Глава 13

Этим вечером все вокруг было окрашено в золотистые и красные тона от горящих по всей вершине холма факелов. Внизу, в гавани, прекрасным веером золотились электрические огни Шарлотты-Амалии. Вечер водяной лилии, ароматного жасмина и эхиноцереуса! Вечер раковины! Вечер Колумбеллы!

Когда я оделась, Лейла постучала в мою дверь, и ее отец, взяв нас обеих под руки, повел по лестнице вниз. Мое бесшабашное возбуждение прошло, и я снова вспомнила о Кэтрин.

Главный зал Хампден-Хаус был освещен мириадами свечей, защищенных от ветра высокими фонариками; буфетные столики ломились от соблазнительных деликатесов, некоторые из которых Кэтрин заказала с материка, в дополнение к тому, что вчера купила в Сен-Хуане. На этот неофициальный ужин она потратила невероятное количество денег, и я слышала, как Мод Хампден ворчала по этому поводу.

Когда мы втроем спустились вниз, между столиками уже медленно двигалась толпа женщин в вечерних платьях без рукавов и мужчин в светлых костюмах или в привычных для островов мадрасских шортах и пиджаках. В разных углах зала стояли и беседовали отдельные группы гостей. Я сразу же поискала глазами Кэтрин, но нигде ее не заметила. Мы, как и ожидали, несколько запоздали. Эдит заметила наше появление с удивлением и неудовольствием одновременно.

Неподалеку от лестницы Мод Хампден разговаривала с темнокожей парой, в которой я узнала сенатора и его жену. И у Мод, и у тети Джанет были друзья среди состоятельных жителей Виргинских островов, и я не переставала поражаться достоинству, в котором не было высокомерия, и спокойной сдержанности местных богатых пожилых женщин.

Увидев нас, Мод на мгновение повернулась, сделала комплимент Лейле и поцеловала ее в щеку. На меня она украдкой бросила торжествующий взгляд, словно поздравляя с победой.

Кинг быстро смешался с толпой, приветствуя друзей, а мы с Лейлой подошли к длинному столу, заставленному всевозможными яствами. По очаровательной традиции острова в середине его лежали цветы гибискуса, буген-виллей, огненного дерева. С цветами здесь можно было поступать расточительно — каждый день не стоило никакого труда срезать новый, свежий букет.

Появились Стив с Майком. При виде Лейлы лица братьев засияли. Меня тревожил старший из них — слишком уж он был неотразим и уверен в себе, чересчур щеголевато одевался, привлекая внимание женщин! Теперь он манящим взглядом оглядывал Лейлу, и я обрадовалась, увидев более искреннюю, удивленную улыбку Майка.

— Привет! — воскликнул он. — Вот это здорово!

Лейла улыбнулась ему дружелюбнее, чем обычно, и обратила на Стива свой полный нежности взгляд.

Мы наполнили тарелки и приготовились отнести их на террасу, но тут на лестнице появилась Кэтрин. Все ожидали, что она сделает именно так — появится. Разговоры у столов затихли, в комнате вдруг воцарилась неловкая, напряженная тишина.

Кэтрин возвышалась над, всеми нами, стоя на площадке в своем красном платье, как огненный столп. Ткань плотно облегала изгибы ее тела, менее округлые, чем у Лейлы, но достаточно соблазнительные. Когда она начала спускаться по лестнице, пышные оборки на коленях обнажали совершенство длинных стройных ног. Сегодня она собрала свои золотистые волосы в высокую причудливую прическу, под которой ее треугольное лицо казалось особенно прекрасным. На шее у нее висела цепочка с колумбеллой, ярко сверкающей на фоне красного.

Гости с приветственными возгласами плотно окружили ее, и она скрылась из поля нашего зрения. Повернувшись к Лейле, я увидела ее ослепленный взгляд, словно она слишком долго смотрела на солнце.

Взяв девочку за руку, я отвела ее от Стива, глаза которого теперь были прикованы к Кэтрин, и от Майка, уже начинавшего сердиться.

— Помни, кто ты есть, — шепнула я ей. — И никогда не забывай! Ты не твоя мама, и тебе не надо быть на нее новые брюки и рубашка, толстую талию опоясывал ярко-красный кушак, а черная голова оставалась непокрытой. Заметив его, Лейла ему помахала.

— Это Малколм, — пояснила она. — Один из лучших певцов Сент-Томаса. Держу пари, это Кэти его пригласила! Он всегда пост специально для нее.

Если Лейле и не понравились мои слова о Кэтрин, то сейчас ее возмущение прошло. Я надеялась, что посеяла в душе девочки сомнения, которые, если понадобится, уравновесят потерю уверенности.

Человек с гитарой улыбнулся нам и принялся тихо бренчать, что-то напевать под собственный аккомпанемент.

Возле меня появился Кинг, желая узнать, все ли в порядке, не надо ли мне чего-нибудь? Он хотел познакомить меня кое с кем из гостей, но я, краем глаза наблюдая за Лейлой, которая о чем-то оживленно говорила с Майком, помотала головой:

— Нет, если вы не возражаете, я лучше останусь! Он с благодарностью кивнул и удалился.

Алекс, выйдя на террасу, тоже подошел к нам и сделал комплимент Лейле. Сомнения, зародившиеся в ней, когда она увидела мать на лестнице, казалось, совсем рассеялись, и, когда Кэтрин снова появилась в окружении своей компании, в том числе и Стива, я почувствовала, что у девочки хватит сил сопротивляться всему, что ее мать скажет или сделает.

Кэтрин была в центре внимания всего общества, потому что накануне в Сен-Хуане ее ограбили. Похитители драгоценностей, охотящиеся за богатыми женщинами, были не такой уж редкостью в роскошных отелях на Карибском море, но жители Сент-Томаса приняли этот инцидент особенно близко к сердцу — ведь жертвой оказалась их землячка!

Я знала, что Кэтрин неусыпно следит за нами, хотя мы находились в отдаленной части террасы, и невольно задавалась вопросом: не побаивается ли она сравнения со своей прекрасной юной дочерью? Однако это было совершенно не так, потому что она начала постепенно приближаться к стене, возле которой мы сидели, потягивая кофе.

Увидев это, я глазами разыскала Кинга. Он был на другом конце террасы, рядом с Мод, и я заметила, что его внимание приковано к блестящей, огненно-красной фигуре, двигающейся к нам. В руках у Кэтрин ничего не было. Она поигрывала позолоченной раковиной и была такой ослепительно-блестящей, что я поняла: эта женщина нисколько не боится, что ее юная дочь может ее затмить.

— Привет, дорогая! — произнесла Кэтрин, приблизившись наконец Лейле. Глянув на желтое платье, она промолчала, но с хитрой улыбкой посмотрела на меня. — Вы немного пришли в себя, мисс Джессика-Джессика? Боюсь, сегодня утром вам пришлось пережить настоящий шок!

Лейла, сидевшая рядом со мной, что-то залепетала, но тут вмешался Стив:

— О чем ты, Кэти? Какой шок?

Кэтрин подробно рассказала ему, как увидела меня у библиотеки и решила для забавы немного попугать.

Стив не рассмеялся и не одобрил ее шутки. Он бросил на нее такой же взгляд, как тогда в «Капризе», когда ворвался и отобрал у нее ремень, и с холодным неодобрением заметил:

— Иногда мне кажется, ты просто не можешь жить без скандалов.

Откуда ни возьмись, сзади появился Алекс. По его виду было ясно, что он все слышал. Алекс резко потянул пальцем цепочку на шее Кэтрин, так, что раковина оказалась плотно прижатой к ее горлу. На мгновение в ее глазах мелькнул неподдельный страх. Она развернулась, чуть не порвав тонкую золотую нить.

— О, Алекс! Ты меня напугал! Я думала, это Кинг! Он весело улыбнулся, но в его глазах снова мелькнул уже знакомый мне желтый блеск.

Кинг, освещенный светом факелов, мрачно наблюдал за нами с другого конца террасы.

В этот момент, привлекая всеобщее внимание, Малколм в полную силу забренчал на своей гитаре, и Кэтрин, словно по сигналу, засмеялась, повернулась к нему. Он продолжал играть, ничего не напевая и будто притягивая ее звуками музыки. Она, похоже, забыла обо всех нас и вдруг задвигалась, как сомнамбула. Гости расступались перед ней, Понимающе переглядываясь. Вероятно, подобное зрелище им была не в новинку.

Когда Кэтрин приблизилась к Малколму, он запел, а она, уставив на меня немигающий взгляд, начала танцевать рядом с гитаристом, то и дело задевая алыми оборками его белые брюки. Это был распространенный на острове танец, медленный, чувственный, от которого кровь закипала в жилах. Кэтрин танцевала почти на одном месте, покачивая всем телом, плавно поводя плечами и головой на длинной шее. А раковина плясала у нее на груди, сверкая, словно зажженный огонек.

Я заставила себя отвернуться от завораживающей фигуры танцовщицы и заметила направленный на нее взгляд Стива, который мне все больше и больше казался взглядом единорога. Лейла восхищенно раскрыла рот. Чары действовали на нее, она учащенно дышала, хотя, казалось, была напугана, словно эта вряд ли добрая магия могла ее погубить. Сейчас девочка казалась мне похожей на чистый лучик света на этой темной террасе. Мне захотелось отгородить ее собой от танцовщицы, но я не сдвинулась с места.

Чары разрушила или, во всяком случае, попыталась это сделать Мод Хампден. Она встала из-за стола и громко, так что могла быть услышана на другом конце террасы, сказала:

— Простите, пожалуйста, — после чего с достоинством вошла в дом.

Все взгляды гостей снова устремились на Кэтрин, но меня больше интересовала Лейла. На лбу у нее блестели бисеринки пота, она была напряжена, как струна.

Кэтрин быстрым жестом подняла руки к своим золотистым волосам. И небрежно, двигаясь в такт музыке, принялась вынимать из них шпильки, бросать их на пол. Затем резко встряхнула головой, рассыпав густую копну по плечам.

Стив волновался, но молчал.

— Хоть бы кто-нибудь остановил ее! — мрачно проговорил Майк.

Его голос прозвучал достаточно резко, заглушив звуки музыки. Кэтрин медленно повернулась и, пританцовывая, двинулась к нам, сверкая зелеными глазами, запрокинув маленький кошачий подбородок. Я думала, что сейчас Кэтрин обрушится на Майка, но она, не обратив на него ни малейшего внимания, протянула руку Лейле:

— Пойдем, дорогая! Пойдем потанцуем! — и подняла девочку на ноги, хотя та отчаянно упиралась.

— Нет, нет, пожалуйста, Кэти! — взмолилась она.

Я поняла замысел ее матери. Она хотела унизить дочь. Рядом с ней, коварной и грациозной, девочка выглядела бы неуклюжей, невзрачной маленькой дурочкой в масляно-желтом платье, полным ничтожеством.

Все это я прошла раньше! Это было частью Моего существа, моего мозга, моей памяти. Я знала, какой ужас испытала бы Лейла от такого унижения, поэтому мне стало нехорошо. Но я уже была не так юна, как она, и не должна была спокойно смотреть на эту отвратительную сцену!

Твердо положив руку на плечо Лейлы, я сказала:

— Если ты не хочешь, тебя никто не обязывает идти танцевать!

Девочка вздрогнула, словно в ней пробудился дух сопротивления, и высвободилась из руки Кэтрин. Та поняла, что в данный момент проиграла, поэтому обратила всю свою злобу на меня. Ее сильные тонкие пальцы сжали мне запястье.

— Тогда идите вы! — Она потянула меня за руку. — Музыка великолепна! Ну же, Джессика-Джессика! Я научу вас танцевать наши островные танцы!

Теперь все смотрели на меня, но меня обуяла такая ярость, напоминая о ремне, о машине. Она придала мне силы.

— Я достаточно сильна, чтобы сделать вам очень больно, — тихо сказала я, вырывая свою руку и обхватывая пальцами ее тонкое запястье.

И тотчас же прочла в ее глазах, что зашла слишком далеко. Чувствовалось, что с ней сейчас случится истерика. Ее рука с острыми красными ногтями поднялась явно для удара, но в это мгновение подскочил Кинг и оттащил Кэтрин с такой силой, что она вскрикнула от боли.

— Еще одна попытка, и ты горько пожалеешь! — прошипел он устрашающе.

Кэтрин вырвалась, дернула головой и пошла дальше танцевать под гитару. Лейла, стоя рядом со мной, дрожала, отвернувшись от отца. Майк принялся ее успокаивать. Стив насмешливо глядел на Кинга, думаю, навлекая на свою голову большие неприятности.

Взглянув на меня в последний раз, Кинг широкими шагами пересек террасу, и через некоторое время я увидела его у перил верхней галереи. Можно было подумать, что он предпочитает держаться на безопасном расстоянии от этой танцующей женщины в красном.

Но Кэтрин еще не закончила своего представления. Во время нашей перепалки удивленные гости начали перешептываться, не понимая, В чем дело. Все испытывали чувство неловкости, всем хотелось, чтобы поскорее прекратилась эта непонятная сцена. Наконец воцарилась тишина, и танцовщица снова завладела ситуацией.

— Ты обещал спеть мне сегодня песню, — обратилась она к Малколму. — Ты обещал мне песню о Колумбелле!

Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и запел:

Струны смолкли, умолк и певец, по-прежнему улыбаясь и ожидая одобрения. Но никто не успел зааплодировать, как Кэтрин вдруг сердито закричала, словно капризный ребенок:

— Мне не нравится эта песня! Глупая песня! Никогда больше не пой ее мне, понятно? Золотые дни Колумбеллы только начинаются! Пой что-нибудь другое, быстро пой что-нибудь другое!

Малколм небрежно кивнул и затянул другую песню. Кэтрин повернулась к зрителям:

— Потанцуйте же кто-нибудь со мной! Мне нужен партнер!

К ней вышел Стив. Он танцевал уверенно, в его взгляде читались и насмешка, и восхищение. Он не дотрагивался до Кэтрин, но смотрел ей в лицо, приноравливая свои шаги к ее шагам, двигаясь в такт движениям ее шеи, плеч, бедер. Позолоченная колумбелла на цепочке танцевала вместе с ними. Раковина и единорог!

Я оглянулась и увидела Алекса Стэра. Его бородатое лицо было, как всегда, загадочно, а глаза ничего не выдавали. Мне было интересно, как в данной ситуации поведет себя он, но Алекс повернулся к стоящей рядом с ним женщине и отвел ее на другой конец террасы. К ним, словно по сигналу, присоединились и остальные пары.

Чары были разрушены! Я испытывала огромное облегчение. Конечно, не знала, что еще могло произойти, но у меня было чувство, что опасность благополучно миновала. Теперь уж ничего страшного не случится!

Лейла тоже вздохнула с облегчением. Она закрыла лицо руками, а Майк похлопал ее по плечу, как ребенка, и посмотрел на меня через ее голову.

А что она могла бы сделать? — спросила я, и он понял, что я имею в виду Кэтрин.

— Кто знает? Каждый раз по-разному. Она все больше и больше заводится, и иногда от этого кому-нибудь бывает больно. Я рад, что вы помешали ей обидеть Лейлу!

Я все еще сердилась.

— Почему кто-нибудь не помешает этому? Почему не остановит это в зародыше?

— Как? Что тут можно поделать? Запретить ей? — резко возразил Майк.

Лейла повернулась к нему, все еще дрожа:

— Не говори так! Ты не понимаешь! Просто она веселая, а не скучная, как другие! Ей доставляют удовольствие невинные шалости, и…

— Да проснись же ты! — грубо одернул ее Майк. Лейла удивленно посмотрела на него.

— Я пойду к себе, — сказала она и удалилась. Майк хотел побежать за ней, но я его удержала:

— Пусть идет! Она должна сама справиться со своими чувствами. Я рада, что вы с ней говорили именно так. Вы почти ее сверстник и можете разговаривать с ней в таком тоне!

Он криво улыбнулся мне:

— Она всего лишь ребенок! У нее еще много времени, чтобы вырасти и успеть разочароваться в моем брате. Хорошо, что вы приехали сюда, мисс Аббот! Лейла вас любит!

Я не была уверена, что Лейла будет любить меня и после сегодняшнего вечера. Взглянув на галерею, я увидела, что Кинг все еще там. Наши взгляды встретились, и он одобрительно кивнул мне, хотя его лицо все еще оставалось мрачным. Он тоже знал, что беда предотвращена. По крайней мере, на какое-то время. У себя за спиной я неожиданно услышала громкое шипение факела и одновременно мне на щеку упала дождинка. Прямо над нами сгрудились сердитые, черные облака, хотя небо над городом по-прежнему было ясным и звездным, а из-за Сент-Джона поднималась полная луна. В следующую секунду все кинулись к стене дома, и на террасу обрушился внезапный ливень, гася алые огни факелов. Это был настоящий тропический ливень; ручьи воды лили с черепичной крыши на каменные плиты террасы, ударялись об них, рассыпаясь колючими брызгами, больно бьющими мне по лодыжкам. Майк через всю галерею потащил меня в дом. Там, улучив момент, я незаметно отошла от него и поднялась наверх.

Кинг в одиночестве стоял у открытой двери на галерею, глядя на ливень.

— Где Лейла? — тихо спросила я его. Он подошел ко мне:

— Ушла в свою комнату.

— Что ж, это к лучшему, — сказала я. — Не думаю, что она вернется. Весь этот спектакль очень ее расстроил.

— Да. Я видел.

Поколебавшись, я все-таки решилась задать мучивший меня вопрос:

— Не выходит ли поведение Кэтрин за грань нормы? Не болезнь ли это?

— Возможно. Я уже говорил о ней с врачами. Вероятно, в старой библейской идее одержимости злыми духами есть доля правды! Полагаю, мы все бываем одержимы злыми духами и тогда-опрашиваем себя, что на нас нашло? Но в данном случае что: можно здесь сделать против ее воли? Я не могу представить Кэтрин в кабинете психиатра. Она считает себя здоровее любого из нас. Ей нравится быть такой, как она есть! Пока Кэтрин не перейдет опасную грань, никто не сможет с нею ничего поделать! А она уже близка к этому!

Я молчала, страдая вместе с ним. Ливень кончился, снаружи до нас доносился шум порывистого ветра, а снизу — звуки музыки. Однако здесь, в коридоре, было тихо и глухо. Как и в моем сердце!

Неожиданно я бросилась в его объятия, чтобы дать ему единственное утешение, которое могла предложить и на несколько секунд время Для нас, казалось, остановилось.

Но тут скрипнула ближайшая дверь, затем сразу же тихо закрылась. Кинг отпустил меня, мы отодвинулись друг от друга, понимая, что не имеем права на свободную любовь. В коридоре стояла тишина. Мне стало страшно.

— Кто это был? — прошептала я. Он помотал головой:

— Не знаю. Идите лучше к себе в комнату, дорогая. А я вернусь к гостям.

— Когда вы покинете дом? — поспешно спросила я. — Вы должны скорее уехать, должны!

Он отвернулся от меня, ничего не ответив, и я проводила его взглядом, пока он спускался по лестнице.

Через мгновение я уже была в своей комнате, заперла дверь, прижалась к ней спиной и постаралась успокоить биение сердца. Так больше не может продолжаться! Или ему, или мне придется уехать! Я хотела любить его открыто, откровенно, без тайных встреч украдкой и подозревала, что он хотел того же. Но между нами стояла Кэтрин со своей истерической ненавистью, становящейся все более опасной!

Постепенно к немного успокоилась, подошла к комоду и увидела в зеркале ошеломленную женщину с серыми, тревожно открытыми глазами и приоткрытым ртом. Как нередко и раньше, я задумалась, какой же меня видят люди и что они обо мне думают? Но по мере того, как я вглядывалась в свое отображение, оно переставало казаться мне таким уж знакомым, словно принадлежало другой женщине, менее уязвимой, чем я. Голос, когда я заговорила вслух, принадлежал мне, но был направлен ко мне от более критически настроенной девушки, которую я видела в зеркале.

— Будь честной! — с вызовом сказала она. — Говори себе правду и научись принимать ее! Когда умерла Хелен, ты разрушила вокруг себя все ограды, осталась одна, без защиты, и влюбилась в первого встречного мужчину, который проявил к тебе каплю доброты. Будь у тебя хоть немного мужества, ты бы посмотрела в лицо фактам! Он одинок, благодарен тебе и тронут тем, что ты пытаешься помочь его дочери! Но ты влюбилась в него! И никуда от этого не денешься! Ну, что теперь скажешь?

Я уклонилась от ответа.