– Тебе кажется – впереди еще уйма времени, – говорила Скифр, разглядывая пламя. – Много достойных побед, много несжатых колосьев. Попомни мои слова, голубок, опомниться не успеешь, как твое славное будущее станет чередой старых баек, а впереди веет лишь пылью и прахом.

Колл невесело шикнул. Отблеск костра на лице Скифр напомнил ему отсвет горнила у Рин на щеках. И последнее, позорное свидание с ней не замедлило явиться на ум. Двух столь несхожих женщин еще поискать, но когда у тебя горе, все на свете навевает лишь горькие воспоминания.

– Ну что, почаевничаем? – с деланой боевитостью начал он и потянул с огня котелок. – Глядишь, все будет не так беспросветно…

– Хватайся за жизнь двумя руками! – рявкнула Скифр. Колл аж подпрыгнул и едва не облил себя чаем. – Радуйся тому, что имеешь. Власть, слава, богатство – все это призраки! Дуновение ветерка, попробуй, ухвати! Нет никакого великого предназначения. Любой путь кончится у Последней двери. Грейся от искр, что высекает близость двух людей. – Она закуталась в лохмотья плаща. – Это твой единственный свет во тьме времени.

Колл плюхнул котелок обратно, чай расплескался и зашипел на костре. Ну что, почаевничали? И он оставил Скифр наедине с ее тьмой, а сам со своей вышел на склон холма и уставился на Скегенхаус, вотчину Верховного короля.

Посередине города поднималась башня Общины Служителей. Эльфийские камень и стекло, само совершенство, воспаряли выше и выше и обрывались, отсеченные Сокрушением Господним. Сверху, на этой страшной ране, как отвратительная короста, запеклись человечьих дел стены, башенки, крыши и купола. Вокруг высочайших надстроек мелькали неясные пятнышки. Наверное, голуби наподобие тех, за которыми ухаживал Колл, несли ужасные вести от разбросанных по свету служителей. А может, орлы, посланные праматерью Вексен с последними, безнадежными приказаниями.

Неслыханных размеров храм Единого бога, новострой Верховного короля, присел в тени великой эльфийской башни. Уродливая, несмотря на все вбуханные средства, колобаха до сих пор скрыта сеткой лесов – после десяти лет строительства. Половина несущих балок голы, как ребра скелета. Король строил храм, чтобы показать, что и люди способны на великие сооружения. Но доказал одно: что самые невероятные их усилия – бледная немощь по сравнению с пережитками эльфийских эпох.

Во всех направлениях от башни и храма разбегались крыши, лабиринт узких улочек петлял меж построек из камня, построек из дерева и построек из прутьев и шкур. Знаменитые эльфийские стены ограждали снаружи. Протяженностью в мили. Кое-где в трещинах, укрепленные людскими бастионами и увенчанные людскими зубцами. Но по-прежнему прочные. Очень прочные.

– Нам надо проникнуть внутрь, – прорычала Колючка, эльфий браслет тлел краснотой. Она проедала город глазами, как волчица скотный двор. Колл не удивился бы, завой вдруг она по-волчьи, алча возмездия.

– Разумеется. – Глаза матери Скейр сузились в привычные злые прорези. – Вопрос только: как?

– С нами по-прежнему оружие эльфов. Давайте расколем раковину и выковыряем праматерь Вексен из обломков.

– Даже эльфийскому оружию потребуется время, чтобы превозмочь эти стены, – сказал отец Ярви. – Кто знает, какую дрянь успеет нам сварганить праматерь Вексен?

– Мы могли бы закидать их горящими стрелами, – предложил Ральф и похлопал черный роговый лук. – На это сгодится человечье оружие, и большое пожарище мы устроим довольно быстро.

– Теперь это мой город, – произнес отец Ярви. – И я не желаю сжигать его до основания.

– Твой, значит, город? – плотоядно усмехнулась мать Скейр.

– Ну конечно. – Ярви оторвал взгляд от Скегенхауса и бесстрастно перевел на нее. – В конце концов, ведь я стану праотцом Общины Служителей.

Скейр зафырчала от такой невероятной наглости.

– Да неужели?

– Коли Ванстерланд получает престол Верховного короля, а Тровенланд – ключ Верховной королевы, справедливость требует отдать Гетланду башню Общины.

Мать Скейр сощурилась еще сильнее, угодив в ловушку между недоверием, опасавшимся возвышения отца Ярви, и честолюбием, жаждавшим возвести на престол Горма.

– Мы должны собрать сход в надлежащем порядке.

– Должны ли и впрямь столь мудрые люди, как мы, обсуждать очевидное? Давайте еще соберем сход, чтобы решить: идти ли Матери Солнцу за Отче Месяцем по небу?

– Только дураки устраивают спор из-за того, чего у них нет, – пробурчал Колл. Похоже, из всех служителей лишь один пытается торить путь Отче Миру, да и то – не принявший обет подмастерье.

Ральф протолкнул большой палец за потертую перевязь меча.

– Под нашими эльфьими стенами они торчали много недель. Теперь мы торчим под ихними.

– Яркий Йиллинг совершил ошибку, пытаясь перебраться поверху или под низом прокопаться, – заявил Ярви.

– Чего ж он должен был сделать? – отрезала Колючка.

Колл уже знал ответ. И ответ ему очень не нравился:

– Проболтать их языком.

– Истинно. – Отец Ярви взялся за посох и направился к спуску с холма. – Воители могут остаться. Ныне вы на поле битвы служителей.

– Лишь до тех пор, пока на этом поле колосится наша месть! – зарычала ему в спину Колючка.

Ярви обернулся, оскалив зубы.

– О, урожая мести здесь хватит на всех, Колючка Бату. Клянусь.

У врат Скегенхауса дорогу развезло в хлюпающее болото. Навалены кучи мусора – затоптанное тряпье, порваная холстина, сломанная утварь и дохлые животные. Имущество простонародья, пытавшегося набиться в Скегенхаус в поисках безопасного уголка. Или тех, кто пытался из него удрать. Как бы ни было – попытки плачевны. Когда простирает крылья Матерь Война, безопасных уголков не бывает.

У Колла словно застрял в горле камень. Приближаясь к Строкому, он и то не был напуган сильнее. Он поймал себя на том, что чем выше нависали над ним эльфийские стены, тем ближе он жался к Ральфу и его крепкому щиту – над бойницами реяли широкие, в пятнах от непогоды, знамена Верховного короля и его Единого бога.

– А че, не ты у нас залез на Мыс Бейла один и в ненастье? – скособочив рот, рыкнул кормчий.

– Я и перетрусил тогда выше стен.

– Не ведают страха глупцы и чокнутые. Герои боятся, но все равно идут навстречу опасности.

– Если я никто из трех, то можно мне пойти домой? – пробормотал Колл.

– Обратной дороги нет! – отрубила мать Скейр, поправляя под балахоном эльфийский талисман.

– Не страшись, друже. – Доздувой продернул шест, который нес, чуточку выше. К концу жердины прикреплена носовая фигура «Южного ветра». – С нами служительский голубь, он охранит нас от стрел.

– Образчик резьбы искусный, – ответил Колл, косясь на шевеление теней в бойницах, – но как-то он узковат, чтобы остановить все летящие наконечники.

– Служительский голубь предназначен, – зашипел через плечо отец Ярви, – останавливать стрелы до того, как их выпустят. Теперь заглохни.

– Стоять на месте! – прозвучал резкий окрик, и отряд переговорщиков, громыхнув оружием, замер. – В вас целят три дюжины луков!

Отец Ярви выпятил грудь, будто предлагал удобное ложе для стрел, однако Колл подметил, как крепко его здоровая рука стиснула посох.

– Уберите оружие! – Голос служителя не вышел бы ровнее и тверже, будь это он на стене. – Мы – служители. Услышьте от нас речь Отче Мира!

– С вами пришли вооруженные люди!

– Если нас вынудят, мы поведем речь Войны-Матери, да в придачу гласом грозы и бури. – Отец Ярви поднял руку и указал на вооруженных бойцов, растекшихся по слякотным полям вокруг города. – Ваши стены окружены воинами Тровенланда и Гетланда. Сам Крушитель Мечей приближается с моря. А позади, на холме, бдит волшебница Скифр. Та, чье колдовство повергло армию Верховного короля. Она ждет лишь моего слова. О том, что вы согласны на наши условия и примете от нас мир. – Руки Ярви обвисли. – Или о том, что не согласны, и примете то, что получил Яркий Йиллинг.

Когда голос вновь донесся со стен, всякий вызов из него улетучился.

– Ты отец Ярви?

– Да, это я, со мной и мать Скейр из Ванстерланда.

– Мое имя Атнир. Я избран говорить от имени народа Скегенхауса.

– Приветствую тебя, Атнир. Убежден, мы с тобой сможем сберечь немало жизней. Где же праматерь Вексен?

– Она заперлась в башне Общины Служителей.

– А Верховный король?

– Его не видали – с тех пор как пришла весть о поражении у Мыса Бейла.

– Любая победа непременно чье-то поражение, – пробормотал Колл.

– Как любой герой для кого-то непременно злодей, – отозвался Ральф.

– Ваши вожди покинули вас! – возвестила мать Скейр.

– Пора и вам отказаться от них, – сказал отец Ярви, – пока они не уволокли за собой в Последнюю дверь весь Скегенхаус.

Опять молчание. Наверху вроде бы зашептались. Хлестнул порыв холодного ветра, встрепенулись полотна знамен поверх плит эльфийского камня.

– Ходил слух, что вы заключили союз с шендами, – прорезался голос Атнира.

– Так и есть. Мы с их верховной жрицей, Свидур, старые друзья. Если нам окажут сопротивление, я отдам город ей, и, когда он падет, всех горожан вырежут или обратят в рабство.

– Мы не участвовали в войне! Мы вам не враги!

– Тогда докажите вашу дружбу и сделайте шаг к примирению.

– Мы слышали, как ты соловьем заливался перед Ярким Йиллингом. С чего мы должны тебе верить?

– Яркий Йиллинг – бешеный пес, поклонявшийся Смерти. Он злодейски умертвил короля Финна и его служителя. Он сжигал матерей с детьми в Торлбю. По кончине Йиллинга я не испытываю сожалений и не пророню ни слезинки. – Отец Ярви поднял высохшую руку – голос тверд, лицо открыто. – Но я – служитель, и я на стороне Отче Мира. Если вы пожелаете пойти по его стопам, то увидите меня, идущего рядом. Отворите ворота, и я клянусь, клянусь луною и солнцем, что сделаю все, что смогу, чтобы сберечь и обезопасить жизни и достояние людей Скегенхауса.

После столь обильно пролитой крови Колл с гордостью наблюдал, как учитель старается разжать кулак вражды в открытую ладонь мира. Неверху шептались все оживленней. Наконец Атнир вроде бы остался доволен. Или, по крайней мере, удовольствовался тем, что выбора у него нет:

– Ладно! Мы отдадим твоим людям ключи от города!

– Память поколений отблагодарит вас! – воскликнул отец Ярви.

Оказывается, Колл, сам не осознавая, задержал дыхание и лишь теперь облегченно вздохнул. Мать Скейр что-то утробно буркнула и запахнула балахон. Доздувой с веселой ухмылкой склонился над ухом:

– Говорил же я, что голубь охранит нас от стрел!

– По-моему, сегодня наш щит – речи отца Ярви, – ответил ученик.

Сам служитель отвел в сторонку Ральфа для тихого разговора.

– Собери своих лучших людей и принимай командование воротами.

– Их осталось не очень много, – предупредил Ральф. – Некоторые из тех, кто были с нами на «Южном ветре», слегли.

– Из тех, что ходили в Строком? – негромко спросил Колл.

Отец Ярви и бровью на него не повел.

– Бери тех, кто есть, и проследи, чтоб обезоружили стражу. Мне нужен строгий порядок и послушание.

– Так точно, отец Ярви, – сказал пожилой кормчий.

Он повернулся к воинам и взмахом широкой ладони велел им выдвигаться вперед.

– А потом запускай в город шендов.

Ральф обернулся и вытаращил глаза.

– Ты серьезно?

– Они требуют мести за все страдания от набегов Верховного короля. Я дал слово Свидур, что она первая войдет в город. Но оставь по куску и для Колючки Бату с Гром-гиль-Гормом. Это наименьшее зло.

– Вы же дали клятву, – пробормотал Колл, когда Ральф, почесывая лысину, пошел отдавать приказы.

– Я поклялся сделать все, что смогу. Я ничего не могу для них сделать.

– Но эти люди…

Ярви скрюченной рукой вцепился Коллу в рубаху.

– Эти люди жалобились, когда горел Ялетофт? – прорычал он. – Или Торлбю? Когда убивали короля Финна? А может быть, Бранда? Нет. Они пели и пели здравицы Яркому Йиллингу. Так пускай теперь за это заплатят. – Он выпустил Колла и бережно разгладил на нем одежду. – Помни. Властвовать означает одним плечом навсегда окунуться в сумрак.