала гримерной, спала там и готовилась к утренней съемке. В конце концов, ничто не тянуло ее домой. Она жила и дышала только работой.

К тому же Кэс заявил, что завтра все должно быть отснято. Это была заноза в сердце Лоры, хоть и связанная с тем, что она больше всего любила, — с ее работой. Все время, пока снимался фильм, Кэс вел себя просто по-свински. Вот и сегодня он наорал на нее, изводил придирками, говорил, что она ничего не может и не умеет. Некоторые режиссеры, действуя подобным образом, добивались от актрисы желаемого, но Лора была не из того теста. Она становилась скованной и не в состоянии была сыграть сцену. А сцена была ключевая, и сделать ее Лора хотела хорошо. Лора понимала, что Кэс ее возненавидел. Она отвергла его ухаживания, чего он не Мог ей простить. Лора подозревала, что он неврастеник и мстителен до крайности.

Сегодня он довел ее до того, что ей просто стало плохо. Она упала в обморок на съемочной площадке, и пришлось вызывать доктора Флетчера. Очередная докука. Майлз хотел на ней жениться, и оказался он гораздо более настойчивым, чем Виктор. Он бы с радостью приветствовал завершение ее карьеры, хотя влюбился в нее прежде всего потому, что она была звездой. Лора ему симпатизировала, но предпочитала держать на расстоянии.

Когда доктор Флетчер по ее вызову появился на студии, между ним и режиссером произошла безобразная ссора. Эти двое и так были на ножах из-за того, что Кэс оказался замешан в деле о разводе Дони Жаффе. Еще тогда они возненавидели друг друга, а теперь былая вражда вспыхнула с новой силой.

Лора интуитивно чувствовала скрытую злобу, клокотавшую в душе Кэла Элроя, и это ее очень беспокоило. Соперники с подозрением и завистью относились друг к другу, и Лоре иногда казалось, что Кэс патологически ревнив.

Вот почему Лора решила прибегнуть к тому методу, которым не раз пользовалась в тех случаях, когда съемки не удавались. Она останется на ночь в своей гримерной, чтобы ничто ее не отвлекало от сценария и ее роли.

Две-три голые лампочки горели в глубоких закоулках, но сама площадка, представлявшая днем океан света, теперь была темной. Лора осторожно двинулась к ней, переступая через змеившиеся провода, обходя всяческие электрические устройства, вращающиеся камеры на операторских тележках, нагибаясь под микрофонными стойками. Мощные прожекторы над головой зияли пустыми потухшими глазницами, на лесах для их установки никто не суетился, вся киноаппаратура застыла, неподвижная и молчаливая.

Это был странный незнакомый мир, столь отличный от суматохи и шума, царивших на площадке весь день до того момента, когда помощник режиссера кричал: Дубль такой-то. Тогда все замирало, и начиналась съемка. Сейчас Лору устраивало это непривычное безлюдье. Она была избавлена от ссор и споров, никто от нее ничего не требовал. Она Могла превратиться в Хелен Брэдли и жить только в пределах этой небольшой съемочной площадки. Ей было известно, где расположены прожекторы, и Лора пошла их включить.

Моментально лестница, коридор, гостиная в доме Брэдли ожили. И наоборот, проходы наверху потеряли свои очертания, а камеры и микрофоны полностью утонули во мраке.

Обдаваемая волнами тепла, идущими от прожекторов, Лора ступила на площадку. Мгновение она стояла совершенно неподвижно, заставляя себя погрузиться в этот выдуманный мир настолько, чтобы он взял верх над другим, реальным миром, став для нее сиюминутной действительностью.

Где-то вдалеке в огромном павильоне что-то скрипнуло… и вновь воцарилась тишина. Лора прислушалась, потом отбросила от себя мысль об этом шуме. Вся эта механика живет своей жизнью. Точно так же, как и стены павильона из гофрированного железа. Металл, охлаждаясь после напряженного рабочего дня, поскрипывал и постанывал. Ничего особенного. Глупо предполагать, что кто-то еще находится в этом здании, кроме нее.

Лора быстро поднялась по лестнице, игравшей в фильме очень важную роль. Лестница заканчивалась площадкой. Оттуда она посмотрела вниз на узкий коридор и дверь в гостиную — закрытую, как и должно быть в этой сцене.

Как только ее рука легла на перила лестницы, она превратилась в Хелен Брэдли. Сразу войдя в образ, Лора легко и уверенно сыграла сцену до конца. Она поймала душевное состояние своей героини, знала, что чувствует Хелен Брэдли.

Теперь Лора могла вернуться к себе в гримерную и заснуть удовлетворенная, чего ей не удалось бы сделать дома после сегодняшнего провала на съемке. Она сошла с площадки и выключила свет, оставив гореть только две маленькие лампочки.

Но едва она взялась за ручку двери своей гардеробной, как услышала позади себя какой-то звук. Звук, как будто похожий на шаги. Лора на мгновение замерла, прислушиваясь. Ничего. Тогда, предположив, что это обычное потрескивание металла, она вошла в комнату, где приветливо горел свет и радовала глаз уютная обстановка. Все еще мысленно повторяя свою роль, Лора легла и быстро уснула.

Неожиданный грохот ворвался в ее сон, и поначалу Лора не поняла, что слышит его наяву. Она села в кровати. После оглушительного грохота ей показалось, что в павильоне тихо. Но кто-то бродил по съемочной площадке, и Лора размышляла, не выйти ли посмотреть, что происходит, или лучше остаться и запереть дверь.

Потом она услышала топот ног и пронзительный женский голос:

— Мисс Уорт! Мисс Уорт!

Соскочив с кровати, Лора настежь распахнула дверь гримерной, и в нее влетела Рита Бонд, актриса на эпизодические роли, игравшая в фильме роль служанки. Ее юное круглое лицо в кудряшках — так требовалось по роли — было мертвенно-бледным, а взгляд полон ужаса. Она не могла вымолвить ни слова, и Лоре пришлось встряхнуть ее за плечи, чтобы привести в себя.

— Мистер… мистер Элрой! — забормотала девушка. — Он ранен. Там был другой мужчина… рослый такой. — Я видела, как он убегал через пожарный выход. По-моему, это был доктор Флетчер, который приходил сюда сегодня днем.

Лора не стала задавать вопросов, каким образом сама Рита очутилась в павильоне. Она накинула халат, надела комнатные туфли и поспешила вместе с девушкой на съемочную площадку. Там, посреди бутафорской гостиной, Лора с трудом различила в темноте распростертое на полу тело.

— Ступай, — подтолкнула она Риту, — включи вон ту лампу.

Когда съемочная площадка осветилась, Лора увидела, что именно в том месте, где Хелен Брэдли полагалось обнаружить труп своего мужа, лежал Кэс Элрой, и из-под его головы по ковру растекалось красное пятно. Лора опустилась на колени и ощупала его пульс. Пульса не было. Насколько она могла судить, он не дышал, и сердце у него не билось. Если это дело рук Майлза, значит, причиной тому она, и это чревато грандиозным скандалом. Ее быстрый ум сразу заработал, ища надежный выход.

Рита, стоявшая возле высокой камеры на тележке, испуганно наблюдала за ней, вся дрожа и стуча зубами. Лора задумчиво посмотрела на девушку. Стоит ли воспользоваться ее помощью, можно ли доверять ей?

Она прошла по гостиной, мучительно соображая, как поступить. Рядом с вытянутой рукой Кэса лежал пистолет и тут же поблизости — бронзовый подсвечник, один конец которого был влажным и блестел. Лора содрогнулась. Нет, она должна собраться с мыслями, должна что-то придумать. Ей нисколько не было жаль Кэса. Он собирался убить ее. Об этом яснее слов говорил пистолет. В последнее время она все больше боялась Кэса.

— Ты видела, как это произошло? — спросила она Риту.

— Нет! — еле выговорила девушка, по-прежнему стуча зубами. Потом добавила более твердым голосом: — Я услышала грохот и, когда прокралась на площадку, чтобы посмотреть, что случилось, увидела убегавшего мужчину.

— Ты не должна о нем никому рассказывать, — повелительно проговорила Лора. — Надо решить, что нам делать. Почему ты здесь? Как ты сюда вошла?

— Я… я хотела быть рядом с вами, мисс Уорт, — прерывающимся голосом ответила девушка. — Я знала, что вы собирались остаться здесь на ночь. Вы говорили, что будете репетировать свою роль. И мне очень хотелось посмотреть. Может быть, даже заговорить с вами. Вы никогда меня особенно не замечали, мы играли вместе только в эпизоде. И я подумала…

— Итак, — перебила ее Лора, — ты спряталась в павильоне? И смотрела, как я репетирую?

— Да! Пожалуйста, не сердитесь. Если бы вы только знали, как я…

Лора остановила ее жестом:

— Не будем понапрасну тратить время: ты ведь понимаешь, скажут, что это сделала я. Между мной и режиссером постоянно были трения, Кэс всячески меня третировал.

— Я знаю, — прошептала Рита. — Мне это очень хорошо известно. Он бы убил вас сегодня ночью.

Лора, обводя взглядом декорации, словно искала что-то, холодно кивнула:

— Да. И он понес заслуженную кару. Но мы должны спасти того, кто это сделал. И мы должны спасти самих себя.

Вдруг глаза ее загорелись — она увидела дверной упор, удерживающий дверь в столовую на сцене открытой. Лора нагнулась и приподняла чугунную кошку. Та оказалась очень тяжелой. Лора никогда не смогла бы замахнуться и ударить кого-нибудь этим предметом, но поднять его обеими руками ей, пожалуй, удалось бы. Она чувствовала себя такой сильной, как никогда в жизни, у нее была ясная голова, и она полностью контролировала свои действия. Лора больше не искала лихорадочно выход, не терзалась сомнениями. Она знала, что должна сделать, и понимала, что достаточно сильна для этого.

Лора доволокла дверной упор до того места, где лежал Кэс, подняла металлическую кошку над его головой и выпустила ее из рук.

Рита истерически завопила:

— Вы его убили! Вдруг он был еще жив, а вы его убили!

Лора не обращала на нее внимания. Слишком много еще оставалось сделать. Самое сложное было уничтожить отпечатки пальцев на дверном упоре.

Она стала стирать их подолом своего халата, следя за тем, чтобы не испачкаться кровью. Закончив с этим, Лора подняла пистолет и подсвечник и отнесла их в свою гримерную. Пистолет она убрала в сумочку. В тот момент это было самое безопасное место, а позже она его хорошенько припрячет. Из него не стреляли, и никому в голову не придет искать огнестрельное оружие. Подсвечник же Лора открыто поставила на свой туалетный столик, снабдив его свечой, взятой из комода. В случае чего она скажет реквизитору, что взяла этот подсвечник на ночь, и он ничего не заподозрит. Лора тщательно вытерла основание подсвечника бумажной салфеткой и тут же сожгла ее в пламени свечи. Все это Лора проделала быстро и ловко на глазах у Риты, с ужасом следившей за ее манипуляциями.

Лора холодно посмотрела На нее:

— Ты никому не скажешь о том, что я сделала. Когда мы нашли Кэса, ты увидела только лежащий рядом дверной упор. Поняла? И ты никого не видела и не слышала топота убегавшего человека.

Девушка пугливо кивнула:

— Да, да! Я ничего не скажу.

— Если ты проговоришься, я скажу всем, что это ты его убила. Что ты убила его, чтобы спасти мне жизнь.

Глаза Риты были широко распахнуты от испуга.

— Но именно поэтому я его и ударила! Чтобы спасти вас! Я заметила, как он крадется по площадке с пистолетом в руке. После того как вы ушли, я бродила среди декораций, представляя, что это я играю ваши сцены, представляя, что я — это вы. Когда я услышала, как он идет, я спряталась. Я знала, что он направляется к вашей гримерной. Я все еще представляла себе, что я — это вы и что он собирается убить меня. И я его ударила. Я должна была его остановить… должна!

Лора смотрела на девушку, и в душе у нее было пусто, словно все чувства в ней умерли. Она не испытывала к перепуганной девчонке ни благодарности, ни гневного осуждения. Ничего.

— Мы расскажем одну и ту же историю, — бесстрастным, ровным тоном проговорила Лора. — Я спала, а ты спряталась рядом в гримерной. Услышав грохот, я бросилась к площадке и ты тоже, следом за мной! Мы никого не видели и не слышали, чтобы кто-то убегал. Всякому ясно, что ни одна из нас не смогла бы замахнуться на Кэса таким тяжелым предметом, как этот дверной упор. Поняла?

Девушка вся дрожала, но послушно кивнула, тряхнув кудряшками.

— Мы только что нашли его, — продолжала Лора. — Не было ни подсвечника, ни пистолета. Теперь я собираюсь звать на помощь. Идем со мной.

Вместе они пробирались мимо спутанных проводов, запасного оборудования и старых декораций. Вход в павильон имел тамбур, а это значило, что предстояло открыть две двери. Тяжелые двери. Собрав последние силы, Лора справилась и с этим.

Ночь была прохладной, ярко светила луна. Студия крепко спала, как спит в полночь провинциальный городишко где-нибудь на Диком Западе.

Лора схватила Риту за руку и закричала. Вот так же она потом кричала, когда в конце концов фильм отсняли, в сцене, где Хелен Брэдли натыкается на труп мужа.

А в ту ночь, зовя на помощь охранника, она неожиданно вспомнила слова Риты: — "Вдруг он был еще жив, а вы его убили?"

В коттедже в далекой от Калифорнии Норвегии воцарилась тишина, и слышно было только, как потрескивают поленья в камине. Лора, рассказывая свою историю, сидела у самого огня, словно искала утешение в тепле, исходящем от камина. Дони уселась, скрестив ноги на полу, по другую сторону камина, а Майлз оставался позади в тени. Гуннар сидел рядом со мной. Когда ровный голос Лоры, усугублявший эмоциональное воздействие услышанного, замолк, первым заговорил Майлз:

— Ты от многого была бы избавлена, если бы рассказала мне всю правду. В тот вечер я с трудом нашел павильон номер пять и вошел в него как раз в тот момент, когда Кэс рухнул на пол. Я слышал, как кто-то бросился бежать со съемочной площадки, и пробрался туда. Увидев пистолет и подсвечник, я решил, что его убила Лора. Мое присутствие могло ей только навредить. Поэтому я поспешил скрыться с места преступления и впоследствии держал язык за зубами. Я ничего не рассказал своей сестре, и все эти годы Дони была уверена, что я виновен в смерти Кэса. При случае она даже угрожала мне разоблачением — и я спускал ей это. Она ненавидела Лору, считая, что я сделал это из-за нее, была вне себя от ярости, когда Лора согласилась выйти за меня замуж, и во всем винила ее.

Дони поежилась:

— Даже если бы я была уверена, что это сделала Лора, а не ты, я никогда бы не проговорилась. Когда-то я любила Кэса и знала, что он собой представляет. Сожалеть о его смерти не приходится.

— Самое худшее во всей этой истории то, что я не знала точно, убила я его или нет, — тихо сказала Лора. — Рита могла оказаться права. А может быть, обвинив меня, она хотела спасти себя. Я продолжала оставаться ее кумиром, но инстинкт самосохранения мог возобладать. В ней уже тогда чувствовалась сила характера, и это помогло ей благополучно выдержать процедуру следствия. Она предстала на процессе дрожащей перепуганной девчонкой, что было достаточно естественно, но ни разу ни словом не обмолвилась о том, что составляло ее настоящую тайну:

— Тебе известно, что с ней сталось? — спросила я.

— Поначалу она исчезла из моей жизни. Я заболела, и Майлз вместе с Дони ухаживали за мной. Оправившись, я поехала за границу одна. Тогда-то в Дубровнике она подошла ко мне — мое путешествие широко освещалось в прессе. В фильмах она снималась под именем Риты Бонд, но, возвратившись домой, она вернула себе свое настоящее имя — Ирена Варос.

Я изумленно уставилась на нее:

— Ирена! Но между служанкой в фильме и Иреной нет ни малейшего сходства.

— Его и не могло быть, — печально произнесла Лора. — Во время съемок ей было только семнадцать, и, повзрослев, она страшно изменилась. Эти кудряшки, положенные ей по роли, круглое пухлое личико, испуганный взгляд — трудно себе представить, что когда-то такой была Ирена Варос — худая и мрачная, задавившая в себе все эмоции. Конечно, в ходе расследования выяснилось ее настоящее имя, и оно упоминалось в некоторых из более поздних газетных публикаций. Было установлено, что она ребенком приехала в Америку со своими родителями и выросла там. Вот из-за этой-то информации я И искромсала альбомы с вырезками, когда ты появилась в моем доме, Ли. Меньше всего мне Хотелось, чтобы журналистка узнала, кто она такая, и попыталась раскопать прошлое. Майлзу и Дони было известно ее сценическое имя, но они не подозревали, какую в действительности роль она играет в том, что происходило последнее время в доме. Майлз считал, что все эти выходки — на совести его сестры.

Когда я вновь повстречалась с Иреной в Дубровнике, она выразила желание вернуться вместе со мной в Штаты. Говорила, что по-прежнему предана мне и хотела бы сопровождать меня повсюду. У себя на родине ее ничто не держало, уверяла она меня, так как человек, за которого она собиралась выйти замуж, умер. Позже я узнала, что в действительности дело было не так. Она рассказала ему всю правду о том, что случилось тогда в Голливуде, и ему невыносима была мысль о женитьбе на женщине, которая способна убить. С годами она стала винить меня и за его уход от нее тоже. Все это еще больше укрепило меня в решимости, когда я снова повстречала Майлза, не дать ему узнать возможную правду обо мне.

Отправившись в Норвегию, я взяла Ирену с собой. В каком-то смысле мы были с ней повязаны. Одна из нас убила. И с недавних пор она ни на минуту не позволяла мне забыть о том, что это могла быть и я. Она страшно противилась моему замужеству, потому что Майлз был тоже причастен к тем давним событиям. ВШдно, все эти годы в ее мозгу зрела некая навязчивая идея, и, когда я вышла замуж за Майлза, она всплыла наружу. Пытаясь заставить меня поверить в то, что я действительно убила Кэса Элроя, Ирена намеревалась отплатить мне за то, что я загубила ее жизнь. — Лора сделала паузу и бросила быстрый нежный взгляд на Майлза. Он улыбнулся в ответ.

— А ведь я мог бы давным-давно сказать тебе одну вещь, которая навсегда сняла бы груз с твоей души, — сказал он. — Я медик, и конечно же, обнаружив Элроя неподвижно лежащим на съемочной площадке, я осмотрел его и ушел, только удостоверившись, что он мертв. Когда в процессе расследования всплыл пресловутый чугунный дверной упор, я понял, что это орудие было применено уже после того, как Кэс умер.

— Теперь я действительно свободна! — воскликнула Лора и добавила: — Я начала верить, что смогу спастись от Ирены, когда в мою жизнь вошла моя дочь. Ли подарила мне мужество и веру в ту женщину, которой я когда-то была.

— Ты сделала гораздо больше, — сказала я, чувствуя, как у меня дрогнул голос.

Она подошла ко мне и, положив руку на плечо, посмотрела в глаза:

— Как только ты появилась, я стала тебя бояться. Бояться, потому что у тебя было полное право ненавидеть меня… и возможность причинить мне боль. Я старалась при всяком удобном случае уязвить тебя, поставить на место, чтобы ты ничего от меня не ждала, как и я не намерена была ничего ждать от тебя. Но после сегодняшних событий мы больше не будем друг перед другом притворяться.

— Ни за что не будем, — горячо откликнулась я. — И теперь ты вернешься в Голливуд и всем покажешь, на что способна Лора Уорт. Ты докажешь всему миру, кто ты есть, и…

Она с нежностью взглянула на меня:

— О нет! Не сейчас. Не теперь, когда я впервые обладаю всем, что есть настоящего в жизни. Я не хочу ничего другого. Я только хотела убежать от Ирены. Это не значит, что я бы не имела успеха, если бы предпочла вернуться. — Она ослепительно улыбнулась, гордая, уверенная в себе. — Но я не хочу даже пытаться. Есть вещи поважнее. Так что пусть Лора Уорт останется легендой, а Лора Флетчер начнет жить.

Она повернулась к Майлзу. Гуннар поймал меня за руку и сделал знак Дони. Она вышла вместе с нами, а затем, повернувшись к нам спиной, пошла одна. Мне стало немного жаль ее, потому что она была одинока, и еще потому, что злость продолжала в ней жить, а я от злости избавилась.

Мы стояли на пороге, глядя вслед Дони, когда к воротам подъехала полицейская машина. Из нее выскочил офицер и, подойдя к нам, заговорил по-английски:

— Ту женщину нашли. Она совершенно потеряла рассудок и не помнит, кто она такая. Считает себя ребенком, разбившим свою любимую куклу.

Мне стало не по себе, по спине пробежал холодок. Гуннар проводил офицера в дом, а когда он вернулся, мы пошли, держась за руки, по тропинке, круто спускавшейся к воде со скалы, на которой стоял коттедж.

— Что будет с Иреной? — спросила я.

— Проведут медицинскую экспертизу. Вряд ли она предстанет перед судом. У нее с детства была неустойчивая психика. И это принесло свои ужасные плоды.

— Значит, ничего не выплывет наружу? Прошлое можно забыть… и Лору оставят в покое?

Гуннар кивнул:

— Думаю, мы сможем об этом позаботиться. Нет нужды ворошить прошлое. Все и так достаточно натерпелись. Даже Ирена.

Оставшуюся часть пути мы проделали молча. Тропинка вывела нас на узкий скалистый мыс. Мы сели среди скал, вода плескалась у наших ног.

— Надо обсудить твои планы, — сказал Гуннар. — Ты собираешься писать о Лоре Уорт?

Я кивнула:

— Конечно. Сейчас мне этого хочется больше, чем когда бы то ни было. Но только одну главу. Главу об актрисе Лоре Уорт. Книга не получится, потому что слишком о многом пришлось бы умолчать. И потом, по-настоящему я никогда не смогла бы воздать ей должное, сколько бы о ней ни писала. Так что прежде всего я возвращаюсь в Нью-Йорк. Я напишу эту главу там, где мне будет легче видеть все в истинном свете.

— Но ты вернешься. — Это было утверждение, а не вопрос. Затем Гуннар продолжил, словно посчитав сказанное им недостаточным: — Тебе необходимо вернуться.

Он был так серьезен, что я рассмеялась, но голос мой прервался от волнения, когда я ответила:

— Да, я вернусь.

Он не слишком быстр, мой норвежец, но он точно знает, к чему стремится, даже если еще не готов мне об этом сказать. Что ж, я подожду.

— Ты сидишь слишком далеко от меня, — заметил он, и я придвинулась к нему так близко, как только было можно.

— Тебе даже зимой понравится в Норвегии, Ли.

— Даже зимой я буду любить эту страну, — кивнула я. И какое-то время мы совсем не вспоминали о Лоре Уорт.

Теперь она больше не нуждалась в наших заботах и защите. Мне почудилось, что, знай об этом Виктор Холлинз, он был бы очень счастлив.